ПОЛУНОЧНИКИ (клуб любителей мистики)

21 ноя 2023

Пряничный дом

Глава №1

В лесу темнело и редко стоящие деревья отбрасывали длинные, узкие тени в кроваво-красном свете заходящего солнца. Редколесье с его каменистыми распадками заканчивалось и начиналась тёмная стена чащобы. В лесу было тихо только ветер шумел верхушками деревьев. По лесу шли двое детей с корзинками и палочками в руках. Девочка лет восьми и чуть младше её мальчик. Сестра и брат. Мальчик хныкал и жаловался на голод. В плетёнках у них, вперемешку с ягодами, лежали редкие грибы и весь это лесной сбор едва покрывал дно корзинок.
- Здесь уже всё оборвали до нас, ещё с утра. – гундосил мальчик. – Давай возвращаться, темнеет.
- С пустыми животами опять спать ложиться? Так хоть мамка каши с грибами сварит. Пойдём туда, дальше. Там овражек начинается, там поглядим.
- Так туда никто из наших то и не ходит. – мальчик опасливо посмотрел на чёрную стену леса и уходящую тропинку вглубь и как будто вниз чащи. Там начинался овраг и петляя растворялся в темноте.
- Братья Конаненковы оттуда вёдра таскают – напомнила девочка. Пошли трус.
- Братьям по шешнадцати годов. – парировал мальчик.
Дети углубились в лес и пошли по дну оврага. Уже начали вовсю трещать сверчки, а где-то в вышине резал слух вороний крик и скрипели стволы деревьев. Мальчик пугливо оглядывался, а девочка разгребала палкой мёртвую листву и оглядывала берега оврага, который расширялся и уходил всё ниже в чащу.
Вот под деревом блеснула смолянистая коричневая шляпка. Девочка подбежала, разгребла листву. Там росла целая семья боровиков.
- Я нашла! – крикнула она мальчику. – Вон там дальше, Ванька, глянь. Вон, под осиной!
Мальчик, названный Ванькой, добежал до соседней купы деревьев, присвистнул и начал увлечённо срезать грибы перочинным ножиком. Они спускались всё ниже и ниже, темнело, но хорошо были видны большие масляные шляпки и толстые мясистые ножки грибов. Грибная лощина так увлекла детей, что, когда они набрали уже полные корзинки с верхом, на лес опустилась кромешная тьма. Грибной пыл поутих, и дети в ужасе оглянулись. Они не помнили откуда пришли и в какой стороне дом. И что делать дальше.
- Маш, куда теперь? – захныкал Ванька. – мы же оттуда пришли?
Сестра взяла брата за руку и повела, утешая, как могла, вверх по склону оврага. Они поминутно натыкались на стволы деревьев, ветки больно били по телу, но наконец они вышли на какую-то тропу, в верхушках деревьев появился бледный серп луны и стало видно узенькую тропинку меж елей и сосен. Помимо их деревни, верстах в трёх была ещё одна, и девочка справедливо решила, что уж куда-нибудь да они выйдут. Вокруг бесились сверчки, ухали совы и сычи, трещали кусты и порой во тьме на мгновение загорались чьи-то внимательные глаза и исчезали, оставляя после себя удаляющийся шорох. Тяжёлый скрип стволов и звук шагов самих путников, бодрее обстановку не делала. Дети в страхе прижались друг к другу и не выпуская корзинок из рук, принялись петлять по ночному, страшному лесу.
Через два часа блужданий, так и не выйдя ни к какому жилищу, мальчик начал плакать, а девочка голосить «Ау!» и звать на помощь. Но лес не кончался, шорохи в кустах напоминали о волках, а ночные птицы кричали громче и пронзительней. И когда девочка уже решила оставить грибные корзинки и переждать ночь на каком-то дереве, далеко впереди, между стволов появился и замигал жёлтый огонёк. Дети не раздумывая пошли ему на встречу, полагая, что вышли наконец к какому-то жилью. Они не сразу заметили, что огонёк не стоит на месте, а тоже перемещается. Остановились. Огонёк сдвинулся влево, а потому упал куда-то вниз и на мгновение исчез. Потом засиял снова, медленно двигаясь за деревьями. Это видимо заплутавший путник из деревни, подумалось Машеньке, и она что есть сил заголосила:
- Аууууу! Помогите! Мы здесь!
Огонёк на секунду замер и потом стал приближаться. Ваня сильнее ухватился своей ручкой за курточку сестры. Та же подняла свою корзинку полную грибов и смело пошла на встречу огоньку.
Вот он уже мельтешил за соседними деревьями, был слышен звук шагов, шаркающих по сухой листве, и наконец из-за дерева показался тёмный силуэт человека с фонарём в руке. Дети остановились а силуэт приблизился к ним и в свете фонаря, оказался, седой старушкой, с добрым морщинистым лицом. В чепце и чёрном кружевном платке. В Одной руке у неё была длинная палка на конце которой висел фонарь, а в другой большая холщовая сумка через плечо. Старушка разглядела детей и за охала:
- Ой вы маленькие зайчата! Да как же вас угораздило то ночью, одних? Заплутали?
- Да, мы собирали грибы с братиком и заблудились. Вы не знаете, как нам в Семёновку выйти?
- Ой, малыши, больно мудрёно рассказать. Далеко вы забрели, да и ночью не выплутаетесь одни. Вы поди замёрзли и есть хотите?
- Дааа! – разревелся Ванька а Машка только шмыгнула носом.
Старуха прислонила свой посох с фонарём к ближайшему дереву и начала рыться в своей сумке. Потом извлекла оттуда вкусно пахнущую белую булку, разломила пополам и дала детям.
Белый свежий хлеб! Да они его видели даже не по воскресеньям, а в большие церковные праздники, когда мать сама пекла и ставила на стол огромную краюху, на белый рушник. А отец всем из семьи отрезал по куску.
Маша и Ваня жадно набросились на предложенное лакомство и в пол минуты умяли весь подаренный старухой хлеб. И по собачьи, преданно уставились на неё. Та усмехнулась, и достала из сумки несколько зелёных шариков неправильной формы, крохотных и так же сильно пахучих, чем-то таким, что ещё не приходилось пробовать брату и сестре.
- Изголодались малыши? Держите. И вот что, до рассвета, пойдем те ко мне в избушку, а как солнце встанет, я вас до села и доведу. Пробуйте! Вкусно?
Дети попробовали и от непередаваемых вкусовых ощущений только вытаращили глаза на старушку. Никогда им не приходилось есть что-то настолько же вкусное и необычное.
- Что это? – спросила Маша. – Зубы склеились, но так вкусно, что глотать жалко!
- Это лишь имбирная карамель, моя хорошая, - ласково улыбнулась бабуля. – И вот её у меня целый дом. Ну, идём?
Мальчик в восхищении смотрел на дарительницу и дёргал Машу за рукав. Та недолго думая согласилась, и они все втроём, возглавляемые старухой, направились в лес ориентируясь на свет её фонаря.
Через полчаса они вошли в небольшое ущелье, густо поросшее ельником. Где-то тихо журчала вода, а прям перед ними стоял сказочный домик. Старый и покосившийся, с одним окошком в котором горел свет. Дом выглядел и правда чудно, потому как правая его половина была похожа на человеческое строение, с освещённым окном и толстой дубовой дверью, а вот влево, брёвна косились к земле, в них были щели и какие-то маленькие оконца. Крыша же наполовину состояла из досок и соломы, посреди крыши торчала гнутая коленчатая труба, а от середины и до земли, была покрыта чем то густым, изумрудного цвета, вся во впадинах м складках. Такие же зелёные сосульки висели и над окном избушки. Рядом с домом росли в множестве, яблони и груши и ягодные кусты. Справа от дома где журчала вода, намертво вросло в скалу большое деревянное колесо.
- А что это? – в изумлении Ваня указал на отливающую зелёным крышу.
- А ты сам попробуй. – предложила старуха и отломав пару зелёных сосулек раздала их брату и сестре. Те с осторожностью облизали из и на лицах детей проступил небывалый восторг. Это даже не белая булка в лесу и даже не те имбирные леденцы. Это было что-то такое невыразимо вкусное, что дети от счастья зажмурились. Эта согбенная старуха уже казалась им доброй, сказочной феей из бабкиных сказок.
- Ну проходите в гости, малыши. – пригласила их старушка, открывая дверь. – Одними сладостями сыт не будешь. Может хотите наваристого супа? А? – И она хитро подмигнула.
- Хотим! – в унисон прокричали брат с сестрой и зашли в домик в услужливо приоткрытую дверь. Старушка вошла последней и заперла дверь за собой.
В избушке горел очаг под небольшим котелком и пара толстых свечных огарков. Изнутри она казалась больше чем снаружи и прямо за очагом была небольшая деревянная дверь, как в погреб. В углу стояла кровать, у окна стол, и весь потолок был завешан пучками разнообразных трав. На столе же, стояло блюдо с пирогами, румяными и блестящими. А главное в избе был умопомрачительный запах еды. И от пирогов, и от закипающего в котле супа, с пряностями и от множества пряников разной формы сушившиеся над очагом.
- У вас и пряники есть? – восторженно спросил Ванька и подбежал к столу.
- Конечно малыш! Кушай на здоровье. – и она погладила его сухой, но жилистой рукой по спине. – Ты вон какой худосочный – кожа да кости. Ешь, лопай пирожки. Тебе поправляться надо. А ты девочка?
И старушка обернулась к Маше.
Маше по пока не объяснимой для неё причины, есть расхотелось. Разум заглушил голод и теперь девочка задавалась вопросом – а кто зажёг все эти свечи и варит суп в котелке. Ведь их же не было как минимум час. Хотя ладно, старуха подсветила дом, поставила котелок и пошла на улицу. Зачем? Их услышала. Ну тогда всё в порядке. Нет. Не всё. Теперь, в свете огня очага и свечей, Маша разглядела лицо их хозяйки. И не было в нем уже ничего доброго, бабкиного, старушачьего.
Нос её заострился, морщины стали глубже, глаза впали в тёмные круги, а губы исчезли открыв провал рта, тёмный с коричневыми зубами. А в глазах светилось торжество. Как у паука, подумалось Машеньке.
- А с чем пирожки? -спросила Маша.
- С мясом - холодно ответила старуха.
- Вы знаете, спасибо вам большое, но можно у вас одолжить фонарь, и мы дойдём с братцем до дома? – неуверенно попросила Маша. Брат в это время трескал пироги с мясом и вытирал жирный рот рукавом рубахи.
- Вот как значит деточка? Вам не нравится мой дом. Вы с братом помнится были в восторге. Вы ели мой дом. Вам понравилось моё угощение И теперь вы говорите – мы пойдём? А тебе не кажется, что за гостеприимство нужно платить?
Пока старуха говорила, она развязала свой кружевной вдовий платок и стянула чепец с головы. Маша вскрикнула. Ибо седая, старческая прядь на лбу старухи были единственные волосы на её голове. Половина была обрита как у холерной, а половина головы представляло спёкшийся кусок плоти, как будто сильное пламя обожгло ей всю левую сторону головы.
- Вы нас завтра отведёте к родителям, и они заплатят вам и за леденцы, и за пирожки. Они честные люди, поверьте!
- Конечно милая, за постой надо платить. Но я ещё не угостила вас супом. Малыш ты будешь суп? – обратилась она уже к Ваньке.
Тот нажрался пирогов и лишь лениво кивнул. Тогда Старуха подошла к очагу, подталкивая девочку и дала ей большой деревянный черпак.
- Помешай золотце. А я пока достану миски.
С ощущением чего-то неприятного, страшного и непонятного, Маша в полузабытье опустила мешалку в котёл и сделала два привычных круговых движения. Всплыли какие-то коренья травы и овощи, а потом на поверхности показалось то, что видимо и издавало тот приятный мясной запах бульона. Человеческая пятерня. Проще говоря белёсая, раздувшаяся от варки и с местами лопнувшей кожей, кисть руки. И судя по размеру – ребёнка.
Маша выронила половник и захлебнулась собственным криком. Последнее она помнила с трудом. Это был железный, скрипучий голос старухи.:
-Мень! Мень, сукин сын! Тащи мальчонку в клетку. Его подкормить не дюже. С пару недель. Наберёт жиру, станет как поросёнок на Рождество. А этой хамке…Погоди.
Пока вынырнувший неизвестно откуда, плешивый мужичок в драном сюртуке, поволок воющего Ваню в клеть на замке, старуха склонилась, над теряющей сознание Машей и прошептала:
- А ты сгодишься, дочка. Через неделю, когда мы доедим твои ноги, я лично с тобой попрощаюсь, чтобы узнать, какое на вкус твое сердечко. С тушёной капусточкой и сельдереем. – и старуха облизнулась
Последнее, что, Маша помнила, это перочинный ножик брата в разбросанной по полу соломе и случайно попавшей ей в руку. Она автоматически спрятала его в кулак и в тот же час её грубо, за волосы поволокли в соседнюю с братом железную клеть.
Котелок закипал, чёрная и страшная старуха помешивала своё чудовищное варево, изредка косясь на пленников, а плешивый мужичонка с редкими длинными прядями волос, в невероятно грязном и рваном сюртуке сидел прям на полу на соломе с тарелкой и ложкой в руках. Он скулил как пёс и на месте правого глаза у него была зияющая пустота. В глубине дома раздался невероятный по силе и густоте то ли вздох, то ли храп и хилое строение дома задрожало.
- Это Гюнтер проснулся. Отнеси ему костей и вон то ведро. Его нельзя держать голодным. Нашего малыша.
И старуха противно захихикала, потом смех перешёл в кашель, затем в хриплый свист. Она опустила черпак в котёл и принялась накладывать в металлическую миску свою дьявольскую еду.
Ваня протяжно выл в своей клетке, а Маша в очередной раз потеряла сознание, когда увидела как старуха принялась за кошмарный свой ужин. Дом скрипел, из трубы валил дым и бледный месяц висел в небе освещая густой и непролазный лес, с избушкой посредине.
Пряничный дом - 968700750831
Глава №2

