Книга вторая - " Надя" Автор : Татьяна Фильченкова (3) #паучихаубелки Паучиха. Книга вторая. Надя.
*** Празднование Наденькиного пятнадцатилетия перенесли на выходные. Рита к тому времени уже год как вернулась жить домой. В вечер дня рождения мама пришла с работы и после символического чаепития сказала, что им надо серьёзно поговорить. Надя пожала плечами и пошла за ней в гостиную. – Прости, Надюша, я знаю, что ты хотела отметить сегодня с подружками, но день рождения – это не только праздник, это взросление. Взрослый человек несёт ответственность за свои поступки и за свой выбор. Пора тебе узнать тайны графской семьи Шуваловых. Да-да, ты не ослышалась. Наденька всё равно не поверила и переспросила: – Как графской? Ты же говорила, что дедушка был офицером Красной армии. – Офицером. Сначала Императорской армии, а потом Красной. После же стал врагом народа. И погиб он не на фронте, его расстреляли. Нашу семью раскидали по тюрьмам и колониям. Я стала дочерью врага народа и своё пятнадцатилетие встретила в карцере. – Мам, ты меня разыгрываешь? Это не могло быть правдой. Мама, коммунист и почётный работник поликлиники сидела в тюрьме? – Вот, держи. – Мама протянула старую фотографию. – Там твоя прабабушка, фрейлина императрицы. На снимке среди дам в длинных платьях и с пышными причёсками улыбалась молодая мама. Конечно, это была прабабушка Лиза, но слишком уж они были похожи. Наденька отложила скорее фотографию, будто она источала яд семейной тайны и отравляла смотрящего в эти лица. А мама продолжала открывать секреты про колонию, изнасилование, войну, свой подвиг и ранение, про укрывавший её непонятный кокон, который забрал жизни маминых родителей, бабушки, брата и Надиного отца. И про страшные сны. Наденька едва не плакала. Внутри всё кричало: «Хватит! Не такая уж я и взрослая!» Потом последовал рассказ о жизни в Ленинграде. Надя помнила холодную тёмную комнату в подвале, убежище под одеялом, одиночество, больницу. Вот чем был для неё Ленинград. А мама сияла, звенящим голосом говорила о своей любви к какому-то странному мужчине, об охоте на ведьм, о полётах на метле… «Она же сошла с ума! Такого не может быть». Надя вскочила: – Мама, перестань! Что ты говоришь такое?! – Надюша, я прошу тебя, сядь и выслушай меня до конца. Я понимаю, в это трудно поверить, но это правда. Как и то, что ты сильнее меня. И если ты не научишься управлять своей силой, можешь натворить бед. – Нет у меня никакой силы! Я… Я не хочу! Не хочу! Надя убежала к себе в комнату, придвинула кровать к двери, чтобы мама не смогла ворваться, и долго плакала. Наутро Наденьки уже не могла вспомнить, чем так напугал её разговор. Осталась только обида на мамин восторг от ленинградской жизни, в то время как она сама страдала по больницам.
*** Больше Вера не заговаривала с дочерью об Ирии и ведьмовской силе. Откровение не сблизило их, а только добавило отчуждённости. Вера остро чувствовала эту стену, хоть Надя вела себя будто ничего не случило, оставалась милой и покладистой. Вера видела в этой покладистости нечто стариковское, готовность уступать в угоду спокойствию. Только ли неспособность к преодолению была тому причиной? Вспоминалась стеснительность Надиного отца, его неуклюжесть и убеждение, что он всем мешает. Но робость Павла заканчивалась там, где начиналось дело. Вера надеялась, что дочь найдёт призвание в жизни и ещё проявит себя. За два года до окончания школы Вера заговорила о том, что пора определяться с будущей профессией. Надя ответила, что уже всё решила: – Буду поступать на радиотехника в наш политехнический. – На кого?! – Выбор дочери поразил Веру. Она думала, что Надя стремится к чему-то более женственному и изящному. – Ты уверена, что именно этого хочешь? Это же мужская профессия. Не замечала у тебя особой любви к физике. – С физикой у меня не хуже, чем со всем остальным. – А как же французский и литература? Почему бы тебе не выучиться на переводчика или журналиста? – В Былинске нет таких институтов. А на радиотехническом конкурс небольшой, поступлю сразу, и на работу к нам на завод возьмут. – Свет клином не сошёлся на Былинске! Ты ведь можешь выбрать ВУЗ в Ленинграде или Москве. – Зачем мне ехать в незнакомое место, где я никого не знаю? – Тоже мне причина! Познакомишься и узнаешь. Ты ведь столько по санаториям жила, чего сейчас-то тебя новое место пугает? – Вот именно! Привыкать и терять потом – тяжело. Вера была убеждена, что юность немыслима без смены места и встреч с новыми людьми. Неужели Наденьке не хотелось вырваться из привычного круга? Тем более, что атмосфера в стране за последние годы изменилась. В унылую обыденность ворвался дерзкий, свободный дух. На экранах кинотеатров среди фанатичных передовиц производства стали появляться образы красивых чувственных женщин. Да и сами фильмы теперь были наполнены глубинным смыслом. Матецкая снабжала Веру сборниками стихов новых поэтов, мятежных, бунтующих против советской серости, пусть об этом и не говорилось прямым текстом. Люды связывали окрылённость в настроении с первым полётом в космос. Вера же чувствовала стоящего за всеми переменами Исгара.
