— Юр, всё, я пошла, — Валентина Николаевна заглянула в гостиную, где её муж, Юрий Фёдорович, возлежал на диване и ленился.

Лениться в выходные — это традиция, святая и неприкосновенная.
— Уже? Так рано? Валь, а мож ну его, этот торговый центр? Оставайся, метет–то как! — откликнулся он, приподнялся на локте, кивнул на окошко, за которым сыпал мокрый, противный снег.
— Не рано. И не «ну его»! Хоть раз, одна, без всех этих вот «Вааааля, ну скока можно…», «Валентина, куда стока макарон, в багажник не влезет…», «Валя, я сейчас уеду!», «Валька, я уже взопрел, а ты всё копаешься!». Один раз пройдусь по бутикам, загляну в ювелирный, посижу в кафе, шоколада выпью.
Валя немного нервничала, поэтому и ворчала на мужа.
Валентина давно не ходила по магазинам вот просто так, «для себя», неспешно и расслабленно. И поэтому потеряла сноровку, разучилась, боялась сделать что–то не так, не получить удовольствие, всё испортить своими мелочными мыслишками о покупках «для дома, для семьи». Но надо! Надо взять себя в руки, сделать, как положено, не испортить момент…
— Ага… Выпей шоколада… — хмыкнул Юрик, громко зевнул. — Точно подвезти не надо?
— Да точно! Вот прям ты сейчас подхватишься, вырулишь, верю! — надевая курту, крикнула из прихожей Валентина. — Сама уж доберусь, на такси.
— Денег возьми, зай! Там, в шкапчике!
Юрик закрыл глаза, блаженно вздохнул. Жена уходит, дети, трое сыновей, мотаются где–то, то ли хоккей у них, то ли волейбол, в квартире тишина и покой. Тишина и покой — звучит–то как умиротворяюще!
Это завтра день сует, всех женщин поздравь, тещу не забудь, будь галантным и терпеливым, угождай, на руках носи, не перечь… А сегодня просто выходной.
Юрий Фёдорович уснул, даже не слышал, как ушла Валя, как нарочно громко хлопнула дверью, потопала по лестнице. Нет, спит её Илья Муромец, спит богатырь, умаялся.
Вы только не подумайте, на мужа Валюша была не в обиде. Ну надо отдохнуть человеку, чего там говорить! И здоровье уж не то, и работа большей частью тяжелая, порой вместо электропогрузчика Юрку зовут, коробки и ящики таскать приходится. Пусть отсыпается, а она, Валя, уж гульнет так гульнет.
— Так, деньги взяла? Взяла. Губы накрасила? Накрасила. Одежка тоже при мне. Такси! Такси–и! — Валя изящно вытянула вперед ручку, потрясла ею. Так делали сногсшибательные героини её любимых сериалов где–нибудь на Манхеттене. Только вот где Манхеттен, и где Валя с её поселком городского типа Тапкино. В Тапкино сроду не росло пальм, и такси — аля местные мужики, — тоже было явлением не таким уж частым.
— Ну ничего! Ничего! — упрямо кивнула себе Валентина, оглядев абсолютно пустую улицу. — Мы и на автобусе, мы не гордые! Экономия опять же!
И зашагала в замшевых сапогах, специально для бутиков надетых, по снежной мешанине. Пару раз поскользнулась, от крепких выражений воздержалась, ведь мимо шли люди, Валины соседи, знакомые, неудобно при них как–то…
— С праздником, Валентина Николаевна! — крикнула с горки девочка в синей шапке, замахала рукой. — С Восьмым марта!
— И тебя, Ксюша! И тебя, моя хорошая с наступающим! — откликнулась Валя. — Маме поздравление передавай и бабушке!
— Они в «Тропики» поехали с утра, подарки себе выбирать. А вы со мной покатаетесь? — потрясла девочка ледянкой, заманчиво так потрясла, приглашающе.
Валя бы покаталась, а чего такого?! Но не сегодня. Ей тоже надо в «Тропики», у неё уже как будто праздник, а женщинам этот «Женский день» полагается проводить в праздных прогулках по этим самым бутикам, в бесконтрольной трате денег и чуть подшофе.