По тёмному осеннему лесу неслись трое конных. Комья земли и бурые, шуршащие листья летели из-под копыт и дробный топот коней смешивался с треском сухих сучьев, раздавленных подковами лошадей. Вот они вылетели из леса и вдалеке на пригорке показалась небольшая деревня. Кони пронеслись недавно убранные поля, палисады, промчали дворы, лающих собак и запирающих калитки девчат и старух, и вынесли трёх всадников прямиком в центр села к исправной избе, дому, который ещё недавно занимал капитан-исправник, теперь же его делили деревенский староста и участковый милиционер. Хата уже была битком набита народом. Всадники спешились. Один был, без сомнения офицер, целиком затянутый в чёрную кожу, в такой же фуражке, с наганом в деревянной кобуре. Второй высокий детина носил потёртую кожаную куртку и зелёные солдатские штаны с высокими сапогами и перекинутое за спину ружьё без штыка. Второй поменьше, носил шинель, фуражку и такую же винтовку, но на плече и с примкнутым штыком, видимо для солидности.
Из исправной вышел пожилой мужчина с усами чуть ли не до пояса и подняв руки принялся голосить:
- Приехали родненькие! Приехали родимые! Мы ужно извелись – как? Где? Проходите, проходите в хату.
Хата и так не велика размером была забита народом. Под потолком висели густые табачные клубы дыма. Пахло шерстью, дёгтем, куревом и пивом. В углу за решёткой лыбился какой-то грязный идиот. По скамьям сидели люди.
- Подайте чарку его благородию! – заголосил пожилой усач.
Его благородие отверг такое начало знакомства и перешёл к делу, так сказать не присев:
- Так вот граждане. Тут нет никаких «благородий». Меня зовут Яков Брон. Вот он, - Брон указал на верзилу, - мой помощник Степан Чарный. Второй – денщик Федот. Мы, как не трудно догадаться, из ЧК.
Федот снял фуражку и улыбнулся всем присутствующим. Степан стоял недвижим как дуб и бровью не повёл. Брон подошёл к столу.
- Мы получили депешу от местного старосты с пометкой участкового. Мол в вашем уезде пропадают дети. Их не крадут, они не умирают, не убегают в соседние деревни, а исчезают. Бесследно. И в вашем селе таких уже более дюжины? Принимая это за исключительный случай к делу подключили ЧК. В иных деревнях поменьше? Всё верно? Кто староста?
Усач вышел вперёд. В руках он мял каракулевую шапку, в глазах был испуг и начисто отсутствовала уверенность.
- Ваше благородие. – начал он.
Брона передёрнуло как от зубной боли. Он с жалостью посмотрел на этих людей и ответил.
- Товарищ комиссар. Если не сложно - товарищ Брон. Понятно? Но вернёмся к нашим деткам. Сколько пропало?
- Тринадцать деток, гражданин комиссар. Почитай треть деревни. Ужо как пара месяцев прошло с первой Манечки. Думали волки погрызли..
- Возраст? – Брон обернулся к Степану.
- От шести лет до четырнадцати. Восемь девочек, остальные пацаны.- зачитал Степан.
Мужики и староста на лавках закивали и пустили новую порцию табачного дыма.
- Как дела обстоят с провизией? Запасы есть?
Староста горестно вздохнул, а среди мужиков поднялся гул.
- Голод. – просто ответил Степан. – но не критичный. В том году кулак Кузмицкий оказал сопротивление, ранил старшину. Был убит на месте. Семья выслана в Тамбовскую область. Заранее перерезал весь скот. Поголовье восстанавливают. Запасы в селе есть, но скудны. Областная помощь поступает. С бандами в округе покончено. А если бы и были? Воровать детей крестьян? Смысл?
- Карту дай. – попросил Брон.
Степан на столе расстелил карту уезда. Комиссар принялся водить по ней пальцем тихо бубня сквозь зубы:
- Пять деревень. Три поместья. До города сорок вёрст. Ближайшее к вам поместье Вышинских. Пустует?
- Так точно гражданин начальник. Оба сбёгли за границу. Детей не было. Усадьбу всю растащили, теперь стоит не тронутая. Пуста.
- Хорошо. Это чьё именье? – Брон ткнул в карту пальцем.
- Это купцов Прокофьевых. Энтих постреляли в 1918 годе. А там таперича школа. Сторож живёт и два учителя: естествознания Пётр Фомич, да точных наук Агнесса Христофоровна. С участковым нашим вроде «вась-вась». – Староста заулыбался. - Но баба – не забалуешь. А дети любят. Мало их таперича… Она письмо то вам и справила. Всё плакала. А мы с участковым подписались. А Фомич пьёт настойку и выходить боится, подлец. Говорит – учить я не отказываюсь, но милиционера к школе приставьте. А то и меня скрадут. На кой он кому нужен, старый бес?
- И вот это третье, в глубине, на конце балки, там и лес погуще. Чьё?
- Ой, да то совсем худое. Помещица там жила. Сахарозаводчица Котельникова. Как к ней хлопцы преступили, значит с вилами, так она грех на душу взяла громадный. Все трёх детей лично заколола, прислугу разогнала, а брату сводному в лицо из револьвера пальнула. Сама же удавилась в гостиной, а перед тем керосинку об пол разбила и выгорело пол дома. Мы потом трупы вынесли, да в овраге схоронили. Только брата ейного не нашли. Но со слов прислуги, помер видать. Завалило балками в пожарище.
- Так там сейчас только пол дома? – спросил Брон.
- Да, пол дома уцелело. Хлопцы сказывают, там порой бродяги ночуют. Едешь через лес, огонь горит и смех чей-то. Но мы ни разу туда не ездили. Может там души самоубийц, коих в ад не пустили, вот и гуляют там свой шабаш.
Брон почесал лоб под фуражкой.
- Понятно. Приведения, то есть? Да?
- Ага! – подтвердил староста и наложил на себя крест.
- Бестелесный субстанции. Не материальные, одним словом. Огонь развели и гогочут по ночам. Так, что ли?
- Выходит так, начальник. Дела сатанинские, как разберёшь? Только один участковый туда и сунулся однажды.
- И что?
- И вернулся сам не свой. Бледный, с коня валиться. Только правда водкой отдаёт от него. Но мы подумали со страху.
- Ладно, мы к нему ещё вернёмся. Такой вопрос – все деревенские дети в лесах околачиваются?
- Да нет, товарищ комиссар. Токомо те, кто помладше. Большаки то отцам матерям в хозяйстве нужны. А малышню с утра дома не удержишь. Кормить нечем. Вот и манит их лес, да и матери не против. Ушло дитё, хлеба не просит, а к вечеру возвращается, порой не пустой. О как.
-Погодите! – Степан чуть опешил. - Вы их из домов в лес, что ли попёрли, когда кормить было нечем? Иди побираться в чащу? Я что-то не пойму!!
- Да какой в лес то, начальник. Отец да мать весь день при скотине, то дрова, то сена, то стоило почини. В поле мало ли работы. Малявки и сами в лес бегают, то грибов к ужину принесут, то птиц, то ягод. Мой Федька раз куропатку поймал, принёс. Им только бы дома не сидеть – сбегают всей деревней в лес, как отпустят. Ну и кто чем. А тут месяц не прошел, как началось… Не все стали возвращаться. Мы и сход сбирали и по ночам с факелами. Как сгинули. Ну думаем волки задрали. Строго огородили – без взрослого в лес ни ногой. Приставили старшего. А потом ещё один. И ещё два. И недавно трое через день… Ужасы творятся начальник!
- А взрослый, то есть старший надеюсь сидит?
--Микитка то. А как же, сидит. Его участковый сразу привлёк, аки свидетеля.
И староста кивнул на клетку с заросшим идиотом. Тот ковырял в носу и страшно веселился, когда становился объектом внимания.
-Мда.. Ну и? Закончилось?
- Никак нет гражданин начальник. Только сегодня днём Софушку не досчитались…. Вся деревня в таком уж ужасе.
- И участковый в ужасе?
- Не! Участковому в ужасе быть не положено. То-есть ему противопоказанно. Они в запое. Неделя.

