Ну я попал... Надо же так вляпаться...

Причём «вляпаться» в буквальном смысле: я приподнял ногу в новеньком щегольском мокасине — увы, уже не безупречно-новом. И не особенно чистом. Угораздило, действительно.
«А что ты хотел, Рубалов, — мысленно сказал я сам себе, — это же деревня, мать её за ногу! Куры, сено, коровки… навоз, соответственно!»

Всё правильно, сам виноват. Во-первых, под ноги надо смотреть. Во-вторых, если за себя постоять не умеешь, так и будешь мотаться по окрестным деревням вместо того, чтоб в ближнее зарубежье ездить. А то и в дальнее.

Наша фирма закупает сельскохозяйственную продукцию. Ну вы знаете: подешевле купить, подороже продать. Посредники мы. Конкуренция дикая, на ходу подмётки рвут. Кто первый участок застолбил, тот и сливки снял.

Младший персонал, то есть такие, как я, работают за процент со сделки. Сегодня я договариваюсь о поставке шестисот килограммов свежей зелени: тьфу, мелочёвка, говорить не о чем. Копейки заработаю. Это не то, что мясо. Мясо — это жирный кусок, наваристый. На эти закупки матёрых менеджеров посылают, там смотреть нужно в оба.
А укроп с петрушкой — это и Рубалов справится, чего там.

Вот так я и оказался в навозной куче посреди главной деревенской улицы в семь утра. Председателя артели ловил.
Я приехал в шесть, туман ещё не рассеялся. Он заливал дома по самую крышу, клубился, колыхался — и вдруг там, в глубине туманной улицы послышался перезвон. Он приближался, распадался на отдельные звуки, и вдруг сквозь белёсую завесу проступили рогатые силуэты — коровы шли неспешно, позванивали колокольцы на их широких шеях. Живой тёплый поток разделился надвое, огибая меня. Запахи молока, сена, навоза… нет, не для меня все эти деревенские прелести!

«Чужие края — зеркала наоборот», — прочитал я где-то. Над этим выражением я и раздумывал, пока мощные коровьи бока проплывали мимо меня. Отражайтесь во мне, наполняйте меня впечатлениями и смыслами, добрые коровы.

— Савельича не видели? — спросил я пастуха. Тот выбросил окурок в дорожную пыль и задумчиво ответил:
— Вроде на сенокос с утра собирался. На ближние поляны…

Конечно, на полянах Савельича уже не было. Он зачем-то уехал в мастерские, потом на склад готовой продукции. На складе я тоже не застал неуловимого председателя, он отбыл на обед. Вот там-то, дома, за накрытым столом, я его и поймал.

Таким мелким птицам, как я, не положен автомобиль от фирмы. На свою машину тоже не накопил ещё. Поэтому по сельхозугодьям передвигался как придётся. Точнее, как повезёт. Сегодня, например, на тракторе катался, на телеге, на скутере. На грузовике поездил — и в кабине, и в кузове. Бедный мой деловой костюм! В нашей фирме даже в деревню следует являться при параде. Правила такие. Маразм, конечно.

Вы можете смеяться и недоумевать, конечно: что за бред! Каменный век какой-то! Неужели по телефону нельзя позвонить? Можно, если есть мобильная связь. А здесь, в Синей Пади, нет ни одной вышки. Интернета, кстати, тоже нет. Только древние дисковые телефоны в сельсовете и на почте. Поэтому работаем по старинке: приезжаем, лично подтверждаем договорённости, подписываем документы от руки — зато продукцию из Синей Пади гарантированно возьмут в топовые магазины здорового питания, в пафосные рестораны. Экология здесь девственная, не нарушенная.

* * *

— Ты, Марк, не беспокойся, — Савельич аккуратно вытер рот салфеткой, — отдохнёшь сейчас, а Вася потом тебе подбросит до станции. Да, Вась?

Я был полностью доволен жизнью. Меня угостили прекрасным домашним обедом, что пришлось очень кстати. Савельич подписал все бумаги, и я аккуратно сложил их в портфель. Даже удалось дозвониться до шефа с домашнего телефона председателя и доложить, что работа сделана.
Поэтому я с чистой совестью доедал третий пирожок с ранней клубникой, запивая эту пищу богов свежайшим холодным молоком.

Василиса, крепкая девица лет восемнадцати, поставила свою кружку на стол, вытерла молочные усы и весело ответила:
— А чего ж не подвезти! — и обернулась ко мне: — Только погулять придётся часика три до следующей электрички!

Погулять так погулять. Гулять — не работать. Вышел из дома и зажмурился от удовольствия. В палисаднике перед домом буйствовало летнее разноцветье. Аромат пионов чувствовался даже на расстоянии. Гроздья сирени роняли фиолетовые звёздочки при малейшем дуновении ветра. Я подставил ладонь — на неё немедленно упал цветок с пятью лепестками. К счастью.