За лето перед выпускным классом Наденька из ребёнка превратилась в девушку. Из движений ушла подростковая угловатость, в голосе появилась глубина. Вера смотрелась в дочь, как в зеркало прошлого. Такой могла быть она сама, если бы судьба оказалась более благосклонной. Однажды вечером в начале сентября в квартире Горюновых раздался телефонный звонок. Трубку сняла Вера. Смущённый мальчишеский голос попросил позвать Надю. Вера передала трубку дочери. Та покраснела, утянула аппарат к себе в комнату и закрыла дверь. Вера была несколько озадачена: прежде Надя не вела секретных разговоров по телефону. Надюша вышла минут через десять. – Кто это был? – Вера старалась говорить с безразличием в голосе. – Юра Пожарский, одноклассник. – У вас с ним какой-то тайный заговор? – Нет, что ты! Просто… В общем, мы дружим. – Что он за человек? – Хороший человек. Комсорг класса. – Это делает его хорошим? – Конечно. Плохого не выбрали бы. – Логично. А к тебе он как относится? – Хорошо. – Кроме этого слова ты можешь что-то ещё сказать? – Мам, я не понимаю, чего ты от меня хочешь? – Хочу знать, что тебе в нём нравится. Хочу понять, какой он. Ведь ваша дружба – это серьёзно? Надя кивнула. – Он никогда не смеётся надо мной, не отпускает всяких глупых шуток. Другие парни постоянно так общаются с девушками, а мне это не нравится. Ещё Юра всегда готов защитить. И подсказать, если не знаешь, что делать. «Похоже, девочка выбрала себе не парня, а щит от преодоления».
Произошёл крутой поворот и в жизни Аллочки. В июне в кардиологию привезли морского офицера, с которым случился сердечный приступ в поезде. Матецкая выходила пациента, после выписки провела с ним четыре дня, полные страсти, проводила на вокзал, где, не скрывая слёз, целовала его на прощание при всём перроне. Морячок, вернувшись к себе в Мурманск, не смог забыть спасительницу и в августе прислал письмо, в котором просил её руки. Что удивительно, разлука только разожгла чувства ветренной Аллы. Однако, получив предложение, она не спешила с ответом. Зная о непостоянстве мужчин в подобных вопросах, в отвесном письме она просила позвонить ей и подтвердить предложение. Три недели, прошедшие с написания первого послания, не остудили его пыла. В телефонном разговоре офицер заверил в неизменности своего решения, признался, что уже дважды был женат, но обе супруги не выдержали долгих разлук. Теперь же, после проблемы с сердцем, капитан второго ранга оказался списан на сушу, и его новой избраннице не придётся скучать в одиночестве. Аллочка вновь не спешила с ответом. Просила дать ей время всё обдумать, к тому же она не могла уехать, не устроив дочь. Рита должна была окончить школу и поступить в институт. Только после этого влюблённые могли соединиться. Взять Риту с собой Матецкая не планировала. И причина крылась не только в учёбе. Офицер был моложе Аллы на семь лет, и она боялась оставлять его наедине со своей юной безмолвной копией.
