Семья Смирновых жила в небольшом деревянном доме на краю посёлка. Отец, Алексей, работал в мастерской, чинил чужие заборы и ставни, а в свободное время вырезал деревянные игрушки. Мать, Ольга, пекла пироги, любила вышивать и мечтала когда-нибудь открыть свою маленькую пекарню. Старшая дочь, Вера, училась в местной школе, а младшая, Лиза, всё время следовала за ней, как тень.
Лиза была солнечным ребёнком. Смеялась звонко, любила играть в прятки и обожала вечерние сказки, которые рассказывал отец. Она хотела стать ветеринаром и однажды притащила домой больного воробья, которого заботливо выхаживала, пока он не улетел.
Жизнь текла спокойно, наполненная маленькими радостями. По вечерам вся семья собиралась на кухне, где Ольга подавала горячий чай, а Алексей рассказывал истории про своё детство. Лиза сидела у него на коленях, глаза блестели от восторга.
Тогда ещё никто не знал, что их дом разделится на "до" и "после".
Лизу нашли через три дня после исчезновения.
Ребёнок, который никогда не уходил дальше двора, оказался за посёлком, в самом глубоком лесу.
Она лежала на сырой земле среди сломанных веток. Платье порвано, кожа разодрана, будто зверь оставил на ней свои когтистые следы. Лицо… лицо было неузнаваемо. Глаза раскрыты, но в них не было больше жизни.
Первым её нашёл охотник, шедший на проверку капканов.
Когда полиция приехала, мать уже бежала по лесу, не слыша ни криков соседей, ни увещеваний мужа. Она рухнула рядом с дочерью, хватая её окоченевшие пальцы, раскачиваясь, словно в безмолвной молитве.
Отец стоял рядом. Ни слез, ни слов. Только пустой взгляд, и руки сжимались в кулаки.
А Вера стояла чуть поодаль.
И смотрела.
Тело младшей сестры.
То, что когда-то было её сестрой.
Воздух сдавил грудь, в горле комом встала тишина.
Ещё недавно они делали бумажных журавликов и смеялись.
А теперь — только страшное, мёртвое тело на земле.
Дом стал тихим.
Слишком тихим.
Раньше в нём всегда звучал смех Лизы, эхом разносился по комнатам её звонкий голос, а теперь осталась только пустота. Даже ветер за окном казался слишком громким, словно дразнил тишину.
Ольга больше не вставала по утрам печь пироги. Она почти не говорила, не спала и не ела, только сидела у окна, закутанная в тёмный платок, и смотрела в одну точку. Иногда она вдруг резко вздрагивала и бросалась в коридор, будто вспоминая, что надо позвать Лизу на обед. Но потом осознание возвращалось. И тогда она просто замирала, сгорбившись, будто пыталась уменьшить себя, чтобы боль внутри не была такой нестерпимой.
Алексей работал ещё больше. Молча. Без эмоций. Вера иногда слышала, как ночью он выходит во двор и долго сидит на крыльце, вглядываясь в темноту. Иногда курил, хотя давно бросил.
Вере хотелось кричать.
Дом, в котором они жили, умер вместе с Лизой.
Полиция приходила каждый день.
Допросы. Вопросы. Записи.
— Где была семья в момент исчезновения Лизы?
— Были ли у неё враги?
— Кто мог это сделать?
Но никто не мог ответить. Как ответить, если Лиза — маленькая девочка, которая любила сказки и верила, что мир добрый?
Полицейские ходили по посёлку, расспрашивали людей, проверяли каждую улику. Вере приходилось рассказывать одно и то же снова и снова: как они в тот день гуляли во дворе, как потом Лиза пошла домой, а Вера осталась болтать с подругой у магазина.
"Когда ты её видела в последний раз?"
"Днём."
"А во сколько?"
"Я… не помню…"
"Ты не видела, куда она пошла?"
"Нет."
Всегда "нет". Всегда "не знаю".
Никто ничего не знал.
И пока расследование тянулось, тело Лизы лежало в морге. Холодное. Одинокое.
Когда экспертизы закончились, разрешили похороны.
Вера не знала, что страшнее — день, когда нашли Лизу, или день, когда её хоронили.
Гроб был маленький, белый, словно издевательство.
Собралась вся деревня, даже те, кто не знал семью близко. Люди стояли, склонив головы, а Вера чувствовала, как они исподтишка смотрят на неё, на её мать, на отца. Как шепчутся, жалеют.
