12 сен 2024
Игра до последнего (1)
"Жена каждый день в слезах возвращалась с работы, но муж не мог понять, что происходит, пока однажды не положил скрытый микрофон в ее сумку. Правда шокировала"Анатолий любил строить планы, хотя никому не признавался в этом. Словно боялся, что судьба – будто в насмешку – сорвет их. Кроме того, он приучил себя не расстраиваться, если и вправду что-то шло не так.
Но ничто не мешало ему утром, еще до того, как они с женой Еленой начнут собираться на работу, порадоваться тому, что уже достигнуто и обдумать следующие шаги. Этим мыслям он предавался в постели, лежа неподвижно, закинув руки за голову, думал.
Может быть, кому-то то, что он имел сейчас, показалось бы скромным. Но Анатолий был доволен. Он заработал на квартиру в хорошем новом доме, с прекрасной планировкой. Улица крайняя, возле леса. Если желаешь по утрам бегать трусцой, то вот тебе – полное раздолье. Когда-нибудь, на пенсии, он тоже, наверное, займется бегом….
Но главное – у них своя просторная квартира и не надо двадцать лет платить ипотеку. Елена умела придать даже типовому жилищу — удивительный уют и какие-то неповторимые черты, так что ты чувствовал – это именно твой дом и никакого другого тебе не надо.
Елена работала дизайнером интерьеров, у нее к этому делу был настоящий талант. С редким клиентом она не могла найти общего языка. Ее любили за то, что она не делала разницы между дорогими и скромными заказами, и душу вкладывала, чтобы человек, который не мог позволить себе больших расходов, получал в итоге то, на что он не смел и рассчитывать – дом своей мечты.
Итак, у Анатолия была своя квартира. Была жена, которая вызывала зависть у его приятелей. Красивая женщина, которой никто не дал бы ее тридцати шести лет. Подтянутая, со вкусом одетая. Но самое главное – Елена всегда была с мужем «на одной волне». В присутствии посторонних не бывало меж ними ссор, никто не повышал друг на друга голос, не упрекал… Да и когда они оставались наедине, какие-то размолвки между ними случались исключительно редко. Точно каждый понимал – ничего для них нет ценнее семьи. Они прожили вместе уже пятнадцать лет, но не наскучили, не приелись, они лишь дополняли друг друга, и эту гармонию отмечали все, кто знал их.
Но вот детей в браке не было, и на этом настаивала Елена. Она не была убежденной «чай--лдфри» как теперь говорят, и Анатолий не мог угадать, почему жена приняла такое решение. Она охотно играла с чужими детьми, если представлялся случай, дарила щедрые подарки племянникам, да что там – если Анатолий заговаривал о приемном ребенке, Елена не отказывалась от этой идеи. Но своего, родного, почему-то решительно не хотела. По части здоровья препятствий не было, и Анатолию оставалось лишь гадать – может быть, когда-то ее знакомая женщина ушла на тот свет после неудачных родов? И это произвело на Елену такое сильное впечатление, что она решила – никогда….Больше мужчине ничего в голову не приходило. И он пытался повлиять на решение жены тем, что обещал ей лучших врачей, элитный роддом…Но Елена качала головой – и только.
Что ж, в таком случае, следующим пунктом в плане Анатолия – в этот мысленный план он заносил все свои мечты – был загородный дом. Он имел возможность путешествовать вместе с женой, но побывав в чужих городах и странах, Анатолий понял, что в глубине души ему хотелось бы совсем иного. Мужчина отличался удивительным постоянством.
Ему хотелось открывать ключом дверь своего дома, иметь свое кресло, к которому бы от «присиделся» настолько, что на полу стерлась бы краска в том месте, куда он ставил ноги. А рядом с креслом он видел книжные полки, где стояли бы томики – и давно прочитанные, и те, что ждали бы своей очереди. Домашние наливки, изготовленные из яблок и груш, винограда и малины, выраженных в своем саду. Осенний дождь – Анатолий смотрел бы на него из-за штор, сшитых руками жены. Они бы покупали хлеб в одной и той же булочной, у них было бы любимое кафе неподалеку от дома, куда они ходили по выходным. Они бы знали все грибные места в окрестном лесу. И даже бесконечная русская зима стала бы для них наслаждением – Новогодние и Рождественские праздники, к которым они нарядили бы елку в саду. Долгие вечера у камина, алое вино в бокале, собака у него, снегопад за окном….
Может быть, все эти мечты были слишком просты и банальны, но Анатолий словно видел все собственными глазами, и ничего другого ему было не надо. Камин, для которого он будет сам рубить дрова. Большой, пушистый пес – лежа у огня, он станет жарко дышать, так что покажется, будто он улыбается. Крупные снежные хлопья, или ясное небо – по ночам будет казаться, что его усыпали бриллиантовой крошкой – столько звезд проступает, когда им не мешает городская засветка…. И непременно мансарда с балконом, и чтобы под ним росли жасмин и сирень. Вдруг когда-нибудь у них все-таки родится девочка. И вырастет, и будет стоять на этом балконе, как Джульетта, а кто-то там, внизу, у ее ног, станет признаваться ей в любви…
Однако, его все-таки занесло….Анатолий покрутил головой, и поднялся, стараясь не производить ни малейшего шума. Он был «жаворонком», возможно – в своего отца, выходца из деревни. Елена же всегда спала «до последнего», и Анатолий — если ничто не мешало, сам варил кофе, и входил в спальню с двумя маленькими чашечками в руках.
Никакой собаки в городской квартире у них не было и в помине, но кое-какие живые существа все же имелись. Первой у них поселилась черепаха - из тех, что живут в воде. Они тогда только что переехали, и Анатолий впечатляли размеры квартиры, и то, что в коридоре, в нише, устроено специальное место для искусственного водоема. Проще всего было бы поставить сюда комнатный фонтан, но Анатолий не ограничился этим – и в доме поселилась черепаха Катерина. Она жила своей жизнью – и это было забавно: в доме появился хищник. И если они, люди, смотрели на Катерину как на участницу шоу «За стеклом», то она, вероятно, воспринимала их так же, следила за ними холодными черными глазами.
Кота взяли «для уюта», и вот тут-то сработала поговорка «Если хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Мечтали о пушистой кошке, а потом приятелю Анатолия потребовалось срочно устроить своего кота – друг этот уезжал из России. А с тем, чтобы перевезти зверя через границу, возникли сложности. Кот был большой, совершенно го-лый, с фантастическими «инопланетными» ушами, и мордой как у пришельца.
— Экстремал, — вздыхал друг, — Сумасшедших денег мне в свое время стоил…
— Как же его зовут? — спросил Анатолий, оторопевший от непривычного вида животного настолько, что хотел было отказаться от подарка.
— Жена назвала Голумом. Ну, как во «Властелине колец».
— Я попробую принести его домой, — осторожно сказал Анатолий, — Но если жена меня с ним выгонит…
— Выгонит? Твоя Елена? Да даже если ты приведешь динозавра на веревочке – она улыбнется и пойдет искать для него миску. У тебя золото, а не жена.
Приятель оказался прав. Елене глянулся Голум, правда она немедленно переименовала его в «Мою прелесть». Кот воспылал к ней ответной любовью. И сейчас, когда Анатолий принес кофе, первой с подушки поднялась наглая ушастая морда.
— Ты этого не будешь, — объяснил коту Анатолий, опуская дымящиеся чашечки на тумбочку возле кровати, — Я тебе попозже дам твой пакетик.
Он говорил тихо, но Елена проснулась. Легко села в постели, потянулась за чашкой. Даже в этот час, непричесанная, без макияжа – она выглядела красивой. Вот только глаза припухли.
Это напомнило Анатолию о том, что он наблюдал уже несколько дней подряд. Обычно Елена возвращалась с работы усталая, порою – измотанная вконец, но удовлетворенная. Когда перед ней стояла интересная задача – она могла забыть о времени, силы откуда-то появлялись. Но в последнее время вид у нее был такой, словно она недавно плакала. Вытирала слезы, уже входя в подъезд. В остальном, Елена словно погрузилась в себя. Подолгу задерживалась в ванной. Стихал шум воды, но не слышалось ни одного движения. Анатолий начинал тревожиться, стучал в дверь
— Ты там живая?
— Да-да, все хорошо, — неизменно отвечала Елена.
Теперь она не сразу слышала вопросы, обращенные к ней. В воздухе повисала пауза.
— Прости, я задумалась… Что ты сказал?
Ему приходилось повторять.
Но самое странное – Елена обычно подробно рассказывала мужу обо всем. О том, как прошел день, о клиентах – новых и старых, показывала свои проекты, делилась сомнениями. У Елены были увлечения, и первое из них – комнатные цветы. Нередко после работы Анатолий заезжал за женой, и они отправлялись куда-нибудь в магазин, чтобы привезти домой нового зеленого питомца. Поэтому Анатолий думал, что в загородном доме, когда он у них будет – жена с удовольствием станет возиться с клумбами и горшечными растениями, превратит их сад в райский уголок.
Но теперь вроде бы ничто и не радовало Елену, ко всему потеряла она интерес. Правда, по вечерам она брала книгу, но муж замечал, что Елена подолгу сидит, не переворачивая страницу, глядя в одну точку. А когда гасили свет, жена отворачивалась к стене, укрывалась одеялом, и лежала тихо-тихо. По дыханию Анатолий понимал, что она не спит, просто задумалась глубоко
Но вот сейчас он не выдержал.
— Леночка, — мягко начал он, — Что тебя так расстраивает?
Она сразу поняла, что он имеет в виду, но попыталась уйти от ответа.
— Все нормально.
— И поэтому ты каждый день плачешь?
Есть такая особенность – человек до последнего скрывает свои слезы, но стоит кому-нибудь показать, что видит их – как всё, плотина рухнет. Елена расплакалась уже открыто.
Анатолий присел рядом с женой и стал гладить ее по голове, как маленькую:
— Ну, что такое? Почему ты не можешь мне рассказать?
— Ничего, ничего…, — бормотала она, — Просто все накопилось, работы много…. Устала, нервный срыв. Давно не была в отпуске….клиент капризный попался… новые туфли жмут, вчера так больно было ходить… Не обращай внимания – бывает всё — вот так сразу… И потом последняя капля…
— Так что же стало этой каплей – клиент или новые туфли?
Она улыбнулась ему невольно, но в этой быстрой летучей улыбке была прежняя Елена. Затем она снова ушла в свою раковину.
Они выпили кофе, потом – по второй чашке, уже с бутербродами, которые приготовила Елена. Как всегда, оба тщательно собирались на работу. И строгий костюм с блузкой цвета чайной розы, который надела Елена, был так же безупречен, как обычно. И еще она как-то поколдовала со своим лицом в ванной комнате, перед зеркалом, и следы слез теперь уже совсем не были заметны. Но Анатолий-то знал, что скрывается под аккуратно наложенным макияжем.
Он подвез Елену до ее офиса. В машине оба молчали.
Но в этот день Анатолий пораньше освободился, чтобы заехать к другу, у которого было свое детективное агентство.
— Никогда не думал, что обращусь к тебе за советом, — сказал Анатолий, опускаясь в удобное кресло (его приятель считал, что клиентам необходимо хоть немного расслабиться, вопросы тут обсуждались деликатные), — Но заметь, только за советом, а не за помощью. Что могло случиться в жизни женщины, если она….
И Анатолий кратко обрисовал ситуацию. Его жена в последнее время сама не своя – с работы приходит расстроенная, плачет украдкой, стараясь, чтобы никто не видел, стала забывчивой, рассеянной, вечно о чем-то задумывается и, судя по всему, мысли эти ее не радуют.
Виктор пожал плечами:
— Причин может быть очень много. Возможно, у твоей Елены на работе появился новый начальник, который ее домогается. Она не хочет соглашаться на его предложение, но боится потерять работу – поэтому и не рассказывает тебе, чтобы ты ничего не испортил. Или она могла влезть в долги – сейчас это случается очень часто. Кредиты – это большой соблазн… Может, если ты приглядишься — то заметишь, что у нее появилось что-то, что ей давно хотелось – какие-нибудь сережки с бриллиантами или другая дорогая вещица. А может, кто-то шантажирует ее тайной из прошлого. Ты уверен, что у Елены нет никакого скелета в шкафу?
Анатолий помрачнел. Одна версия друга была хуже другой. Пожалуй, было бы счастьем, если бы дело заключалось только в деньгах.
— А почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе? — продолжал друг, — Это несложная работа, но уже через несколько дней ты бы был в курсе всего… А потом мы с тобой могли бы обсудить, что делать дальше. Я сталкиваюсь с подобным очень часто – и поверь, девяносто девять процентов проблем удается разрешить. А тебе я такую услугу оказал бы бесплатно.
Анатолий задумался, но всего на несколько мгновений.
— Нет, — сказал он, наконец, — В чем бы ни было дело – это касается только меня и Елены. Я не хотел бы, чтобы еще кто-то узнал… даже ты… или священник. Может быть, моя жена и не скрывает ничего серьезного, но, тем не менее…чужой человек никогда не узнает ее секрет, даже пустяшный…
— Что ж, — сказал Виктор, — Уважаю… Тогда возьми хотя бы вот это.