Валя даже улыбнулась. «Женский день»… Это как в поликлиниках «грудничковый», и тогда можно везде попасть с малышом без очереди, везде тебе «зеленый свет»!
— В другой раз, Ксюш! Спешу! — Валентина Николаевна помахала девчонке рукой и поспешила к остановке.
Автобус подкатил минут через пятнадцать, уже битком. Но Валя–таки влезла, прижалась к поручню, стоит, оглядывается.
Весь салон — сплошь дамы, разодеты кто во что горазд, одна даже без шапки, с высоченной прической. Все красивые, макияж боевой, в глазах — огонек.
— Что, девоньки? В «Тропики»? — протиснулась между пассажирками кондуктор. — Ну и правильно. Живем один раз. Тока прошу, милые, купите мне кто–нибудь там полотенце.
— А какое надо–то, теть Зин? Размер, из чего? — уточнила стоящая рядом с Валей женщина.
— Да банное. Ну, побольше там какое возьмите. А то у нас всё малюсенькие продают, а мой Иван мужчина статный, ему эти полотенца — что носовые платки.
Зинаида улыбнулась, вспомнив, видимо, своего Ваньку.
— Ладно, погляжу. Но не обещаю. У самой полна голова забот! — кивнула пассажирка. Потом, уже вечером, возвращаясь домой тем же рейсом, она передаст тете Зине красивое банное полотенце, темно–фиолетовое, с золотой вышивкой по краю. «Да такое только по праздникам и использовать! — всплеснёт руками Зиночка. — Хотя завтра и есть праздник, баньку затопим…» — мечтательно вздохнет она…
Дальше ехали под звон сотовых в карманах почтенных пассажирок, скупых «Спасибо, Михаил Гаврилович, жене тоже привет передавайте!» или «Да что там за праздник, Дашка! Трясусь вот в автобусе, как селедки набились, в «Тропики» рванули. Хоть раз без мужиков походить. А то сплошной же стресс, Даша! Сплошной стре… Чего? Ты в метро? В ГУМ едете? Чееего?! Серьги будет покупать? Ну и до свидания, Даша! Некогда мне!»…
— Граждане! Нельзя ли окно приоткрыть, душно! — возмутилась подруга той самой Даши. — Развелись там олигархи, серьги в ГУМах покупают, чтоб их…
Открыли окно, по лицам полоснул колючий снег.
— Закройте, пожалуйста, красоту ж всю смоет, а я так старалась… У меня свидание… — прошептала сидящая у дверей молодая женщина, покраснела.
Все с любопытством стали вытягивать шею, рассматривать её. Надо же! Свидание, и букет, поди, подарят! Олигархи, чес слово!..
… — Валь, ну ты как там? — услышала Валентина в телефоне Юрин голос, уже вываливаясь из автобуса на парковке у торгового центра. Абсолютно одеревеневшие ноги еле шагали к украшенными нарисованными пальмами дверям, под курткой было парко, и щекотала шею бирочка с размером на платье.
— Нормально! — рявкнула Валя.
— Отдыхаешь? Коктейль уже пьешь? — шептал Юра, его было плохо слышно, да и шапка у Валентины сползала с головы, что сильно раздражало. — А когда ты приедешь? Мальчишки вернулись с тренировки, есть хотят…
— Не знаю, когда! Не мешай, у меня праздник! — прошептала, отдуваясь, Валя, сунула телефон в карман. — Раз в году день выделили, чтоб бабы от дома отдохнули, а он туда же — «когда вернешься»!
— И не говорите! Мой с годовасом дома остался, — сказала идущая рядом женщина в по–весеннему короткой курточке и юбочке, совершенно воздушное, летящее существо с длинными ресницами. — Уже раз десять звонил, хотя ведь не первый раз я уезжаю, а он всё равно волнуется…
Валентина смерила собеседницу взглядом. Нет, вот с годовасом Валя мужа бы не оставила. Взвесив все риски, она бы никуда не поехала. Так надежней!..
— Вы меня осуждаете? — спросило существо, захлопало ресничками.
— Нет, что вы! У всех мужья разные. Я же вашего не знаю! — пожала Валя плечами и зашагала вперед, даже не оглянулась. Праздник — дело, не требующее отлагательств!
