Комментарии
- 1 мар 16:45Любовь Максимова (никонец)Спасибо за интересный рассказ о посёлке
- 2 мар 03:24сергей бугаевМоя бабуся
- 2 мар 12:39Любовь ДовидовичЯ тоже жила сначала в ельнике потом в янды переехали жили в бараке там было 7 квартир всоседях была семья карабельских а ещё пановы т Аня мы с Галей дружили учились вместе а пожар я тоже помню в общем многое вспоминается можно целую книгу написать спасибо за то что не забываем
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Сибирский краевед
365 лет основанию села Янды. Продолжение
«Здесь стояла деревня,
Называлась Янды.
Над землей её древней
Нынче море воды».
Валентин Меркурьев
При строительстве Братской ГЭС в Приангарье были уничтожены сотни сел и деревень. Тысячи людей вынуждены были переселиться из зоны затопления. Но и спустя многие годы они тоскуют по родным местам. Много населённых пунктов было затоплено и в Усть-Удинском районе, и среди них село Янды.
В жизни каждого человека однажды наступает такой момент, когда он начинает все чаще и чаще вспоминать эпизоды прошедших лет. Эти воспоминания связаны с дорогими людьми и любимыми местами. Жители затопленного села Янды вспоминают свои родные места, такие дорогие и близкие, своё село, своих земляков, детский сад, школу, учителей.
Любовь Леонидовна Губзанская: «Мои родители: Кустовы Леонид Константинович и Наталья Николаевна. Жили в Карде, в Аталанке, в Яндах. Отец работал в Усть-Удинском лесничестве. В Яндах был председателем Сельского Совета. В 1955 году в с. Янды родилась я – Кустова Любовь Леонидовна. Напротив ОРСа жили Серых Дмитрий и Наталья. Дмитрий работал в ОРСе на проходной, сторожил. У них были дети: старшего звали Александром, затем – Нина, Витя, Тамара, Галя, Оля. Собаку их звали – Верный. Собака была северная, лохматая, серая. Собака не любила бегущих. Я однажды об этом забыла, она меня догнала и цапнула за ягодицу. От Серых в левую сторону вроде бы был проулок... Дом, в котором жили литовцы. Семья из трех человек. Все взрослые лет под 50-60. Двое мужчин и одна женщина, высокого роста, с «надорванными» спинами. Они были в ссылке. Их потом забрал сын, приехал на машине. Наш дом стоял рядом с их.
Затем с другой стороны от нас жили Вологжины: бабушка Мария, ее сын Валентин, его жена Таисья и их дети Муся (Маша) и Оля, Надя уже родилась в Аносово. Далее влево: жили Кискины, Копыловы, Молчановы (д. Витя, т. Надя и дети: Витя, Галя, Юра). У Копыловых собаку звали Пальма. Она имела длинные уши висячие, длинное туловище и короткие ноги. Напротив нас жили две взрослые женщины, лет под 50-60 – Гладких. По той же стороне улицы, кажется – около почты – жили Никитины (д. Коля, т. Нина и их дети: Володя, Люся (Люда), Оля, Коля. По этой же стороне, но в сторону другую жили Старобородовы. Девочку звали Таней, а скорее всего – Катей. А у Серых был еще один сын – Евгений.
Помню в Яндах недалеко от нас по ту сторону улицы жил Селюк Володя, жену его не помню, как звали, дети их – Лиля и Валя. Володя скорей всего и был фотографом. По той же стороне жили Еськовы – дети Жанна и Юра, вроде маму их звали Раей, отца совсем не помню. Где-то недалеко от нас жили Начинковы, их внук Миша любил дергать меня за волосы. Помню пожар: горел дом стоял за конюшней. Большой, красивый с балконом. Кажется, там жили дети Марзуля и Ося.
Рядом с ними – дом Пахомовых-Серых. У Пахома Сергеевича и Ульяны Прокопьевны были: дочка Галина, внуки – Витя и Люба.
Следом за ними помню, жили Ештаевы: Николай Егорович с женой Анной, сестрой Николая Егоровича – Анной Егоровной, дочерью Анны Егоровны – Ниной и ее дочкой Таней.
По Ангаре до Иркутска ходили три пассажирских парохода: Бессарабия, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Я очень пугалась их отрывистые гудки. В школе жила и работала уборщицей и сторожем баба Вера.
Помню пожар складов, мы жили напротив, чуть-чуть наискосок – окна были сильно нагреты... Мама закрыла ставни, чтобы стекла не потрескались... Я любила ходить на скотный двор...
Зимой в садик Петр Яковлевич нас – детвору возил в утепленном от мороза коробе, который стоял на санях. Воспитательницу в садике звали – Нелля Георгиевна. Все утренники пели песни под аккомпанемент Меркурьева Бориса Лаврентьевича – под его игру на баяне».
Свет в Яндах давал локомобиль, это – подобие паровозного двигателя: в топке горели дрова, в котле кипела вода, давая пар, тот двигал маховик, генератор давал ток. Находилась электростанция на берегу Ангары, недалеко от пристани».
Весной по проталинам бегали босяком на этой же горе. Это было начало 50-х годов.
