Я тебя не оставлю.

Глава 5 заключительная
Автор Наталья Кор.
#ятебянеоставлюНатальяКор
- Ты совсем перестал стесняться? – задумчиво спросила Вера, стоя у окна. Муж заехал домой после обеда, что-то забыл или привёз. Его рабочий Москвич стоял у дороги заведённый, Михайлина Андреевна сидела на пассажирском сидении впереди, она вся выпрямилась, приподнялась чтобы разглядеть себя в маленькое зеркало заднего вида, поправила причёску, помаду. Густые каштановые волосы выдали из-под коротенькой косынки с люрексом, –дорогая вещь.
- Ты почему не на работе? – удивился Иван, заметив Веру у окна, она стояла как тень в пустой, чисто прибранной комнате.
- Плохо себя чувствую, - устало ответила она.
- Ты заболела?
- Вряд ли, доктор говорила это по-женски, мужа не хватает, - не то в шутку, не то серьёзно говорила Вера. - Михайлину почему в дом не зовёшь? Вы же прям сроднились, к чему это неприятное ожидание у дороги.
- Чушь не неси, - цыкнул Иван, поправляя пиджак на плотном теле, - это по работе! Это важно! Понимаешь?! – повысил он голос.
Иван прекрасно знал дети в школе и не в первый раз уже позволял себе такое за закрытой дверью в их спальне. После смерти матери он стал груб, несдержан, невольно мог оскорбить, извиняться или хотя бы сослаться на неправильно подобранные слова он не спешил.
– Хотя о чём я спрашиваю, - махнул он своей пухлой загорелой кистью уже в прихожей, - ты совсем отупела в своём садике, сидишь на одном месте, носишься как курица то над своими, то над чужими детьми. Жизнь Вера, не ограничивается четырьмя стенами этого дома!
Дверь хлопнула, Вера чуть вздрогнула, через занавеску на окне видела коренастую фигуру мужа, он очень спешил к калитке, затем махнув какой-то бумажкой в руке своей пассажирке что-то крикнул. Михайлина улыбалась, широко, открыто, махала ему в ответ. Опять хлопнула дверь, теперь уже на машине, Москвич сорвался с места в сторону центра села. Вера по-прежнему не двигалась с места, зачем? Кому это надо?
На столе посреди комнаты лежало письмо для Лены, редкое и такое долгожданное письмо от тёти Ани из Армавира. Леночка всегда рассказывала маме об этих письмах, мама делала вид, что ей неинтересно. Зачем Вера вскрыла это письмо? Что толкнуло её на это? Интерес, или плотность конверта, будто картонка там лежала. Так и было, это была фотография, на плотной белой бумаге, цветная фотография.
Высокая, стройная, с модной укладкой молодая женщина стояла на фоне сквера или парка, держа за руки двоих детей: девочку лет 7 и мальчика в кепочке с якорем, полосатой футболочке с таким же якорным принтом, не больше двух лет малышу. Девочка, один в один похожа на Лену, о чём собственно и писала неоднократно Аня в письмах Лене, описывая дочь, но не желая отправлять фото.
«… Леночка, да нет у меня походящей карточки, я мало фотографируюсь с детьми. Вот приедешь, познакомитесь, сама увидишь, как вы схожи» - писала Аня несколько лет подряд.
Изменилась Анна до неузнаваемости, настоящей советской женщиной стала, не по годам строгий пиджак накинут на плечи, серая юбка ниже колена, причёска современная добавляла годика три лишних, на губах блестела перламутром розовая помада. Лицо вытянулось, глаза стали больше, выразительнее – современная, городская женщина, эталон для подражания.
Вера так и оставила открытым конверт на столе, ушла в свою комнату, прилегла отдохнуть. Ей действительно не здоровилось уже не в первый раз. В больнице ничего конкретного не говорили, физически вроде здорова, а вот морально истощена.
Ивана в семье перестали видеть вовсе, после смерти Прасковьи Андреевны. Частые командировки в район, не раз его отправляли в Невинномысск, дважды в Ростов, в Краснодар он ездил на несколько дней. Всюду его ждали, везде он востребован, ко всему новому проявлял интерес, рад был помочь другим хозяйствам. В общем, настоящий комсомолец! Труженик, передовик, неутомимый трудоголик!
Дети, давно к этому привыкли и не замечали его отсутствия, отец если дома бывал, не сильно баловал их вниманием, особенно дочь.
- Лена собирается после восьмого класса поступать, - как-то сказала ему Вера, после ужина, уловив удобный момент.
- Пусть собирается, до этого ещё далеко, - бурчал Иван из-за газеты на диване.
- Она в седьмом классе.
Он опустил газету, вздохнул, не без труда поднял своё тучное тело с дивана, подошёл к столу, упёрся в спинку стула руками и задумчиво произнёс.
- Быстро… быстро время летит.
- Это точно, и Тимофей уже в первом классе. Мама вроде недавно умерла, а уж и год скоро, - горько вздохнула Вера.
- Никаких поступлений после восьмого! – пропустил мимо ушей упоминание о матери Иван. – Десятый класс окончит, тогда пусть и поступает. Тоже мне взяли моду, с зелёных соплей самостоятельность проявлять.
- Но она мечтает… мечтает к Ане…
- Тем более! Тоже мне… мечтает! Замуж выскочит, детей начнёт рожать, вот и вся учёба, - намекал он на супругу. – Себя вспомни, с мамой настаивали, чтобы окончить училище и толку.
- Не у всех же так, большинство работают по специальности всю жизнь, - пыталась вставить Вера несколько слов, но выходило неубедительно.
- Я своё слово сказал! Ты мать, вот и занимайся воспитанием дочери. А с Тимофеем я разберусь, его ждёт большое будущее, - задумался Иван, самодовольно глядя на семейный портрет на стене.
Дочь, конечно, обиделась на родителей, больше всего на маму, из её ведь уст она услышала, что никуда не поедет, надо доучиться до десятого класса. Лена давно мечтала стать, как тётя, жить в большом городе, работать на фабрике, откуда присылала несколько лет подряд посылки тётя Аня. Лена горела, лучшей подруге все уши прожужжала, а тут отбой. Но с родителями, тем более с отцом не поспоришь.