Лизу опустили в могилу. Ольга упала на колени, не замечая ни грязи, ни дождя, что начал накрапывать с низкого свинцового неба. Алексей держал её за плечи, но сам еле стоял.
А Вера просто смотрела.
И тогда увидела его.
Кирилл.
Парень из дома напротив, высокий, худощавый, всегда молчаливый. Он стоял чуть в стороне, под сенью старых деревьев. И шептал.
Губы его двигались, но слов было не разобрать.
Сердце Веры забилось чаще.
Она смотрела на него, и в голове стали всплывать образы.
Её собственные воспоминания.
Как Кирилл стоял за забором, наблюдая, когда Лиза играла во дворе.
Как он смотрел, всегда смотрел на Веру, но никогда не говорил с ней.
Как раз, проходя мимо, она услышала его дыхание за спиной.
Холод пробежал по спине.
А Кирилл вдруг поднял голову и встретился с ней взглядом.
Его губы перестали шевелиться.
Улыбка на мгновение скользнула по его лицу.
И в этот момент Вера поняла — он знает.
Вера долго не решалась сказать.
Она боялась, что родители не поверят. Боялась, что отмахнутся, скажут, что она накручивает себя. Но в тот вечер, когда темнота окутала дом, а мать опять сидела у окна, глядя в пустоту, Вера набралась храбрости.
— Мама… папа… — её голос прозвучал неуверенно, но родители всё равно подняли на неё уставшие, потухшие взгляды.
— Что? — Алексей устало провёл ладонью по лицу.
— Я… я думаю, что знаю, кто мог это сделать.
Мать даже не вздрогнула, продолжая смотреть сквозь стекло.
Отец нахмурился.
— Что ты несёшь? — его голос был глухим, тяжёлым.
— Кирилл. Наш сосед. Я видела его на похоронах. Он стоял в стороне и что-то шептал. Он всегда смотрел на меня. И на Лизу… — Вера сглотнула, пытаясь сдержать охватившую её дрожь. — Он… он странный, папа.
Ольга тяжело вздохнула, будто дочка только что заговорила полнейшую чушь.
А Алексей молчал.
В комнате повисла тягучая, давящая тишина.
— Вера, девочка моя, — наконец произнесла мать, — он всего лишь ребёнок.
— Лиза тоже была ребёнком, — твёрдо сказала Вера.
Эти слова прозвучали громче, чем она ожидала. В воздухе что-то хрустнуло — словно сломалась хрупкая ветка.
Ольга прикусила губу и отвернулась.
Отец смотрел на Веру долго. Очень долго.
— Мы сообщим полиции, — наконец сказал он.
Полиция снова пришла.
Допрашивали Кирилла, проверяли его семью, смотрели, где он был в тот день. Родители мальчика были возмущены.
— Наш сын ни в чём не виноват! — кричала его мать, невысокая женщина с тонкими чертами лица и колкими глазами.
— Это их отец! — добавил отец Кирилла, высокий мужчина с жёсткими чертами. — Их чёртов отец всех настроил против нас!
Но полиция проверила всё. Кирилл не мог быть причастен.
— У него алиби, — спокойно сказал следователь, пожилой мужчина с усталым взглядом. — Он был в другом месте. Это подтверждено. Можете быть спокойны.
И Кирилла отпустили.
Отец долго молчал.
Пил.
Много.
На следующее утро, ещё не протрезвев, он начал наблюдать.
Сидел у окна, хмуро глядя в сторону дома Кирилла. Курил. Вера чувствовала, как с каждым часом в нём нарастало что-то опасное.
А когда солнце начало клониться к горизонту, когда он допил очередную бутылку, это случилось.
Кирилл вышел во двор.
Просто стоял, глядя на горизонт.
Что-то шептал.
Отец замер, сжал стакан так, что пальцы побелели.
А потом вдруг вскочил.
Вера не успела его остановить.
— Папа! — крикнула она, но он уже выбежал за дверь.
Он летел по двору, как разъярённый зверь, ноги скользили по сырой земле, кулаки сжаты.
— ТЫ! — заорал он, когда Кирилл обернулся.
Мальчик не успел отшатнуться.
Алексей налетел на него, повалил в грязь, стиснул руками его тонкую шею.
— Ты убил мою дочь! — его голос сорвался, стал низким, почти звериным.