Брон прошёлся по избе. Степан нацепил на нос пенсне и что-то записывал в блокнот. Яков Брон остановился уселся на лавку и смотря в глаза старосте спросил:
- Так, а в чём проблема детей то по домам рассадить? В целях безопасности. Ну тут бы и мы подъехали.?
Староста нагнулся к самому лицу Брона. Тот взглянул на него и побледнел. Староста дрожал всеми своими прожилками, морщинами и цибарками.
- Осудили в лес ходить! – начал он. Настрого осудили. И дом заперли, напугали. Книжки дали – читай. Еда худая, но вроде есть. Но что не ночь, не один так другой в окно иль под ворота и к лесу бежить. И кричишь – не отзывается. От мала до отроков. А пущаешь собак последу – как и не бывало никого. Как лес съел и проглотил. А это всё Митька с Агафьей. Насочиняли басен. Дети и побёгли. Дьявол там окопался, пан атаман, дьявол! – подытожил речь староста.
- Так стоп! – Брон поднял глаза на старосту. – кто такие Митька с Агафьей?
- Так это единственные кто возвернулся. Ещё до пропажи детей. Пришли из лесу. Рожи как мёд. И гостинцев принесли. Всё детям давали. Говорили – добрая принцесса в лесу их встретила и конфетюра отсыпала. Брешут поди. Однако тепереча каждый ребёнок проверить энто захочет. Вот и нет четырнадцати.
- Где они?
- У Степаныча под замком. Бережём их.
- Говорить могут? На контакт идут? Или надо по жопе бить?
- Упаси Христос! Говорливы аки голуби. Послушаете.
Один казак тяжело опустился на лавку, второй промокнул шапкой мокрые глаза. Остальные заохали и запричитали как бабы в приходе.
- Дед сказывал, раньше детки и ранее пропадали. – начал один молодой наголо бритый хлопец, - То в лес кто сбежит, кого прям из люльки вынут. И ни кровиночки. Верное говорю – старый как мир ужас накрыл нашу волость, а сами знаете из-за кого!
Тут он решил, что сейчас сморозит лишнего и осёкся.
- А приход у вас остался? В смысле церковная община? Я, когда ехал, видел звонницу. – Брон указал куда-то за окно.
- Да церквушка осталась, ходят туда люди помаленьку. И отец Кондрат утешает. Говорит – всё от бога, а зло от нечистого. И молится за деток наших.
Мужики загудели шмелями, молодого солдатика отдёрнули и все уставились на скучающего Якова Брона. Тот смотрел в окно и никак не интонируя, машинально повторял слово в слово, сказанное местными казаками.
- Детки пропадали…Старый как мир ужас…Дьявол там…. Отец Кондрат…зло от нечистого … как эхом отзывался он.
- Так, какие ещё варианты и версии пропажи детей? – Брон очнулся и окинул хату взглядом. – Смелее.
Как из рога изобилия посыпались версии:
- В болоте все как один утопли.
- Болото далеко?
- Два дня ехать. Но большое.
- Немцы либо чехи украли. Их побили интервентов, вот они детей и воруют значить. Своих то нет!
- Пресвятая в лес вошла и забирает оттуда деточек прямиком на небо. А там в херувимчиков обращает. Благодать.
- С корзинками и грибами в рай забирает?
- Ась?
- Хренась! Следующий.
Были и волки, и белые и черти и колдуньи и даже такая версия что сами чекисты их по сёлам и собирают, чтобы потом из них в страшном Кремле делать безбожников, вероотступников и шпионов.
Денщик Федот нагнулся к его уху:
- Я слыхивал такое. Как детей всеми сёлами изводили. Тут попа звать надобно.
Брон внимательно посмотрел на него и беззлобно наотмашь дал ему затрещину.
- Ты щучий сын ко мне приставлен или к отцу Кондрату, а! – беззлобно спросил он. А Степан ловко дал Федоту пинка прикладом и сделал страшные глаза.
- Хватит мне тут дурь пороть! – поднялся с лавки Брон. - Да у вас тут дети столетиями мрут как мухи! Вот сколько в этом году померло во младенчестве? А? А сколько барьё ваше извело? Отдай мне мол троих-пятерых в усадьбу в услужение. И где они? Сколько в полях и на конюшнях сгинуло? И в барских будуарах? Знаете? Дурачьё… Я потому и спрашиваю – что на этот раз? Как пропадают дети? Ну?
- Сами уходят, пан командир, как есть сами! Софочка только с нашего села – четырнадцатая. Не иначе как Дьявол, Вельзевул их собирает. Чистые души. Ярится бес! Не стало Бога и вылез ад наружу. Творить беззаконие. А что ему слаще всего? Души невинные деток наших!
И староста заревел в овечью шапку. Брон прикурил сигарету и яростно обвёл окружающих свирепым взглядом.
- Дьявол виноват, да? Его и будем искать? Так он отменён в Октябре 17-го года вместе с монархией, как её составная часть пропаганды. А раз отменён Бог Вседержитель, то соответственно и Сатана как его антитеза. Иначе говоря, ни Бог не Дьявол тут не у дел. Попа звать надо? А он то кстати, что сделал для розыску? Ну поп ваш, Кондрат?
Староста малость опешил от такой тирады, из которой не понял и половины, но взял себя в руки и молча выпустил дым из цибарки.
Последовало дружное молчание и сопение трубок.
- Так! А теперь внимание! Завтра все, кто может сидеть в седле, при сабле и носит штаны, со мной пойдёте. Отказных не принимаю. Не пошёл – вор и убийца. Всем всё ясно, хлопцы-молодцы? Тогда в семь утра сбор, тут перед хатой. И запомните раз и на всегда! Мы ищем человека. Это всё дело рук одного человека или группы людей. И мы найдём кого именно. Староста?
Подбежал усатый староста.
- Сколько бойцов вы можете выставить завтра с утра. Нам нужно объехать внушительный регион.
- Сабель пятнадцать – семнадцать. – ответил староста. И прибавил тише. – Что эти люди смогут против демонов ада. Вы что всерьёз считаете, что ваша революция отменила Сатану и он забился под лавку.?
- Нет, мой брат. Революция не сковала цепями Сатану, Господа и прочих херувимов. Нельзя отменить то чего никогда не было. И когда вы это поймёте – вам проще будет искать истинные цели всех ваших, казалось бы, неразрешимых противоречий. – и он постучал пальцем по лбу старосты. - Поэтому завтра – пятнадцать сабель, с крепкими головами, тут на плацу.
Пряничный дом - 968700751087
Глава №3.