Он достал из ящика стола небольшое устройство, размером в половину спичечного коробка.
— Записывающее устройство. Включается вот так… Положи Елене в сумочку. Лучше будет, если ты заедешь к ней в обед, и незаметно опустишь эту вещицу в кармашек сумки. Вряд ли какие-то животрепещущие вопросы твоя жена решает прямо с утра. Например, если дело в начальнике – он может пригласить ее куда-нибудь после работы. Выступи сам в роли детектива, а если секрет Елены окажется, как ты говоришь, пустяшным – что ж, просто сотрешь запись, да и все. Зато будешь спать спокойно.
После некоторых колебаний Анатолий взял маленькую коробочку. Про себя он решил, что вмешается, только если у жены окажется какое-нибудь горе, или кто-то – не дай Бог – ее шантажирует. Если же она полюбила другого человека, ему будет очень больно, но он примет ее выбор. Что же касается денег – сколько бы Елена ни задолжала, они вдвоем найдут возможность погасить этот долг.
Внезапная мысль пришла ему в голову.
— А что, если это связано со здоровьем? — со страхом спросил он, — Вдруг она была у врача, у нее обнаружилась какая-нибудь тяжелая болезнь, и она скрывает от меня это…Вдруг она обречена?
— Я видел Елену на днях – она выглядела крепкой и здоровой. Вряд ли она на самом деле дышит на ладан. Да и – насколько я ее знаю — такое бы она скрывать от тебя не стала. У всех женщин есть свои маленькие слабости, но в том, что касается главного, твоя Елена – женщина разумная, здравомыслящая. Положись на судьбу и не смотри на вещи так мрачно. Давай!
Мужчины расстались с крепким рукопожатием. Друг надеялся, что хотя бы отчасти успокоил Анатолия, но тот по-прежнему был встревожен донельзя. Он решил не откладывать дело в долгий ящик, и на другой день пригласил жену пообедать. Сказал, что сослуживцы горячо рекомендовали ему маленький ресторан - неподалеку от ее работы, п почему бы им не заехать туда, когда у нее будет перерыв?
Со стороны все выглядело очень естественно. Анатолий видел, что жена расстроена и хотел ее побаловать.
Ресторан действительно оказался неплохим. Правда, выбор блюд не впечатлял, но суши тут готовили превосходно, а Елена их очень любила. Бокал хорошего вина тоже оказался кстати. Анатолий заметил, что жена немного повеселела. А когда она отлучилась, чтобы вымыть руки, он открыл ее сумочку, в которой – как говорила Елена, всегда «царил творческий беспорядок» и спрятал там записывающее устройство. Он был уверен, что жена не найдет его.
Вечером Елена не задержалась на работе, вернулась в то же время что и обычно. Она выглядела, как и в последние дни – сосредоточенной на своих мыслях. При первом же удобном моменте Анатолий извлек коробочку из ее сумки, и невольно вздохнул с облегчением. Он все-таки боялся, что жена что-то заподозрит. Ужасно было бы, если б она обвинила его в слежке за нею.
Если бы удалось всё выяснить с первого раза, с первой записи! Анатолию самому было не себе, когда он «шпионил» за Еленой.
Хотя велик был соблазн прослушать запись сразу, Анатолий сдержал себя. Вечер прошел как обычно. Они даже посмотрели какой-то фильм – потом оба с трудом могли бы вспомнить какой. Просто они нередко так проводили время, и Елена включила домашний кинотеатр по привычке, а может быть затем, чтобы избежать очередных расспросов Анатолия.
Но утром, простившись с Еленой возле ее офиса, Анатолий не мог больше сдерживаться. Он припарковал машину там, где никто не мог его побеспокоить, и включил запись. Он был готов к тому, что придется провести возле маленького устройства несколько часов, но ничего интересного для себя он так и не услышит. Но уж чего он точно не ожидал – это того, что прозвучало.
— Не играй в профессионала, — сказал мужской голос, — Это смешно. Я ее все равно найду, и очень скоро…Сегодня это не вопрос.
— Интересно – как? — голос Елены был почти неузнаваемым, холодным, жестким, с мужем она никогда так не говорила, — Ты – удивительная др--янь. Своего ребенка ты не искал бы с таким пылом, как мою дочь…
Мужчина хмыкнул – видимо, сама мысль, что он мог бы искать какого-то ребенка показалась ему забавной.
— И ведь тебе она совершенно не нужна…
— Очень даже нужна, причем к конкретному дню! Когда начнутся съемки – она должна бы здесь….Да что ты… выёжи-ваешься?…Как будто речь идет о каких-то грязных фильмах…. Это шоу, всего лишь…
— Конечно, шоу…. Про последнего выжившего….Уж мне ли не знать?….Сколько нас уцелело за всё время твоих программ? И теперь ты собираешь наших детей…. Твои зрители ждут, им интересно, какими они выросли? И кто из них останется в итоге на этом свете..
***
Анатолий был человеком непьющим. Может быть, он избегал горячительных напитков потому, что помнил, как напивался отец.
Это было давно – они тогда ещё жили в селе, Толик был совсем маленьким, и отец нередко набирался так, что мать волоком, на себе, тащила его домой. Мать и решила, что уезжать из этих мест.
— Здесь ты хорошую работу не найдешь, — говорила она отцу, — А станешь тут подкалымливать – тебя так и будут разные тетки «угощать». Вон, опять на бровях пришел…
Матери было очень жалко продавать родительский дом, свой сад, живность… Но она пошла на это, и семья переехала в город. И отец действительно, устроился на нормальную работу. Заработок казался ему очень большим, и он практически бросил пить, чтобы не лишиться места. Позволял себе что-то лишь по праздникам, и только если они были длительными — расслаблялся «по полной». Но мать тогда уже не ругала его, потому что отец стал кормильцем.
Мать, конечно, скучала в тесной трехкомнатной квартире после просторного деревенского дома. Она устроилась нянечкой в детский сад, это называлось — «помощник воспитателя». И всё так же скупо, экономно мать вела хозяйство, на себя не расходовала лишнего рубля, ей хотелось, чтобы у семьи был «подкожный запас», деньги на черный день.
С годами Анатолию становилось все жальче мать, может быть – он и пробился, и карьеру построил ради того, чтобы помогать старикам. И у него получилось. Теперь его родители жили в хорошей квартире, мать могла не бояться, что деньги закончатся, а если возникали проблемы со здоровьем – Анатолий был тут как тут и оплачивал лечение у лучших врачей.
Но вот сегодня он решил напиться так, как это делал его отец когда-то – «в зю-зю». В голове была полная каша и Анатолий думал – еще немного, и он не выдержит, сойдет с ума. Елена предстала перед ним совершенно другим человеком. Он знал свою жену, как женщину спокойную, мягкую, даже слабую – в той степени, в какой это нравится мужчинам. Она никогда не претендовала на лидерство в семье, всегда охотно уступала первое место мужу. Он не помнил, когда в последний раз Елена повышала голос. И она так любила все эти красивые мелочи – начиная от цветов и кончая изящными вещичками для украшения дома.
— Я ей прямо завидую, — сказала Анатолию одна из сослуживиц, — Твоя Ленка, как говорит молодежь, «такая вся девочка-девочка». У меня вот нет возможности такой быть. Я как рабочая лошадь тащу семью на себе. И чувствую себя лошадью.
Но то, как Елена говорила с этим неизвестным человеком, этот ее холодный и безжалостный тон…Это была какая-то другая Елена, о существовании которой он раньше не подозревал.
Анатолий заехал в «Красное и Белое» и купил две бутылки хорошей вод--ки. Он помнил, что отцу одной не хватало, чтобы прийти в состояние блаженного беспамятства.
Домой Анатолий вернулся первым. Открыл холодильник в поисках закуски. Достал миску с холодными котлетами. Елена готовила их удивительно вкусными. Запах чеснока, укропа и жареного мяса пробудил аппетит.
Анатолий успел выпить первый стакан, когда вернулась жена. Елене следовало бы удивиться. Она знала – максимум, что муж может себе позволить – это пара бокалов дорогого вина. Но Елена спросила лишь
— Что-то случилось?
Анатолию хотелось сказать, что произошло слишком многое. И к прежнему уже невозможно будет вернуться. У жены, оказывается, есть дочь, о существовании которой он и не подозревал, потому что Елена ее прячет. Сколько девочке лет? Кто ее отец? И что это за жестокая игра, которая, по словам Елены, искалечила ей всю жизнь?
Это были вопросы, которые жгли его, но сейчас их задавать было нельзя. Особой интуицией Анатолий не обладал, и всё же понимал, что момент не подходящий. Если Елена молчала столько лет – сейчас она не расскажет ему ничего. Скажет: «Ты пь--ян». И только.
Поэтому Анатолий лишь покачал головой, сказал, что водку ему подарили, и «просто такое настроение, что хочется немножко напиться».
Елена села к столу и сказала.
— Налей и мне.
— Может быть, это у тебя что-то случилось?
Он давал ей шанс сейчас, когда неизвестный прижал ее к стенке — открыться ему, своему мужу. Но Елена подставила бокал, и не делала знак – мол, хватит – пока он не наполнился до краев. И выпила огненную воду она так, словно та была водой обычной. И этого тоже невозможно было ожидать.
— Завтра мне надо съездить в…., — она назвала населенный пункт в пригороде, туда можно было добраться только электричкой.
— А что там?
— Работа.
Они всегда доверяли друг другу, и сейчас у Анатолия не должно было возникнуть подозрений. Просто в загородном доме Елену ждет очередной клиент, которому она должна помочь «разобраться с интерьером».
— Я ненадолго, — добавила жена, — К обеду вернусь.
Анатолий уснул сразу, как только добрался до постели, но проснулся в три часа ночи, и до утра лежал, прокручивая в уме разные варианты. Больше всего ему хотелось сейчас же, немедленно разбудить жену, сказать ей, что он всё знает, и путь даже Елена обидится на него за то, что он подслушал ее разговор. Главное другое – он готов ей помочь, а вместе они смогут гораздо больше, чем она одна. Впрочем, поняв, что Елена иногда бывает совсем иной, Анатолий был уже ни в чем не уверен. Не исключено было, что в той игре, которую вела она, он окажется только обузой.
Анатолий так и не пришел ни к какому выводу, когда Елена поднялась – очень рано, в пять часов, и стала собираться, стараясь двигаться тише, чтобы не разбудить мужа.
— Я сварю кофе, — сказал он, не открывая глаз.
— Ты из-за меня встаешь? Зачем же, не надо…Нынче суббота, выходной…
— Вот я и думаю — странно, что клиент назначил тебе встречу в такую рань, в выходной день. А насчет меня не тревожься — я просто перебрал вчера, хочу крепкого кофе и выпить таблетку «от головы».
Он подчеркнуто вел себя так, словно собирался, когда жена уедет, вернуться в постель и валяться до тех пор, пока не станет чувствовать себя лучше. А пока он варил кофе, жарил яичницу и слегка морщился, словно головная боль то и дело напоминала о себе.
Но как только Елена уехала – Анатолий кинулся собираться. Возможно, друг был прав, и это дело надо было поручить детективу, но Анатолий по-прежнему думал – что-то очень дорогое в их отношениях исчезнет после того, как в них вмешается чужой человек. Так что пусть его собственная слежка будет неумелой – что ж, как Бог даст…
Единственным штрихом «конспирации» стали черные очки. Затем Анатолий поспешил к своей машине, и прямиком поехал на вокзал. Почему-то он думал, что Елена не обманула его – она поедет в тот населенный пункт, о котором ему сказала. Что она будет там делать – это уже другой вопрос.
На перрон Анатолий вышел в последнюю минуту, когда другие пассажиры уже поднялись в электричку. Он сел в последний вагон, и в ближайшие полчаса думал только о том, что он мог оказаться слишком доверчивым. Если Елена на самом деле выбрала другой маршрут – ниточка оборвется, и что делать дальше – совершенно непонятно.
…Это был небольшой дачный поселок, впрочем, давно уже получивший известность. Еще в советское время здесь любили отдыхать творческие люди – поэты, писатели, художники. Их дачи сохранились до сей поры. Они очень отличались от того, что нынешнее поколение понимает под словом «дача». Это были деревянные особняки, порой – довольно причудливой архитектуры, украшенные резьбой – этакие немного обветшавшие домики из сказок. И никаких грядок не было на участках – просто уголки леса. Сосны, орешник. Где-то висели качели, где-то стояла скамья… На такую дачу приезжаешь, чтобы отдохнуть, или написать, сочинить что-то новое.
Анатолий невольно вздохнул с облегчением – увидев в толпе людей, сошедших с поезда - фигурку жены. Он постарался смешаться с толпой и идти на максимальном отдалении от Елены – только, чтобы не потерять ее из виду.
Но план его оказался невыполнимым. Толпа все редела, каждый из дачников спешил к себе, а Елена все шла и шла. Наконец, поселок остался позади, и женщина вышла на дорогу, углубившуюся в лес. Анатолий знал, куда ведет этот путь – на местное кла-дбище, где тоже похоронено было немало знаменитостей.