Кирилл судорожно задыхался, его тонкие пальцы цеплялись за сильные руки мужчины.
Крики.
Хлопнула дверь.
Выбежали родители Кирилла.
— Отпусти его! — закричала мать мальчика, бросаясь к ним.
Отец мальчика ударил Алексея. Удар в челюсть — и тот покачнулся, ослабив хватку. Кирилл рухнул в грязь, хватая ртом воздух, кашляя.
— Ты свихнулся?! — закричал отец Кирилла.
— Это он! — Алексей шатался, его лицо было багровым, глаза налиты кровью. — Он убил Лизу!
— Да ты пьян! — продолжала мать мальчика. — Он ни в чём не виноват! Мы подадим в суд за клевету!
— Да у него алиби! — отец Кирилла бросил в лицо Алексею эти слова, как нож.
Алексей замер.
— Позвони своим ментам, ублюдок, — прошипел мужчина. — Они тебе скажут, что мой сын не виновен.
Вера стояла, сжав кулаки.
Кирилл поднял на неё взгляд.
И улыбнулся.
Улыбка исчезла в тот же миг.
Но она её видела.
Полиция не задержала Алексея.
Они поговорили с ним. Долго. Холодно. Без эмоционально.
Отец стоял перед ними, всё ещё пьяный, всё ещё дрожащий от гнева и боли.
— Вы понимаете, что это нападение? — ровным голосом спросил следователь.
— Я… — Алексей не мог подобрать слов.
— Родители мальчика не стали писать заявление, но… — Следователь выждал паузу, — ещё одно такое, и вас закроют.
Алексей лишь кивнул.
Когда он вернулся домой, Вера смотрела на него, не зная, что сказать.
Мать молчала.
Все молчали.
Тишина вползла в дом, растеклась по углам, забилась в щели, отравляя воздух.
Но в голове Веры звенела лишь эта улыбка.
Кирилл улыбнулся ей.
Как будто… всё это было игрой.
Как будто он выиграл.
Прошли дни.
Всё шло своим чередом, но чувство не отпускало.
Чувство, что кто-то наблюдает.
Чувство, что что-то не так.
Каждую ночь Вера просыпалась от неясного беспокойства. Ей снились кошмары — странные, тягучие, полные чёрных глаз и тихого шёпота.
А потом, в один из вечеров, когда она открыла шкаф в своей комнате, что-то мягко выпало из складок одежды.
Лист бумаги.
Свернутый, как письмо.
С дрожащими пальцами она развернула его.
И замерла.
На желтоватом листе был рисунок.
Грубые, резкие линии.
Она узнала это место сразу.
То самое, где нашли Лизу.
На картинке стояла фигура.
Человеческая.
Её тело было нарисовано неровными, ломаными линиями.
Но главная деталь — лицо.
И имя.
Под рисунком, выведенным детским, корявым почерком, было написано:
ВЕРА.
Кровь застыла в её жилах.
Она не могла дышать.
Руки задрожали так сильно, что лист выпал из пальцев и бесшумно опустился на пол.
Вера медленно обернулась.
Комната была пуста.
Но в тусклом свете ночника ей вдруг показалось…
Что за окном кто-то стоит.
Вера не рассказала никому о рисунке.
Она боялась.
Боялась, что если покажет его отцу, он сорвётся снова. Он ведь уже однажды потерял контроль, и Кирилл — выйдет сухим из воды.
Но этот рисунок…
Он был ключом.
Какой-то смысл, какая-то деталь, которую она упускала.
Она должна была узнать.
Лес стоял тёмной стеной за домами, чернея в сумерках.
Когда-то он казался Вере родным. Безопасным.
Теперь же он был мёртв.
Кривые стволы деревьев напоминали рёбра, оголённые под серым небом. Листва не шелестела. Воздух был глухим, тяжёлым, будто лес замер, затаившись в ожидании.
Вера шла осторожно.
Она знала, где нашли Лизу.
Сердце глухо ударило в рёбра.
Вера замедлила шаг, чувствуя, как холод пробирается под кожу.
Она огляделась.
Сумрак загустел.
Вокруг — ни души.
Но что-то было не так.
— Вера?
Она вздрогнула.
Из темноты между деревьями шагнул Кирилл.
Он выглядел, как обычно.
Шапка натянута на уши, длинный шарф петлёй на шее.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Вера, пытаясь говорить спокойно.