Ровно в семь утра, пунктуальный как кредитор, Яков Брон уже гарцевал на площади, которую он обозвал – плацем, около начальственной избы. Рядом сидел в седле неподвижный Степан с перекинутой за спину винтовкой, а Федот поминутно зевая, стоял держа лошадь под узду. Минут через десять на площадь перед избой начали собираться всадники, и почти каждого сопровождала причитающая баба. Комиссар взглянул на этот табор и вздохнул. Показался староста с картой и напутствием. Брон огляделся. Помимо их троих, на площади собралось от силы девять всадников. И десятка два баб во главе с отцом Кондратом. Он обратился к старосте:
- Это вот – что? – он указал хлыстом на собрание жителей. – Ты мне, старый гриб, обещал семнадцать сабель к утру. А кого привёл? Женский батальон с попом во главе? Я не крёстный ход тут собираю! Мне, что, с ними - деревни и леса прочёсывать? Душегубов и злодеев ловить?
- Не изволь гневаться, гражданин комиссар, - затараторил усатый староста. – Соберутся, все соберутся. У кого кобыла захромала, у кого упряжь дрянь, одни ремешки. Потерпи маленько, все будут. А отец то Кондрат пришёл вас словом божьим проводить да напутствовать молитвой.
- И гарем свой привёл? – съязвил Семён.
- Что? Кого привёл? – помотал головой староста.
- Не важно. Пусть стоит раз пришёл. За участковым послали?
- А как же ваша милость! С шести утра дважды хлопцы к нему бегали. Сказал, что будет как все соберутся и возглавит эскадрон спасения.
Федот прыснул в кулак, а Семён указал пальцем в конец улицы. С утра был туман и очертания людей, животных и предметов были видны не дальше пятидесяти саженей.
- Не ваш участковый, вон там, преодолевает пространство?
Из тумана выплыл человек самого расхристанного вида. Под уздцы он вёл пегую кобылу. Фуражка каким-то чудом держалась на затылке, форменная рубаха была на выпуск, оружия с собой у человека не было. Носом он был багрян, глаза слезились, в углу рта дымила папироса, а несвежее лицо его носило следы недельного безудержного пьянства. Подойдя ближе, он поцеловал в губы старосту и похлопал его по плечу. Попробовал лихо забраться на лошадь. Удалось ему это с третьего раза, после двух неудачных падений. Наконец он взгромоздился в седле и выплюнув папиросу заорал обращаясь ко всем присутствующим:
- Беса, батя, я не убоюсь! Я его, сукина сына, за хвост сюда сволоку! А тепереча за дело! Ужо выручим деток наших! С нами правда и святой Георгий! Ну как хлопцы! Заааа мной! Аллюр в три креста!! Вперёёд!!!

И выхватив неизвестно откуда револьвер пальнул пару раз в небеса. Лошадь под ним испугалась, дёрнулась, участковый вывалился из седла, грохнулся на пыльную дорогу, и сделал две робкие попытки встать, так и заснул, положив револьвер под голову. Раздался храп и нечленораздельные звуки – участковый судя по всему лично начал операцию.
Яков Брон прикурив папиросу, с интересом наблюдал всю эту сцену вплоть до финала. Всадники осторожно хихикали, смотря на комиссара. Тот выпустил носом дым и оглядел площадь. Собралось четырнадцать всадников, не считая троих чекистов.
- Отлично! - наконец выговорил он. – Бойцы слушай мою команду. Для начала поднять это говно и запереть в исправной хате. Пить не давать, ждать меня. Далее. У нас есть задача и многие её вчера слышали. Мы должны прочесать весь ваш уезд двумя группами. Я, Яков Брон командир первой группы, Степан Чарный – второй. План такой – посетить пять деревень и три бывшие усадьбы, одна из которых теперь школа. Я и Чарный ведём дознание, вы ведёте наблюдение. Может увидите чужаков, может что-то необычное. Слухи сплетни. В конце подытожим. Теперь семь всадников ко мне, семь к Чарному. Моя группа идёт на Сухую Лубну, группа Чарного на Дубовец. Не отставать и быть предельно внимательными. Обе группы встречаются возле школы, там..
Но Брон не успел договорить, что «там», как послышался женский визг.
- Госпади Христе! – выла одна баба и указывала пальцем в сторону поля, за ограду из жердей. Туман ещё не до конца рассеялся и из него по полю двигалась невысокая белая фигура. На ней были какие-то светлые лохмотья, волосы всклочены и торчали в разные стороны, лицо в запёкшейся крови и двигалось оно очень медленно, а дойдя до жердей и вовсе остановилось.
Поп Кондрат перекрестился, а бабы завыли на разные голоса:
- Вот они детки наши! Обратил их Сатана в приведения! Вот они и явились за нами!
-Истинно мертвяки восстали. Сейчас спросят с нас, что не уберегли!
- Призрак! Господи помилуй! Отец Кондрат осени его, развей! За что нам ещё и это!?
- Со стороны кладбища идёт! Гляньте! Прямо с погоста!
И дюжина баб подняла вой не хуже волчьего, и совершили ретираду за отца Кондрата и всадников.
В дружине Брона тоже пошло встревоженное гудение. Бойцы переговаривались, а кони фыркали и топтались на месте. Комиссар приподнялся в седле и окинул бойцов взглядом взбешённого тигра, которому прищемили хвост. Взглядом полным удивления и злобы.
- А ну цыц дурачьё! Я думал, что у меня бойцы кавалеристы, а вы распустили сопли как ваши бабы! Слазь с коня и цепляйся за полу отца Кондрата, коли боязно. Тьфу, противно. Вы что не видите - там ребёнок.
И он развернул коня к полю и тронул его бока пятками. Конь медленно пошёл к жердям, за которыми стояла белая фигура. Никто более не тронулся с места, а бабы принялись причитать тише и монотоннее. Яков в пятнадцать-двадцать лошадиных шагов преодолел это расстояние, спрыгнул с коня и вплотную подошёл к жердям огораживающих поле. Теперь он смог рассмотреть кто стоит перед ним. Это была невероятно худая и грязная девочка лет восьми – девяти. Все руки и лицо её покрывали порезы и ссадины. Волосы сбились в колтуны или торчали в разные стороны. В них запутались листья и трава. Она была боса и закутана во что-то типа светлой мешковины. Девочка мутными глазами посмотрела на Брона, из её рта вырвался какой-то хрип и она, уперевшись рукой в жердь начала падать на колени.
Брон мгновенно перескочил изгородь, поднял девочку на руки, подлез обратно под перекладину и пошёл с ребёнком на руках к замершей толпе. Свистнул на ходу. Конь повернулся и пошёл следом. Люди расступались перед ним. Подбежал староста.
- Неужто мертва? – спросил он
- Ребёнок в крайней степени истощения. – прокричал Брон. -Фельдшер в селе есть? Есть, или такой же как участковый? Может кто знает ребёнка? Воды сюда согретой, вон в хату и самогона. Степан, пособи.
Толпа стала осторожно подходить, разглядывать ношу комиссара. Кто-то смоченной в воде тряпочкой провёл ей по лицу.
- Иисусе! Так это Машенька! Настасья! Иди глянь! Машенька Фролова! Где они сами то? Две недели как пропали с братиком. От ведь какая радость! А где же Ванюша? – раздавались наперебой женские голоса.
- Послать за Фроловыми. – распорядился Брон. – Ребёнка в хату. Хату натопить. Тряпки, водка, несите всё. И чистой воды. Степан, помоги.
И Брон понёс ребёнка в хату. Всю дорогу она цеплялась пальчиками за его кожанку, а он старался не смотреть ей в глаза, чтобы невзначай не напугать. Но почувствовал её взгляд и всё таки посмотрел. Это уже не были мутные очи уставшего ребёнка и не были испуганные глазёнки потерявшейся девочки. У неё был тяжёлый взгляд понесшего утрату взрослого человека. И узнавшего, что есть истинный ужас. Брон отвёл глаза.