По улице стайкой пробежали девчата. В лёгких летних платьях, щебечущие, как ласточки, они несли в руках охапки чего-то яркого, воздушного.
— Марк, пойдём с нами, клуб украшать! — на ходу позвала меня Василиса, — сегодня Купалу отмечаем! Танцы будут и спектакль!
— Что будет? — туповато переспросил я.
— Ну день Ивана Купала! Не знаешь, что ли? Эх ты, темнота! — Василиса улыбнулась.
Вся стайка необидно рассмеялась и умчалась — только распущенные длинные волосы взметнулись да остался слабый шлейф каких-то духов, свежих, как молодая летняя зелень.

Я стоял дурак дураком. Со мной бывает: надо бы ответить легко и остроумно, но попытки получаются громоздкими и неуклюжими, и самое неприятное — я краснею. Щёки, уши — всё полыхает алым цветом, стоит мне заговорить с симпатичной девушкой. Как у подростка.
«Ну и ладно, — сердито подумал я, — подумаешь, Купала у них! Милые деревенские развлечения! Очень надо!»

Но вскоре моё подпорченное было настроение вновь стало превосходным. Я блаженно жмурился: ласковое солнышко славно пригревало, скошенная трава на лужайке перед домом пахла упоительно. Рядом деловито жужжал толстый солидный шмель. Я лениво наблюдал за его полётом и не подозревал о тех сюрпризах, которые готовит мне тихий летний день.

* * *

На станции было безлюдно, только на краю перрона мужичок в ярко-оранжевом форменном жилете шоркал метлой, сгребая в кучку тёплую пыль и мелкий мусор.

Василиса привезла меня вовремя, лихо развернула скутер и умчалась, помахав ладошкой на прощание. Я сел на лавочку и открыл в телефоне книгу. До прихода электрички оставалось пятнадцать минут.

Спохватился через полчаса. Не только электрички не было — пассажиров на перроне тоже не наблюдалось. Странно. Последний поезд обычно был переполнен — народ ехал с работы в город.

Я забеспокоился. Что творится? Встал, подошёл к подметальщику.
— День добрый. А где электричка-то?
Мужчина покачал головой:
— Эх вы, городские! Читать расписание надо! Сегодня ж среда, а по средам, — он значительно поднял палец вверх, — этого рейса нет! В три-тридцать последний поезд был!

Я растерялся.
— И что? Как мне теперь? На лавочке ночевать, что ли?
И тут же подумал: мужик-то при чём? Махнул рукой, отвернулся, отошёл. Постоял, привыкая к мысли, что сегодня домой не попаду.
«Ну, Рубалов, ты влип!» — привычно подумал я и усмехнулся: поистине фраза дня!

Однако что же делать? День клонился к вечеру, ещё пара часов — и стемнеет. Впрочем, сумерки у нас летом длинные, и ночи летом прозрачные, да и небо ясное, луна подсветит. Если возвращаться в деревню, то прямо сейчас, чего тянуть-то. Это показалось мне самым разумным решением.

Я переложил портфель из руки в руку и отправился в путь. Дорога тут одна, авось не заблужусь и приду в деревню, там и заночую.

* * *

Конечно, я заблудился. Бодро шагал по лесной грунтовке, смотрел по сторонам, вдыхал полной грудью сладкий лесной воздух — пахло земляникой, сосновой смолой, мхом и немного — болотным багульником. За деревьями виднелась река. Закатное солнце отражалось от её гладкой поверхности, ослепительно взблёскивавшей, когда ветерок рябил поверхность воды.

Я не заметил, когда и как свернул с дороги, и опомнился, когда под ногами оказалась лесная тропа, усыпанная сосновыми иглами.
«Чёрт, да что ж такое-то! — я закрутил головой, пытаясь сориентироваться. Была река в деревне или нет? Не помню. Идти по тропе или повернуть обратно? Тогда я счёл это забавным недоразумением и был уверен: стоит мне вернуться назад, как я быстро окажусь на дороге.

Когда я понял, что заблудился? Наверное, в тот момент, когда в третий раз вышел на знакомую развилку, и река по-прежнему блестела справа. Солнце опустилось. Небо ещё не померкло, но вода в реке потемнела, потянуло прохладой. Лес притих в ожидании ночи. «Ну, Рубалов… — привычно подумалось мне, — что ж делать, неужели придётся в лесу ночевать?». Похоже, это был единственный выход. Неприятно, но не смертельно. Вспомню детство, походы в лес с ночёвкой — правда, тогда со мной был отец. Он ставил палатку, разводил костёр и ловко готовил немудрящий ужин.

Можно было попытаться выбраться из леса ещё раз. Но я чувствовал, что удача не на моей стороне. Я не представлял, где нахожусь, устал, проголодался. К тому же впотьмах блуждать по лесу — затея не из лучших. Не хотелось бы сломать ногу или угодить в болото. «Утро вечера мудренее», пусть даже это будет утро человека, которому так вот не повезло.