Он догадался, почему Елена выбрала этот маршрут. Дорога была пустынной, и женщина легко могла проследить – нет ли за ней слежки. Анатолию пришлось свернуть с лес, и идти по его краю. Он не сомневался, что в конечном итоге, выйдет к клад--бищу тоже.
Сосны тут были необыкновенно высокими – до самого неба. А внизу густо росли папоротники. Нежно зеленые, они словно светились собственным светом. А воздух здесь был голубоватым. И Анатолию казалось, что он идет не по лесу, а по морскому дну.
Мужчина оказался прав – в конце концов, он уперся в ограду. Кла-дбище было небольшим, и теперь главной задачей было – увидеть Елену, а самому оставаться в таком месте, чтобы она не заметила его.
И Анатолию это удалось. Елена подошла к одному из самых известных пам-ятников, белому, мраморному. Здесь ее уже ждала женщина средних лет. Ничем не примечательная женщина – полноватая, в вязаной зеленой кофте. Они начали говорить, и Анатолий отметил, что встреча эта очень важна для обеих. Елена говорила взволнованно, она взяла собеседницу за руки, а та, чем дальше, тем больше выглядела испуганной. Елена ее убеждала в чем-то, почти умоляла. И, наконец, та начала кивать. Разговор продолжался около получаса. А потом женщины расстались.
Они не вернулись на станцию вместе, хотя это было бы естественно, если только женщина не жила постоянно в этом дачном поселке. Нет, собеседница Елены сделала несколько шагов – и будто растворилась среди кре-стов и мо—гил. Анатолий потерял ее из виду. Впрочем, его интересовала только Елена. Молодая женщина шла к выходу, нахмурившись, точно обдумывала что-то крайне неприятное. И сильно вздрогнула, когда он заступил ей дорогу.
— Ты?! — она не верила своим глазам, — Откуда – ты – здесь? Ты устроил за мной слежку?
У Анатолия не было времени, чтобы ответить.
— Ты решил, что у меня кто-то появился? Фу, какая гадость…Ты поэтому все это устроил? Убедился, что я встречалась с женщиной? Легче тебе стало?
Елена упрекала мужа так резко, как никогда не делала до сих пор.
— Кто и что тебе обо мне наговорил? — желала знать она.
Нужно было пробиться сквозь эту стену, которую Елена вокруг себя выстроила, дать понять, что перед ней – не взбешенный ревнивый муж, а человек, который любит ее, что бы они ни сделала.
— Твои глаза мне все сказали, — Анатолий говорил тихо, Елена видела, что он не держит против нее зла, — В последнее время ты плакала каждый день. У тебя горе. Какое? Откройся мне…
— Никакого горя нет. Но знаешь…после того, что ты сделал… Мне в первый раз не хочется разговаривать с тобой больше…
Елена уже прошла мимо него, очевидно, она собиралась вернуться на станцию. Он спросил ее вслед:
— Какая игра так искалечила тебя? Твою душу?
Елена остановилась, плечи ее поникли. У Анатолия появилось чувство, что он выстелил ей в спину.
— Даже если ты не станешь говорить со мной, даже если ты обидишься настолько, что захочешь уйти от меня, я хочу знать – что это за человек, который грозит тебе, который стал твоим врагом? Какую власть он над тобой имеет? Чего ты стараешься избежать? Ты прячешь от него своего ребенка? Дочь? Елена….
Она продолжала тихо вздрагивать от его слов, и он не мог продолжать. Он взял ее за руку, как маленькую, и повел назад, той же дорогой, которой она пришла. Но она знала, что до электрички еще остается время. И спустя несколько минут, когда они уже шли через лес, Елена сказала:
— Пойдем, свернем сюда…Тут поваленная сосна. Сядем, и я расскажу тебе.
…Они сидели друг рядом с другом. И Елена смотрела перед собой. Сейчас она не могла глядеть мужу в глаза.
— Тебя никогда не волновало, из какой я семьи… Благополучной или не очень…
— Я знаю, что тебя воспитывала бабушка.
— Верно, бабушка. Мы жили здесь, вот в этом самом поселке. Родители развелись, потом у каждого из них появилась своя семья, другие дети. Бабушка была уверена, что нигде я не буду равной с родными детьми, всегда стану чувствовать свое особое положение. Может быть, из-за этого мне и хотелось с детства доказать, что я лучше… И учиться старалась лучше всех в классе, и хотела ходить в какой-нибудь кружок, чтобы выделиться. Художественная гимнастика или фигурное катание…. Но у нас не было ничего такого. Был лишь клуб реконструкции. Олежка Зорин его вел. Мальчиков учили плести кольчуги, стрелять из лука, метать ножи. Девочки сарафаны шили, рубахи с вышивкой, плели обереги, варили кашу…Меня потянуло тогда к мальчишкам, у них было интереснее, с ними я и осталась. Чему научилась – тому научилась.
А потом решила я поучаствовать в конкурсе красоты. Это я уже окончила школу, — Елена подняла глаза, вспоминая, — Провалилась в институт, и решила отвлечься таким образом. Почему-то решила, что непременной займу место – если не первое, то все равно — призовое. Ну, про конкурс тебе можно не рассказывать – ты примерно представляешь, что это такое…
— Ты победила…
— Не-а…Вообще никакого места не взяла. Мимо. Даже приз зрительских симпатий не получила. И тогда ко мне подошел один дядечка. Я там плачу тихонько в комнате, где мы переодевались, гримировались, девчонки уже ушли, а я просто не хочу с таким лицом на улицу. И тут – стук в дверь. Мужчина с бритой головой, черный костюм, белая рубашка, протягивает мне букет. Мол, организаторы судили неправильно, вы – самая красивая, не хотите ли поучаствовать в одном шоу? Приз там шикарный, и шансы получить его очень высоки…
Потом я поняла, что нас собирали не просто так. Команду формировали по своим принципам. Знаешь, когда все роли распределены. Есть мальчишка-ботаник, есть крутой мачо, есть турист, а есть компьютерный гений, девочка-спортсменка…
— А у тебя какая же была роль?
— Безмоз--глой красавицы, — Елена усмехнулась, — Которую зрители пожалеют, но не очень. Такие украшают сюжет, но их можно списать уже к середине. Они, эти люди, знали, что я фактически никому не нужна, кроме старой бабушки, что никто не поднимет большой шум. Но вот то, что я окончила практически школу выживания – я имею в виду наш клуб – они то ли не докопались, то ли как-то не учли.
— Так что же это за шоу? И для кого?
— Тут, наверное, ключевой вопрос – для кого. Потому что, если бы не находились те, кто готов на это все смотреть за о-очень хорошие деньги, то всё бы давно распалось. А шоу это шло из года в год, как я потом узнала. И ставки на участников делались всё выше.
Что сказать о самом шоу? Может быть, оно чем-то напоминало «Последнего героя», хотя «Герой» по сравнению с тем, через что проходили мы – это детский лепет. У нас действительно оставался кто-то один, но какой ценой…
— Подожди, я не пойму…И все это скрывалось много лет? И никто из участников не пожаловался, не рассказал, не написал заявления, наконец?
Елена посмотрела на мужа, словно тот был маленьким ребенком.
— Кто стал бы эти заявления писать? Нас подбирали – по сути, беспризорников. В живых оставался кто-то один, он и получал приз. И он знал, что. если только откроет рот…Он своими глазами видел – эти люди не шутят.
— А когда ты поняла, что всё всерьез?
— Нам не нужно было понимать. Нам всё объяснили. Привезли… нас было двенадцать человек, в глухое такое место, и всё объяснили. Если бы кто-то после этого и захотел сбежать – бежать там было просто некуда. Леса, болота. Еще нам сказали, что помогать друг другу не запрещено, но делать этого не стоит. Только дольше промучаемся. Должен остаться кто-то один – в этом и заключается квест. Нам выдали карты с намеченным маршрутом. В самом конце победитель должен был найти приз. Если бы до финиша дошло двое или трое – им бы дали новые карты с новым отрезком пути. И так – до конца
— А если бы… ведь могло такое случиться, что не осталось бы никого?
Елена пожала плечами. Теперь взгляд у нее был усталый, такой усталый, что сделался безразличным.
— Ты меня спрашиваешь? Спроси их, как бы они в таком случае выкрутились. Вполне могло случиться… Нам нужно было отыскать единственную тропку через болота, пройти через задымленные штольни, пробраться по таким скалам, с которых сорвался бы и горный козел, прыгнуть с обрыва в неизвестную реку – быструю и глубокую. Много чего…Прибавь сюда местный гнус, или мошку – а у нас ни палаток, ни специальных средств… Что там – у нас нет лишнего свитера с собой…Еды не давали – кормите себя сами. Воду давали, правда…И самое худшее – как все смотрели друг на друга – волками… Если вначале еще пытались друг другу помогать, то потом…Там уже все моральные границы были стерты. Или ты – или тебя. И все-таки, если бы в самом конце, когда нас осталось двое… если бы я знала, что это хороший парень, и моя победа будет стоить ему жиз--ни… Я бы, наверное, уступила… я тогда уже так устала…Но этот тип был… Накануне он расправился с одним мальчиком…своими руками, просто убрал его с дороги….Может быть, поэтому я и выплыла. Там река была последним испытанием… Я не думала, что справлюсь с течением, но как-то выбралась на берег… А его унесло…и он разбился о камни- там дальше пороги и водопад…
***
— Можно спросить тебя об одном? Почему ты пошла на это? Неужели ради приза?
— На что я пошла? Мы же все думали – это обычное шоу… Ну как тебе объяснить… Ну, «Последний герой», типа того... А потом – вертолет, медвежий угол, и нам говорят - правила изменились. Бежать там было некуда, совершенно некуда – пойми…
— А отказаться?
— Была такая мысль. В первую ночь, после того, как мы всё узнали. На другой день шоу должно было начаться. И вот мы сидели и думали – как из всего этого выпутаться? Сразу стало ясно: сбежать – не вариант. Что тогда? Отказаться? Тогда всем сразу….И мы даже решили так сделать.
Игра до последнего
Татьяна Дивергент
3 сентября
— Не вышло?
— Нет. Тот, кто с нами работал ( он меня как раз нашел, его голос ты слышал) – это не ведущий, нет, ведущий как и во всех обычных шоу был обаяшкой, мы с ним и дела не имели, он ничего не решал, его задача была – описывать происходящее, подбадривать участников, вставлять смешные реплики… А тот кто с нами работал, сказал без обиняков, что наш отказ – не проблема. Просто завезут других участников, а нас…утилизируют… прямо здесь и сейчас.
— Как вы думаете, вас кто-нибудь тут найдет? — спросил он, с такой, знаешь, насмешечкой, — В своем городе люди теряются – и их не находят, а уж тут… Вы просто пропадете для близких – и всё. Десять минут вам даю — решайте.
А там же было что-то типа загра--дотряда... То есть – если мы струсим, не пойдем на какое-то препятствие, то всё… И они не шутили, совсем не шутили – мы видели их лица. И тогда среди наших случился раскол. Осталось несколько человек, кто всё-таки не верил до конца. Они стояли на своем – не участвуем, делайте что хотите. С ними и сделали. И сняли это на пленку. Остальные ребята решили – надо вырвать шанс, надо попробовать, иначе нам и правда крышка. Так всё и началось.
— А если бы случилась какая-нибудь красивая история? Как в фильме… Двое доходят до финала – он и она. И понимают, что им не жить друг без друга, и выбор – кто из них останется – для них невозможен…
— Не было там ничего красивого, поверь. Ты бы видел, какими мы были в концу… Грязные, потные, в синяках и ссадинах, переживающие дикий стресс…Когда я потом увидела себя в зеркале…а это произошло спустя несколько дней после того, как шоу кончилось…Я была уже чистая, в нормальной одежде – так вот, я глянула в зеркало и себя не узнала. Не человек, а затравленный волк. Такой взгляд…
Елена молчала, смотрела перед собой. Но Анатолию нужно было узнать еще многое:
— С призом они тебя не обманули? Ты его получила?
— Не обманули, — голос Елены звучал тускло, — Дальше уже все было честно. Жёстко и честно. Я получила свои деньги. Меня предупредили, чтобы нигде, никогда и никому…Я знала, что стоит мне проболтаться, как они выполнят свою угрозу.
— И ты решила…
—Бабушка моя и не поняла что случилось, через что я прошла. Для нее я просто уезжала, чтобы поучаствовать в шоу. Но – негодница такая – не звонила, и она за меня очень волновалась. Её не стало в тот же год, бабушки.
Я продала дачу, добавила денег – купила себе квартиру в городе…
— Что, на это ушел весь приз? На крышу над головой? Те, кто всё это организовал, оценили тебя так дешево?
— Мои деньги, — сказала Елена, — Ушли на то, чтобы найти остальных выживших. Шоу проходило каждый год. Я знала, что есть и другие, которым пришлось испытать примерно то, через что прошла я. Понимаешь, я схо-дила с ума…Не могла спать по ночам, а если все-таки засыпала, то кричала во сне. Были минуты, когда мне не хотелось жи-ть…И я не могла пойти к психологу и вывалить ему всё это, не могла никому рассказать. Только такому же как я.