Глава №4

Три часа девочку Машу, приводили в чувство. Влетели в хату её ополоумевшие от горя родители. Отец держал её за руку, а мать рыдала в ногах. К счастью на ребёнке не оказалось каких-либо серьёзных ранений, сплошь ссадины, царапины, порезы и синяки от падений. В селе помимо водки нашёлся йод и бинты. Раны обработали и перевязали. Единственное – у неё был сильная степень истощения и ребёнок находился в каком-то ли лихорадочном полузабытье. Но стараниями Степана и его походной аптечки, а также местной бабки целительницы, которая догадалась сунуть в рот девочке кусочек хлеба смоченного в пиве, ребёнок стал оживать, во взгляде появилась осмысленность и какой-то укоренившийся и неизлечимый страх. Она поначалу затравленно озиралась, но забота родителей и немного еды успокоило её. Её поначалу подали миску жидкого супа, но она с омерзением швырнула тарелку на пол и согласилась лишь на пустую овсяную кашу с ломтём хлеба.
Видя, что девочка успокоилась, Яков Брон попросил её родителей представить его и аккуратно, обходя острые углы, стал расспрашивать долго ли она в лесу, где ночевала, чем питалась, откуда она идёт и как вышла к деревне. Девочка рассказала, что в лесу она заблудилась примерно две недели. Сперва сидела три дня на дереве, но голод согнал её вниз, где она собирала и ела сырые грибы и редкие ягоды, а на ночь опять забиралась на дерево и только вчера услыхала собак и ржание лошадей и вышла к селу. На вопрос где её брат Ваня односложно отвечала – «Тоже потерялся», при этом взгляд её стекленел. и она начинала реветь. Родители умоляли сказать где, просили старосту учинить поиск, призывали всех на поиски в лес.
Брон услышал, что хотел, подозвал старосту и тихо спросил:
- Где Митька с Агафьей? Веди.
Оба ребёнка были уже подростками, одинаково мордатыми и до ужаса болтливыми. Насилу Брону удалось вывести их на тот день, когда какая-то женщина накормила их в лесу сладостями. Странноватая, но добрая бабушка, с полной сумкой сладостей, встретилась им пару месяцев назад на дороге из Семёновки в Дубовец. Она несла тяжеленный мешок с капустой, и дети согласились ей помочь донести мешок до дома. Они доволокли его до какой-то полусожжённой усадьбы, и милая старушенция в благодарность отсыпала им полные карманы невероятных сладостей и отправила восвояси.
- Как она выглядела.
- Чуть горбатая старушка, в чепце и кружевной накидке. Платье такое широкое, с оборками. Как раньше благородные одевались.
- Ещё что-нибудь говорила? – допытывался Брон.
Пухлощёкая Агафья на минуту задумалась силясь, что-то вспомнить, но брат опередил её:
- Старая кочерга сказала, чтобы мы поделились сладостями со всей детворой из деревни иначе Бог увидит и накажет нас за жадность. Я бы не испугался и уж точно не поделился бы, но Агафья настояла.
Брон пристально посмотрел на Агафью и глубоко вздохнул. Потом встал и подошёл к отцу детей Алексею Степановичу.
- Выйдем?
Они покинули дом и вышли в сени. Яков подробно расспросил отца Мити и Агафьи, как часто они приносили из леса подарки. Больше ни разу. Не ходили ли они к тому дому одни. Нет, так далеко он их не пускал. Рассказали ли они кому о своей встрече с пряничной старушкой? Да всей деревне и до соседних слух дошёл.
Брон с сожалением посмотрел на него.
- Так при чём тут мои дети и пропавшие? – не выдержал Степанович.
- Боюсь именно ваши дети и выжили потому, что привели в деревню Смерть. Следите за ними.
Отец Мити и Агафьи посерел лицом и сел на бочонок у двери. Брон похлопал его по плечу.
Через час Яков Брон, покинул дом Алексея Степановича и его разговорчивых детей, любителей сладостей и направился обратно в хату старосты. Машу уже одели по-осеннему, она согрелась и пила липовый чай.
- Привет Машенька. Я знаю, ты устала и напугана. Но тут никто тебя не обидит. Поэтому скажи – от кого ты бежала сквозь лес две недели, и где и с кем остался твой брат?
Девочка насупилась и в глазах у неё появились слёзы а пальцы задрожали. Мать обняла ребёнка и с упрёком посмотрела на Брона. Тот не сморгнув продолжил:
- Ты пойми девочка, что его ещё можно спасти. Подскажи нам где и кого искать. Да, кстати, хочешь леденец к чаю?
И комиссар протянул ей зелёную сладость в виде ёлочки на деревянной спичке.
При виде этой безобидной сладости гримаса ужаса появилась на лице ребёнка, как будто Брон поднёс к ней голову Медузы-Горгоны. Она выронила кружку с чаем, соскочила с кровати и попятилась. В глазах у неё застыл страх и отвращение. Она уткнулась спиной в Степана. Тот ласково положил ей руку на голову. Она закрыла лицо руками и вдруг принялась надрывно кричать:
- Никого вы уже не спасёте! Ванька! Да они уже сожрали его! Я чудом сбежала. А он смотрел на меня. Как смотрят щенята. Я думала, что позову на помощь! А он погнался за мной. А она кричала. Громко кричала, как ворона! Я бежала, что есть сил. Спала в оврагах и на деревьях. Я не пойду туда больше, хоть вас тут будет целая армия. А Ванечка… Ванечку…как мамка куру разделывает, так и его…и сожрали. Наверняка сожрали. А кости бросили Гюнтеру.
- Что за Гюнтер?
- Я не знаю, не знаю! Он всегда спит, а когда спит дом дышит. Под сахарной крышей. Дом полный сладостей. Прянички…мама, там были пирожки…Ванька ел. А повсюду отрубленные руки и головы в бочке из-под капусты. Меня рвало, когда я оттуда бежала! И до сих пор перед глазами Ванькин взгляд и сладости, сладости, чёртовы сладости!!! Ведьма! Ведьма!! Чтобы она сдохла! Как так можно?? Мама, мамочка! Я хочу домой! Забери меня домой!!!
У девочки началась истерика, и отец взял её на руки и в сопровождении жены вышел из хаты. Бабки-знахарки похватались за щеки и понесли новость по деревне. В исправной хате остались Брон, Степан, Федот с белым как бумага лицом, староста, писарь и пара бойцов из ополчения.
Яков Брон молча расстелил на столе карту и молча закурив углубился в её изучение. Степан сел рядом. Староста, утирая пот со лба присел на лавку в углу.
- Это вурдалаки. – подал голос один из солдат. – Исчадья бесовские. А ведьма ими хороводит!
- И правду, ещё дед говаривал про ведьму из Дубовиц. – подключился второй. – Токомо она по воздуху летала и младенцев прям из хат выкрадывала, чтоб кровь их пить. Ведьма с того молодеет. Надобно молебен провести и с отцом Кондратом пойти и сжечь её логово.
Молодой денщик Федот крутил головой с одного на второго и с опаской поглядывал на командира.
- Только в Святицы надо идти…- продолжил первый.
- А ну заткнулись оба! – заорал Яков Брон, резко повернувшись к двум специалистам по ведьмам. – Вам в клиросе петь обоим, а не ружьё носить! Пшли вон отсюда! Ждать на плацу, не расходиться.
- План меняется, товарищи, в связи с новыми открывшимися обстоятельствами. Теперь, меня интересует конкретное место. – и он ткнул пальцем в карту. – Усадьба сахарозаводчицы, как там её?
- Котельниковой. – в один голос отозвались староста и Степан.
- Котельниковой. Это которая повесилась, а потом сгорела, верно? Итак. Два балбеса помогают старухе дотащить мешок и в награду получают гору конфет и леденцов. Но со странным и казалось благородным условием – угостить всю деревенскую мелкоту. И чем? Шоколадом и фруктовыми конфектами. Это тех, кто сахарную голову только на рынке видал а сам сахар пробовал только по праздникам. Те выполняют условие. Не проходит недели и пропадает первый ребёнок, - он заглянул в блокнот. – Маня Саврасова. А потом один за одним и так в течении почти двух месяцев. И ни следов, ни даже нормальных розысков!
И Брон со злостью посмотрел на железную клетку, где на коленях у местного идиота, храпел местный участковый.
- Итак к каким мы приходим выводам, граждане. Это козни Сатаны? Или ведьма с упырями свершает жертвоприношение в глубине вашего леса? Или это один или группа злодеев, потерявших человеческий облик, свершает все эти преступления?
Староста важно кивал головой и казалось две первые версии его устроили больше. Федот опёрся о ружьё и смотрел в рот комиссару. Степан что-то деловито писал на листке, а дописав положил листок пере командиром.
- Всё верно, Стёп, всё верно. План прежний – две группы, но территориальная привязка куда точнее. Выходим строится!
По площади бродили люди и кони. Кто сидел в седле, но большинство сидело под каштаном на траве и дулись в карты.
Брон вскочил на коня. Тоже сделали Степан и Федот.
- Эй сонная гвардия! Настало время показать кто вы – солдаты кавалерии или монахи. Похитители ваших детей установлены. Известно место и предполагаемого пребывания. Итак, вы желаете принять участие в ловле? И сказать потом – я там был. Я отомстил за ваших детей! Или спрятаться в хату и ждать что твой ребёнок будет следующим? Храбрецы в седло. Остальные по домам. За мной, рысью.
И Яков Брон поскакал по дороге к лесу над которым уже висело заходящее солнце. Степан и Федот, не оглядываясь скакали за ним следом. Брон обернулся. Все четырнадцать человек вскочили в сёдла и колонной выдвинулись за командиром. Даже усатый староста на пузатом жеребце присоединился к отряду. Выехав из деревни на дорогу, ведущую к обгоревшей усадьбе всадники пустили коней в галоп.