На лес опустились сумерки. Над головой монотонно цвиркала незнакомая мне птица.
Я спустился к реке и умылся. Вода была уже по-летнему тёплой и немного отдавала болотом. Поколебавшись, я напился из пригоршни — всё лучше, чем ничего. Нашёл мягкую моховую подушку под сосной, портфель пристроил под голову.

Беспокойства не было. Вокруг стояла особая тишина, наполненная звуками и шорохами. Рядом зашуршала и пискнула какая-то крошечная зверушка, задумчиво квакала одинокая лягушка на реке, но всё равно было тихо.

«Расскажу потом на фирме про этот ночлег под открытым небом! Или не рассказывать… обсмеют ведь — заплутал в трёх соснах!»
Высоко надо мной лёгкий ветерок покачивал сосновую крону, сквозь неё проглядывали первые звёзды, прибрежная высокая трава шелестела тихонько, чуть слышно. Так спокойно я себя чувствовал в детстве, у бабушки в деревне, в старинной избе, где рядом с печкой жил неугомонный сверчок, где стоял особый сухой запах древесины, хлеба и духов «Ландыш серебристый», которыми бабушка душилась по воскресеньям.
Я не заметил, как заснул.

* * *

Снились мне звёзды. Они сияли на тёмном бархате неба, перемигивались и смеялись звонко, по-девичьи. Прошло время, прежде чем я вынырнул из сна в реальность и понял, что за деревьями, у речной заводи, кто-то действительно смеётся и разговаривает.

Почему-то я сильно разволновался.
Осторожно, стараясь не шуметь, встал. Прокрался к реке и вышел на берег, скрываясь за высокой травой, не зная, чего ожидать. Сердце сильно билось, и мне казалось, что его стук слышен на весь берег.

Полная луна стояла над лесом. Призрачный голубой свет заливал лес, прибрежный песок и неподвижную воду.

На отмели неподалёку от места моей ночёвки горел костёр. Весёлые языки огня плясали в ночи, а в освещённом круге танцевали русалки. Это потом я сообразил, что они одеты кто во что: на одной коротенькая сорочка, на другой белая рубашка до пят — но в тот момент мне было не до мелочей, я был поражён и замер на месте, глядя на хоровод смеющихся девушек.

В тёплом ночном воздухе пахло болотными травами и близкой водой, костром и цветами. Невидимый, я из темноты смотрел на древнее действо, затаив дыхание. До меня доносились отдельные слова песни: «Где ты, лада моя… все дороги засветились, это было… где мой милый, ненаглядный…» Песня закончилась, хоровод вокруг огня рассыпался, девушки щебетали, смеялись, перебегая с места на место.

Вот одна из них сняла с головы венок. Я видел, как внутри венка зажёгся маленький огонёк — свечка. Девушка по колено зашла в тёмную у берега реку и осторожно опустила венок на воду. Он поплыл в ночи, как маленький символ надежды, и было в этом что-то волшебное, от чего сладко защемило сердце.

Девушка повернулась — и я узнал Василису. Сразу вспомнились её слова: «Купала сегодня!». Ну да, конечно! Как я раньше не сообразил! Она ведь звала меня, а я не согласился. Тем не менее я здесь. Правда, не участвую в празднике, а тайно подсматриваю.

К первому венку прибавился второй, потом ещё один, ещё — скоро по гладкой воде медленно плыли мерцающие огоньки, словно звёзды, упавшие вниз этой сказочной июньской ночью.

Это было невыразимо прекрасно: лес, окутанный прозрачной полумглой, молчаливый, таинственный; в свете полной луны я мог различить каждую травинку, каждый листик. Серебряный поток в тёмных берегах, звёзды в реке и над головой, плеск воды — и девушки, купающиеся в ночной реке…

Наверное, я плакал — когда девушки исчезли и остались лишь угли от костра, алеющие на дальнем берегу, я почувствовал, что щёки у меня мокрые, как в детстве, когда мама читала мне любимую книгу про потерянного принца Мио.

* * *

Я вышел из леса на рассвете. Вышел легко, будто кто-то неведомый вёл меня за руку. Брёл по колено в тумане через луг навстречу розовому солнцу и чувствовал, как холодная роса стекает в ботинки.

На станции уже толпился народ. Мой вчерашний знакомец в оранжевом жилете издали помахал мне рукой и подошёл поближе.
— Ну вот, парень, сейчас придёт электричка и уедешь! Это только по средам вечернюю отменяют, а так всё у нас по расписанию!

Я повернулся так, чтоб солнце падало на лицо. Разговаривать не хотелось, да и что тут скажешь? Мой собеседник закурил, выдохнул облако дыма и продолжил:
— Немного беспокоился за тебя, городской всё-таки. Переживал, как до деревни дойдёшь. А потом подумал: чего я себя накручиваю? Места у нас тихие, дорога отличная! Топай себе да топай, заблудиться невозможно…

#ДеревенскиеБайки
Автор Наталья Морозова

ПОЛУНОЧНИКИ (клуб любителей мистики)

Ну я попал... Надо же так вляпаться...

Комментарии