— И ты…
— Сложными путями, истратив очень много денег, я нашла Димку. Мне дали его телефон. На этом мои поиски и закончились. На остальное уже не было сил. Димка участвовал в шоу на два года раньше меня. И вот мы… Мы словно встретились – в море людей, два человека, которые принадлежат к одной и той же касте. Нам не нужно было ничего друг другу объяснять. Мы стали неразлучными тогда. Могли часами говорить о пережитом, Могли целыми днями молчать. Уходили куда-нибудь гулять, в безлюдные места, взявшись за руки. Если один стонал по ночам, другой его будил. И ты мог рассказать свой сон, зная, что тебя поймут и утешат…
— Ты…ты вышла за него замуж? За этого Димку?
— Нет, я просто родила Настю. Мы договорились, что девочка будет расти, ничего не зная – до определенного возраста. Когда-нибудь, мы ей все расскажем, но только когда она уже станет взрослой.
Так у меня появился любимый человек, появилась дочка…я тоже стала оживать. Смогла что-то делать…Выучилась на дизайнера – мне это очень нравилось. Встречалась с друзьями. С Олежкой Зориным в первую очередь. Низкий ему поклон за все, чему я от него переняла. Если бы не эти навыки, я бы там сошла с дистанции сразу.
Я так надеялась! Так надеялась! — сказала Елена с неожиданной силой, — Что за всё то, что мы пережили, за то, что теперь живем так тихо, так радуемся самому малому, не заглядываем далеко – что за все это судьба оставит нас в покое. Так нет же…В один совсем не прекрасный день, в страшный день, мне на работу позвонил Кондрат…Это тот самый человек, он для нас был…как надсмотрщик для рабов. Спросил, как у меня дела, довольна ли я жизнью…
— Ну, отдыхай пока…, — сказал он.
Я похолодела. Что они еще там задумали? Я ведь не нарушила слова, никого из них не сдала, никому ничего не рассказала. Что им еще от меня надо? Позвонили ли они Димке?
— От тебя не надо ничего, — сказал он, — Но наш проект будет иметь интересное продолжение….Когда ваши дети подрастут, мы всех их соберем, и они повторят путь своих родителей. Пройдут, так сказать, по местам их славы. И вы-живший будет самым-самым… И приз – вдесятеро больше…
Кондрат назвал и год проекта, Нынешний год. И месяц. Рука у меня сделалась без-жизненной, телефон упал на пол.
Димке они не позвонили. Может быть, потому что не сомневались – я ему все передам. А ребенок у нас – один на двоих.
Вечером мы собрались на семейный совет. И знаешь, будто все воскресло в один день. Я ведь уже становилась нормальной – обычной такой женщиной, мягкой, я часто терялась в трудных ситуациях. А тут – словно собралась с силами и вернулась туда. И сразу ощутила внутри такой стержень, жесткий… потому что иначе там нельзя, просто нельзя…
— И вы…
— Мы решили расстаться. Решили - Дима забирает Настю, и исчезает вместе с ней. Спрячет ее так, чтобы никто не нашел. Если что – он ее и защитит лучше, чем я. Вдвоем им скрыться будет легче, чем если бы я была вместе с ними. К тому же, за мной, наверное, очень плотно следили, чтобы не потерять след…Да, мы теряли самое дорогое, что у нас было, но у всего этого была цель – ради Насти.
Через два дня мои уехали. И – как в воду канули. Для всех, и для меня тоже…
— А эта женщина?
— Она – вроде нашего связного. На самый крайний случай. И сейчас я передала ей, что эти люди землю носом роют, чтобы выйти на Настю. Поэтому, где бы ни находились мои – им лучше еще раз сорваться с места, скрыться совсем уже в недоступном месте, запутать следы….
— Я одного не пойму. Зачем этим людям прилагать такие усилия? Ну взяли бы любую девочку, можно ведь найти похожую на тебя…И объявили бы, что это и есть твоя дочка. Как зрители узнали бы правду?
— Там – не обманывают. Я же тебе говорю, там крутятся слишком большие деньги, ставки… Игра получается очень жесткая, но честная.
— Надо вывести их на чистую воду, вот и всё, — в Анатолии начал разгораться гнев, — У меня есть друг, он детектив, он подскажет, как это можно сделать…
— И думать забудь, слышишь?! Там слишком широко сеть раскинута. Жестокие игры – лишь часть того, чем эти люди занимаются. Там и компромат на известных лиц, и грязные фильмы…И всё это находит спрос. Там не два, и не три человека заняты, это настоящий спрут – помнишь, старый фильм такой был? Целая паучья сеть. Я когда Димку искала – узнала кое-что. Так что, дай мне слово, что ты ничего не предпримешь – иначе и тебе будет плохо, и могут пострадать мои.
Анатолия больно зацепило это слово «мои», словно он-то не был «свой», а те, кого Елена потеряла, оставались для нее самыми родными.
— Я понимаю – страх за дочку, понимаю теперь, почему ты не хотела больше детей, — это был самый трудный для Анатолия вопрос, — Но может быть, по-настоящему ты любишь не меня, а до сих пор…Диму?
Елена вздохнула, опустила взгляд на переплетенные пальцы. Анатолий знал, что она ответит ему честно.
— Тогда я сказала себе, что потеряла его на долгие годы, может быть – навсегда. Поэтому, образно говоря, я заперла эту дверь, и выбросила ключ. И я не могу открыть ее снова…. Тем более - в такой момент. У меня сейчас все мысли только о том, чтобы они не нашли Настю. До начала съемок – две недели.
Они снова замолчали. Такая мирная, такая благостная тишина царила в лесу…Только птицы щебетали, перелетая с ветки на ветку. И мягко, по-летнему грело солнце.
— Помнишь, как мы познакомились? — спросил Анатолий, — Это было так просто, что и не придумаешь… Я просто увидел тебя в метро. Девушку в коричневой шляпе и клетчатом плаще, девушку, которая в этот осенний день была воплощением самой Осени. И я пошел за тобой. Шел и шел. А когда ты, наконец, обернулась…
— Я спросила, почему ты меня преследуешь?
— А я сказал, что не видел никого прекраснее, и я хочу еще хоть несколько минут посмотреть на эту красоту. Я шел за тобой, не зная, куда ты идешь, и чем все закончится.
Я пойду с тобой и теперь. До конца.
*
Если Настя Ивашина и задавалась вопросом – почему они с отцом каждые два-три года снимаются с места и переезжают — она размышляла об этом недолго. Так шло, начиная с ее детства, и девушка к этому привыкла. Правда, ее отец не были ни военным, ни человеком, чья профессия связана с путешествиями. Геологом там или дальнобойщиком.
Обычно, когда они приезжали в очередной город, отец устраивался охранником в ту школу, куда Настя шла учиться.
Когда же ученики или педагоги спрашивали Настю о матери, та лишь пожимала плечами:
— Мама живет от нас далеко.
Дети больше вопросом не интересовались, что же касается взрослых, Настя несколько раз слышала, как те, в разговорах между собой называли ее мать «кукушкой», и предполагали, что ее лишили родительских прав.
— И за дело, — добавляли они, думая, что Настя не слышит.
Хотя девочке было очень обидно, отец запрещал ей реагировать на подобные разговоры. Два раза в год он вручал ей письма от матери, и Настя знала, что та жива, и любит ее, и когда-нибудь они обязательно встретятся.
Когда Настя была маленькой, она спрашивала отца – почему мама не может жить с ними?
— Так получилось, — неизменно отвечал отец, не вдаваясь в подробности.
И еще он многому учил Настю – тому, чему ей самой не пришло бы в голову. Имея двух красивых родителей, Настя выросла ничем не примечательной, а взыскательный человек и вовсе мог бы назвать ее дурнушкой. Хороши были только длинные косы и большие светло-голубые глаза. Если же вы начинали общаться с Настей, то могли бы в первые минуты разговора счесть, что девушка эта – недалекого ума. Она щебетала о платьях и шляпках, о наволочках на подушки и зеркальных бабочках, которых наклеила на стены своей комнаты.
Ее отца такие разговоры не раздражали.
— Твою маму я помню такой – когда у нее было хорошо на душе она вела себя точно так…, — говорил он.
Но побыв в Настином обществе чуть дольше, вы уже сами тянулись к ней, потому что девушка умела создать вокруг себя нечто непередаваемое словами – атмосферу. Всё у нее получалось, всё выходило красиво, уютно, мило…Украшала ли она свою комнату или накрывала в кухне на стол – вам захотелось бы взять фотоаппарат и запечатлеть созданное ее руками. Может быть, так художники видят образы на холсте еще нетронутом, еще белом. Так и Настя – оглянется вокруг, а потом достанет из шкафа глиняную миску, положит в нее несколько яблок, нальет чаю в стакан с подстаканником, рядом поставит тарелку с булочками, благоухающими корицей, зажжет маленькую свечку (ну и что, что она электрическая) и кликнет отца пить чай.
Тот войдет и залюбуется нечаянно сложившимся на столе натюрмортом. Улыбнется, а иногда заворчит притворно:
— Умеешь ты обрастать вещами, Настя. Каждый раз, когда мы переезжаем, их набирается какое-то немыслимое количество…И я не знаю, как погрузить их все…
— Так не надо переезжать!
— Если бы…, — вздохнет отец.
Насте бы и учиться надо чему-то женскому – вышивать там, вязать. А отец прививает ей такие навыки, словно всю жизнь мечтал о мальчишке, а тут вдруг судьба ему подсунула дочку. Взобраться ли на дерево, обдирая ладони и коленки, проплыть ли под водой так, чтобы оставшиеся на берегу и след твой потеряли, вырваться, если тебя вдруг схватили…
— Папа, я в какой-нибудь спец—наз не пойду, не надейся, — Настя качала головой, примеряя перед зеркалом широкополую шляпу.
— Мало ли…Время сейчас неспокойное. Ты должна не теряться и уметь постоять за себя, что бы ни случилось, — и отец повторил с непривычной серьезностью, — Что бы ни случилось. Даже если вдруг останешься одна, и ни меня, ни кого-то из твоих друзей не будет рядом.
Ориентироваться на местности, бросить нож так, чтобы тот вошел точно в цель, отличать ядовитые грибы и ягоды от съедобных, двигаться совершенно бесшумно – когда-то все эти навыки спасли жизнь и ему, и Елене. Теперь он передавал их дочери, сам же мог лишь молиться о том, чтобы эта наука ей никогда не пригодилась.
В выходные они возвращались домой (в очередную съемную квартиру) уставшие, и Настя показным жестом держалась за поясницу, показывая, что отец «умотал» ее до последней степени. Потом она надолго скрывалась в ванной, и выходила в своем розовом пушистом халате, тщательно втирала душистый крем в загрубевшие ладони, и садилась к своему самому верному другу – ноутбуку. Елена не могла влиять на дочь, но великая вещь – гены. Девушку интересовало то же, что и ее мать – она увлекалась архитектурой, ей нравились дома волшебной красоты, такие, какие создавал Антонио Гауди. Она загружала специальные программы, позволявшие свой виртуальный мир, преображать типовые квартиры во что-то особенное и неповторимое.
Хотя Настя и привыкла к переездам, ее каждый раз огорчала необходимость перебираться на другое место.
— Ну вот, — говорила она, — А я здесь уже познакомилась с такими хорошими ребятами… И учительница литературы мне очень нравится. Если бы я осталась в этой школе, то непременно окончила бы год без троек. Пап, может быть передумаешь? Не будем так спешить? Мы же не цыгане в конце концов?
Отец молча смотрел на нее, но Настя всё читала в его взгляде – и грусть, и сожаление, что он не может исполнить ее пожелание, и просьбу простить.
— Куда на этот раз? — спрашивала она со вздохом.
— На юг.
Варианты могли быть самыми различными, но уезжали они всегда далеко. Как Настя потом поняла, отец какими-то своим путями узнавал, что те люди, которые их ищут, зацепились за их след, и значит, эту нитку следовало тут же оборвать.
Но в этот раз всё произошло слишком быстро. «Отчего так сразу? — спрашивал то ли самого себя, то ли судьбу Дмитрий, — Ведь мы только что устроились, только обжились….Может быть, Елена перестраховывается? Подходит срок – и она потеряла голову?»
Но он знал, что Елена не теряет головы. И то, что она связалась с ним по тому самому «каналу», которым они договорились пользоваться в исключительных случаях – говорило о многом.
— Чтобы завтра там, где вы сейчас – вас уже не было, — сказала ему эта женщина, позвонившая с чужого номера.
И сразу положила трубку.
Дмитрий стоял в дверях комнаты и смотрел на дочь. Она лежала в постели и читала. Мягкий свет лампы, легкий халатик, белый с бабочками, тапочки возле кровати…Пушистые волосы Насти были еще влажными после душа…
Дмитрий представил, как дочь, вместе с другими ребятами строят на лесной поляне. «Сигналом к началу будет выст—рел», — слышат они.