Что до Риты, она, как обычно, безропотно подчинилась решению Божества. Она собиралась поступать в тот же ВУЗ, что и Надя, только на химико-технологический факультет, на кафедре которого когда-то преподавал отец. Пойти по стопам матери не позволяла немота, но даже без неё Рита ни за что бы не дерзнула сравниться с Божеством. С отцом же они принадлежали к одной когорте прислужников. Наденька продолжала дружить с Ритой, но Вера понимала, что дружба держится на страхе Нади вызвать недовольство матери.
За несколько дней до очередной годовщины революции Вера вернулась с работы поздно. В прихожей громоздились ряды чужой обуви, а из гостиной доносились возбуждённые юные голоса. Кажется, о чём-то горячо спорили. Её появления никто не заметил. – Что за митинг у вас? – Вера оглядела собравшихся. Гостями дочери оказались Рита, Юра и ещё четверо одноклассников. – Вера Алексеевна, – тут же запальчиво выкрикнул комсорг, – вот скажите: мы должны помогать слабым и отстающим. Но если человек плюёт на эту помощь и вообще относится по-свински, не лучше ли гнать его в шею? – Интересно. Можно подробнее? – Есть у нас в классе балбес один, Борька Агафонов. И прикрепили этого дурня к Мишке Белову. – Юрка указал на круглолицего парня с пунцовыми щеками. – Чтоб по алгебре и геометрии его подтягивал. Ну, Мишка-то не против, он у нас головастый, вот только Борька каждый раз занятия в цирк превращает, ещё и насмехается над Беловым. Мишка давно от этого шефства отказаться хотел, только у Агафонова отец крупный начальник на радиозаводе, пробивает то экскурсии для нашего класса, то автобус, да ещё и муж класснухи у него в подчинении. Но сегодня произошёл вопиющий случай… Вера заметила, как Надя отодвинула стул и села так, чтобы спрятаться за Ритой. Друг дочери втянул побольше воздуха и продолжил: – Так вот. Сегодня Мишка пришёл заниматься к Агафонову, но того дома не было. Домработница сказала, мол, Боречка скоро вернётся, велел ждать. Так и сказала: велел! Белов два часа там сидел. Наконец явился Боречка, весь такой больной и разнесчастный. Говорит, что у дантиста был, зуб удалял, голова раскалывается, заниматься сил нет, и чтоб Мишка сделал за него домашку, а он потом перепишет. Мишка поверил ему, как порядочному. А вечером мы Надю с Ритой встретили, и девчонки рассказали, что ходили сегодня к Марии Яковлевне наводить порядок к празднику… – Кто такая Мария Яковлевна? – у Веры пульсировало в висках от обилия имён и информации. – Бабушка наша подшефная. Революционерка и участница гражданской войны. Живёт в частном секторе, тяжело в таком возрасте уже с хозяйством справляться, одинокая она, вот мы и помогаем. Так вот, в соседнем дворе девочки увидели Агафонова. Он там с какой-то шпаной спиртное распивал. Ещё и непристойности всякие кричал им. Рита дёрнула Пожарского за рукав и о чём-то яростно зажестикулировала. Комсорг понял её: – Да, ещё грозился, что если Надя расскажет кому, то поймает её и ноги выдернет. – Ситуация в целом ясна. Кроме одного. – Вера обратилась к Белову: – Ты не почувствовал от него запаха? – Почувствовал, – пробубнил Мишка. – Он сказал, что это лекарствами воняет. Я ж не знал… – Понятно. И что вы собираетесь делать? – Завтра комсомольское собрание, – снова взял слово Юрка. – Вынесем этот вопрос на повестку. У Мишки же светлая голова, ему к поступлению в МГУ готовиться надо, а он время с этим недоумком теряет. Но мы не можем обвинять голословно. Нужно, чтобы Надя выступила и рассказала, что видела. А она упирается. Вера хотела было возразить, что Мишке следовало бы попытаться самому решить проблему, прежде чем устраивать спектакль с комсомольским собранием, как вдруг почувствовала пульсацию в свечении дочери. Желание поддержать друга боролось со страхом. Наденька была готова совершить преодоление! – Вера Алексеевна, как вы считаете, ведь правильно же будет заступиться за Мишку? Если мы все выступим, класснухе ничего не останется, как прислушаться к большинству. – Да, Юра, согласна с тобой. Думаю, Надя должна заступиться за товарища. – Вера надеялась, что дочь наконец совершит преодоление.