- Мам, ма-мо-чка, тебе плохо? – услышала Вера сквозь сон, оказывается, она задремала. Дочь вернулась из школы и застала маму дома, да ещё и в постели, днём. Лена осторожно, почти не касаясь гладила по волосам мамочку.
- Нет, - быстро моргала Вера, растирая щёки, чтобы скорее прийти в себя, - сколько времени?
- Без двадцати пять.
- Что это я, - Вера и поднялась с постели, - а где Тимофей?
- Не знаю, убежал, наверное, с мальчишками за двор, ранец его в прихожей валяется. Ты не слышала, как он пришёл? – насторожилась Лена.
- Нет, я же сказала, задремала немного. Ладно, скоро будем ужинать, переодевайся, - поправляла Вера волосы и кофточку. – Тебе от тёти письмо пришло, ты извини, я открыла. Само письмо не читала, честно-честно, только карточку посмотрела.
Лена пошла в сою комнату, мама на кухню. Вообще, как не стало Прасковьи Андреевны в доме наступила тишина, спокойствие что ли. Тимофей до темноты гулял на улице, Лена закрывалась у себя после школы. Не требовалось постоянно что-то делать по дому или во дворе, создавая видимость непрерывной работы, движения, чтобы мама оставалась довольной. Время, казалось, чуть замедлилось в доме, но это только, казалось.
Иван сегодня приехал достаточно рано, не стемнело ещё, как раз к ужину. С отцом в машине, важно выкручивая руль, еле заметно выглядывал из-за него Тимоша, довольный, что отец взял его на колени и позволил сесть за баранку. Лена только усмехнулась, глядя на них в окно.
- Ты посмотри мам, на этих двоих… два сапога – пара! Этому лишь бы за руль влезть, - кивнула она на улицу, имея в виду брата.
Вера равнодушно расставляла тарелки, резала хлеб, достала ложки. Эти двое просто ворвались в тишину дома, с шумом, почти с музыкой.
- Мам, мам, - кричал в пороге чумазый, с выпученными от счастья глазами Тимофей, видела бы его сейчас бабушка, точно бы отругала. – А мы с папкой, а я… за рулём ехал от середины улицы! Представляешь?
- Я-то представляю, - напустила на себя суровый вид Вера, - а что ты делал так далеко от дома, в такое время?
- Да мам… Мы в догонялки играли, - обиделся Тимофей.
- Иди отмывайся, - взъерошил ему волосы отец, - не ругай его Вера! Пока не похолодало пусть бегает, учится же он нормально?
- Нормально, - ответила Вера.
- Ага, - усмехнулась Лена и отвернулась, будто что-то знала про брата, но молчала.
- Ладно, давайте ужинать! – особо торжественно произнёс Иван. – Давненько мы не собирались вот так семьёй, что-то я совсем со своей работой о вас забыл. Вер, что там у нас сегодня? – потирал ладони от нетерпения Иван, - можно и сто грамм для аппетиту, ты не против?
- Нет, не против. Борщ, тушёное мясо, пюре, - перечислила Вера.
- Э-э-эх! Соскучился я по свежим домашним щам, забыл, как пахнут твои пироги.
Мама с дочкой переглянулись, слишком странный сегодня отец. Но ужин удался, Лена с братом поругались за столом, заспорили о домашнем задании, завязалась ссора. Вера была немногословна, Иван с особым удовольствием наблюдал за домашними, будто момент выжидал, что-то важное сказать, но так и не сказал.
Да и после ужина был как-то возбуждён, газет не читал, всё расспрашивал жену:
- Ну что, тебя отпустило? Или до сих пор муторно?
- Вроде отпустило.
- Это хорошо. Завтра собрание в клубе, пойдёшь?
- Конечно. Все идут, это же итоговое собрание после уборки, заведующая сказала, премии лишит всех, кто не придёт. В этом году выговоры раздавать будут, вместо премий и грамот? Слышала я, урожай собрали не очень, план не выполнили.
- Вот это правильно, - топтался Иван в комнате, - правильный подход у вашей заведующей к работе с персоналом! Так и должно быть! Всё на благо колхоза, партии, страны! Жаль не все… не все так умеют работать с людьми, - загадочно нахмурился Иван, - далеко не все. С большой натяжкой выполнили план, по сусекам скребли.
- Вань? – не обратила на последнее внимание Вера, её мучил другой вопрос.
- Что?
- От Ани письмо пришло.
- Что в этом такого, она иногда пишет тебе, это давно пора прекратить, - испортилось у него настроение.
- Она карточку прислала. Фотографию.
- И что? – менялся в лице Иван, терпеть не мог разговоры об этой девке. Дочка и так постоянно о ней вспоминала.
- У неё дочка старшая… очень похожа…
- Вот ты недалёкая! – перебил жену Иван, качая головой, - а на кого ей быть похоже?
- Девочка копия Лены, - пристально смотрела на мужа Вера.
- И что? Вы сестры, они тоже, это нормально.
Вера как прибитая к стулу сидела за столом, медленно постукивая тонкими пальцами по скатерти.
- Она по возрасту…
- Да плевал я, на возраст её детей! Мне хватило того, что она тут устраивала, перед тем как смыться. Они же с этой Нинкой где только не шлялись вечерами, пацаны толпами собирались у них на скамейке, как она ещё здесь в подоле не принесла, - заметно нервничал Иван.
- Скажи правду, это твоя дочь?! Ты был с ней? – неожиданно ударила по столу ладонью Вера.
- Ну и семейство! Гадюшник, какой-то! – усмехнулся Иван и побагровел до самых ушей. – Мать – алкашка, чуть было к нам не переселилась, дитя нашего убила за бутылку, ты совсем умом тронулась в своём садике, и «эта» продолжает портить нам жизнь.
Ты помнишь, откуда я тебя вытащил? Подумай, кем ты была? И кем стала благодаря мне и моей матери. И не только ты, ещё твоя сестрица, чёрт бы её побрал. Сколько раз мать говорила, в узде надо её держать, в узде! Анька твоя, та ещё... но ты будто уши заткнула и глаза замазала, - его взгляд нервно блуждал по комнате, не смея взглянуть на жену.