На Троицу ходили за поскотину (ограждение полей), наряжали березки, брали патефон с собой, крутили пластинки: К. Шульженко, Л. Утесова, В. Виноградова, Руслановой, слушали юморески Тарапуньки и Штепселя. Вязали венки и в них танцевали и пели.
На переменах в школе мы выбегали (и даже наши учителя тоже) на берег Ангары и смотрели на ледоход (льдины заползали одна на другую с огромным треском и шумом). Смотреть на это явление было очень интересно и завораживающе. Наблюдали мы его каждой весной, пока учились в Яндинской семилетней школе».
Юрий Васильевич Безруких: «Янды – самое близкое поселение дедов для моей души. Практически вся жизнь моя связана с Яндами, хотя родился и вырос я в деревне Серова.
Начиная с 1956 года, я учился в Яндинской школе и дважды за учебный год: с 15-18 апреля по 6-8 мая и с 5-7 ноября по 20-25 ноября жил в Яндах. Сначала – у тети Дуси Кубасовой, потом – у дяди Коли Серых, и, наконец, – у Александры Николаевны Лебрет.
Весной, во время масленой недели, наш «центр» обычно защищал свою территорию от учеников из «ельника» и «заречья». Снежков уже не было, и в ход шли камни и камни, облепленные илом…
Если от камня можно увернуться, то от грязи, которую несет на себе камень, нельзя. Она залепляла глаза, и тогда дело доходило до рукопашной. Командиром нашего штаба был Толя Цицарев, я – начальником, а Леня Меркурьев – командовал разведкой. Не помню фамилий наших противников, помню только клички: Суслик, Сухота и Перепелка. Могу лишь догадываться, какая у меня в то время была внешность, и как меня терпели хозяева квартир и моя сестра Люба, которая училась на два года старше. Был еще брат, Серых Константин Максимович, старше меня на пять лет. Я часто заходил в класс брата, затевал там свалку, рукопашную с Сухотой, и, хотя я был моложе, плакал чаще он. Именно за крепость моих рук и уважали меня все парни Яндинской школы.
Руки мои были развиты, видно потому, что я один гонял лодку по Ангаре от Серовой до Яндов, а это три с половиной километра. А в лодке нас пятеро учеников. Если парни уважали меня за силу и выносливость, то девчонкам до меня не было никакого дела. Тем более, что осенью я приходил в школу в чирках или рваных ботинках брата. Поэтому старался из-за парты не высовываться. На перемене они старались меня ущипнуть или дернуть, однажды мое терпение лопнуло, и я тоже какую-то девочку схватил за косу. Пришла Зоя Ивановна и ухватила меня за ухо, я вцепился в ее руку зубами, видимо, очень больно. Тогда меня повели к Клавдии Захаровне, которая смогла выдавить из меня слезы…
По-моему, в 1954 году построили новый клуб, и, хотя у меня денег никогда не было, я почти всегда смотрел фильмы из кинобудки. Киномехаником работал старший брат Нины Москалевой. И вообще, я никогда ни у кого ничего не просил, а все мне почему-то давали сами, чем-нибудь да помогали…
Взрослые называли меня рыжиком или рыженьким, угощали конфетками или приглашали в дом, чтобы подкормить, но я всегда отказывался, понимая, что они делают это из жалости.
Короче, я очень полюбил Янды и, будучи уже взрослым, частенько видел набережную, пристань, рощу, речку Яндинку, школу, школьный огород…
Не пойму, почему новый поселок Аносово не назвали Яндами, ведь население Аносово процентов на семьдесят составляли переселенцы из Яндов, процентов пять – из Серовой и Хутора…»
Любовь Николаевна Палагута: «Я родилась в селе Янды в сентябре 1952 года, окончила там 1 класс. Мои родители тоже родом с этого села, старшие братья и сестра закончили там школу. И воспоминания о жизни в с. Янды очень приятные. Жаль, что все затопили, бездумно, бездушно.
Наша улица была самая последняя к Ангаре, там, где был клуб. Дом наш был последний к реке Янде, и огороды к ней уходили. Напротив нас построил дом наш дядя, Степан Кубасов, а потом, когда он уехал в Омск, там жила учительница Екатерина Ивановна Гусева с дочерью. Рядом с нами жили соседи по фамилии Лавринчук, он был какой-то начальник, у них еще дочь умерла от желтухи. Клуб был чуть выше от нашего дома и вправо от дороги, а магазин – влево. Когда весной разливалась река Верхняя Янда, вода подходила к самому яру, там у нас была баня. Бывало такое, что огороды домов напротив топило. Наш огород тоже подтапливало, а дом нет. Земля была очень хорошая, а крапивы было море, и белены. Мы дружили с детьми Коноваловых д. Коли и т. Тамары, они жили дальше по улице, по левой стороне. Еще – с Дунаевыми: Любой, Володей, Васей.
Возле клуба была площадь, на ней – волейбольная площадка, там были очень большие круговые качели, и место, где играли в лапту. Еще собирались на горе Барабе и в подрепище на полянах. Особенно в Троицу. Я сама эти места не помню, это со слов моих старших сестры и брата. На площади возле клуба организовывали танцы, и была изба читальня.