Липкий страх не отпускал Наденьку с пробуждения. Вчера, с друзьями, решение выступить на собрании казалось правильным. За ночь же отвага поубавилась. Нет, Надя не собиралась отступать, но боялась. На каждой перемене Юра как мог поддерживал её, убеждал, что единственный способ борьбы с угрозами – придать дело огласке. Надя соглашалась, однако, стоило ей кинуть взгляд на ухмыляющегося Борьку, как холодный пот струился в ложбинку между грудей, а живот крутило от спазмов. Если бы не Рита, Наденька никому бы не сказала о встрече с Агафоновым. Но когда они возвращались от Марии Яковлевны и встретили Юру с Мишей, Рита разыграла такую пантомиму, что пришлось отвечать на Юрины вопросы. Он тут же собрал актив и устроил совещание у Горюновых. Собрание началось с докладов и отчётов о проделанной работе. Надя не слышала, о чём говорили целый час. Наконец слово взял Юра и поставил на обсуждение вопрос о помощи отстающим. Вкратце изложил рассказ Белова, попросил выйти вперёд комсомолку Горюнову и поведать перед всем классом, чему она стала свидетелем. Наденька на ватных ногах прошла к доске. Под множеством вопрошающих взглядов ею будто овладела Ритина немота. – Ну же, Надя! – пытался подбодрить её Юра. – Вчера вы с Матецкой пошли к Марии Яковлевне. Проходя мимо соседнего дома в 14:50, вы увидели?.. – Там во дворе… Вдруг с задней парты поднялся Борька. Кривая усмешка, наглые рыжие глаза… Давая обещание рассказать всю правду, Наденька не подумала, что ей придётся выступать перед Агафоновым. «Если бы его не было, я бы смогла. Если бы его вообще не было! Никогда и нигде!» Борькино лицо растворилось в темноте.
*** Юрка ворвался в Верин кабинет сразу после телефонного звонка из школы. Наденька потеряла сознание и не приходила в себя. Пришлось вызвать неотложку. Дочь увезли в стационар. Вера остановила поток криков парня: – Юра, я уже в курсе. Замолчи, мне надо позвонить в приёмный и узнать, в каком она отделении. Надю доставили в неврологию, поскольку случившийся с ней приступ походил на эпилептический припадок. Вера бросила работу и поспешила к дочери. С трудом удалось избавиться от Юрки, который во что бы то ни стало хотел быть рядом с подругой. Наденька чувствовала себя замечательно и удивлялась переполоху. Вера настояла остаться в больнице и пройти обследование. Она прекрасно понимала, что эпилепсия тут ни при чём, у Нади был очередной перевёртыш, но ей хотелось на время оградить дочь от встреч с одноклассниками, чтобы не тревожить её. А Надюшу совершенно не волновало случившееся. На этот раз она помнила всё, что случилось до приступа, но не понимала, чего так боялась. Юрка звонил каждый день, справлялся о здоровье. Надя же ни разу не спросила о друге, ради которого была готова совершить преодоление. Не прошло и недели после злополучного комсомольского собрания, как к Вере обратились за консультацией из отделения гематологии: – Вера Алексеевна, необходимо поднять из архива детскую карточку Бориса Агафонова. Да, сына того самого. Он же был пациентом вашего участка? У парня, похоже, острый лейкоз. За три дня развилась клиническая картина. Одноклассник дочери в детстве был крепышом с отменным здоровьем. В тоненькой медицинской карте нашлись только патронажные записи младенца, сделанные ещё при Кричевском, и упоминания об осмотрах по возрасту. В памяти Веры тоже не зацепился этот мальчишка. Вдруг вспомнилась девочка, которая упала и откусила язык сразу после Надиного перевёртыша в начальной школе. Неужели не совпадение? Дома Вера заглянула в фотоальбом дочери. На снимке класса по обрывочной информации со свечения Юрки и Риты нашла парня. Все вероятности Борькиной судьбы захлопнулись наглухо. В перспективе была только близкая смерть, без единственного шанса что-либо исправить. Вера корила себя, что в тот вечер, когда у них собрались ребята, слишком устала и не посмотрела свечение Агафонова. Сейчас приходилось только гадать, было ли его заболевание предопределено заранее, или же появилось в результате перевёртыша.