- Ясно, - сухо, безжизненно улыбнулась Вера, будто силой натянула на себя улыбку. – Значит, это правда, - поднялась она из-за стола, - а я ей не поверила тогда. Дура!
- Ты не поэтому дура! Вот чего тебе не хватает в жизни, а? – сжал кулаки Иван, упёршись в стол, Вера стояла, напротив, скрестив руки на груди. – Я же всё для семьи, для дома, для нас… Посмотри, как ты живёшь, посмотри на других, - обвёл он рукой комнату задыхаясь. - Чего ты вечно блаженную из себя строишь, глаза будто пеленой заволокло. Столько лет жила, ни в чём не нуждалась ты, твоя сестрица неблагодарная, а теперь давай… вспоминать, кто на кого косо посмотрел и чем обидел. Нет, спасибо сказать, порадоваться, ты хоть понимаешь, какое будущее ждёт наших детей?! – усмехнулся он, на лоснящемся лбу выступили капельки пота от напряжения.
- Я знаю какое будущее ждёт нас, тебя, - с отвращением смотрела Вера на мужа.
- Только попробуй! – стукнул кулаком по столу Иван. Дверь в соседней комнате заскрипела, на пороге показался сонный Тимофей.
- Вы что тут ругаетесь? – растирал он кулаками глаза.
- Нет, иди спать, - строго сказал отец и проводил его обратно, плотно прикрыв за собой дверь в спальню.
- Я дня больше не останусь в этом доме! Гад! Как же ты мог, - зажмурилась Вера, когда он вернулся.
- Тебя это не касается, твоё дело детей воспитывать и нормальной женой быть, поняла меня! Никуда ты не денешься и развода я тебе не дам! Ещё не хватало в такое время, - растирал лоб Иван, - что удумала, грязное бельё из дома выносить. Поедешь у меня туда, откуда я тебя вытащил, никто тебя и слушать не станет! Кто ты, и кто я?! – поднял он палец вверх.
- Подлец, ты! Там Марина, здесь Михайлина, совсем стыд потерял, но я молчать не стану! Хотя о чём это я? Ты давно перестал скрываться, все и так знают.
- Пусть, что хотят говорят! Главное ты заткнись! Только посмей рот открыть, только посмей! Живо ваша интрижка с председателем всплывёт, - ухмылялся Иван, - или ты думаешь, я идиот не догадывался?!
- Господи, - взмолилась Вера, - ты же всех по себе ровняешь, - качала она головой и хотела выйти из комнаты. Иван больно схватил её за руку. – Пусти! – потребовала Вера негромко.
- Ты забудешь обо всём что наговорила здесь, будешь дальше варить щи, воспитывать детей, ходить на работу и остальное… Иначе я в таком навозе тебя изваляю, вовек не отмоешься! Дети родные возненавидят, по статье уволят, потом даже дворничихой не устроишься. Поняла меня?!
Михайлину вообще не трогай, твоему мелкому умишку этого не понять! Анька сама ко мне лезла, денег клянчила для матери, не веришь, у неё спроси. Она ради мамки на всё согласная была, стелилась как кошка драная. Такая же, как ты - пока что-то нужно вся из себя порядочная, а так... - скривился он.
- Ты врёшь!
- На завтра, чтобы была в клубе! Как верная, правильная жена агронома, как все бабы, и только посмей... - сжал он свой пухлый кулак перед её носом, не обратив внимания на влажные от слёз глаза Веры, - поняла меня?! И приведи себя в порядок, выглядишь как заношенная тряпка, смотреть тошно.
Иван отпустил жену, отступил, поправил рубаху, посмотрел на стопку своих газет на этажерке, тяжёлыми шагами подошёл к ней, взял верхнюю газету и сел на диван как ни в чём не бывало, развернул последний номер «Известия» и засопел . Вера стояла как замороженная в дверях, будто не в своём доме, не в своей спальне и не её муж сидел, напротив, на диване, читая газету. Рука потянулась к дверной ручке.
- Постель приготовь, - отбросил газету Иван, - что-то я устал сегодня, ты ещё мне нервы подняла, я пока пойду, обмоюсь. Приехал, называется… домой, к ужину.
Он встал и вышел из комнаты, как всегда, это делал, словно ничего не произошло. У Веры даже слёз не было, только жгучая боль внутри и презрение, вот только к кому? К мужу или к себе?
У клуба толпились пенсионеры, работяги вышли покурить, ребята – школьники выбежали, но не отбегали далеко от входа, вдруг без них начнут, а они не успеют.
Первая часть, приятная, торжественная, с аплодисментами, улыбками и даже цветами закончилась. Всё-таки наградили! Было кого награждать и в эту уборочную кампанию, несмотря на большие потери. Комбайнёры, трактористы, один механик отличился. Починил комбайн прямо в поле, за 6 часов справился, естественно, не один, но он один остался с машиной до темноты.
Но радостных событий меньше обычно, все ждали второй части, вся станица знала, что в этом году полетят шапки или чьи-то головы. Многие догадывались, чья голова полетит первой – главного агронома, конечно! Кто ж ещё виноват, что чуть не опозорились на весь район. Из края вообще приехал представитель партии.
Недокуренные самокрутки и сигареты полетели на землю, мужики гуськом потянулись в актовый зал Дома Культуры. Женщины сидели, с мест не двигались - вдруг займут места, у кого маленькие дети на руках, у кого старшие рядом сидят, все перешёптывались, переглядывались, кивали в сторону пустой сцены. За столом с красной скатертью, на сцене пока никого, но за занавесом слышна возня. Вот и вышли снова к столу, Игнат Захарович, Иван Петрович, Михайлина Андреевна, представитель райкома из края, глава сельсовета. Все спокойно расселись на прежние места за столом, по залу пробежался ропот:
- Ну, сейчас начнётся!
- Товарищи! Товарищи! – привстал из-за стола крепкий, среднего роста мужчина, с густыми седыми усами краевой представитель. – Тише, товарищи, тише! Есть ещё одна тема, к сожалению, не радостная… Тише, давайте успокоимся!
Но зал заполнялся и заполнялся, гул и шёпот и не унимался. Наконец, председатель встал.
- Ну, мужики, - распростёр он руки в своей манере, - давайте соберёмся. Бабоньки, не галдите, прошу вас! Мы же не в кино пришли, серьёзные вопросы решаются.