— Увидел тебя из окна. — Он пожал плечами, вставая рядом. — Решил поговорить.
Голос был обычным. Спокойным.
Вера не знала, что сказать.
Кирилл посмотрел на неё, чуть склонив голову.
— Ты боишься меня?
Вера не ответила.
Он усмехнулся.
— Ты же понимаешь, что это не я?
Она посмотрела на него.
— Что не ты?
Кирилл качнул головой.
— Всё это. — Он обвёл рукой темноту вокруг. — Ты думаешь, что я убил твою сестру.
Он вздохнул.
— Я бы никогда этого не сделал.
Глаза его были честными.
И Вере на секунду стало стыдно.
Она вдруг подумала: а может, она действительно ошиблась?
Ведь у него было алиби.
Ведь полиция его проверила.
— Я всегда… — Кирилл запнулся, будто не зная, как сказать, — …любил тебя.
Тишина стала густой, как смола.
Вера застыла.
Её губы дрогнули, но она не успела ничего сказать.
Кирилл медленно шагнул ближе.
— Ты ведь знаешь, что я не убивал Лизу.
Глаза его были совершенно тёмными.
Как омут.
Как бездна.
Вера чувствовала, как внутри что-то ломается.
И тут он рассмеялся.
— Ты… самое глупое существо на земле.
Смех был неправильным.
Низким. Глубоким.
Не детским.
Кирилл запрокинул голову, смех вырвался из него, как рвота.
Воздух сгустился.
Пахло тухлыми яйцами.
Вера пошатнулась.
— Ч-что… — Она не могла дышать.
Кирилл смотрел на неё.
Но это был не он.
Губы растянулись слишком широко.
Глаза заблестели, как стекло.
— Ты сама пришла ко мне, — прошептал он.
Шёпот врезался в уши, будто говорили изнутри черепа.
Тьма вокруг зашевелилась.
Деревья наклонились.
Лес дышал.
— Я так долго ждал…
Вера отшатнулась.
— Что ты…
Кирилл сделал шаг вперёд.
— Думаешь, это было случайностью?
Его голос изменился.
Стал многоголосым.
Как будто через его рот говорило что-то другое.
Вера в ужасе открыла рот.
Она хотела закричать.
Но не смогла...
КИРИЛЛ
Он был обычным мальчиком.
Когда-то.
В детстве он боялся темноты.
Боялся, что кто-то стоит у него за спиной, когда он чистит зубы в ванной.
Боялся голоса, который шептал ему во сне.
А потом он перестал бояться.
Потому что голос стал другом.
Голос сказал:
"Ты можешь быть больше, чем ты есть."
"Они не понимают тебя. Но я понимаю."
"Я могу помочь."
Кирилл плакал.
Он не хотел становиться врачом, как отец.
Он не хотел учиться в гимназии, как хотела мать.
Он хотел стать спортсменом, и он хотел любить.
"Она никогда не полюбит тебя. Ты никто."
"Но если впустишь меня… я сделаю тебя особенным."
Кирилл открылся.
И тьма в него вошла.
ВЕРА
— Лиза… — прошептала Вера.
Губы Кирилла дрогнули.
— О, да, твоя маленькая Лиза.
Он прикрыл глаза, словно вспоминая.
— Как легко она пошла за мной в лес.
Голос стал сладким, липким.
— Доверчивая, глупая девочка.
Вера отшатнулась.
— Зачем?..
Кирилл открыл глаза.
Там не было ничего.
Только тьма.
— Потому что мне нравятся крики.
Вере стало холодно.
— Она так звала тебя… — Кирилл склонил голову. — Кричала твоё имя.
Он улыбнулся.
— Жаль, что ты не пришла.
Мир распался.
Вера закричала... Но лес, поглотил ее крик...
Кирилл очнулся.
Земля под ним была влажной.
Глаза болели.
Он плакал.
Что-то было под его пальцами.
Тепло.
Кожа.
Кирилл медленно опустил взгляд.
Вера.
Её голова была неестественно вывернута.
Глаза стеклянные.
Синий шарф на тонкой шее испачкан кровью.
— Н-нет…
Кирилл отполз назад, задыхаясь.
Это был не он.
Оно обещало помочь, но... обмануло!
— Вера, вставай… — шептал он, хватая её за руку. — Вставай, пожалуйста…
Но Вера не двигалась.
Сквозь рваные облака выглянула луна.
И он увидел его.