После ноябрьских праздников Вера забрала дочь из больницы. Едва они успели переступить порог, как зазвонил телефон. – Мам, если это Юрка, скажи, что я сплю. А ещё лучше, что меня нет. – Интересно. Что произошло между вами? – Ничего. Просто он оказался не таким, каким я думала. Больше Надя ничего не стала пояснять. Имя Пожарского в доме Горюновых с тех пор не произносили. А в начале зимы похоронили Борьку.
Глава 10. Сила Накануне Наденькиного выпускного Вера с трудом сняла обручальное кольцо. Утром же и вовсе не смогла надеть. Она решила, что дело в отёчности. Но спустя несколько дней кольцо ни в какую не хотело возвращаться на привычное место. Без него рука казалась голой. Вера купила цепочку и с того времени носила обручалку на груди.
Наденька с Ритой сдали вступительные и теперь ждали списков о зачислении. Аллочка же готовилась к свадьбе и переезду. В середине июля приехал её жених. Вера наслаждалась последними днями в обществе подруги. Пышного торжества по случаю бракосочетания решили не устраивать и ограничившись одной регистрацией. Но Матецкую в городе ценили и любили. Уехать без прощального застолья молодые не могли. Праздновали со слезами от скорой разлуки. Вера едва дождалась окончания посиделок и до утра бродила по городу, не в силах успокоиться. Алла стала для неё целой эпохой. Теперь в жизнь опять вернётся одиночество. И был ещё один повод для печали. Как знать, может, Исгар и вправду хотел, чтобы Вера стала матерью наследника и не совершила она много лет назад чудовищной глупости, сейчас и сама бы проводила прощальный вечер по случаю своего ухода в излом.
В конце сентября Наденька вернулась из института с румянцем на щеках и сияющими глазами. Скинула пальто и пританцовывая на ходу скрылась у себя в комнате. Вера поняла, что девочка влюбилась. Почти месяц дочь пребывала в счастливой эйфории. Однажды вечером заявилась домой вместе с кавалером. – Мамочка, это Антон, мой одногруппник. Мы попьём чаю? А то холодно, а Антоше на другой конец города добираться. – Конечно, я как раз рулет купила. – Вера жадно всматривалась в свечение парня. Её давно волновало, что за человек так увлёк Надю, но дочь по-прежнему закрывалась, хотя даже не догадывалась о своей защите. Антон оказался хорош: открытый, искренний, с ясным умом. Вера осталась довольна. После пили чай, болтали и смеялись. К концу вечера Антон окончательно очаровал Веру. Идиллия длилась до конца ноября. Одним промозглым вечером Наденька вернулась хмурая. На следующий день сказалась больной и заявила, что не пойдёт на занятия. Вера потрогала лоб – и вправду горячий. – Что ж, отдыхай. Сейчас заварю тебе чай с липой и мёдом. Если не станет хуже, таблеток никаких не принимай. Организм молодой, переборет. Скорее всего, это просто переутомление. Вернувшись вечером, Вера заметила, что телефонный штекер выдернут. – Надя, ты зачем аппарат отключила? А если бы я звонила? – Мамочка, прости, я не подумала. Он мне спать мешал. – Кто звонил? – Не знаю, я не отвечала. Вера подключила телефон и он тут же разразился звонком. – Вера Алексеевна, наконец-то! Целый день не могу пробиться. Что с Надей? – Антон выкрикивал слова почти не делая пауз. Видимо, парню пришлось изрядно поволноваться. – Ничего страшного, жива, только немного нездорова. Сейчас позову. Дочь гримасничала и размахивала руками, показывая, что не желает говорить. – Извини, Антош, она, кажется, снова уснула. Скажу, чтоб перезвонила, как проснётся. – Вера надавила на рычаг отбоя. – Ну? Что всё это значит? Зачем ты издеваешься над парнем? Перезвони через час. Надя покачала головой. – Вы что, поссорились? – Не то, чтобы… Но я не хочу с ним разговаривать. – Хорошо. Успокойся и позвони завтра. – Мам, я вообще не хочу. С ним сложно. – Вот это новости! Что значит сложно? – Не знаю, как объяснить. Я всё время переживаю. Мне тяжело. – Он что, обижает тебя? – Нет. Но мне всё равно обидно. – Надя, ты ничего не выдумываешь? Не похож Антон на мучителя. Не пробовала поговорить с ним? – Нет! И не спрашивай меня больше о нём! Слышать не хочу! – По-моему, ты дуришь. Чего тебе надо ещё? Замечательный парень. Да любая мечтала бы оказаться на твоём месте! – Вот именно! Слишком уж их много, любых! Вера осеклась. Ревность, эта гадкая мерзость, сломавшая ей жизнь, просочилась и в душу дочери. – Глупенькая моя девочка! За достойных всегда будут бороться. Неужели ты отступишься? Соперничество – жестокая и сложная игра, но азартная и захватывающая. И у тебя есть все шансы на победу. Поверь, без этого жизнь потеряла бы всякий интерес. – Мама, мне не нужно интересно, я хочу, чтобы было спокойно! Вера оставила на время попытки переубедить дочь, но сдаваться не собиралась: Антон ей нравился. Наденька ещё два дня провела в постели, а в субботу побежала к одногруппнице за конспектами. Вера ждала этого, чтобы позвонить Антону и пригласить его в воскресенье на чай с домашним печеньем.