Глава №5

Через полтора часа они уже были в виду усадьбы. Тут отряд разделился на два крыла: отряд Брона пёр прямиком к дому, крыло Чарного ушло налево, обходя усадьбу со стороны леса. Через ещё полчаса обгоревший дом был полностью окружён конными. Брон спрыгнул с седла, отдал поводья Федоту и в сопровождении трёх бойцов вошёл в дом. Правый флигель выгорел и порушился полностью. Центральная часть усадьбы сильно обгорела, но вот левый флигель остался целым и не тронутым огнём. Брон стоял перед центральной лестницей, ведущей на второй этаж. Справа стена была чёрной от копоти и зияли провалы сгоревших дверей. Идти туда нечего было и думать – всё было завалено сгоревшими балками. Слева была большая дверь в левый флигель. Подошёл Чарный с тремя солдатами.
- Я расставил девять человек по периметру. Сигналом будет выстрел. Ну как? Обыщем помещения?
- Давай Стёпка. Мы на первом, ты бери мезонин. Если кого встретим, брать надо чисто и живьём. Ну а там по обстоятельствам. Пошли.
Целый час восемь человек с комиссаром во главе обыскивали дом. Ни одной живой души. Собрались в холле перед парадной лестницей. Вошёл отдуваясь староста с факелом – на улице темнело.
- Результаты есть? – спросил он.
- Результат следующий, товарищ староста – дом жилой, в нижней своей части. Второй этаж завален битой мебелью и зарос паутиной и пылью. А вот тут, кто-то живет. Следы, дрова в очаге, бутылки, кровать застелена, вода в кувшине и бочке и прочие мелочи указывают, что жилец тут есть. Вопрос – где он сейчас.
- Портрет видели? – спросил староста.
- Какой, чей? – удивился Брон.
- Так сахарозаводчицы. Помещицы Котельниковой. Над камином был.
Они прошли в большую залу левого флигеля и подошли к камину отделанного чёрным базальтовым камнем. Над камином висел портрет женщины в тёмной одежде, лет примерно под пятьдесят, в дамской широкой шляпке из-под которой выбивались пышные каштановые кудри. Лицо было строгим, нос острым, а взгляд хищным. «Неприятное лицо» - решил для себя Брон, отступил от портрета и обо что-то споткнулся. Он посмотрел под ноги. Пол устилал ковер, но был заметен небольшой бугорок. Яков откинул ковер и стал виден квадратный, железный люк в деревянном полу с толстым чугунным кольцом об которое и споткнулся комиссар. Он наклонился и потянул за кольцо. Люк не поддался.
- А ну как ребяты! Тащи вон ту кочергу у камина.
Кочергу вставили в чугунное кольцо, что было силы потянули и люк с лязгом отверз свою квадратную пасть. Брон взял у старосты факел и полез вниз по скрипучим ступеням. Остальные стояли наверху и переглядывались. Вдруг раздался удивлённый свист.
- Степан, возьми с собой старосту и спускайтесь. Тут интереснее чем я думал. – раздался голос из подвала.
Степан раздобыл керосиновую лампу, зажёг её и приглашающим жестом указал старосте на вход в подвал. Староста сделал собачьи глаза, поцеловал нательный крест и стал спускаться вниз. За ним проследовал Чарный.
Судя по всему, подвал выполнял когда то функцию винного погреба, с длинными деревянными полками. Из конца погреба вернулся Брон с чадящим факелом, а Чарный подняв фонарь над головой попытался осветить всю панораму.
- Господи Христе! Пресвятая Богородица! – взмолился староста в ужасе оглядываясь. – Что же это такое, гражданин начальник?
- Это мой друг одна из разновидностей коллекций. Кто-то коллекционирует монетки или марки, а хозяева этого дома собирали черепа. Правда я не уверен, что они их выкапывали на погосте. Нет. Каждая голова как приз, каждый череп – это убийство.
На винных полках вдоль стен были аккуратно разложены человеческие черепа. Некоторые абсолютно голые, на других оставались куски кожи и пряди волос. И было их никак не меньше трёх сотен. Встречались и взрослые, и детские, примерно пополам.
- А недурная у вас была помещица, а? – Брон подмигнул старосте. – графиня Батори и Салтычиха в одном лице. Мы всё увидели. Выходим.
Они поднялись из подвала, захлопнули люк и накинули сверху ковер.
- Теперь понятно какую «капусту» та старая ведьма сюда таскала. Семейные ценности. А теперь вспоминай отец. Сахарозаводчица. Где у неё были предприятия, заводы, кондитерские. Или какое производство? В областном центре или вообще в столице. Ну? Напряги память отец. Тут рядом не было ещё какой-то её собственности?
- А как же! Был пресс, с водяным молотом. Тут недалече, вниз по речке. Мы помнится мальчонками туда лазали, сахаринчику урвать. Если ловили – били. Но за кусман сахара – кто не рискнёт?
- И что с ним сталось? Национализировали? Или растащили?
- Да куда там.. Сгорел он, как и дом. Причём одновременно, если мне память не изменяет. Уж сколько там голов сахара то было. Пуды. А прочих сладостей. Погорел он. Как есть целиком. А мы туды более и не ходили. Нехорошее место говорят. Мол как помещица удавилась да детей своих до того прирезала, говорят её призрак бесился и всё что ей принадлежало – огню предал. А в бесовские дела мы не лезем. Сгорела та туда ей и дорога.
Дед сплюнул и перекрестился.
Глаза Брона засияли. Он схватил обеими руками старосту и обнял.
- Ну вот и всё встало на свои места. Степан! Пять человек здесь в секрет посади. Мало ли кто вернётся. Остальные за мной. А ты отец, показывай дорогу, к водяной мельнице. Далеко это?
Да метров триста будет. Может по более. Там вьючная тропа, по которой сахарин возили, поди заросла уже. Вам на лошадях не проехать.
- Пешком прогуляемся. Так даже лучше. Эй орлы! Пятеро в усадьбу, ждать гостей. Не курить и не ржать! Коней сведите вон в тот амбар. Остальные кто посмелее за мной. Дьявол назначил нам место встречи, но позабыл о времени. Удивим рогатого, а?
И Брон проверив наган, сунул его обратно в кобуру, вытащил из-за ремня револьвер, осмотрел и его и тронулся вниз по тропе, вдоль речки позади охающего старосты.
Чёрные клёны нависали над головами отряда. Рядом шумела узенькая речушка. Птицы метались по грозовому небу и где-то вдали сверкали молнии и грохотало. Брон и староста шли во главе отряда, арьергард составляли Степан и Федот. Последний дёргал изредка Степана за рукав и спрашивал:
- А товарищ Яков уверен что сил хватит? А почему это проклятое место? А что если это западня интервентов?
Степан не отвечал. Молод и горяч был Федот, а главное не постиг он ещё той всепобеждающей концепции материалистического познания мира. Хранил он в себе бабкины суеверия да религиозные нравоучения. Но спрашивал. Интересовался. Не тёмный был паренёк, тянулся к знаниям.
Староста вдруг затормозил. Огляделся. И схватил за руку комиссара.
- Вон там сухой дуб на горе. Значит подходим. Тише пожалуйста. И товарищ Брон, дайте мне хоть какой то пистолет. Я к Дьяволу в пасть лезу, боязно.
- Дьявол неуязвим, староста. А его приспешники нет. Но думаю мы справимся. Трое за мной. Старосту в центр. Степан! Бери Федота и сюда. Туши фонари.
И группа в полном молчании зашла на край каменистой распадки. В небе громыхало, но не было не дождинки. Через полчаса блуждания по кустам и папоротникам, тонкий нос Семёна уловил запах дыма. И не просто дыма. Готовилась какая-то пища. Хотя тьма вокруг была хоть глаз коли.
Под ногами зашуршали камни, группа Брона вышла на край, вход невысокого ущелья, и вдруг Брон заметил неясный и бледный свет впереди. Он наклонился к земле, во что-то видимо вляпался, удивился, вытер руку о штанину и двинулся вперёд. Наконец выглянула луна и стало видно то место куда они добрались. В рядах солдат запричитал староста. А Брон взял факел, поджёг и бесстрашно двинулся вперёд. Остальные получили приказ зажечь фонари.