В «Тропиках» уже кишмя кишело людьми, сидели в кафе парочки, тискались и смеялись, на столиках перед ними стояли одинаковые стаканчики с кофе и лежали куцые букетики тюльпанов, играла романтическая музыка, шуршали где–то за Валиной спиной подарочные пакеты.
Так! Куда? Метнуться куда? Времени уже много, а ведь всё надо обойти!
Валя заметалась, совсем распарилась, стянула шапку, шарф, сунула всё в свою вместительную сумку. Каблучки замшевых сапог скользили по мокрому полу, того гляди, упадешь.
— Да вы сядьте. Подумайте спокойно, а то накупите ерунды всякой, потом локти станете кусать, — услышала она женский голос откуда–то сверху, вроде бы даже знакомый. — Тут надо не рубить с плеча, коль уж вырвались!
Валя подняла голову, стала рассматривать сидящих там, на втором этаже, за стеклянными перилами, людей.
— Да я это, я! — замахала ей какая–то женщина с неимоверно черными волосами и челкой, совершенно скрывающей лицо. — Поднимайтесь, а я вам пока чаю возьму.
— Нет, извините. Мне некогда! — Валентина нахмурилась. Вот ещё — с чужими чаи пить! Отравят ещё…
И, помахав себе на лицо ладошкой, поспешила в первый попавшийся магазинчик.
В «Тропиках» Валентина Николаевна бывала редко, не выносила здешней духоты и количества народа вокруг, но раз уж выдался такой денек, надо брать от жизни всё.
— …Да ну! — морщилась её подруга, Оленька Егоровна, услышав предложение Вали «пошопиться». — Давай лучше просто посидим, я торт куплю, повспоминаем, попоем…
— «Да ну» — это про твои песни, надоело! Я Юрке сказала, пусть дарит деньгами, а я уж распоряжусь, куда их деть. Пойду и куплю что–нибудь! — уперлась Валя.
— Ну что ты купишь? Опять барахло? Побереги валюту, Валя! Торт и песни — вот лучшее решение! Ну и поплачем, повод найдется… — не сдавалась Оленька Егоровна.
— Плакать надо на днях рождения, Лёлька, там, действительно, поводы. А 8 Марта — это когда все женщины — Афродиты. Так что не буду я плакать, и торт не буду, поеду в «Тропики».
Так и расстались…
… Забежав в ближайший магазинчик, Валя огляделась. Техника какая–то, телефоны что ли… В глазах зарябило от нулей на ценниках.
— Вам что–то подсказать? — подошел к ней молодой человек. — С наступающим праздникам! Милым дамам сегодня и всю неделю скидки. Вам что: смартфон, планшет или, может быть, посмотрим ноутбук? Современный, очень удобный вариант, и кино можно смотреть, и документы оформлять, и… Словом, вот отличный экземпляр, сорок тысяч, но мы сделаем вам скидку, плюс «мышка» и коврик для неё в подарок. Дама, вы меня слышите? Не отказывайте в удовольствии самой себе! Сегодня ваш день!
Валя нахмурилась. Да, что–то им надо было из техники… Что–то небольшое, очень нужное… Мышка? Нет. Коврик? Тем более нет… А! Наушники! Кирюше, младшенькому, будущему музыканту, ученику их местной музыкальной школы, нужны наушники слушать какие–то этюды.
— Мне нужны наушники. Беспроводные. И чтоб качественный звук! — выпалила Валя.
— Отлично! — обрадованно развел руки консультант, как будто сейчас зааплодирует. — Пройдемте, это у нас здесь…
Валя, приникнув к стеклу, долго разглядывала витрину, выбрала наконец разноцветные наушники с ионовой подсветкой.
— Ну… Это скорее молодежный вариант, — усмехнулся консультант.
— А я, что, по-вашему, старая? — вскинулась Валентина Николаевна. — Покупаю.
«Хоть Кирюху в темноте видно будет, а то сидит, как сыч, впотьмах! — подумала она. — И ничего, что дорого, зато качественные, вон какие красивые. А на себя у меня ещё осталось. Не беда!»
Наушники в красивом глянцевом пакете уже болтались у Вали в руках. Теперь пришло время зайти в «тряпки».