В выходной Надя вышла к завтраку в пижаме и вяло ковырялась в каше. – Ты так и будешь нечёсаная весь день ходить? А если Антон наведается? – С чего бы? Я его не приглашала. Даже если придёт, скажешь, что меня нет. – И не подумаю. Сама говори. И представь, как будешь при этом выглядеть. В назначенный час раздался стук в дверь. Пока Вера принимала гостя, Надя закрылась в своей комнате. Не обращая внимания на капризы дочери, Вера повела парня в кухню. Антон искренне недоумевал, на что Надя могла обидеться. В тот день к нему подошла девушка с другого факультета, попросила помочь с новогодней сценкой. Он согласился. Пока обговаривали время репетиции, Надя успела убежать. «Девочка меня переплюнула. Ревность в ней просыпается от тени возможной измены», – вслух же Вера объяснила странное поведение дочери недомоганием. Антона оно вполне устроило, и уже через пять минут он травил анекдоты из студенческой жизни. Вера смеялась до слёз. Наденька не выдержала и вышла к гостю с хмурой суровостью на лице. Она всё-таки привела себя в порядок и переоделась в платье. Наливая себе чай, невольно улыбалась шуткам Антона, а вскоре уже заливалась смехом вместе с матерью. Мир был восстановлен. Спустя несколько дней история повторилась. На этот раз Вера не стала потакать дочери. Когда та сказала, что сегодня плохо себя чувствует и опять не пойдёт в институт, Вера выпалила: – Из-за каждой ссоры будешь пропускать занятия? Вставай, ты не больна! Если хочешь порвать с Антоном, скажи ему это в лицо. Я не собираюсь больше решать ваши проблемы. План сработал. Вечером Надя лучилась счастьем и уже не помнила, на что обиделась. Следующая размолвка случилась накануне новогоднего вечера в ВУЗе. Наденька закрылась в комнате, сказав, что не пойдёт на праздник. Вера долго уговаривала дочь, взывая к благоразумию. Наконец терпение лопнуло: – Ну и сиди тут. Надеюсь, без тебя Антон познакомится с девушкой попроще, которая не будет сворачивать ему кровь. А ты потом будешь видеть, как они счастливы, и страдать. Чувства не проходят от одного твоего желания расстаться. И поделом, раз не умеешь беречь и ценить! Наденька проплакала полночи, а утром прикладывала холодные компрессы к опухшим векам, завивала волосы и гладила платье. Вера вздохнула с облегчением, хотя понимала, что дочь лишь выбрала меньшее преодоление. Проводив Надю, Вера достала вино и устроилась в кресле. Вечер в институте обещал затянуться до полуночи. Когда в свободное время удавалось побыть одной, Вера вспоминала встречи с Исгаром. Пусть демон о ней и думать забыл, прошлое стало единственным, что спасало от одиночества. После отъезда Аллы Вера особенно нуждалась в таких погружениях. Сегодня выпала редкая возможность провести в грёзах несколько драгоценных часов. Вера вспоминала Ливорно, когда раздался стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она посмотрела на часы: не было и десяти. «Кого же принесло так некстати?» Ноги никак не хотели попадать в тапочки. Стук повторился. Вера похромала открывать босиком. На пороге стояла Надя. – Ты что так рано? – Домой захотелось. Кажется, я потеряла сознание, – безмятежно ответила она. – А где Антон? Он что, не проводил тебя? – Антон? – Надя будто не сразу поняла, о ком речь. – Не знаю. – Надя, что случилось? – Мамочка, я не помню. Прости, я очень устала и хочу спать. Наденька ушла к себе, Вера же так и осталась в прихожей. Тревожное предчувствие тошнотой свернулось в желудке и не давало пошевелиться. Антон не прибежал следом и не позвонил, чтобы убедиться, что Надя добралась до дома. Не в характере парня было подобное безразличие. Вера потянулась к его свечению, но не обнаружила его, будто Антон исчез. «Неужели Надя почувствовала, что я его просматриваю, и поставила защиту?» Гадать не имело смысла. Вера постаралась отгородиться от нависшей тяжести и отправилась спать.