Настя подняла глаза.
— Мы опять куда-то едем? — спросила она, — Мне собираться?
Продолжение в следующем посте...
Автор Татьяна Дивергент
Но ничто не мешало ему утром, еще до того, как они с женой Еленой начнут собираться на работу, порадоваться тому, что уже достигнуто и обдумать следующие шаги. Этим мыслям он предавался в постели, лежа неподвижно, закинув руки за голову, думал.
Может быть, кому-то то, что он имел сейчас, показалось бы скромным. Но Анатолий был доволен. Он заработал на квартиру в хорошем новом доме, с прекрасной планировкой. Улица крайняя, возле леса. Если желаешь по утрам бегать трусцой, то вот тебе – полное раздолье. Когда-нибудь, на пенсии, он тоже, наверное, займется бегом….
Но главное – у них своя просторная квартира и не надо двадцать лет платить ипотеку. Елена умела придать даже типовому жилищу — удивительный уют и какие-то неповторимые черты, так что ты чувствовал – это именно твой дом и никакого другого тебе не надо.
Елена работала дизайнером интерьеров, у нее к этому делу был настоящий талант. С редким клиентом она не могла найти общего языка. Ее любили за то, что она не делала разницы между дорогими и скромными заказами, и душу вкладывала, чтобы человек, который не мог позволить себе больших расходов, получал в итоге то, на что он не смел и рассчитывать – дом своей мечты.
Итак, у Анатолия была своя квартира. Была жена, которая вызывала зависть у его приятелей. Красивая женщина, которой никто не дал бы ее тридцати шести лет. Подтянутая, со вкусом одетая. Но самое главное – Елена всегда была с мужем «на одной волне». В присутствии посторонних не бывало меж ними ссор, никто не повышал друг на друга голос, не упрекал… Да и когда они оставались наедине, какие-то размолвки между ними случались исключительно редко. Точно каждый понимал – ничего для них нет ценнее семьи. Они прожили вместе уже пятнадцать лет, но не наскучили, не приелись, они лишь дополняли друг друга, и эту гармонию отмечали все, кто знал их.
Но вот детей в браке не было, и на этом настаивала Елена. Она не была убежденной «чай--лдфри» как теперь говорят, и Анатолий не мог угадать, почему жена приняла такое решение. Она охотно играла с чужими детьми, если представлялся случай, дарила щедрые подарки племянникам, да что там – если Анатолий заговаривал о приемном ребенке, Елена не отказывалась от этой идеи. Но своего, родного, почему-то решительно не хотела. По части здоровья препятствий не было, и Анатолию оставалось лишь гадать – может быть, когда-то ее знакомая женщина ушла на тот свет после неудачных родов? И это произвело на Елену такое сильное впечатление, что она решила – никогда….Больше мужчине ничего в голову не приходило. И он пытался повлиять на решение жены тем, что обещал ей лучших врачей, элитный роддом…Но Елена качала головой – и только.
Что ж, в таком случае, следующим пунктом в плане Анатолия – в этот мысленный план он заносил все свои мечты – был загородный дом. Он имел возможность путешествовать вместе с женой, но побывав в чужих городах и странах, Анатолий понял, что в глубине души ему хотелось бы совсем иного. Мужчина отличался удивительным постоянством.
Ему хотелось открывать ключом дверь своего дома, иметь свое кресло, к которому бы от «присиделся» настолько, что на полу стерлась бы краска в том месте, куда он ставил ноги. А рядом с креслом он видел книжные полки, где стояли бы томики – и давно прочитанные, и те, что ждали бы своей очереди. Домашние наливки, изготовленные из яблок и груш, винограда и малины, выраженных в своем саду. Осенний дождь – Анатолий смотрел бы на него из-за штор, сшитых руками жены. Они бы покупали хлеб в одной и той же булочной, у них было бы любимое кафе неподалеку от дома, куда они ходили по выходным. Они бы знали все грибные места в окрестном лесу. И даже бесконечная русская зима стала бы для них наслаждением – Новогодние и Рождественские праздники, к которым они нарядили бы елку в саду. Долгие вечера у камина, алое вино в бокале, собака у него, снегопад за окном….
Может быть, все эти мечты были слишком просты и банальны, но Анатолий словно видел все собственными глазами, и ничего другого ему было не надо. Камин, для которого он будет сам рубить дрова. Большой, пушистый пес – лежа у огня, он станет жарко дышать, так что покажется, будто он улыбается. Крупные снежные хлопья, или ясное небо – по ночам будет казаться, что его усыпали бриллиантовой крошкой – столько звезд проступает, когда им не мешает городская засветка…. И непременно мансарда с балконом, и чтобы под ним росли жасмин и сирень. Вдруг когда-нибудь у них все-таки родится девочка. И вырастет, и будет стоять на этом балконе, как Джульетта, а кто-то там, внизу, у ее ног, станет признаваться ей в любви…
Однако, его все-таки занесло….Анатолий покрутил головой, и поднялся, стараясь не производить ни малейшего шума. Он был «жаворонком», возможно – в своего отца, выходца из деревни. Елена же всегда спала «до последнего», и Анатолий — если ничто не мешало, сам варил кофе, и входил в спальню с двумя маленькими чашечками в руках.
Никакой собаки в городской квартире у них не было и в помине, но кое-какие живые существа все же имелись. Первой у них поселилась черепаха - из тех, что живут в воде. Они тогда только что переехали, и Анатолий впечатляли размеры квартиры, и то, что в коридоре, в нише, устроено специальное место для искусственного водоема. Проще всего было бы поставить сюда комнатный фонтан, но Анатолий не ограничился этим – и в доме поселилась черепаха Катерина. Она жила своей жизнью – и это было забавно: в доме появился хищник. И если они, люди, смотрели на Катерину как на участницу шоу «За стеклом», то она, вероятно, воспринимала их так же, следила за ними холодными черными глазами.
Кота взяли «для уюта», и вот тут-то сработала поговорка «Если хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Мечтали о пушистой кошке, а потом приятелю Анатолия потребовалось срочно устроить своего кота – друг этот уезжал из России. А с тем, чтобы перевезти зверя через границу, возникли сложности. Кот был большой, совершенно го-лый, с фантастическими «инопланетными» ушами, и мордой как у пришельца.
— Экстремал, — вздыхал друг, — Сумасшедших денег мне в свое время стоил…
— Как же его зовут? — спросил Анатолий, оторопевший от непривычного вида животного настолько, что хотел было отказаться от подарка.
— Жена назвала Голумом. Ну, как во «Властелине колец».
— Я попробую принести его домой, — осторожно сказал Анатолий, — Но если жена меня с ним выгонит…
— Выгонит? Твоя Елена? Да даже если ты приведешь динозавра на веревочке – она улыбнется и пойдет искать для него миску. У тебя золото, а не жена.
Приятель оказался прав. Елене глянулся Голум, правда она немедленно переименовала его в «Мою прелесть». Кот воспылал к ней ответной любовью. И сейчас, когда Анатолий принес кофе, первой с подушки поднялась наглая ушастая морда.
— Ты этого не будешь, — объяснил коту Анатолий, опуская дымящиеся чашечки на тумбочку возле кровати, — Я тебе попозже дам твой пакетик.
Он говорил тихо, но Елена проснулась. Легко села в постели, потянулась за чашкой. Даже в этот час, непричесанная, без макияжа – она выглядела красивой. Вот только глаза припухли.
Это напомнило Анатолию о том, что он наблюдал уже несколько дней подряд. Обычно Елена возвращалась с работы усталая, порою – измотанная вконец, но удовлетворенная. Когда перед ней стояла интересная задача – она могла забыть о времени, силы откуда-то появлялись. Но в последнее время вид у нее был такой, словно она недавно плакала. Вытирала слезы, уже входя в подъезд. В остальном, Елена словно погрузилась в себя. Подолгу задерживалась в ванной. Стихал шум воды, но не слышалось ни одного движения. Анатолий начинал тревожиться, стучал в дверь
— Ты там живая?
— Да-да, все хорошо, — неизменно отвечала Елена.
Теперь она не сразу слышала вопросы, обращенные к ней. В воздухе повисала пауза.
— Прости, я задумалась… Что ты сказал?
Ему приходилось повторять.
Но самое странное – Елена обычно подробно рассказывала мужу обо всем. О том, как прошел день, о клиентах – новых и старых, показывала свои проекты, делилась сомнениями. У Елены были увлечения, и первое из них – комнатные цветы. Нередко после работы Анатолий заезжал за женой, и они отправлялись куда-нибудь в магазин, чтобы привезти домой нового зеленого питомца. Поэтому Анатолий думал, что в загородном доме, когда он у них будет – жена с удовольствием станет возиться с клумбами и горшечными растениями, превратит их сад в райский уголок.
Но теперь вроде бы ничто и не радовало Елену, ко всему потеряла она интерес. Правда, по вечерам она брала книгу, но муж замечал, что Елена подолгу сидит, не переворачивая страницу, глядя в одну точку. А когда гасили свет, жена отворачивалась к стене, укрывалась одеялом, и лежала тихо-тихо. По дыханию Анатолий понимал, что она не спит, просто задумалась глубоко
Но вот сейчас он не выдержал.
— Леночка, — мягко начал он, — Что тебя так расстраивает?
Она сразу поняла, что он имеет в виду, но попыталась уйти от ответа.
— Все нормально.
— И поэтому ты каждый день плачешь?
Есть такая особенность – человек до последнего скрывает свои слезы, но стоит кому-нибудь показать, что видит их – как всё, плотина рухнет. Елена расплакалась уже открыто.
Анатолий присел рядом с женой и стал гладить ее по голове, как маленькую:
— Ну, что такое? Почему ты не можешь мне рассказать?
— Ничего, ничего…, — бормотала она, — Просто все накопилось, работы много…. Устала, нервный срыв. Давно не была в отпуске….клиент капризный попался… новые туфли жмут, вчера так больно было ходить… Не обращай внимания – бывает всё — вот так сразу… И потом последняя капля…
— Так что же стало этой каплей – клиент или новые туфли?
Она улыбнулась ему невольно, но в этой быстрой летучей улыбке была прежняя Елена. Затем она снова ушла в свою раковину.
Они выпили кофе, потом – по второй чашке, уже с бутербродами, которые приготовила Елена. Как всегда, оба тщательно собирались на работу. И строгий костюм с блузкой цвета чайной розы, который надела Елена, был так же безупречен, как обычно. И еще она как-то поколдовала со своим лицом в ванной комнате, перед зеркалом, и следы слез теперь уже совсем не были заметны. Но Анатолий-то знал, что скрывается под аккуратно наложенным макияжем.
Он подвез Елену до ее офиса. В машине оба молчали.
Но в этот день Анатолий пораньше освободился, чтобы заехать к другу, у которого было свое детективное агентство.
— Никогда не думал, что обращусь к тебе за советом, — сказал Анатолий, опускаясь в удобное кресло (его приятель считал, что клиентам необходимо хоть немного расслабиться, вопросы тут обсуждались деликатные), — Но заметь, только за советом, а не за помощью. Что могло случиться в жизни женщины, если она….
И Анатолий кратко обрисовал ситуацию. Его жена в последнее время сама не своя – с работы приходит расстроенная, плачет украдкой, стараясь, чтобы никто не видел, стала забывчивой, рассеянной, вечно о чем-то задумывается и, судя по всему, мысли эти ее не радуют.
Виктор пожал плечами:
— Причин может быть очень много. Возможно, у твоей Елены на работе появился новый начальник, который ее домогается. Она не хочет соглашаться на его предложение, но боится потерять работу – поэтому и не рассказывает тебе, чтобы ты ничего не испортил. Или она могла влезть в долги – сейчас это случается очень часто. Кредиты – это большой соблазн… Может, если ты приглядишься — то заметишь, что у нее появилось что-то, что ей давно хотелось – какие-нибудь сережки с бриллиантами или другая дорогая вещица. А может, кто-то шантажирует ее тайной из прошлого. Ты уверен, что у Елены нет никакого скелета в шкафу?
Анатолий помрачнел. Одна версия друга была хуже другой. Пожалуй, было бы счастьем, если бы дело заключалось только в деньгах.
— А почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе? — продолжал друг, — Это несложная работа, но уже через несколько дней ты бы был в курсе всего… А потом мы с тобой могли бы обсудить, что делать дальше. Я сталкиваюсь с подобным очень часто – и поверь, девяносто девять процентов проблем удается разрешить. А тебе я такую услугу оказал бы бесплатно.
Анатолий задумался, но всего на несколько мгновений.
— Нет, — сказал он, наконец, — В чем бы ни было дело – это касается только меня и Елены. Я не хотел бы, чтобы еще кто-то узнал… даже ты… или священник. Может быть, моя жена и не скрывает ничего серьезного, но, тем не менее…чужой человек никогда не узнает ее секрет, даже пустяшный…
— Что ж, — сказал Виктор, — Уважаю… Тогда возьми хотя бы вот это.
Он достал из ящика стола небольшое устройство, размером в половину спичечного коробка.