Зал замер, Игнат Захарович присел на своё место. Главный агроном то и дело перебирал одни и те же бумаги перед собой. Михайлина Андреевна выглядела свежо, несмотря на свой очень тёмно-серый строгий костюм. Остальные сидели понурые, тема не из приятных, давно такого не было в колхозе.
Вера сидела в третьем ряду прямо напротив мужа, смотрела на него не отрываясь, безвольно, безжизненно, словно тень – только присутствовала на собрании, но её тут нет. Иван иногда обращал внимание на этот взгляд, но не больно-то интересно смотреть на безразличного человека.
- Итак… дорогие Станичники! – начал громко представитель Комсомола. – К сожалению, в этом году назрели и другие вопросы. Да! Да, назрели! Потому что в этом году ваше хозяйство чуть не провалило уборочную страду, план выполнили с трудом, вопреки отчётам, подаваемым в край в течение всего года. План, который «выполнили» - он заострил внимание на слове "выполнили", - можно сказать, с позором провалили! Потери такие… стыдно зачитывать документы.
Зал зашевелился, но молчал, только малые дети попискивали у мамок на руках.
Речь представителя затянулась, он сыпал цифрами, тряс бумагами, нервно вытирал пот со лба, и поправлял усы. Руководители колхоза и станицы сидели потупив глаза в красную скатерть, один Игнат Захарович откинулся на стуле на левую сторону, правой рукой стучал беззвучно пальцами по столу.
- Вы все - работники колхоза, работа наша у вас на виду, - подходил к финалу представитель края, - кто же виноват?! Кто виноват, я вас спрашиваю в такой расхлябанности и безалаберности. Кто допустил эти потери, кто совершил преступные ошибки?! Да! Да, - преступные! Государство недополучит от края в этом году ……. тысяч тонн зерна! – завершил он, но присесть не решился. Зрители в зале прижухли, казалось, он рентгеном просвечивает каждого, ища ответы в их головах. – У меня всё, уважаемые колхозники! – неуклюже присел он.
Главный агроном, прикусив тонкую губу, постукивал шариковой ручкой по столу, глава сельсовета словно на стуле горячем сидел, налил себе воды из графина и залпом выпил. В зале повисла тяжёлая тишина, все переглядывались, одна Вера Васильевна не сводила глаз с мужа на сцене. Что же дальше?
- А что тут думать? – раздался молодой мужской голос в конце зала, не разглядеть кто, - путь главный агроном и председатель отчитаются, мы выложились по полной. Дневали и ночевали в поле в уборку, и посевную провели в срок.
- Правильно, пусть отвечают, - раздалось по всему залу.
- Пусть наш агроном ответит, - крикнула бойкая доярка со своего места, - он у нас самый умный, - угрожала она пальцем на сцену, - прямо министр! Одно по командировкам, одно, другим помогает, а своих чуть не загубил, - выкрикивала доярка уже стоя, повернувшись ко всему залу.
- А ты Марья не кипятись, - попытался остановить её председатель, - он не по своей инициативе, это для партии! Для работы надо, ты по делу говори, по делу, - настаивал он, глядя на неё исподлобья.
Марья присела, откуда же ей знать, что там в полях, на бригаде, или на току происходит? Что на ферме происходит она знает, но сказать не решается, заведующая смотрит.
- Я вам так скажу, условия в этом году были сложные, град, ливни… - хотел было подняться Игнат Захарович, но Иван его опередил.
- Марья Сергеевна права, - сухо и прямо обратился он к молоденькой доярке, - мне надо ответить. В том, что урожая мало в этом году, несомненно, моя большая вина, в том, что с посевной не торопились, тоже мне в укор. Тут хоть из колхоза, хоть из партии гоните - заслужил, - стукнул он свои пухлым кулаком по столу, графин со стаканами зазвенели. Иван склонил голову над бумагами и мельком взглянул на жену. – Человек я не вашенский, но все эти годы верой и правдой! – ударил он себя в грудь. – Прирос я и душой, и телом к этим местам, супруга не даст соврать, - указал он на Веру. Кто-то даже приподнялся в конце зала, чтобы разглядеть жену агронома. – Я живу этим колхозом, работой! И для партии ничего не пожалею.
Где моя вина, там наказывайте. Но… - ещё сильнее прижал он круглый подбородок к груди, а потом резко выпрямился, - к уборке мы шли с хорошими результатами, несмотря на разрушительный град.
- Знаем, Иван Петрович, знаем, - поддакивал председатель, качая головой, – отвечать, так мне, - встал он, чтобы поддержать агронома.
- Но уборку провалили! Позорно! Я считаю, это халатность, вредительство и полная неспособность организовать рабочие процессы председателя колхоза! - громко и уверенно произнёс Иван Петрович.
Зал ахнул! У Веры глаза засверкали от бешенства, Игнат Захарович растерялся, брови приподнялись от услышанного. Зал шумел.
- Тише, тише товарищи, - закричал глава сельского совета, он сам опешил от такого заявления. – Позвольте высказаться человеку.
- А что тут говорить?! Я свою работу выполнял на триста процентов, вот, - он указал на коллег, сидящих за столом. Представитель Комсомола отвернулся, Иван давно примелькался в районе, инициативный, ответственный, работает за троих, готов выполнить любое задание партии. – Технику намеренно задерживали, с горючкой несколько раз возникали сбои, и это в погожие дни! С уборкой подсолнечника все сроки сорвали! Я не раз подавал Игнату Захаровичу сигналы, писал наверх, но ему доверяли, т.к. он опытный земледелец, он знает своё дело. В этот раз не справился! – закончил Иван и присел.
Игнат, как стоял перед односельчанами, так и остался стоять. Тишина воцарилась в клубе, слышно было, как дети ёрзали на стульях, все ожидали ответа от председателя.
- Да как тебе не стыдно! – неожиданно для всех поднялась жена агронома из третьего ряда. Бледная как стена, губы синие дрожали от негодования, грудь вздымалась. – Не верьте ему! Не верьте, товарищи! – ударила она себя кулаком в грудь, глаза налились кровью. – Вы же вместе… Вы вместе… - чуть не кричала Вера, - да как ты можешь? – протягивала она руки мужу. – Опомнись! Вы же…Ты всё врёшь...