Наденька сказала не всю правду. Кое-какие отрывочные воспоминания о предшествовавших обмороку событиях у неё сохранились. Но тогда разговор с матерью грозил затянуться, а ей действительно хотелось спать. Вечер начался идеально. Антон вёл себя, как ей нравилось: смотрел с обожанием, держал за руку, постоянно спрашивал удобно ли ей, не холодно ли в лёгком платье, не хочет ли пить. После концерта в актовом зале раздвинули ряды стульев, пары закружились в вальсах под звуки духового оркестра. Всё было замечательно до тех пор, пока не объявили белый танец. Надя знала, что должна сама пригласить Антона, она и собиралась это сделать, но сперва ей надо было настроиться, чтобы решиться. Вдруг к ним подскочила Юлька Семякина, схватила Антона за руку и потащила в круг танцующих. Наде оставалось только подпирать стенку и в одиночестве ждать окончания вальса. Однако, когда стихла музыка, Антон к ней не вернулся. Надя направилась к выходу. В фойе оказалось не менее людно. Её окликнула компания одногруппников: – Эй, Горюнова, Антоху потеряла? Опоздала, увели твоего жениха! –Парни с хохотом указали на пару у окна. Юлька повисла на шее у Антона и целовала его в щёку. Наступила оглушающая тишина. Наденька прошептала: – Да чтобы их вообще не было! Пусть провалятся! И упала в темноту.
*** В шесть утра раздался телефонный звонок. Разбуженная Вера выругалась, но вспомнив события вчерашнего вечера, поспешила к аппарату. «Наверное, Антон. Вчера постеснялся беспокоить в поздний час». Ответил женский голос: – Вера Алексеевна? Простите, что в такую рань в выходной. Это мама Антона. Сын не пришёл ночевать. И не предупредил. Надя дома? Я могу с ней поговорить? Сонная Надя прошлёпала к телефону, равнодушно пробормотала: «Не знаю, не видела», повесила трубку и отправилась снова в постель. Вера вошла следом, сдёрнула с дочери одеяло: – Немедленно вставай! Отвечай: что с парнем? Наденька приподнялась на локте, уголки губ поползли вниз: – Мам, чего ты хочешь от меня? Я же сказала, что не знаю. Потеряла сознание, а когда очнулась, их уже не было. – Кого «их»? – Дай мне поспать, я очень устала. – Надя, ты совсем бесчувственная? Твой парень исчез! Но Наденька уже провалилась в глубокий сон. Вера оставила попытки добиться от неё чего-либо, снова потянулась к Антону, и, как накануне, не смогла обнаружить. Вера уже догадывалась, что означает отсутствие свечения. И предполагаемая защита была ни при чём. Спустя пару часов позвонили в дверь. Прибежали Надины одногруппницы и, перебивая друг друга, затараторили о пропавшей Юльке. Вера махнула рукой на спальню дочери. Девчонки долго пытались растолкать спящую, но кроме невнятного мычания ничего из неё не вытянули. Уже одеваясь, одна из них проворчала про дурацкий розыгрыш. Вера насторожилась: – Ты о чём? Ну-ка, девочки, проходим и честно обо всём рассказываем. Подруги не стали запираться. Ситуация действительно складывалась серьёзная. Суть розыгрыша заключалась в следующем. Во время танцев ребята писали поздравление куратору. Кроме избитых фраз в голову ничего не приходило. Кто-то предложил позвать Антона. Тут же посыпались смешки, что его для начала придётся вырвать из цепких коготков ревнивой пассии. Юля Семякина, войдя в азарт, сказала, что отобьёт Антона у Нади. В этот момент объявили белый танец. Передав сумочку одной из подруг, Юля побежала в зал. После привела Антона к одногруппникам, он быстро подсказал нужные слова, и Юлька поцеловала его из благодарности. В этот момент появилась Надя и упала в обморок. Пока все хлопотали вокруг неё, Антон с Юлей исчезли. Более того, Семякина