Отца?
Нет.
Алексея.
Лицо было нечеловеческим. Он бежал к нему, тяжело дыша. Взгляд полный ненависти. Взгляд человека, который потерял двух своих дочерей.
ПОЛУНОЧНИКИ (клуб любителей мистики)
ЗЛО
(мистический рассказ)
Лиза была солнечным ребёнком. Смеялась звонко, любила играть в прятки и обожала вечерние сказки, которые рассказывал отец. Она хотела стать ветеринаром и однажды притащила домой больного воробья, которого заботливо выхаживала, пока он не улетел.
Жизнь текла спокойно, наполненная маленькими радостями. По вечерам вся семья собиралась на кухне, где Ольга подавала горячий чай, а Алексей рассказывал истории про своё детство. Лиза сидела у него на коленях, глаза блестели от восторга.
Тогда ещё никто не знал, что их дом разделится на "до" и "после".
Лизу нашли через три дня после исчезновения.
Ребёнок, который никогда не уходил дальше двора, оказался за посёлком, в самом глубоком лесу.
Она лежала на сырой земле среди сломанных веток. Платье порвано, кожа разодрана, будто зверь оставил на ней свои когтистые следы. Лицо… лицо было неузнаваемо. Глаза раскрыты, но в них не было больше жизни.
Первым её нашёл охотник, шедший на проверку капканов.
Когда полиция приехала, мать уже бежала по лесу, не слыша ни криков соседей, ни увещеваний мужа. Она рухнула рядом с дочерью, хватая её окоченевшие пальцы, раскачиваясь, словно в безмолвной молитве.
Отец стоял рядом. Ни слез, ни слов. Только пустой взгляд, и руки сжимались в кулаки.
А Вера стояла чуть поодаль.
И смотрела.
Тело младшей сестры.
То, что когда-то было её сестрой.
Воздух сдавил грудь, в горле комом встала тишина.
Ещё недавно они делали бумажных журавликов и смеялись.
А теперь — только страшное, мёртвое тело на земле.
Дом стал тихим.
Слишком тихим.
Раньше в нём всегда звучал смех Лизы, эхом разносился по комнатам её звонкий голос, а теперь осталась только пустота. Даже ветер за окном казался слишком громким, словно дразнил тишину.
Ольга больше не вставала по утрам печь пироги. Она почти не говорила, не спала и не ела, только сидела у окна, закутанная в тёмный платок, и смотрела в одну точку. Иногда она вдруг резко вздрагивала и бросалась в коридор, будто вспоминая, что надо позвать Лизу на обед. Но потом осознание возвращалось. И тогда она просто замирала, сгорбившись, будто пыталась уменьшить себя, чтобы боль внутри не была такой нестерпимой.
Вере хотелось кричать.
Дом, в котором они жили, умер вместе с Лизой.
Полиция приходила каждый день.
Допросы. Вопросы. Записи.
— Где была семья в момент исчезновения Лизы?
— Были ли у неё враги?
— Кто мог это сделать?
Но никто не мог ответить. Как ответить, если Лиза — маленькая девочка, которая любила сказки и верила, что мир добрый?
Полицейские ходили по посёлку, расспрашивали людей, проверяли каждую улику. Вере приходилось рассказывать одно и то же снова и снова: как они в тот день гуляли во дворе, как потом Лиза пошла домой, а Вера осталась болтать с подругой у магазина.
"Когда ты её видела в последний раз?"
"Днём."
"А во сколько?"
"Я… не помню…"
"Ты не видела, куда она пошла?"
"Нет."
Всегда "нет". Всегда "не знаю".
Никто ничего не знал.
И пока расследование тянулось, тело Лизы лежало в морге. Холодное. Одинокое.
Когда экспертизы закончились, разрешили похороны.
Вера не знала, что страшнее — день, когда нашли Лизу, или день, когда её хоронили.
Гроб был маленький, белый, словно издевательство.
Собралась вся деревня, даже те, кто не знал семью близко. Люди стояли, склонив головы, а Вера чувствовала, как они исподтишка смотрят на неё, на её мать, на отца. Как шепчутся, жалеют.
Лизу опустили в могилу. Ольга упала на колени, не замечая ни грязи, ни дождя, что начал накрапывать с низкого свинцового неба. Алексей держал её за плечи, но сам еле стоял.
А Вера просто смотрела.
И тогда увидела его.
Кирилл.