- А вы присядьте Вера Васильевна, - зыркнула на неё Михайлина Андреевна, - присядьте, или у вас что-то по существу? У нас вот бумаги, документы, а вы что сообщите по делу?
- А ты… - вскипала Вера, - ты же… ты же...- слова застревали в горле, она задыхалась.
- Мы с вами на «ты» не переходили, - поправила блузку Михайлина, -почему защищаете Игната Захаровича всем давно известно, - хладнокровно ведала Михайлина, упёршись локтем в стол и придерживая рукой свой красивый подбородок . – Поступал сигнал от вашего мужа неоднократно, вот последняя жалоба, - она выложила на стол бумагу из закрытой папки, - сколько лет вы в связи с председателем?
У председателя глаза полезли на лоб, глядя на заведующую фермы.
- И с кормами у нас на ферме в этом году сложно было, правда, Игнат Захарович? Надои падали несколько раз, – обратилась она к нему, нисколько не боясь его взгляда. – То кормораздатчик приходил позже обычного, то зерно для фуража не привозили.
От нашей помощи отказывались на току? - смотрела она в упор на председателя. - Девчата мои с радостью были готовы оказать посильную помощь, но нет! Зерно вымокло.
Вера, шатаясь, расталкивая всех сидящих в ряду, стала двигаться к выходу, мутило её.
- Вера Васильевна, - звала её Михайлина, - Вера Васильева, вам есть что сказать?
Вера не отвечала, взглянула на мужа и поплелась к выходу. Все смотрели только на неё, перешёптываясь, некоторые стыдливо качали головой.
- Да как тебе не стыдно, Михайлина! – выкрикнула Нюра из предпоследнего ряда, - что же ты наговариваешь… ты же сама…
Вера уже никого не слышала, мужики на выходе расступились, она еле волочила свинцовые ноги, огнём горело внутри, сердце перестало стучать. Шатаясь из стороны в сторону, как пьяная, посреди дороги, зажмурившись, она направилась в сторону дома.
- Где дети?! Хорошо, их не было здесь, - отбивало дробью у неё в висках.
Её знобило, ноги еле отрывались от земли. Она не слышала никого рядом, не видела, хотела поскорее, бегом… но метров через двести вечерний свет померк в её глазах.
Вера пришла в себя в больнице, не в сельской амбулатории, это что-то другое. Палата небольшая всего четыре койки, но в палате она одна, на окне никаких занавесок и ничего, кроме, облаков плывущих по небу в окно не видно.
- Где я? – спросила она про себя, а вышло вслух, голову оторвать от подушки больно, повернуть тоже.
- Ты в больнице, - послышался до боли родной голос, она не спутает этот голос ни с кем, даже через сто лет. – Ты упала в обморок, ударилась головой, к тому же у тебя серьёзные проблемы с нервами и по-женски. – ответила Аня и подошла к ней ближе. Высокая, стройная, в белом халате поверх платья в клетку.
- Где дети? – выдавила Вера.
- Они у меня, не волнуйся.
- Где я?
- Игнат Захарович привёз тебя в больницу в город, сразу сообщил мне. Дети пока у меня, не волнуйся, Иван сам отпустил их, - гладила её по руке Аня. У Веры слёзы покатились из глаз при упоминании о муже.
- А где он?
- Не знаю, кажется, принимает дела в колхозе, ему сейчас не до тебя и не до детей, - усмехнулась Аня.
- Какой подлец…- взвыла снова Вера, словно умирала от боли, - прости меня Аня, оставь меня! Я заслужила, я не видела, какой он… я не верила.
- Нет, сестра, я не оставлю! Ты всю жизнь жила ради кого-то, ради меня, мужа, свекрови, детей. Ты знаешь, мамка наша умерла, два года назад, – поправляла Аня одеяло в ногах сестры. – Я ездила на могилу, соседи говорили, что каялась мать перед смертью, тебя вспоминала, но померла как собака под забором, пьяная. – спокойно рассказывала Аня. Вера зажмурилась, крупные слёзы покатились из уголков глаз. – Не надо, плакать, не надо, а то меня больше не пустят к тебе.
Детей я отвезла к себе, они уже подружились с Верой и Валерой, - присела Аня на край постели, - Антон приглядывает за ними.
- Антон?
- Да, мой муж. Вера и Валера наши дети.
- Вера?
- В честь тебя, - усмехнулась Аня и посмотрела в окно. – Я тебя не оставлю Вер, возвращаться тебе некуда, Иван сам подал на развод. Вам обоим возвращаться некуда, - улыбалась она.
- Кому?
- Игнат Захарович в коридоре, позвать его? Он всё время здесь, как привёз тебя два дня назад, так и ошивается тут. Спит в машине, на стоянке перед больницей.
- Что ты говоришь?
- Выперли его из вашего «Красного Октября», вышибли! Пинком под зад, - продолжала Аня, смеясь, отчего ей так радостно? – Что-то я с тобой разговорилась? Сам потом расскажет. Мне долго нельзя с тобой, завтра приеду, надо домой. Ты тут поправляйся, а то у меня отгулы скоро закончатся. Спи, - погладила Аня старшую сестру по руке и вышла.
Лишь на следующий день пришёл к ней Игнат в палату, всё тот же плечистый, улыбчивый, смуглый, глаза голубые, голубые. Маленький больничный халат, так нелепо смотрелся на его широких сухих плечах, выглядел он нерешительным.
- Можно? – попросился он.
- Конечно, - попыталась Вера присесть или хотя бы облокотиться на подушку, но головная боль не давала с места сдвинуться.
- Лежите, лежите, - растопырил он свои большие ручищи.
- Да как же так? Игнат Захарович, - начала причитать Вера, - как же я упустила, не предупредила…
- Игнат… - перебил её бывший председатель, - не надо так официально.
- Как вы?
- Да, нормально! – улыбался он, глубокие морщины появились вокруг глаз, но взгляд весёлый. – Предложили в начале свои ошибки исправить трудом, обычным трактористом, или скотником. Я отказался, написал заявление. Вот! Слава богу, родители не дожили до этого дня, - взъерошил он свои волосы темно-русые с редкой проседью волосы, - они бы точно расстроились.