— Записывающее устройство. Включается вот так… Положи Елене в сумочку. Лучше будет, если ты заедешь к ней в обед, и незаметно опустишь эту вещицу в кармашек сумки. Вряд ли какие-то животрепещущие вопросы твоя жена решает прямо с утра. Например, если дело в начальнике – он может пригласить ее куда-нибудь после работы. Выступи сам в роли детектива, а если секрет Елены окажется, как ты говоришь, пустяшным – что ж, просто сотрешь запись, да и все. Зато будешь спать спокойно.
После некоторых колебаний Анатолий взял маленькую коробочку. Про себя он решил, что вмешается, только если у жены окажется какое-нибудь горе, или кто-то – не дай Бог – ее шантажирует. Если же она полюбила другого человека, ему будет очень больно, но он примет ее выбор. Что же касается денег – сколько бы Елена ни задолжала, они вдвоем найдут возможность погасить этот долг.
Внезапная мысль пришла ему в голову.
— А что, если это связано со здоровьем? — со страхом спросил он, — Вдруг она была у врача, у нее обнаружилась какая-нибудь тяжелая болезнь, и она скрывает от меня это…Вдруг она обречена?
— Я видел Елену на днях – она выглядела крепкой и здоровой. Вряд ли она на самом деле дышит на ладан. Да и – насколько я ее знаю — такое бы она скрывать от тебя не стала. У всех женщин есть свои маленькие слабости, но в том, что касается главного, твоя Елена – женщина разумная, здравомыслящая. Положись на судьбу и не смотри на вещи так мрачно. Давай!
Мужчины расстались с крепким рукопожатием. Друг надеялся, что хотя бы отчасти успокоил Анатолия, но тот по-прежнему был встревожен донельзя. Он решил не откладывать дело в долгий ящик, и на другой день пригласил жену пообедать. Сказал, что сослуживцы горячо рекомендовали ему маленький ресторан - неподалеку от ее работы, п почему бы им не заехать туда, когда у нее будет перерыв?
Со стороны все выглядело очень естественно. Анатолий видел, что жена расстроена и хотел ее побаловать.
Ресторан действительно оказался неплохим. Правда, выбор блюд не впечатлял, но суши тут готовили превосходно, а Елена их очень любила. Бокал хорошего вина тоже оказался кстати. Анатолий заметил, что жена немного повеселела. А когда она отлучилась, чтобы вымыть руки, он открыл ее сумочку, в которой – как говорила Елена, всегда «царил творческий беспорядок» и спрятал там записывающее устройство. Он был уверен, что жена не найдет его.
Вечером Елена не задержалась на работе, вернулась в то же время что и обычно. Она выглядела, как и в последние дни – сосредоточенной на своих мыслях. При первом же удобном моменте Анатолий извлек коробочку из ее сумки, и невольно вздохнул с облегчением. Он все-таки боялся, что жена что-то заподозрит. Ужасно было бы, если б она обвинила его в слежке за нею.
Если бы удалось всё выяснить с первого раза, с первой записи! Анатолию самому было не себе, когда он «шпионил» за Еленой.
Хотя велик был соблазн прослушать запись сразу, Анатолий сдержал себя. Вечер прошел как обычно. Они даже посмотрели какой-то фильм – потом оба с трудом могли бы вспомнить какой. Просто они нередко так проводили время, и Елена включила домашний кинотеатр по привычке, а может быть затем, чтобы избежать очередных расспросов Анатолия.
Но утром, простившись с Еленой возле ее офиса, Анатолий не мог больше сдерживаться. Он припарковал машину там, где никто не мог его побеспокоить, и включил запись. Он был готов к тому, что придется провести возле маленького устройства несколько часов, но ничего интересного для себя он так и не услышит. Но уж чего он точно не ожидал – это того, что прозвучало.
— Не играй в профессионала, — сказал мужской голос, — Это смешно. Я ее все равно найду, и очень скоро…Сегодня это не вопрос.
— Интересно – как? — голос Елены был почти неузнаваемым, холодным, жестким, с мужем она никогда так не говорила, — Ты – удивительная др--янь. Своего ребенка ты не искал бы с таким пылом, как мою дочь…
Мужчина хмыкнул – видимо, сама мысль, что он мог бы искать какого-то ребенка показалась ему забавной.
— И ведь тебе она совершенно не нужна…
— Очень даже нужна, причем к конкретному дню! Когда начнутся съемки – она должна бы здесь….Да что ты… выёжи-ваешься?…Как будто речь идет о каких-то грязных фильмах…. Это шоу, всего лишь…
— Конечно, шоу…. Про последнего выжившего….Уж мне ли не знать?….Сколько нас уцелело за всё время твоих программ? И теперь ты собираешь наших детей…. Твои зрители ждут, им интересно, какими они выросли? И кто из них останется в итоге на этом свете..
***
Анатолий был человеком непьющим. Может быть, он избегал горячительных напитков потому, что помнил, как напивался отец.
Это было давно – они тогда ещё жили в селе, Толик был совсем маленьким, и отец нередко набирался так, что мать волоком, на себе, тащила его домой. Мать и решила, что уезжать из этих мест.
— Здесь ты хорошую работу не найдешь, — говорила она отцу, — А станешь тут подкалымливать – тебя так и будут разные тетки «угощать». Вон, опять на бровях пришел…
Матери было очень жалко продавать родительский дом, свой сад, живность… Но она пошла на это, и семья переехала в город. И отец действительно, устроился на нормальную работу. Заработок казался ему очень большим, и он практически бросил пить, чтобы не лишиться места. Позволял себе что-то лишь по праздникам, и только если они были длительными — расслаблялся «по полной». Но мать тогда уже не ругала его, потому что отец стал кормильцем.
Мать, конечно, скучала в тесной трехкомнатной квартире после просторного деревенского дома. Она устроилась нянечкой в детский сад, это называлось — «помощник воспитателя». И всё так же скупо, экономно мать вела хозяйство, на себя не расходовала лишнего рубля, ей хотелось, чтобы у семьи был «подкожный запас», деньги на черный день.
С годами Анатолию становилось все жальче мать, может быть – он и пробился, и карьеру построил ради того, чтобы помогать старикам. И у него получилось. Теперь его родители жили в хорошей квартире, мать могла не бояться, что деньги закончатся, а если возникали проблемы со здоровьем – Анатолий был тут как тут и оплачивал лечение у лучших врачей.
Но вот сегодня он решил напиться так, как это делал его отец когда-то – «в зю-зю». В голове была полная каша и Анатолий думал – еще немного, и он не выдержит, сойдет с ума. Елена предстала перед ним совершенно другим человеком. Он знал свою жену, как женщину спокойную, мягкую, даже слабую – в той степени, в какой это нравится мужчинам. Она никогда не претендовала на лидерство в семье, всегда охотно уступала первое место мужу. Он не помнил, когда в последний раз Елена повышала голос. И она так любила все эти красивые мелочи – начиная от цветов и кончая изящными вещичками для украшения дома.
— Я ей прямо завидую, — сказала Анатолию одна из сослуживиц, — Твоя Ленка, как говорит молодежь, «такая вся девочка-девочка». У меня вот нет возможности такой быть. Я как рабочая лошадь тащу семью на себе. И чувствую себя лошадью.
Но то, как Елена говорила с этим неизвестным человеком, этот ее холодный и безжалостный тон…Это была какая-то другая Елена, о существовании которой он раньше не подозревал.
Анатолий заехал в «Красное и Белое» и купил две бутылки хорошей вод--ки. Он помнил, что отцу одной не хватало, чтобы прийти в состояние блаженного беспамятства.
Домой Анатолий вернулся первым. Открыл холодильник в поисках закуски. Достал миску с холодными котлетами. Елена готовила их удивительно вкусными. Запах чеснока, укропа и жареного мяса пробудил аппетит.
Анатолий успел выпить первый стакан, когда вернулась жена. Елене следовало бы удивиться. Она знала – максимум, что муж может себе позволить – это пара бокалов дорогого вина. Но Елена спросила лишь
— Что-то случилось?
Анатолию хотелось сказать, что произошло слишком многое. И к прежнему уже невозможно будет вернуться. У жены, оказывается, есть дочь, о существовании которой он и не подозревал, потому что Елена ее прячет. Сколько девочке лет? Кто ее отец? И что это за жестокая игра, которая, по словам Елены, искалечила ей всю жизнь?
Это были вопросы, которые жгли его, но сейчас их задавать было нельзя. Особой интуицией Анатолий не обладал, и всё же понимал, что момент не подходящий. Если Елена молчала столько лет – сейчас она не расскажет ему ничего. Скажет: «Ты пь--ян». И только.
Поэтому Анатолий лишь покачал головой, сказал, что водку ему подарили, и «просто такое настроение, что хочется немножко напиться».
Елена села к столу и сказала.
— Налей и мне.
— Может быть, это у тебя что-то случилось?
Он давал ей шанс сейчас, когда неизвестный прижал ее к стенке — открыться ему, своему мужу. Но Елена подставила бокал, и не делала знак – мол, хватит – пока он не наполнился до краев. И выпила огненную воду она так, словно та была водой обычной. И этого тоже невозможно было ожидать.
— Завтра мне надо съездить в…., — она назвала населенный пункт в пригороде, туда можно было добраться только электричкой.
— А что там?
— Работа.
Они всегда доверяли друг другу, и сейчас у Анатолия не должно было возникнуть подозрений. Просто в загородном доме Елену ждет очередной клиент, которому она должна помочь «разобраться с интерьером».
— Я ненадолго, — добавила жена, — К обеду вернусь.
Анатолий уснул сразу, как только добрался до постели, но проснулся в три часа ночи, и до утра лежал, прокручивая в уме разные варианты. Больше всего ему хотелось сейчас же, немедленно разбудить жену, сказать ей, что он всё знает, и путь даже Елена обидится на него за то, что он подслушал ее разговор. Главное другое – он готов ей помочь, а вместе они смогут гораздо больше, чем она одна. Впрочем, поняв, что Елена иногда бывает совсем иной, Анатолий был уже ни в чем не уверен. Не исключено было, что в той игре, которую вела она, он окажется только обузой.
Анатолий так и не пришел ни к какому выводу, когда Елена поднялась – очень рано, в пять часов, и стала собираться, стараясь двигаться тише, чтобы не разбудить мужа.
— Я сварю кофе, — сказал он, не открывая глаз.
— Ты из-за меня встаешь? Зачем же, не надо…Нынче суббота, выходной…
— Вот я и думаю — странно, что клиент назначил тебе встречу в такую рань, в выходной день. А насчет меня не тревожься — я просто перебрал вчера, хочу крепкого кофе и выпить таблетку «от головы».
Он подчеркнуто вел себя так, словно собирался, когда жена уедет, вернуться в постель и валяться до тех пор, пока не станет чувствовать себя лучше. А пока он варил кофе, жарил яичницу и слегка морщился, словно головная боль то и дело напоминала о себе.
Но как только Елена уехала – Анатолий кинулся собираться. Возможно, друг был прав, и это дело надо было поручить детективу, но Анатолий по-прежнему думал – что-то очень дорогое в их отношениях исчезнет после того, как в них вмешается чужой человек. Так что пусть его собственная слежка будет неумелой – что ж, как Бог даст…
Единственным штрихом «конспирации» стали черные очки. Затем Анатолий поспешил к своей машине, и прямиком поехал на вокзал. Почему-то он думал, что Елена не обманула его – она поедет в тот населенный пункт, о котором ему сказала. Что она будет там делать – это уже другой вопрос.
На перрон Анатолий вышел в последнюю минуту, когда другие пассажиры уже поднялись в электричку. Он сел в последний вагон, и в ближайшие полчаса думал только о том, что он мог оказаться слишком доверчивым. Если Елена на самом деле выбрала другой маршрут – ниточка оборвется, и что делать дальше – совершенно непонятно.
…Это был небольшой дачный поселок, впрочем, давно уже получивший известность. Еще в советское время здесь любили отдыхать творческие люди – поэты, писатели, художники. Их дачи сохранились до сей поры. Они очень отличались от того, что нынешнее поколение понимает под словом «дача». Это были деревянные особняки, порой – довольно причудливой архитектуры, украшенные резьбой – этакие немного обветшавшие домики из сказок. И никаких грядок не было на участках – просто уголки леса. Сосны, орешник. Где-то висели качели, где-то стояла скамья… На такую дачу приезжаешь, чтобы отдохнуть, или написать, сочинить что-то новое.
Анатолий невольно вздохнул с облегчением – увидев в толпе людей, сошедших с поезда - фигурку жены. Он постарался смешаться с толпой и идти на максимальном отдалении от Елены – только, чтобы не потерять ее из виду.
Но план его оказался невыполнимым. Толпа все редела, каждый из дачников спешил к себе, а Елена все шла и шла. Наконец, поселок остался позади, и женщина вышла на дорогу, углубившуюся в лес. Анатолий знал, куда ведет этот путь – на местное кла-дбище, где тоже похоронено было немало знаменитостей.
Он догадался, почему Елена выбрала этот маршрут. Дорога была пустынной, и женщина легко могла проследить – нет ли за ней слежки. Анатолию пришлось свернуть с лес, и идти по его краю. Он не сомневался, что в конечном итоге, выйдет к клад--бищу тоже.