Дом нашей бабушки, когда она уезжала в Омск к дочерям (маминым сестрам Кубасовым), купили для директора школы. Потом его перевезли в Аносово, он был напротив школы.
В селе ещё была мельница, и наш дед по линии папы – Меркурьев Егор Александрович делал жернова к мельнице. У него были дети: Марфа Егоровна, Лаврентий Егорович, наш папа Николай Егорович и еще один брат Георгий, который после войны куда-то уехал и больше о нем ничего не слышали.
Мои родители – Меркурьев Николай Егорович 1909 г.р., Меркурьева (Кубасова) Клавдия Александровна 1915 г.р., родились в Яндах. В 1961 году в связи с затоплением ложа Братского водохранилища были переселены в п. Аносово со всеми одиннадцатью детьми (с 1935 г.р. по 1957 г.р.). Папа похоронен в Аносово (1968 г.), мама в Усть-Илимске (1981г.). Папины родители и мамин отец похоронены в Яндах, их могилы ушли под затопление. Два брата жили в Аносово, две сестры уехали в Омск, старшая еще с Яндов уехала, в 1956 году. Остальные – в Усть-Илимск. Нас осталось семеро».
Валерий Петрович Никифоров: «Мои родители Никифоровы Петр Прокопьевич и Мария Владимировна в девичестве Карганова родились в Яндах, в 1960 году уехали в п. Большой Луг Иркутская область.
Я родился в Яндах в апреле 1953 года. Мы жили у дедушки с бабушкой (у родителей матери) Каргановых Владимира Григорьевича и Евпроксиньи Николаевны в девичестве Гамаюновой. Напротив нас жили Вологжины. Помню в детстве с пацанами мы ходили на кирпичный завод, и катались там на коне, который был запряжен в специальное устройство для перемешивания раствора для кирпичей».
Александра Сотникова: «Я родилась в Яндах и до 7 класса жила там, в Ельниках. Хорошо помню церковь, потому что мой брат был голубятником, и мальчишки лазили в церковь за зерном (в ней было хранилище). Очень хорошо помню, как горели склады ОРСа, что находились у школы, и мы потом долго копались на кострищах, откапывая вареную сгущенку. Хорошо помню семьи литовцев, что были в ссылке, их обычаи и язык, т.к. у меня до 4 лет были в няньках литовцы. Моя мама была мастером в леспромхозе, а отец работал шофером. Хорошо помню и колдунью Февралиху, ее дом делил Янды на две части, т. к. мальчишки всегда воевали друг против друга. Помню горы и разливы Ангары, когда в поймах весной разводилось много головастиков, и кваканье лягушек было слышно далеко. В окрестностях было много болот, в которых жило много змей».
Меркурьев Валентин Михайлович – поэт, прозаик. Родился 14 октября 1937 года в селе Янды Иркутской области. В войну, оставшись без родителей, воспитывался в Усть-Удинском детском доме. Из детдома в 1949 году был направлен в Абаканское ремесленное училище, где освоил профессии формовщика-литейщика, электросварщика.
Приехав в Украину ещё в шестидесятые годы прошлого века, Валентин Меркурьев в периодической прессе, на радио, в журналах, коллективных сборниках заявил о себе как талантливый поэт, прозаик, публицист, переводчик.
Свои воспоминания он выразил в стихах:
ВОЗЛЕ ЗАТОПЛЕННОЙ ДЕРЕВНИ
Здесь стояла деревня,
Называлась Янды.
Над землей её древней
Нынче море воды.
А вот горы всё те же:
Их не срыл человек.
Здравствуй, край мой медвежий,
Мной любимый навек.
Я не глушь воспеваю,
А целебность твою.
И когда здесь бываю –
Силу родины пью.
Быть не может иначе –
Я земли этой сын.
И духовно богаче
Становлюсь от красы
Чудотворного леса
В этой светлой глуши.
И желаннее места
Не найти для души.
ПРО СЕЛО ЯНДЫ
— Здесь не жизнь, а серый дым, –
Говорил я деду, –
Чтобы не было беды,
Из Яндов уеду.
Что в селе мне пропадать –
Глухомань сплошная.
Надо счастье поискать –
Родина большая.
И умчался. По стране
Видел очень много
Сел прекрасных, только мне
(Не судите строго:
На Кавказе – все жара,
В тундре – льды сплошные)
Стали сниться Ангара
И Янды родные.
И, как в детстве, босиком
По лугам я шастал.
Просыпаюсь – в горле ком,
И решаю: – Баста.
Хватит, парень, почудил,
Чтоб не слопал омут,
Лодку жизни выводи
К берегу родному.
Поклонись отцам седым,
И пора заметить,
Что село твое Янды
Лучше всех на свете.
Валентин Меркурьев – член Национального Союза писателей Украины, член Международного сообщества писательских союзов, член городского литературного объединения имени Бориса Горбатова, автор многих сборников поэзии и прозы. Много лет жил в г. Первомайске, где и умер в мае 2016 года.