В темноте ущелья он нашёл что искал – огромная тёмно-зелёная скала как будто расплавленная магма вытекла из недр земли и застыла перед ним, вся её толща бугрилась впадинами и лакунами, щелями и дырами, а сама она была вся прорезана толстыми жилами-венами более бледного зелёного цвета. Но самое мерзкое было в том, что гора пульсировала. Он наугад забрался не первый же выступ и смело запустил туда руку. Пару минут морщась он копошился там, но вот наконец его рука потащила наружу в свете от фонарей, что-то за собой. Бойцы подсветили фонариками – это показалась детская рука, которую он держал ха кисть., Через пару секунд детская ручка хлюпнула и выскочила из дыры. Кто-то непроизвольно выругался. В руках у него был фрагмент детской руки максимум по локоть, такого же трупного зеленоватого оттенка как и сама гора.
Он обтёр руки об штанины и победно хохотнул.
- Ну кто за мной за следующей? И повернулся к горе. Охотники были, но не такие ретивые.
- Вот глянь, тут как минимум 15 – 20 глазок. Следовательно, мы сможем найти около 20 фрагментов детских тел. Или, не найти не ни черта. Мда.
Подал голос один из солдат:
Почему именно детских?
-Потому что мы детей вроде ищем, нет? А это тот самый пряничный домик, куда они сбегают со всех деревень.
И Брон провёл пальцем по зелёной скале и осторожно облизал.
- Ну как есть – чистая нуга и сахароза. – объявил он. – А знаете почему? Высокая концентрация сахара, глюкозы, мёда, неважно – является природным консервантом. Так что по сути, мы сейчас роемся в чьей-то кладовке.
И он запустил руку в очередную дыру, долго матерился и что-то потащил на свет божий. Омерзительно хлюпнуло и Брон развернувшись к своей группе показал находку. Это был позвоночник с головой на конце. Головой явно пятилетнего ребёнка. Федота бурно вырвало под ясень. Солдаты зашептались. И тут раздался могучий храп-рёв из-под земли и так же резко утих.
Федота рвало, половина солдат стало на колени и лишь один вещал, презрев опасность:
- Братья! Это Сатана вершит тут своё безумное пиршенство! Тут сила оружия не подойдёт! Помолимся Богородице ибо последний день приходит!
И на глазах удивлённого Брона половина служивых повалилась на колени.
-Сатана? – усмехнулся Брон. – Тогда было бы невежливо не поприветствовать Князя Тьмы!
И взяв револьвер в руку пошёл обходить изумрудную гору, кишащую детскими телами и непрерывно вздымающуюся. За ним шёл лишь Степан Чарный и пара казачков, в силу выпитого, наиболее храбрые из остального контингента. Свернув за зелёную, блестящую гору, они увидели избушку, наполовину скрытую этой зеленоватой горой. Избушку с дверью и оконцем, в котором маячил свет.
- Ну вот и всё. Впустую не палить! Мне нужны живые. – сказал Брон и с силой, с ноги вышиб дверь.
В уже знакомой нам лачуге, с кровати вскочила горбоносая старуха в безобразном чепце да так и застыла при виде гостей. В камине горел очаг. а к нему спиной сидел жидковолосый, одноглазый типус и отпиливал тонкой пилой по дереву, голову трупу, лежащему перед ним. Это был труп девочки лет десяти. «Софушка» - мелькнуло в голове у Брона. Плешивец оскалился, увидев вошедших и протянул в окровавленной руке кусок человечьей плоти.
- Девичье мясо слаще чем у отроков. Ты попробуй, раз зашёл служивый. Гость в дом!
Безумец захохотал как гиена и снова принялся за шею несчастной девочки. Голова её кукольно дёргалась при каждом нажиме пилы.
Хладнокровный комиссар Брон, сказав лишь – «Вот ты ж сука!», не долго думая вытащил револьвер, взвёл курок и выстрелил каннибалу точно в пустующую глазницу. Степан крякнул. Тот же откинулся назад головой, прямо в очаг. Редкие его волосы зашипели, загорелись и по избе пополз смрад горелой плоти. Брон нагнулся к трупу девочки. Она уже давно была мертва, окоченела. Он выпрямился и уставился на железные клети в глубине избы. В одной из них сидела до смерти напуганная девочка с огромными глазами, и держась пальчиками за прутья решётки повторяла – «Мама, мама, мама». Во второй находился бледный как мел мальчик, с абсолютно пустым взглядом. На месте его правой ноги, была культя выше колена, обмотанная кровавыми тряпками.
Казаки за плечами Брона опасно загудели. Брон же поднял тяжёлый как молот взгляд на старуху.
- Немедленно связать. Рот заткнуть. Эй вы двое! За неё отвечаете жизнью. Сюда никому более не заходить.
Старуха, видимо выйдя из оцепенения, истошно заорав, бросилась на двух чекистов. Степан молниеносно крутанул со спины винтовку и прикладом саданул безобразной старухе в лоб. Та упала как срубленный ствол.
- До суда доживёт? – спросил Брон.
- И даже дольше. – комментировал Степан. – А этот? Психический?
- А то! И что бы ему светило? На полном пайке у народа. Каннибал! Больница, обед и ужин. Только вместо человечины, куры и пшёнка. А так. Быстро и дёшево. Ты считаешь я не прав?
Он пнул труп людоеда. Степан почесал в затылке и ответил:
- А наши же, гуманисты-теоретики, с прекрасными душами начнут – мол это жертва капитала. Давайте подлечим. Начнут говорить о бессудных расправах. Один Феликс всё поймет. Правильно что застрелил. У себя помечу – за нападение.
Степан усмехнулся и достал блокнот.
Снова раздался глубокий храп-рёв, и избушка зашаталась.
- Мы забыли про Гюнтера! – резко бросил Брон. – Двоих сюда срочно. Детей из клеток вытащить. И быстро – быстро!
Степан высунулся в дверь и свистнул. Подбежало три бойца. Чарный указал им на клети и отдал приказ. Солдаты посбивали нехитрые замки с решёток и аккуратно вынесли детей из хаты. Снова храп переходящий в рёв, и изба затряслась. Брон схватил покрывало с кровати, завернул в него труп девочки и последний вышел из избы.
Солдаты уже нарубили веток и смастерили носилки для детей. Брон передал свою ношу бойцу и подошёл к старухе. Та связанная по рукам и ногам лежал под деревом и сверлила Брона ненавидящим взглядом.
- Печальный конец вашей фамилии, не правда ли госпожа Котельникова? Как долго вы убивали и мучали своих жертв, пока не поняли, что ими можно питаться? Но не грубым сиволапым мужичьём, а детьми? Детьми, старая погань!
Старуха изжевала всю тряпку, закрывающую ей рот и что мочи завопила:
- Гюнтер! Гюнтер!!!
Снова раздался гулкий рёв невероятной силы и вся зелёная, сахарная гора зашевелилась, а из окон избушки вылетели стёкла.
- Гюнтер! – продолжала выть старуха пока Степан сапогом не захлопнул ей рот.
Тогда раздался чудовищный силы треск, малахитовая гора дала трещину, избушка начала разваливаться и нечеловеческой силы рёв, который недавно исходил из-под земли, вырвался наружу. Солдаты с детьми на руках, давно ретировались вверх по тропинке, остальные в ужасе уставились на это светопреставление нацелив на него свои винтовки.
- И разверзнутся врата Ада. И выйдет их них Апполлион – губитель! И настанет конец времён! – бубнил стоя на коленях Федот что-то библейское. – Зря мы потревожили Вельзевула! Теперь сгинем как один! Вон оно Чудовище!!! Не гляди ему в очи, не гляди!
И Федот повалился на землю откинув винтовку и шепча молитву. А зрелище происходило и в правду жуткое. Зелёная гора пустила множество глубоких и кривых трещин, вздыбилась льдинами, деревянная хата осыпалась и занялась огнём и посреди этого хаоса, что-то огромное и невероятно свирепое выбиралось наружу, ломая сахарную крышу и производя душераздирающий рёв. Вот показалась громадная голова с горящими глазами и с распахнутой пастью усеянной огромными клыками. Чудовище продолжало прокладывать себе путь наружу, ломая и громя всё на своём пути. Солдаты принялись хаотично стрелять в сторону чудовища, но рёв только становился громче и яростнее.