Сосны тут были необыкновенно высокими – до самого неба. А внизу густо росли папоротники. Нежно зеленые, они словно светились собственным светом. А воздух здесь был голубоватым. И Анатолию казалось, что он идет не по лесу, а по морскому дну.
Мужчина оказался прав – в конце концов, он уперся в ограду. Кла-дбище было небольшим, и теперь главной задачей было – увидеть Елену, а самому оставаться в таком месте, чтобы она не заметила его.
И Анатолию это удалось. Елена подошла к одному из самых известных пам-ятников, белому, мраморному. Здесь ее уже ждала женщина средних лет. Ничем не примечательная женщина – полноватая, в вязаной зеленой кофте. Они начали говорить, и Анатолий отметил, что встреча эта очень важна для обеих. Елена говорила взволнованно, она взяла собеседницу за руки, а та, чем дальше, тем больше выглядела испуганной. Елена ее убеждала в чем-то, почти умоляла. И, наконец, та начала кивать. Разговор продолжался около получаса. А потом женщины расстались.
Они не вернулись на станцию вместе, хотя это было бы естественно, если только женщина не жила постоянно в этом дачном поселке. Нет, собеседница Елены сделала несколько шагов – и будто растворилась среди кре-стов и мо—гил. Анатолий потерял ее из виду. Впрочем, его интересовала только Елена. Молодая женщина шла к выходу, нахмурившись, точно обдумывала что-то крайне неприятное. И сильно вздрогнула, когда он заступил ей дорогу.
— Ты?! — она не верила своим глазам, — Откуда – ты – здесь? Ты устроил за мной слежку?
У Анатолия не было времени, чтобы ответить.
— Ты решил, что у меня кто-то появился? Фу, какая гадость…Ты поэтому все это устроил? Убедился, что я встречалась с женщиной? Легче тебе стало?
Елена упрекала мужа так резко, как никогда не делала до сих пор.
— Кто и что тебе обо мне наговорил? — желала знать она.
Нужно было пробиться сквозь эту стену, которую Елена вокруг себя выстроила, дать понять, что перед ней – не взбешенный ревнивый муж, а человек, который любит ее, что бы они ни сделала.
— Твои глаза мне все сказали, — Анатолий говорил тихо, Елена видела, что он не держит против нее зла, — В последнее время ты плакала каждый день. У тебя горе. Какое? Откройся мне…
— Никакого горя нет. Но знаешь…после того, что ты сделал… Мне в первый раз не хочется разговаривать с тобой больше…
Елена уже прошла мимо него, очевидно, она собиралась вернуться на станцию. Он спросил ее вслед:
— Какая игра так искалечила тебя? Твою душу?
Елена остановилась, плечи ее поникли. У Анатолия появилось чувство, что он выстелил ей в спину.
— Даже если ты не станешь говорить со мной, даже если ты обидишься настолько, что захочешь уйти от меня, я хочу знать – что это за человек, который грозит тебе, который стал твоим врагом? Какую власть он над тобой имеет? Чего ты стараешься избежать? Ты прячешь от него своего ребенка? Дочь? Елена….
Она продолжала тихо вздрагивать от его слов, и он не мог продолжать. Он взял ее за руку, как маленькую, и повел назад, той же дорогой, которой она пришла. Но она знала, что до электрички еще остается время. И спустя несколько минут, когда они уже шли через лес, Елена сказала:
— Пойдем, свернем сюда…Тут поваленная сосна. Сядем, и я расскажу тебе.
…Они сидели друг рядом с другом. И Елена смотрела перед собой. Сейчас она не могла глядеть мужу в глаза.
— Тебя никогда не волновало, из какой я семьи… Благополучной или не очень…
— Я знаю, что тебя воспитывала бабушка.
— Верно, бабушка. Мы жили здесь, вот в этом самом поселке. Родители развелись, потом у каждого из них появилась своя семья, другие дети. Бабушка была уверена, что нигде я не буду равной с родными детьми, всегда стану чувствовать свое особое положение. Может быть, из-за этого мне и хотелось с детства доказать, что я лучше… И учиться старалась лучше всех в классе, и хотела ходить в какой-нибудь кружок, чтобы выделиться. Художественная гимнастика или фигурное катание…. Но у нас не было ничего такого. Был лишь клуб реконструкции. Олежка Зорин его вел. Мальчиков учили плести кольчуги, стрелять из лука, метать ножи. Девочки сарафаны шили, рубахи с вышивкой, плели обереги, варили кашу…Меня потянуло тогда к мальчишкам, у них было интереснее, с ними я и осталась. Чему научилась – тому научилась.
А потом решила я поучаствовать в конкурсе красоты. Это я уже окончила школу, — Елена подняла глаза, вспоминая, — Провалилась в институт, и решила отвлечься таким образом. Почему-то решила, что непременной займу место – если не первое, то все равно — призовое. Ну, про конкурс тебе можно не рассказывать – ты примерно представляешь, что это такое…
— Ты победила…
— Не-а…Вообще никакого места не взяла. Мимо. Даже приз зрительских симпатий не получила. И тогда ко мне подошел один дядечка. Я там плачу тихонько в комнате, где мы переодевались, гримировались, девчонки уже ушли, а я просто не хочу с таким лицом на улицу. И тут – стук в дверь. Мужчина с бритой головой, черный костюм, белая рубашка, протягивает мне букет. Мол, организаторы судили неправильно, вы – самая красивая, не хотите ли поучаствовать в одном шоу? Приз там шикарный, и шансы получить его очень высоки…
Потом я поняла, что нас собирали не просто так. Команду формировали по своим принципам. Знаешь, когда все роли распределены. Есть мальчишка-ботаник, есть крутой мачо, есть турист, а есть компьютерный гений, девочка-спортсменка…
— А у тебя какая же была роль?
— Безмоз--глой красавицы, — Елена усмехнулась, — Которую зрители пожалеют, но не очень. Такие украшают сюжет, но их можно списать уже к середине. Они, эти люди, знали, что я фактически никому не нужна, кроме старой бабушки, что никто не поднимет большой шум. Но вот то, что я окончила практически школу выживания – я имею в виду наш клуб – они то ли не докопались, то ли как-то не учли.
— Так что же это за шоу? И для кого?
— Тут, наверное, ключевой вопрос – для кого. Потому что, если бы не находились те, кто готов на это все смотреть за о-очень хорошие деньги, то всё бы давно распалось. А шоу это шло из года в год, как я потом узнала. И ставки на участников делались всё выше.
Что сказать о самом шоу? Может быть, оно чем-то напоминало «Последнего героя», хотя «Герой» по сравнению с тем, через что проходили мы – это детский лепет. У нас действительно оставался кто-то один, но какой ценой…
— Подожди, я не пойму…И все это скрывалось много лет? И никто из участников не пожаловался, не рассказал, не написал заявления, наконец?
Елена посмотрела на мужа, словно тот был маленьким ребенком.
— Кто стал бы эти заявления писать? Нас подбирали – по сути, беспризорников. В живых оставался кто-то один, он и получал приз. И он знал, что. если только откроет рот…Он своими глазами видел – эти люди не шутят.
— А когда ты поняла, что всё всерьез?
— Нам не нужно было понимать. Нам всё объяснили. Привезли… нас было двенадцать человек, в глухое такое место, и всё объяснили. Если бы кто-то после этого и захотел сбежать – бежать там было просто некуда. Леса, болота. Еще нам сказали, что помогать друг другу не запрещено, но делать этого не стоит. Только дольше промучаемся. Должен остаться кто-то один – в этом и заключается квест. Нам выдали карты с намеченным маршрутом. В самом конце победитель должен был найти приз. Если бы до финиша дошло двое или трое – им бы дали новые карты с новым отрезком пути. И так – до конца
— А если бы… ведь могло такое случиться, что не осталось бы никого?
Елена пожала плечами. Теперь взгляд у нее был усталый, такой усталый, что сделался безразличным.
— Ты меня спрашиваешь? Спроси их, как бы они в таком случае выкрутились. Вполне могло случиться… Нам нужно было отыскать единственную тропку через болота, пройти через задымленные штольни, пробраться по таким скалам, с которых сорвался бы и горный козел, прыгнуть с обрыва в неизвестную реку – быструю и глубокую. Много чего…Прибавь сюда местный гнус, или мошку – а у нас ни палаток, ни специальных средств… Что там – у нас нет лишнего свитера с собой…Еды не давали – кормите себя сами. Воду давали, правда…И самое худшее – как все смотрели друг на друга – волками… Если вначале еще пытались друг другу помогать, то потом…Там уже все моральные границы были стерты. Или ты – или тебя. И все-таки, если бы в самом конце, когда нас осталось двое… если бы я знала, что это хороший парень, и моя победа будет стоить ему жиз--ни… Я бы, наверное, уступила… я тогда уже так устала…Но этот тип был… Накануне он расправился с одним мальчиком…своими руками, просто убрал его с дороги….Может быть, поэтому я и выплыла. Там река была последним испытанием… Я не думала, что справлюсь с течением, но как-то выбралась на берег… А его унесло…и он разбился о камни- там дальше пороги и водопад…
***
— Можно спросить тебя об одном? Почему ты пошла на это? Неужели ради приза?
— На что я пошла? Мы же все думали – это обычное шоу… Ну как тебе объяснить… Ну, «Последний герой», типа того... А потом – вертолет, медвежий угол, и нам говорят - правила изменились. Бежать там было некуда, совершенно некуда – пойми…
— А отказаться?
— Была такая мысль. В первую ночь, после того, как мы всё узнали. На другой день шоу должно было начаться. И вот мы сидели и думали – как из всего этого выпутаться? Сразу стало ясно: сбежать – не вариант. Что тогда? Отказаться? Тогда всем сразу….И мы даже решили так сделать.
Игра до последнего
Татьяна Дивергент
3 сентября
— Не вышло?
— Нет. Тот, кто с нами работал ( он меня как раз нашел, его голос ты слышал) – это не ведущий, нет, ведущий как и во всех обычных шоу был обаяшкой, мы с ним и дела не имели, он ничего не решал, его задача была – описывать происходящее, подбадривать участников, вставлять смешные реплики… А тот кто с нами работал, сказал без обиняков, что наш отказ – не проблема. Просто завезут других участников, а нас…утилизируют… прямо здесь и сейчас.
— Как вы думаете, вас кто-нибудь тут найдет? — спросил он, с такой, знаешь, насмешечкой, — В своем городе люди теряются – и их не находят, а уж тут… Вы просто пропадете для близких – и всё. Десять минут вам даю — решайте.
А там же было что-то типа загра--дотряда... То есть – если мы струсим, не пойдем на какое-то препятствие, то всё… И они не шутили, совсем не шутили – мы видели их лица. И тогда среди наших случился раскол. Осталось несколько человек, кто всё-таки не верил до конца. Они стояли на своем – не участвуем, делайте что хотите. С ними и сделали. И сняли это на пленку. Остальные ребята решили – надо вырвать шанс, надо попробовать, иначе нам и правда крышка. Так всё и началось.
— А если бы случилась какая-нибудь красивая история? Как в фильме… Двое доходят до финала – он и она. И понимают, что им не жить друг без друга, и выбор – кто из них останется – для них невозможен…
— Не было там ничего красивого, поверь. Ты бы видел, какими мы были в концу… Грязные, потные, в синяках и ссадинах, переживающие дикий стресс…Когда я потом увидела себя в зеркале…а это произошло спустя несколько дней после того, как шоу кончилось…Я была уже чистая, в нормальной одежде – так вот, я глянула в зеркало и себя не узнала. Не человек, а затравленный волк. Такой взгляд…
Елена молчала, смотрела перед собой. Но Анатолию нужно было узнать еще многое:
— С призом они тебя не обманули? Ты его получила?
— Не обманули, — голос Елены звучал тускло, — Дальше уже все было честно. Жёстко и честно. Я получила свои деньги. Меня предупредили, чтобы нигде, никогда и никому…Я знала, что стоит мне проболтаться, как они выполнят свою угрозу.
— И ты решила…
—Бабушка моя и не поняла что случилось, через что я прошла. Для нее я просто уезжала, чтобы поучаствовать в шоу. Но – негодница такая – не звонила, и она за меня очень волновалась. Её не стало в тот же год, бабушки.
Я продала дачу, добавила денег – купила себе квартиру в городе…
— Что, на это ушел весь приз? На крышу над головой? Те, кто всё это организовал, оценили тебя так дешево?
— Мои деньги, — сказала Елена, — Ушли на то, чтобы найти остальных выживших. Шоу проходило каждый год. Я знала, что есть и другие, которым пришлось испытать примерно то, через что прошла я. Понимаешь, я схо-дила с ума…Не могла спать по ночам, а если все-таки засыпала, то кричала во сне. Были минуты, когда мне не хотелось жи-ть…И я не могла пойти к психологу и вывалить ему всё это, не могла никому рассказать. Только такому же как я.