- Неужели тебе не жаль? Столько лет…
- Конечно, жалко, но может, и правы коллеги мои бывшие, устал я, выдохся, - усмехнулся Игнат, - видимо, давно пора новую жизнь начать. Ты не переживай Вера, они сработаются, - подмигнул он, - там такой змеиный клубок завязался, один лучше другого. Так что я даже рад.
- Чему же тут радоваться? – горько усмехнулась Вера.
- Я ещё молодой, в самом расцвете сил, что мне горевать, не в первой с нуля начинать? Односельчан жалко, остаются с этими… а, ну их, - махнул он рукой. – Аня-то у вас вон какая проворная, прилетела, только телеграмму получила, такой шум навела в больнице, хотела в Армавир тебя забрать. А чего шуметь? Врачи у нас везде хорошие, в станице сразу определили, в город надо везти.
Он бы говорил и говорил с ней, обо всём, но пришла медсестра с уколами.
- Ну, я поехал, - смотрел он на Веру своими завораживающими глазами, - надо уже как-то устраиваться. Поправляйся Вера, - махнул он рукой и вышел, она даже не успела ответить.
На следующий день Аня приехала вместе с Леной, дочка щебетала, не останавливаясь рассказывая про город и сестрёнку. А через две недели выписали Веру, забирать её приехали сестра, дочка и сын.
- Ну что? – взъерошила волосы Вера своему Тимофею, - куда поедем?
- Так, ко мне, - ответила Аня, - я же сказала, я тебя не оставлю! Квартира у нас небольшая, но на первое время хватит, а там разберётесь. Поехали, - поманила она всех со ступенек больницы, серая Волга-такси уже ожидала их у больничных ворот.
- А где Игнат?
- Не знаю, - пожала плечами Аня, поехали на вокзал, счётчик тикает.
Этим же вечером вся большая семья собралась в небольшой двухкомнатной квартире, в новом районе города. Дети вели себя как дома, да и взрослые не стеснялись, все кроме Веры. Антон оказался отличным хозяином, быстро расположил к себе родственницу. После ужина сёстры закрылись на кухне и долго, долго разговаривали и никто им не мешал. Ане было за что попросить прощения, сама позволила к себе приставать бывшему зятю, могла, раньше признаться и не случилось бы того что случилось.
Вера каялась, что не поверила ей тогда, восхищалась младшей сестрой, её упорству и семье.
- Хлебнула я, конечно, - оправдывалась Аня, - не всё так гладко было сразу, но возвращаться мне было некуда, вот как тебе сейчас. Работала, училась, не обращая внимания на разговоры. Потом Антона встретила. Верочку он удочерил, представляешь, - такая счастливая была Аня, когда говорила о муже. – Он на заводе работает, я на фабрике, мы как две лошади в одной упряжке! Всё вместе делаем. Квартиру ему дали от завода, сразу как двумя детьми обзавёлся, - усмехнулась Аня. – Вот так-то!
- Молодцы, так и надо, - радовалась за них Вера.
Когда уже наговорились сёстры все в доме спали, Антон разложил детей на полу в большой комнате, Вере постелил на диване.
Через неделю Вера уже работала на консервном заводе упаковщицей, дети ходили в школу недалеко от дома. А через два месяца Вера с детьми съехала от сестры в общежитие, школу пришлось сменить, но это не помешало детям дружить, Вера-младшая приезжала к Лене почти каждый день после школы.
Иван не объявлялся, дети почти не вспоминали о нём. Лена пошла учиться после восьмого класса как мечтала, Тимофей увлёкся спортом, в школе его записали сразу в две секции, ему только на пользу.
Не так страшно оказалось привыкать к новой жизни, как боялась Вера. Шестнадцать лет семейной жизни, казались ей каким-то смутным сном, но Прасковью Андреевну она часто вспоминала добрым словом. Особенно когда ругала сына за отметки, или хвалила дочь за учёбу в ПТУ. Легко было Вере, легко и свободно, несмотря на все трудности на новом месте.
Один только вопрос не давал покоя все эти месяцы: как там Игнат, где он? Ответ пришёл сам собой, Аня принесла.
- Игната Захаровича видела в Нивинке, ездили мы с Антоном к его родителям, он у меня оттуда. О тебе спрашивал, - игриво посмотрела Аня на Веру.
- А ты?
- Всё хорошо сказала, ну и разошлись.
- Вот и правильно! У него сын, у меня дети, - вздохнула Вера, - зачем это надо в таком возрасте.
- В каком? – рассмеялась Аня, - вот ты даёшь! Здесь тебе не деревня, после тридцати жизнь только начинается, - смеялась она. – Короче! Дала я ему твой адрес, что ломаться. Он давно тебе нравится.
- Аня…
- Что Аня? Думаешь, я не помню, как он на тебя смотрел. А сын его женился и живёт где-то рядом с матерью. Ты совсем со своим Иваном отстала от жизни, неужели ни с кем не общалась в станице?
- Только на работе и с Нюрой.
- Ладно, я поехала, мне ужин готовить, скоро Антон со смены придёт, а завтра у него ночная, надо чтобы отдохнул. Можно Лена в выходные у нас останется? Они в кино собрались.
- Конечно.
- Тогда и Тимофея заберу, а то обидится. Ладно, пока, - многозначительно простилась Аня с сестрой и ушла, затянув потуже поясок на своём модном плаще.
Одиноко было Вере в выходной, непривычно, никогда не случалось, чтобы дети оставались где-то ночевать без неё. Она проснулась позже обычного, налила себе чай и по привычке начала уборку на своих 20 кв метрах в общежитии.
Намывала, скоблила, мела и совсем забыла, что не завтракала, дело уже к обеду. Стёкла на единственном окне в их жилище блестели аж ослепляли, скрипели от усилий Веры. Но она продолжала начищать их газетой. Смятая газета выпала из рук, с высоты второго этажа, когда она увидела знакомую Волгу под подъездом. Вера смотрела в окно, забыв об уборке, не верила, что это ЕГО машина, сколько тут таких. "Это не деревня" - любила повторять Аня, поэтому и не верила Вера глазам своим.
Игнат вышел из машины, закурил.
- Он стал курить, - подумала Вера, грустно улыбаясь.