Глава №6

Среди этого ночного хаоса с распростёртыми вратами в ад, появился Яков Брон. Спокойной походкой он подошёл к лежащему Федоту и отдал остальным приказ прекратить огонь. Одной рукой он поднял винтовку, брошенную денщиком, другой самого денщика.
- Смотри сукин сын вон туда и запомни две вещи, иначе не служить тебе в ЧК. – орал ему в ухо Брон. - Первое – не бывает дьяволов, бесов и чудовищ! Кроме тех, что имеют человеческий облик. Вон туда посмотри, на связанную старуху. Вот где чудовище!
Ревущая тварь наконец выбралась из-под земли, и громадная и ужасающая двинулась на солдат. Те побежали.
- И второе! – продолжал кричать Брон в лицо зажмурившемуся Федоту. – Никогда! Слышишь! Никогда не бросай оружие. Иначе ты не солдат, а ярморочный клоун. Понял сукин сын? Кивни если да!
Федот не открывая глаз мелко закивал. Тогда Брон отпустил его, оттолкнув рукой, быстро взял винтовку на изготовку, передёрнул затвор и тщательно прицелившись в беснующегося монстра, выстрелил. Потом ещё раз. Чудовище остановилось, захрипело, загребло лапами и повалилось на край ямы. На заднем фоне продолжала гореть чёртова изба. Откуда-то появился Степан. Он подошёл к чудищу вплотную и пару раз выстрелил тому в упор в ухо.
- Для уверенности. – произнёс он. – Отличный выстрел командир, моё почтение. Как там малой?
- Струхнул маленько, но не убёг. – Брон снова поднял денщика на ноги. – Иди погляди на своего Вельзевула солдат.
Федот отрицательно помотал головой, но Брон за шкирку потащил его к краю ямы, на краю которой лежал хоть и огромный, но самый обыкновенный бурый медведь. Пуля Брона пробила ему мозг.
- Любое чудовище, Федот, в нашем мире не всегда то чем оно кажется нашему воображению. Но убить его можно всегда. Хочешь медвежий клык на память? Выковыривай, у нас минут десять есть.
Обескураженный и ещё не пришедший в себя Федот сел на землю рядом с убитым медведем опустил дрожащие руки, упёр подбородок в грудь и зарыдал. Степан уже собирал солдат по лесу, старуха извивалась в путах, а её кошмарная пряничная хата догорала. На неё с сожалением смотрел курящий папиросу Яков Брон.
- Много улик сгорело, чёрт бы побрал эту зверюгу. – он оглянулся на связанную старуху. – Гюнтер твой бабушка, сгинул как герой. Так что собирайся принцесса Котельникова, поедем. Если ад и есть, тебя в нём заждались.

Через пару дней в усадьбе и на месте пожарища работала группа следователей. Спасти удалось только двух детей: покалеченного Ваню и ту самую, последнюю пропавшую Софочку. Труп другой девочки, опознали жители Дубровиц, она так же пропала в лесу с неделю назад. Старуху Котельникову, допросив увезли в областной центр, во избежание самосуда. Участковый проспался и получил от Брона в морду и месяц гауптвахты.

У избы старосты были навалены брёвна. На них сидели и дымили табак : Яков Брон, Степан Чарный, денщик Федот и староста по фамилии Булычев.
- Ума не приложу! У них в хате жил медведь? – интересовался Федот.
- Не, скорее медведь облюбовал там себе берлогу, пока изба пустовала, а потом…Потом его стали кормить. Удивительный симбиоз человека и зверя. – ответил Степан.
- Кто из них больший зверь. – поддакнул староста. – как посмотреть.
- Вы говорили и до революции пропадали люди в округе? – спросил Брон.
- Да, по большей части крестьяне, коробейники и прочий мелкий люд. Кто их считал? Да никто.
- До 17-го года свои чудовищные прихоти сахарозаводчице осуществлять то было с руки. Должники-крестьяне, бродяги, дружба с губернатором и местным кулачьём. А потом всё. Гражданская война, лишение всех привелегий. Работать как все? Прям! И сознание изувера толкнуло её к людоедству. Думаю, сразу после убийства своих детей. Брату мозг пулей повредила, уж не знаю, что там между ними произошло. Может он за племянников вступался, пёс его знает. Но стал как полуживотное и разделил склонности своей сестры. У неё же ничего не осталось кроме сгоревшего склада и пресса и горы расплавленного сахара. Взрослого конфетой не заманишь. И не справишься. А детей, да сколько угодно.
Яков прикурил ещё одну от окурка первой.
- А ведь она дворянка, крещённая. Что происходит в её голове? Голодный просит подаяния, крадёт булку с прилавка, если уж он не в состоянии и в не желании, идти работать. Но он не заманивает к себе малюток и смотря в их испуганные глаза, заносит над ними нож.
- Так она и есть – Чудовище. – брякнул Федот. – Бесовское отродье.
- Чудовищ нет на земле, - ответил Брон. – и не будет пока есть люди. Ни одно чудовище не пожелает поселится среди людей. Человек может быть дьявольски страшен и так же невероятно прекрасен. Мы же защищаем человека от человека и не более. Ибо более ничего нет.
Комиссар встал с брёвен, хрустнул ремнями, потянулся.
- И да Федотка, научись различать две вещи – когда тебе помогают и когда тебя подкармливают. В первом случае будь благодарен, а во втором знай, что тебя готовят как гуся на Рождество. Вон сам посмотри на старую людоедку и её пряничный домик. Понял?
- Понял товарищ комиссар.
- Да, и я бы выпил чего-нибудь. Степан?
- Староста?
- Денщик!
- Да?
- Беги ко мне в хату. В столе у участкового. Вот ключи. Возьми пару. У бабы сало и хлеба возьми. Для меня. И дуй сюда. Тепло тут. И спокойно.
Яков Брон улыбнулся и вытянулся на ещё зелёной траве уставившись в небо.

Конец

Автор Яков Брон
#МистическиеРассказы

Комментарии