— И ты…
— Сложными путями, истратив очень много денег, я нашла Димку. Мне дали его телефон. На этом мои поиски и закончились. На остальное уже не было сил. Димка участвовал в шоу на два года раньше меня. И вот мы… Мы словно встретились – в море людей, два человека, которые принадлежат к одной и той же касте. Нам не нужно было ничего друг другу объяснять. Мы стали неразлучными тогда. Могли часами говорить о пережитом, Могли целыми днями молчать. Уходили куда-нибудь гулять, в безлюдные места, взявшись за руки. Если один стонал по ночам, другой его будил. И ты мог рассказать свой сон, зная, что тебя поймут и утешат…
— Ты…ты вышла за него замуж? За этого Димку?
— Нет, я просто родила Настю. Мы договорились, что девочка будет расти, ничего не зная – до определенного возраста. Когда-нибудь, мы ей все расскажем, но только когда она уже станет взрослой.
Так у меня появился любимый человек, появилась дочка…я тоже стала оживать. Смогла что-то делать…Выучилась на дизайнера – мне это очень нравилось. Встречалась с друзьями. С Олежкой Зориным в первую очередь. Низкий ему поклон за все, чему я от него переняла. Если бы не эти навыки, я бы там сошла с дистанции сразу.
Я так надеялась! Так надеялась! — сказала Елена с неожиданной силой, — Что за всё то, что мы пережили, за то, что теперь живем так тихо, так радуемся самому малому, не заглядываем далеко – что за все это судьба оставит нас в покое. Так нет же…В один совсем не прекрасный день, в страшный день, мне на работу позвонил Кондрат…Это тот самый человек, он для нас был…как надсмотрщик для рабов. Спросил, как у меня дела, довольна ли я жизнью…
— Ну, отдыхай пока…, — сказал он.
Я похолодела. Что они еще там задумали? Я ведь не нарушила слова, никого из них не сдала, никому ничего не рассказала. Что им еще от меня надо? Позвонили ли они Димке?
— От тебя не надо ничего, — сказал он, — Но наш проект будет иметь интересное продолжение….Когда ваши дети подрастут, мы всех их соберем, и они повторят путь своих родителей. Пройдут, так сказать, по местам их славы. И вы-живший будет самым-самым… И приз – вдесятеро больше…
Кондрат назвал и год проекта, Нынешний год. И месяц. Рука у меня сделалась без-жизненной, телефон упал на пол.
Димке они не позвонили. Может быть, потому что не сомневались – я ему все передам. А ребенок у нас – один на двоих.
Вечером мы собрались на семейный совет. И знаешь, будто все воскресло в один день. Я ведь уже становилась нормальной – обычной такой женщиной, мягкой, я часто терялась в трудных ситуациях. А тут – словно собралась с силами и вернулась туда. И сразу ощутила внутри такой стержень, жесткий… потому что иначе там нельзя, просто нельзя…
— И вы…
— Мы решили расстаться. Решили - Дима забирает Настю, и исчезает вместе с ней. Спрячет ее так, чтобы никто не нашел. Если что – он ее и защитит лучше, чем я. Вдвоем им скрыться будет легче, чем если бы я была вместе с ними. К тому же, за мной, наверное, очень плотно следили, чтобы не потерять след…Да, мы теряли самое дорогое, что у нас было, но у всего этого была цель – ради Насти.
Через два дня мои уехали. И – как в воду канули. Для всех, и для меня тоже…
— А эта женщина?
— Она – вроде нашего связного. На самый крайний случай. И сейчас я передала ей, что эти люди землю носом роют, чтобы выйти на Настю. Поэтому, где бы ни находились мои – им лучше еще раз сорваться с места, скрыться совсем уже в недоступном месте, запутать следы….
— Я одного не пойму. Зачем этим людям прилагать такие усилия? Ну взяли бы любую девочку, можно ведь найти похожую на тебя…И объявили бы, что это и есть твоя дочка. Как зрители узнали бы правду?
— Там – не обманывают. Я же тебе говорю, там крутятся слишком большие деньги, ставки… Игра получается очень жесткая, но честная.
— Надо вывести их на чистую воду, вот и всё, — в Анатолии начал разгораться гнев, — У меня есть друг, он детектив, он подскажет, как это можно сделать…
— И думать забудь, слышишь?! Там слишком широко сеть раскинута. Жестокие игры – лишь часть того, чем эти люди занимаются. Там и компромат на известных лиц, и грязные фильмы…И всё это находит спрос. Там не два, и не три человека заняты, это настоящий спрут – помнишь, старый фильм такой был? Целая паучья сеть. Я когда Димку искала – узнала кое-что. Так что, дай мне слово, что ты ничего не предпримешь – иначе и тебе будет плохо, и могут пострадать мои.
Анатолия больно зацепило это слово «мои», словно он-то не был «свой», а те, кого Елена потеряла, оставались для нее самыми родными.
— Я понимаю – страх за дочку, понимаю теперь, почему ты не хотела больше детей, — это был самый трудный для Анатолия вопрос, — Но может быть, по-настоящему ты любишь не меня, а до сих пор…Диму?
Елена вздохнула, опустила взгляд на переплетенные пальцы. Анатолий знал, что она ответит ему честно.
— Тогда я сказала себе, что потеряла его на долгие годы, может быть – навсегда. Поэтому, образно говоря, я заперла эту дверь, и выбросила ключ. И я не могу открыть ее снова…. Тем более - в такой момент. У меня сейчас все мысли только о том, чтобы они не нашли Настю. До начала съемок – две недели.
Они снова замолчали. Такая мирная, такая благостная тишина царила в лесу…Только птицы щебетали, перелетая с ветки на ветку. И мягко, по-летнему грело солнце.
— Помнишь, как мы познакомились? — спросил Анатолий, — Это было так просто, что и не придумаешь… Я просто увидел тебя в метро. Девушку в коричневой шляпе и клетчатом плаще, девушку, которая в этот осенний день была воплощением самой Осени. И я пошел за тобой. Шел и шел. А когда ты, наконец, обернулась…
— Я спросила, почему ты меня преследуешь?
— А я сказал, что не видел никого прекраснее, и я хочу еще хоть несколько минут посмотреть на эту красоту. Я шел за тобой, не зная, куда ты идешь, и чем все закончится.
Я пойду с тобой и теперь. До конца.
*
Если Настя Ивашина и задавалась вопросом – почему они с отцом каждые два-три года снимаются с места и переезжают — она размышляла об этом недолго. Так шло, начиная с ее детства, и девушка к этому привыкла. Правда, ее отец не были ни военным, ни человеком, чья профессия связана с путешествиями. Геологом там или дальнобойщиком.
Обычно, когда они приезжали в очередной город, отец устраивался охранником в ту школу, куда Настя шла учиться.
Когда же ученики или педагоги спрашивали Настю о матери, та лишь пожимала плечами:
— Мама живет от нас далеко.
Дети больше вопросом не интересовались, что же касается взрослых, Настя несколько раз слышала, как те, в разговорах между собой называли ее мать «кукушкой», и предполагали, что ее лишили родительских прав.
— И за дело, — добавляли они, думая, что Настя не слышит.
Хотя девочке было очень обидно, отец запрещал ей реагировать на подобные разговоры. Два раза в год он вручал ей письма от матери, и Настя знала, что та жива, и любит ее, и когда-нибудь они обязательно встретятся.
Когда Настя была маленькой, она спрашивала отца – почему мама не может жить с ними?
— Так получилось, — неизменно отвечал отец, не вдаваясь в подробности.
И еще он многому учил Настю – тому, чему ей самой не пришло бы в голову. Имея двух красивых родителей, Настя выросла ничем не примечательной, а взыскательный человек и вовсе мог бы назвать ее дурнушкой. Хороши были только длинные косы и большие светло-голубые глаза. Если же вы начинали общаться с Настей, то могли бы в первые минуты разговора счесть, что девушка эта – недалекого ума. Она щебетала о платьях и шляпках, о наволочках на подушки и зеркальных бабочках, которых наклеила на стены своей комнаты.
Ее отца такие разговоры не раздражали.
— Твою маму я помню такой – когда у нее было хорошо на душе она вела себя точно так…, — говорил он.
Но побыв в Настином обществе чуть дольше, вы уже сами тянулись к ней, потому что девушка умела создать вокруг себя нечто непередаваемое словами – атмосферу. Всё у нее получалось, всё выходило красиво, уютно, мило…Украшала ли она свою комнату или накрывала в кухне на стол – вам захотелось бы взять фотоаппарат и запечатлеть созданное ее руками. Может быть, так художники видят образы на холсте еще нетронутом, еще белом. Так и Настя – оглянется вокруг, а потом достанет из шкафа глиняную миску, положит в нее несколько яблок, нальет чаю в стакан с подстаканником, рядом поставит тарелку с булочками, благоухающими корицей, зажжет маленькую свечку (ну и что, что она электрическая) и кликнет отца пить чай.
Тот войдет и залюбуется нечаянно сложившимся на столе натюрмортом. Улыбнется, а иногда заворчит притворно:
— Умеешь ты обрастать вещами, Настя. Каждый раз, когда мы переезжаем, их набирается какое-то немыслимое количество…И я не знаю, как погрузить их все…
— Так не надо переезжать!
— Если бы…, — вздохнет отец.
Насте бы и учиться надо чему-то женскому – вышивать там, вязать. А отец прививает ей такие навыки, словно всю жизнь мечтал о мальчишке, а тут вдруг судьба ему подсунула дочку. Взобраться ли на дерево, обдирая ладони и коленки, проплыть ли под водой так, чтобы оставшиеся на берегу и след твой потеряли, вырваться, если тебя вдруг схватили…
— Папа, я в какой-нибудь спец—наз не пойду, не надейся, — Настя качала головой, примеряя перед зеркалом широкополую шляпу.
— Мало ли…Время сейчас неспокойное. Ты должна не теряться и уметь постоять за себя, что бы ни случилось, — и отец повторил с непривычной серьезностью, — Что бы ни случилось. Даже если вдруг останешься одна, и ни меня, ни кого-то из твоих друзей не будет рядом.
Ориентироваться на местности, бросить нож так, чтобы тот вошел точно в цель, отличать ядовитые грибы и ягоды от съедобных, двигаться совершенно бесшумно – когда-то все эти навыки спасли жизнь и ему, и Елене. Теперь он передавал их дочери, сам же мог лишь молиться о том, чтобы эта наука ей никогда не пригодилась.
В выходные они возвращались домой (в очередную съемную квартиру) уставшие, и Настя показным жестом держалась за поясницу, показывая, что отец «умотал» ее до последней степени. Потом она надолго скрывалась в ванной, и выходила в своем розовом пушистом халате, тщательно втирала душистый крем в загрубевшие ладони, и садилась к своему самому верному другу – ноутбуку. Елена не могла влиять на дочь, но великая вещь – гены. Девушку интересовало то же, что и ее мать – она увлекалась архитектурой, ей нравились дома волшебной красоты, такие, какие создавал Антонио Гауди. Она загружала специальные программы, позволявшие свой виртуальный мир, преображать типовые квартиры во что-то особенное и неповторимое.
Хотя Настя и привыкла к переездам, ее каждый раз огорчала необходимость перебираться на другое место.
— Ну вот, — говорила она, — А я здесь уже познакомилась с такими хорошими ребятами… И учительница литературы мне очень нравится. Если бы я осталась в этой школе, то непременно окончила бы год без троек. Пап, может быть передумаешь? Не будем так спешить? Мы же не цыгане в конце концов?
Отец молча смотрел на нее, но Настя всё читала в его взгляде – и грусть, и сожаление, что он не может исполнить ее пожелание, и просьбу простить.
— Куда на этот раз? — спрашивала она со вздохом.
— На юг.
Варианты могли быть самыми различными, но уезжали они всегда далеко. Как Настя потом поняла, отец какими-то своим путями узнавал, что те люди, которые их ищут, зацепились за их след, и значит, эту нитку следовало тут же оборвать.
Но в этот раз всё произошло слишком быстро. «Отчего так сразу? — спрашивал то ли самого себя, то ли судьбу Дмитрий, — Ведь мы только что устроились, только обжились….Может быть, Елена перестраховывается? Подходит срок – и она потеряла голову?»
Но он знал, что Елена не теряет головы. И то, что она связалась с ним по тому самому «каналу», которым они договорились пользоваться в исключительных случаях – говорило о многом.
— Чтобы завтра там, где вы сейчас – вас уже не было, — сказала ему эта женщина, позвонившая с чужого номера.
И сразу положила трубку.
Дмитрий стоял в дверях комнаты и смотрел на дочь. Она лежала в постели и читала. Мягкий свет лампы, легкий халатик, белый с бабочками, тапочки возле кровати…Пушистые волосы Насти были еще влажными после душа…
Дмитрий представил, как дочь, вместе с другими ребятами строят на лесной поляне. «Сигналом к началу будет выст—рел», — слышат они.
Настя подняла глаза.
— Мы опять куда-то едем? — спросила она, — Мне собираться?
Продолжение в следующем посте...
Автор Татьяна Дивергент
https://ok.ru/group/70000001811695/topic/157821445275119