Он стоял у машины, сложив руки на крышу в куртке нараспашку, вглядываясь в каждое окно неприветливого серого здания, кому-то даже махнул рукой и улыбнулся, как он умеет, с прищуром. На втором этаже, в четвёртом окне от середины, они встретились взглядами.
По тротуарам проходили редкие прохожие, по дороге проезжали машины, а эти двое смотрели друг друга и улыбались, как в кино… Глупо, оба взрослые люди целые жизни за плечами, а будто виделись впервые. Они разговаривали глазами, Вера вытирала слёзы, Игнат так и стоял, пока не докурил. Потом выбросил окурок и решительно направился в подъезд, исчезла и Вера в окне.
Прошло 10 лет.
- Вернёмся домой, ходовую переберу, что-то мне не нравится, как хрустит слева, - объяснял Игнат жене. Вера сидела рядом на пассажирском сидении, придерживая сумку на коленях. Короткая стрижка, ей очень идёт, она улыбается, и две морщины вокруг губ лишь намекают на её возраст, хотя и так понятно взрослая женщина, приятной наружности.
- Ты разве не собирался её продавать? - спросила жена.
- Вер, ну как я её продам? В самом деле! Самая преданная и верная подруга моя, - погладил он выгоревшую приборную панель своей машины, - хотя, наверное, надо. Навес во дворе ставить думаю, а то уже не помещаемся все в доме. Летом можно и во дворе собираться, под навесом.
- Неугомонный ты у меня, - посмотрела Вера в окно на бесконечные поля и поросшие бурьяном лесополосы. – Николай, когда приедет?
- Сегодня - завтра заедет, у него опять рейс на Москву, внука завезёт на неделю, пока каникулы. Ты не против? Жена его работает, говорит, не справляется с пацаном одна. Вот как мы в своё время справлялись? Как женщины раньше управлялись и с двумя, и с пятью, и работали, - начал возмущаться Игнат по-стариковски.
- Да не ворчи, время было другое. Конечно, я не против, они с Захаром отлично ладят, пусть приезжает.
На заднем сидении послышалась возня, потом шум.
- Отвали от меня! - отмахивался от старшего брата Захар. Тимофей не хотел ехать в деревню, вот и отрывался на младшем брате. – Слышал? Скоро Егор приедет? – корчил рожи Захар старшему брату.
Тимофей хотел остаться в городе, слишком много своих дел у подростка, но мама его уговорила, чтобы младшему брату было не скучно. Захар балованный, как и Тимоха в своё время, им нечем заняться, дорога долгая, вот и спорят время от времени.
- Ребят, хватит ссориться, что вы в самом деле, как неродные, – пожурила их мама, слегка повернувшись к ним, а толку, они всё равно щипались и толкались на заднем сидении.
Игнат с семьёй ехал на своей старенькой Волге на Родину, давно его там не было, лет пять. Сегодня пасхальное воскресенье, Игнат спешил к родителям, да и Вера с удовольствием навестит Прасковью Андреевну. Она не была в станице с того дня, как перебралась к сестре в Армавир. Вера с мужем всю дорогу разговаривали о детях, о внуках, о работе. Они хотели взять с собой Машеньку –дочку Лены, но мама не разрешила. Маше всего два, куда ей ехать в такую даль.
Лена выйдя замуж стала совсем как мама, домашняя, тихая, не торопилась выходить из декрета, благо времена изменились и можно позволить себе такую роскошь. Из декрета Лена выходить не планировала, ей хватало и того, что тётя Аня подкидывала из своего ателье. Не успевала тётя с этими школьными формами, никакие другие заказы брать.
Началась перестройка и Аня не стала ждать, как другие. Первая уволилась с фабрики и шила дома, не всегда за деньги, но в то время они и не ценились. Потом, как чуть улеглось, открыла свой закуток, где отшивала всё подряд, сама! День и ночь, не разгибаясь. Скоро помещение пришлось искать побольше, после отмены единой школьной формы у неё работы прибавилось. Племянница пока в декрете помогает, но работать насовсем к тётке не спешит, уж больно строга она на работе, хоть к своим, хоть к чужим, да и к себе тоже. Дядя Игнат, говорит: так и надо иначе сожрут!
Недолго радовались Вера и Игнат тихому семейному счастью, как сошлись. Так совпало, времена начались лихие, детей поднимать надо несмотря ни на что.
Игнат с семьёй успели перебраться в дом на окраине, и, куда было всем разместиться в общежитии или хотя бы в квартире. После рождения Захара, совсем не повернуться. Он продал дом в станице, земельные наделы свои и родителей, едва началась неразбериха в колхозе с фермерскими хозяйствами.
Вернуться его просили несколько раз, но за живое задело его тогда на собрании, когда грязью облили, а заступались за него одни работяги и доярки. Коллеги по кабинетам, друзья-товарищи молчали, уткнувшись в бумажки. У других и вовсе рот не закрывался, обрадовались, что крайнего наши, во всём сделали Игната виноватым.
Прежнее руководство давно сменилось, вот и обратились к старым кадрам. Игнат больше не рвался в руководители, перегорело, как в очередной раз на заводе сократили во время перестройки и на заслуги не посмотрели. Работает обычным водителем в АТП и самую большую ответственность берёт только за свою семью и детей.
А Ивана через пару лет повысили, и он перебрался в район, а через год забрали в город в министерство. Поговаривали, он зубами выгрызал эту должность, растаптывая каждого на своём пути. Детей не забывал, алименты платил исправно пока не выросли. Но не видел их с того момента, как Аня забрала к себе.
Не приезжал Игнат в станицу несколько лет, даже на пасху к родителям, скучал. Своих проблем хватало, то зарплату задерживали, то сократили, крутился как мог, чем только не приходилось заниматься, даже в подсобниках работал на стройке. Однажды пожалел Игнат, что уехал из деревни, но постепенно, всё наладилось. Выжили. Вера тоже не сидела без дела, так что все вместе справились. А теперь и детям помогают, особенно Николаю.
Большое сельское кладбище на пригорке не доезжая станицы, много машин, людей, здесь так принято, приходить именно к усопшим в пасхальное воскресенье. Многие с Игнатом здоровались, Вере кивали, Тимофей недовольно нёс сумку с куличами за мамой, Захар – один в один, отец, смуглый, голубоглазый, жилистый, зайцем скакал впереди всех.