Парень из дома напротив, высокий, худощавый, всегда молчаливый. Он стоял чуть в стороне, под сенью старых деревьев. И шептал.
Губы его двигались, но слов было не разобрать.
Сердце Веры забилось чаще.
Она смотрела на него, и в голове стали всплывать образы.
Её собственные воспоминания.
Как Кирилл стоял за забором, наблюдая, когда Лиза играла во дворе.
Как он смотрел, всегда смотрел на Веру, но никогда не говорил с ней.
Как раз, проходя мимо, она услышала его дыхание за спиной.
Холод пробежал по спине.
А Кирилл вдруг поднял голову и встретился с ней взглядом.
Его губы перестали шевелиться.
Улыбка на мгновение скользнула по его лицу.
И в этот момент Вера поняла — он знает.
Вера долго не решалась сказать.
Она боялась, что родители не поверят. Боялась, что отмахнутся, скажут, что она накручивает себя. Но в тот вечер, когда темнота окутала дом, а мать опять сидела у окна, глядя в пустоту, Вера набралась храбрости.
— Мама… папа… — её голос прозвучал неуверенно, но родители всё равно подняли на неё уставшие, потухшие взгляды.
— Что? — Алексей устало провёл ладонью по лицу.
— Я… я думаю, что знаю, кто мог это сделать.
Мать даже не вздрогнула, продолжая смотреть сквозь стекло.
Отец нахмурился.
— Что ты несёшь? — его голос был глухим, тяжёлым.
— Кирилл. Наш сосед. Я видела его на похоронах. Он стоял в стороне и что-то шептал. Он всегда смотрел на меня. И на Лизу… — Вера сглотнула, пытаясь сдержать охватившую её дрожь. — Он… он странный, папа.
Ольга тяжело вздохнула, будто дочка только что заговорила полнейшую чушь.
А Алексей молчал.
В комнате повисла тягучая, давящая тишина.
— Вера, девочка моя, — наконец произнесла мать, — он всего лишь ребёнок.
— Лиза тоже была ребёнком, — твёрдо сказала Вера.
Эти слова прозвучали громче, чем она ожидала. В воздухе что-то хрустнуло — словно сломалась хрупкая ветка.
Ольга прикусила губу и отвернулась.
Отец смотрел на Веру долго. Очень долго.
— Мы сообщим полиции, — наконец сказал он.
Полиция снова пришла.
Допрашивали Кирилла, проверяли его семью, смотрели, где он был в тот день. Родители мальчика были возмущены.
— Наш сын ни в чём не виноват! — кричала его мать, невысокая женщина с тонкими чертами лица и колкими глазами.
— Это их отец! — добавил отец Кирилла, высокий мужчина с жёсткими чертами. — Их чёртов отец всех настроил против нас!
Но полиция проверила всё. Кирилл не мог быть причастен.
— У него алиби, — спокойно сказал следователь, пожилой мужчина с усталым взглядом. — Он был в другом месте. Это подтверждено. Можете быть спокойны.
И Кирилла отпустили.
Отец долго молчал.
Пил.
Много.
На следующее утро, ещё не протрезвев, он начал наблюдать.
Сидел у окна, хмуро глядя в сторону дома Кирилла. Курил. Вера чувствовала, как с каждым часом в нём нарастало что-то опасное.
А когда солнце начало клониться к горизонту, когда он допил очередную бутылку, это случилось.
Кирилл вышел во двор.
Просто стоял, глядя на горизонт.
Что-то шептал.
Отец замер, сжал стакан так, что пальцы побелели.
А потом вдруг вскочил.
Вера не успела его остановить.
— Папа! — крикнула она, но он уже выбежал за дверь.
Он летел по двору, как разъярённый зверь, ноги скользили по сырой земле, кулаки сжаты.
— ТЫ! — заорал он, когда Кирилл обернулся.
Мальчик не успел отшатнуться.
Алексей налетел на него, повалил в грязь, стиснул руками его тонкую шею.
— Ты убил мою дочь! — его голос сорвался, стал низким, почти звериным.
Кирилл судорожно задыхался, его тонкие пальцы цеплялись за сильные руки мужчины.
Крики.
Хлопнула дверь.
Выбежали родители Кирилла.
— Отпусти его! — закричала мать мальчика, бросаясь к ним.