Юра всегда говорил, что, мол, Валя как зависнет в своих «тряпках», так у него сил нет. А уж если пошла в примерочную, то тут пиши «пропало», часа на полтора точно засядет…
«»Тряпками он называл всё — и одежду верхнюю/нижнюю, нижней стыдился, отводил взгляд ,а продавщицы за кассовой стойкой смеялись и строили ему глазки; и отдел с полотенцами, халатами и носовыми платками, и шторы тоже относились к «тряпкам», их Валя любила подолгу рассматривать, щупать, чуть ли ни нюхать, что выводило Юрку окончательно выводило из себя, он отталкивал телегу, шел во фреш–бар, садился и для успокоения брал жутко кислый грейпфрутовый свежевыжатый сок, грыз соломинку и закрывал глаза…
Вот в «тряпки» Валентина и подалась. Ей не нужно много! Просто померять, присмотреть, купить одну вещицу, но самую–самую — таков был план.
А тут рядом с женским отделом нарисовались мужские сорочки… Да такие красивые и по распродаже в честь прошедшего Дня защитника Отечества.
Валя сделала пару шагов к рубашкам, потом решительно отвернулась, помаячила у ярких кофточек своего размера, потрогала, покашляла и опять оказалась у сорочек.
— Здравствуйте! У вас отменный вкус! Эти раньше стоили по десятке, теперь по пять отдают. Я своему купила три пары, носит, не снимает. И не мнутся, гладить удобно! — зашептала, доверительно наклонясь к самому Валиному уху стоящая рядом женщина. От неё так вкусно пахло, Валентина даже улыбнулась.
— Это «Леони Пачирьяли»? — спросила она тоже шепотом.
— Да! Потрясающий аромат. И вы в него влюбились? Право, я угадала, у вас отменный вкус! — радостно воскликнула дама. — Вот! У меня есть скидочная карточка, купите мужу рубашки, не пожалеете! На торжественную встречу не стыдно пойти, в ресторан… Держите!
Дама куда–то испарилась, словно и не было её вовсе.
Валентина повертела в руках карточку, потом быстро выбрала две сорочки, осмотрела их на расстоянии вытянутой руки, прикинула, пройдут ли в плечах, кивнула и решительно направилась к кассе.
Там купила ещё носки, недорогой галстук для старшего сына, будет на экзамены ходить; и пару носовых платков. Карточка дала–таки хорошую скидку, выгодно получилось!..
А вот кофточки, платья, юбки… Ну всё не то! То там топорщится, то здесь обтягивает.
И жарко так, душно, и ноги ноют, хоть вообще сапоги снимай и босиком иди.
В примерочной Валя села на лавочку, размяла пальцы на ногах, вздохнула, посмотрела на часы. Нет… Ещё полно времени, надо как–то развлекаться…
В обувном приглянулись ботиночки на весну, но не оказалось Валиного размера, очень обидно, зато нашлись новые тапки для Юрика, удобные, с ортопедической стелькой. Валя вынула из сумки сантиметр, измерила длину подошвы, прикинула в уме, кивнула и опять купила. И опять не себе.
Потом была ещё куртка для Андрюши, средненького сына, недорогая, спортивная, ярко–зеленая, он такую давно хотел, но всё никак не мог заказать в интернете, а тут вот она, висит, трясет рукавами: «Купи меня! Купи!»
Купила. И опять носки, теперь уже на всю свою молодежь. И ещё одни носочки, розовые с котенком, — это для Ксюшки с горки, она тоже дама, и у неё праздник!
Когда Валя выкатилась из спортивного магазина с гантелями для племянника и плавательной шапочкой, непонятно для кого, сил уже не было. и денег как будто тоже…
Валентина добрела до скамейки, осела на неё, вытерла лоб, сглотнула.
— Дык я говорю, чай надо было брать! — сказал опять над ухом всё тот же голос, будто даже знакомый. — Ну что? Накупила? Дай, угадаю, себе ничего не взяла? Деньги спустила, а на что? Я говорила, надо обдумать всё и держаться подальше от ненужного! Ну, на, на чай–то! Фруктовый, со льдом!
Женщина сунула Вале в руки большой холодный стакан. По нему так соблазнительно катились капельки влаги, что думать о том, не отравлено ли, Валентина уже не могла, выпила почти половину за один раз.