Нюра, Нюрочка увидела Веру, едва подъехала знакомая чёрная Волга к погосту. Располнела очень Нюра, поседела, видно, хоть и платок нарядный на голове, по-прежнему добродушная, и болтала не умолкая. Обняла Веру, прямо захватила в объятия, как родную, расплакалась. И Игната Захаровича рада была видеть.
- Ну будет, будет, - улыбалась Вера, успокаивая бывшую соседку, - сколько же лет мы не виделись?! – она сама чуть не разревелась, так рада была видеть Нюру.
- А, где Илюха твой? – Бойко спросил у неё Игнат.
- Так, здесь он, - вытерла платком глаза Нюра, - тут! Он теперь всё время здесь... год назад схоронили, - всхлипывала Нюра, Вера обняла её крепко, крепко. – Пить стал, как в колхозе дела разные начались, зарплату перестали платить. И кодировали мы его, к бабкам возила, всё без толку. Палёнку выпил и вот! – шагала она по сухой кладбищенской травке вместе с нежданными гостями, - вот он, - показала она на достаточно свежую могилку. – В этом году памятник ставить будем. Дети мне очень помогают.
- Прости Нюра, не знал, - похлопал её по плечу чуть постаревший Игнат, но годы ему только к лицу.
Наплакалась Нюра, наговорилась, рассказала, что внуков у неё уже четверо, дочка здесь осталась, пацаны разъехались. Так и дошли до могилки Прасковьи Андреевны.
- Что же это Иван совсем не следит за могилой матери, - расстроилась Вера, глядя на заросший памятник, веночки и цветы искусственные давно выцвели, облезли. – Видать, много лет не появлялся.
- Так нет его, - всплеснула Нюра крупными руками, - что ты же совсем не знаешь? Ты ничего не знаешь?! Как же? Такие новости и до нас дошли… Бог не Ерошка… - погрозила пальцем Нюра.
- Ну как-то первый год приходилось общаться, суд, развод, потом он забыл о нас.
- Так сидит он, ага! Посадили, говорят, на взятке поймали, на крупной. Он же стесняться давно перестал, совсем зажрался! Даже со своих требовал с бывших коллег, а ныне фермеров, ага. Столько препонов вставлял нашим горемычным фермерам, работать не давал, проверки одна за другой приезжали, а то не знали они откуда руки растут! С кого иметь в первую очередь, если не со своих, ага.
Он когда председателем стал, немало кровушки попил со всех, а тут... Так что наши первые обрадовались, что его посадили. На Михайлину через два года после того собрания всех собак навешали, сам же Иван и подставил её. Ой, как подставил, - сокрушалась Нюра, словно жалела бывшую начальницу. - Она-то вышла в прошлом году, к дочке куда-то уехала. А Ивану сидеть и сидеть, - подбоченилась Нюра, раскраснелась немного от майского солнышка, но так рада была видеть старую соседку, что и забыла про своих родных.
- Вот как, - усмехнулась Вера.
- Да! По заслугам и чин даётся. Рада была тебя видеть, побегу к своим. Заезжайте сегодня ко мне, не побрезгуй, посидим поговорим, вспомним. Сынок у вас смотрю? На Игната как похож, как похож, - покачала головой Нюра. Так не хотелось ей уходить от Веры, но её уже несколько раз звали.
- Постараемся Нюра, но не обещаю, нам ещё ехать обратно, да и Коля должен заехать с сыном.
- Ну, бывайте! Дай Бог, чтобы всё у вас хорошо было.
- И тебе Нюрочка всех благ, береги себя, - обнялись они и расстались навсегда.
Вера привела в порядок могилку свекрови, цветочки искусственные положила, салфетку вафельную оставила под куличами с конфетами. Сходила с мужем к его родителям. Игнат пока со всеми наговорился время уже и к обеду, ехать надо.
Не заехали они к старой знакомой, добродушной соседке. Поехали по улице мимо бывшего дома Игната, птицы домашней уже не так много на дороге как раньше, да и асфальт разбит местами. Дом весь перестроили, переделали, что-то ещё можно было узнать от старых хозяев, но он уже чужой, неродной. Игнат специально ехал медленно, держась за рычаг передач, чтобы разглядеть всё.
А дом Веры и Ивана пустовал, ставни закрыты, бурьян выше головы, штакетник почти завалился на землю, на воротах краска облупилась, шифер на крыше побит.
- О, мам, - оживился Тимофей, - помнишь, мы тут жили?! – вертелся он на сидении, проезжая мимо.
- Помню сынок, помню, - вздохнула Вера и положила свою руку на руку мужа. Они переглянулись и поехали домой, в далёкий город. – Видимо, так и не прижился тут никто, жаль, - смотрела Вера прямо, ей совсем не хотелось возвращаться в прошлое, хотя ничего плохого ей уже не помнилось.
Рада она, что навестила бывшую свекровь, Нюру и других знакомых, но больше ничего. Даже про Ивана плохого ничего не могла сказать, было и прошло… Значит, так и должно быть.
А вечером вся семья собралась за праздничным ужином, Аня приехала с мужем и сыном, Вера год назад уехала учиться в Самару, приедет только летом, как сессию сдаст. Лена с мужем и дочкой пришли. Шумно, тесно, тепло и уютно было в доме на окраине города.
Мужики так шумели весь вечер во дворе, спорили, доказывали друг другу что-то, да разве переспоришь Игната. В конце ужина решили, навесу во дворе быть! И даже с формой его уже определились, так что в ближайшие месяцы мужикам найдётся чем заняться по выходным. И у мамы со взрослой дочерью будет больше времени пообщаться и с внучкой понянчится.
Одна Аня не любительница домашних посиделок, она женщина деловая, образованная, живёт своим делом. Она и в выходные моталась по городу, по делам. Только когда дочка Вера приезжала на каникулы, бросала все дела и становилась обычной мамой, заботливой, сентиментальной, иногда надоедливой, но такой счастливой, совсем как старшая сестра, хотя и счастливы сёстры каждая по-своему.
Источник Группа автора https://ok.ru/rasskazyi КОПИРОВАНИЕБЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА - ЗАПРЕЩЕНО