Отец мальчика ударил Алексея. Удар в челюсть — и тот покачнулся, ослабив хватку. Кирилл рухнул в грязь, хватая ртом воздух, кашляя.
— Ты свихнулся?! — закричал отец Кирилла.
— Это он! — Алексей шатался, его лицо было багровым, глаза налиты кровью. — Он убил Лизу!
— Да ты пьян! — продолжала мать мальчика. — Он ни в чём не виноват! Мы подадим в суд за клевету!
— Да у него алиби! — отец Кирилла бросил в лицо Алексею эти слова, как нож.
Алексей замер.
— Позвони своим ментам, ублюдок, — прошипел мужчина. — Они тебе скажут, что мой сын не виновен.
Вера стояла, сжав кулаки.
Кирилл поднял на неё взгляд.
И улыбнулся.
Улыбка исчезла в тот же миг.
Но она её видела.
Полиция не задержала Алексея.
Они поговорили с ним. Долго. Холодно. Без эмоционально.
Отец стоял перед ними, всё ещё пьяный, всё ещё дрожащий от гнева и боли.
— Вы понимаете, что это нападение? — ровным голосом спросил следователь.
— Я… — Алексей не мог подобрать слов.
— Родители мальчика не стали писать заявление, но… — Следователь выждал паузу, — ещё одно такое, и вас закроют.
Алексей лишь кивнул.
Когда он вернулся домой, Вера смотрела на него, не зная, что сказать.
Мать молчала.
Все молчали.
Тишина вползла в дом, растеклась по углам, забилась в щели, отравляя воздух.
Но в голове Веры звенела лишь эта улыбка.
Кирилл улыбнулся ей.
Как будто… всё это было игрой.
Как будто он выиграл.
Прошли дни.
Всё шло своим чередом, но чувство не отпускало.
Чувство, что кто-то наблюдает.
Чувство, что что-то не так.
Каждую ночь Вера просыпалась от неясного беспокойства. Ей снились кошмары — странные, тягучие, полные чёрных глаз и тихого шёпота.
А потом, в один из вечеров, когда она открыла шкаф в своей комнате, что-то мягко выпало из складок одежды.
Лист бумаги.
Свернутый, как письмо.
С дрожащими пальцами она развернула его.
И замерла.
На желтоватом листе был рисунок.
Она узнала это место сразу.
То самое, где нашли Лизу.
На картинке стояла фигура.
Человеческая.
Её тело было нарисовано неровными, ломаными линиями.
Но главная деталь — лицо.
И имя.
Под рисунком, выведенным детским, корявым почерком, было написано:
ВЕРА.
Кровь застыла в её жилах.
Она не могла дышать.
Руки задрожали так сильно, что лист выпал из пальцев и бесшумно опустился на пол.
Вера медленно обернулась.
Комната была пуста.
Но в тусклом свете ночника ей вдруг показалось…
Что за окном кто-то стоит.
Вера не рассказала никому о рисунке.
Она боялась.
Боялась, что если покажет его отцу, он сорвётся снова. Он ведь уже однажды потерял контроль, и Кирилл — выйдет сухим из воды.
Но этот рисунок…
Он был ключом.
Какой-то смысл, какая-то деталь, которую она упускала.
Она должна была узнать.
Лес стоял тёмной стеной за домами, чернея в сумерках.
Когда-то он казался Вере родным. Безопасным.
Теперь же он был мёртв.
Кривые стволы деревьев напоминали рёбра, оголённые под серым небом. Листва не шелестела. Воздух был глухим, тяжёлым, будто лес замер, затаившись в ожидании.
Вера шла осторожно.
Она знала, где нашли Лизу.
Сердце глухо ударило в рёбра.
Вера замедлила шаг, чувствуя, как холод пробирается под кожу.
Она огляделась.
Сумрак загустел.
Вокруг — ни души.
Но что-то было не так.
— Вера?
Она вздрогнула.
Из темноты между деревьями шагнул Кирилл.
Он выглядел, как обычно.
Шапка натянута на уши, длинный шарф петлёй на шее.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Вера, пытаясь говорить спокойно.
— Увидел тебя из окна. — Он пожал плечами, вставая рядом. — Решил поговорить.
Голос был обычным. Спокойным.
Вера не знала, что сказать.
Кирилл посмотрел на неё, чуть склонив голову.
— Ты боишься меня?
Вера не ответила.
Он усмехнулся.
— Ты же понимаешь, что это не я?
Она посмотрела на него.