— А мы с вами знакомы? — наконец спросила она у своей спасительницы. — Я, признаться, близорука, не узнала…
— Да… — Подательница чая стукнула себя кулаком по коленке, безнадежно вздохнула. — Да это ж я, директор твой, Валюша, Дарья Михайловна. Сходила в салон красоты, понимаешь ли… Решила себя побаловать, попросила сделать меня красивой, кардинально преобразить... И макияж тоже… Преобразили, чертенята, сама себя боюсь!
Валя прищурилась, стала разглядывать волосы цвета вороного крыла, челку, закрывающую глаза, вырывающие то тут, то там белесые пряди, очерченные вишневым карандашом губы, глаза с фиолетовыми тенями.
— А вы так помолодели, Дарья Михайловна! Нет, я узнала… По голосу… — пролепетала Валя. — Вам очень… Очень идет, правда!
— Ой, да что ты меня утешаешь! — махнула рукой Валина собеседница. — Я тебе говорю, надо четко продумать сначала, что ты хочешь, а уж потом деньги отдавать. Как мне теперь домой–то ехать? Мне бы хоть умыться… — Дарья Михайловна всхлипнула.
— Подождите. Ну не расстраивайтесь, всё в этой жизни можно исправить. Не плачьте, у нас же с вами праздник! Подождите! — Валя вынула из кармана телефон, набрала мужу. — Юр! Юрочка, милый, ты не мог бы приехать за мной? Я так устала, да и Дарья Михайловна тут со мной тоже… Устала… — Валя многозначительно кивнула. — Приезжай, милый.
Юрик помолчал, потом ответил:
— Да тут мы уже, стоим у входа с ребятами. Глаза опусти. Это ты там на втором этаже с чернявой сидишь? Это твоя начальница что ли? А чего это она? С утренника сбежала что ли? Во даёт! — хихикнул он.
— Нет, не с утренника. И попробуй только что–то сказать! — строго одернула его Валентина, помахала мужу рукой. — Пойдемте, Дарья Михайловна, с нами поедете, хорошо?
Та кивнула…
Долго усаживались в машину, парни, сыновья Вали, переглядывались и всё мыкали в руках какие–то пакеты.
— Ма, мы тут тебе… Во… — наконец сообразили они подарить свои презенты матери. — Мы завтра хотели, но ладно уж… Ты глянь, подойдет? Не, мы не знали, чего, а отец сказал… Если чё, ты там это…
Парни, как всегда, смущаясь и краснея, сунули Вале в руки пакеты. Та смутилась, потом стала рассматривать подарки.
— Ой! Да что вы, зайцы?! Господи, духи… Мои любимые! Дорогие же! И платок! Какой красивый… Спасибо…
Валентина даже чуть всплакнула, Юрик же, закусив губу, чтобы не смеяться над преображением Дарьи Михайловны, вырулил со стоянки. Скоро «Тропики» с их сутолокой и яркими красками, музыкой и запахом кофе остались далеко позади. Уставшие женщины задремали…
… Вечером отмывали Дарью Михайловну, позвали Валину знакомую, парикмахера Танечку, та исправила прическу.
Потом пили чай с тортом и смеялись. Над чем? Да ерунда всякая вспоминалась, но почему–то было очень весело и хорошо…
Таким уж он выдался, день перед Восьмым Марта…
… — Нет, ну хорошо, мне ты вон сколько купила, — Юрик стал загибать пальцы. — Парням купила, а себе–то, Валя? Ты ж поехала себе подарки выбирать! Себе, Валя! Сколько можно всё это?! Это самопожертво… — Он вдруг замолчал, разглядев в свете торшера вошедшую в спальню Валентину.
— Купила, Юра, — протянула она. — Нравится?
Валя покружилась, медленно подошла к кровати, выключила свет.
Юре всё очень понравилось, очень! У него самая прекрасная в мире жена, Афродита! Валька, Валюша, Валенька, его радость и счастье. Без неё никакие сорочки ему не нужны, и вообще ничего не нужно, вот так…
"Женский день". Художник Екатерина Вилкова
---
Зюзинские истории https://dzen.ru/a/Z7jcAJBHR1RdF5lp #проза