— Что не ты?
Кирилл качнул головой.
— Всё это. — Он обвёл рукой темноту вокруг. — Ты думаешь, что я убил твою сестру.
Он вздохнул.
— Я бы никогда этого не сделал.
Глаза его были честными.
И Вере на секунду стало стыдно.
Она вдруг подумала: а может, она действительно ошиблась?
Ведь у него было алиби.
Ведь полиция его проверила.
— Я всегда… — Кирилл запнулся, будто не зная, как сказать, — …любил тебя.
Тишина стала густой, как смола.
Вера застыла.
Её губы дрогнули, но она не успела ничего сказать.
Кирилл медленно шагнул ближе.
— Ты ведь знаешь, что я не убивал Лизу.
Глаза его были совершенно тёмными.
Как омут.
Как бездна.
Вера чувствовала, как внутри что-то ломается.
И тут он рассмеялся.
Смех был неправильным.
Низким. Глубоким.
Не детским.
Кирилл запрокинул голову, смех вырвался из него, как рвота.
Воздух сгустился.
Пахло тухлыми яйцами.
Вера пошатнулась.
— Ч-что… — Она не могла дышать.
Кирилл смотрел на неё.
Но это был не он.
Губы растянулись слишком широко.
Глаза заблестели, как стекло.
— Ты сама пришла ко мне, — прошептал он.
Шёпот врезался в уши, будто говорили изнутри черепа.
Тьма вокруг зашевелилась.
Деревья наклонились.
Лес дышал.
— Я так долго ждал…
Вера отшатнулась.
— Что ты…
Кирилл сделал шаг вперёд.
— Думаешь, это было случайностью?
Его голос изменился.
Стал многоголосым.
Как будто через его рот говорило что-то другое.
Вера в ужасе открыла рот.
Она хотела закричать.
Но не смогла...
КИРИЛЛ
Он был обычным мальчиком.
Когда-то.
В детстве он боялся темноты.
Боялся, что кто-то стоит у него за спиной, когда он чистит зубы в ванной.
Боялся голоса, который шептал ему во сне.
А потом он перестал бояться.
Потому что голос стал другом.
Голос сказал:
"Ты можешь быть больше, чем ты есть."
"Они не понимают тебя. Но я понимаю."
"Я могу помочь."
Кирилл плакал.
Он не хотел становиться врачом, как отец.
Он не хотел учиться в гимназии, как хотела мать.
Он хотел стать спортсменом, и он хотел любить.
"Она никогда не полюбит тебя. Ты никто."
"Но если впустишь меня… я сделаю тебя особенным."
Кирилл открылся.
И тьма в него вошла.
ВЕРА
— Лиза… — прошептала Вера.
Губы Кирилла дрогнули.
— О, да, твоя маленькая Лиза.
Он прикрыл глаза, словно вспоминая.
— Как легко она пошла за мной в лес.
Голос стал сладким, липким.
— Доверчивая, глупая девочка.
Вера отшатнулась.
— Зачем?..
Кирилл открыл глаза.
Там не было ничего.
Только тьма.
— Потому что мне нравятся крики.
Вере стало холодно.
— Она так звала тебя… — Кирилл склонил голову. — Кричала твоё имя.
Он улыбнулся.
— Жаль, что ты не пришла.
Мир распался.
Вера закричала... Но лес, поглотил ее крик...
Кирилл очнулся.
Земля под ним была влажной.
Глаза болели.
Он плакал.
Что-то было под его пальцами.
Тепло.
Кожа.
Кирилл медленно опустил взгляд.
Вера.
Её голова была неестественно вывернута.
Глаза стеклянные.
Синий шарф на тонкой шее испачкан кровью.
— Н-нет…
Кирилл отполз назад, задыхаясь.
Это был не он.
Оно обещало помочь, но... обмануло!
— Вера, вставай… — шептал он, хватая её за руку. — Вставай, пожалуйста…
Но Вера не двигалась.
Сквозь рваные облака выглянула луна.
И он увидел его.
Отца?
Нет.
Алексея.
Лицо было нечеловеческим. Он бежал к нему, тяжело дыша. Взгляд полный ненависти. Взгляд человека, который потерял двух своих дочерей.
Боль.
Ярость.
Гнев, закипающий, как смола.
Гнев, который сотрёт всё к чёрту.
Кирилл не успел закричать.
***
Автор Кладбище страшных историй