не вернулась в общежитие. А сумочка с ключами, деньгами и пропуском так и осталась у подруги. Утром девушки побежали в институт, чтобы узнать у сторожа, не задержались ли там ребята. Старенький вахтёр развёл руками и показал на два оставленных в гардеробе пальто, одно из них было Юлькиным. Сказал, что обошёл все аудитории, проверяя, не закрыли ли где случайно уединившуюся парочку. Приходилось только гадать, куда среди зимы могли запропаститься молодые люди без верхней одежды. Рассказанное укрепило Верины догадки. Проводив девчонок, она решилась обратиться к Исгару. Маргаст сразу отозвался. – Это касается Нади. Нам надо поговорить. – Говори. – Ты не появишься? – Нет. Показывай! Вера передала всё, что знала. Добавила: – Я боюсь, что мальчика уже нет в живых. – Да, он мёртв. – Что нам делать? – Ничего. Позови, когда станешь свидетелем перевёртыша. – Это всё, что ты можешь посоветовать?! – У твоей дочери нет нарушений перед Ирием. Остальное меня не касается. Я бы мог помочь, но только если бы она сама этого хотела. – Нельзя же это так оставлять! Девочка не ведает, что творит. А если она и дальше будет уничтожать тех, кого любит? – Не удивлён. Ей было с кого брать пример. – Всё не можешь простить… Если и я сделала глупость, то сама себя казню так, что врагу не пожелаешь. Сам тоже хорош! Но речь не об этом. Исгар, неужели нет никакого способа выяснить? – Что ты предлагаешь? Спровоцировать припадок и дать ей уничтожить полгорода? Я говорил тебе прежде, что Надя сама себя прекрасно защищает. Зачем ты принуждала её продолжать отношения, которые она хотела разорвать? Лучшее, что ты можешь сделать – оставить девочку в покое. Она интуитивно избегает ситуаций, с которыми не сможет справиться, и бережёт от себя тех, кто ей дорог. На этом разговор закончился. Последняя надежда погасла. Чего, собственно, Вера от него хотела? Исгар теперь заботился о молодой жене и сыне. Какое дело ему было до дочери отставной любовницы?
Наденька проспала до утра понедельника. Удивительно спокойно выслушала новость об исчезновении Антона и Юли. – Странно, но мне совсем не больно. Вот увижу их сегодня вдвоём, и, кажется, ничего не почувствую. Но ни сегодня, ни в последующие дни ребята не появились. Через трое суток после исчезновения за поиски взялась милиция.
Весной, когда растаял снег, в леске за городом собаки раскопали тела молодых людей. Жертвы Надиной ревности были в тех же новогодних нарядах, без следов насильственной смерти. Былинск ещё долго будоражило это таинственное событие. Строились самые невероятные предположения, но ни одно из них не было близко к истине. Виновница гибели двух человек несколько дней пребывала в молчаливом раздумье. Однажды вечером начала странный разговор: – Мам, а Бог есть? – К чему такой вопрос? – Помнишь Борьку? Тогда, на собрании, я хотела, чтоб его не стало. И потеряла сознание. А на следующий день он заболел и вскоре умер. И когда увидела Антона с Юлькой, то пожелала им провалиться под землю, где они и оказались. Кто исполняет эти мои желания? Сердце Веры заколотилось часто-часто. Неужели дочь готова принять свою сущность? Обняв Надю за плечи, начала осторожно: – Наденька, Бог тут ни при чём. Я тебе несколько раз пыталась объяснить. Это твои способности… – Мама! Ты опять?! Я не за этим тебя спросила! Мне просто надо знать, что это простое совпадение, что моей вины тут нет, а не слушать твой бред про ведьм и демонов. Надя выбежала из гостиной. Громко хлопнула дверь её комнаты, будто знак, что возвращаться к этому разговору они не будут никогда. Вера снова проиграла. Дочь нуждалась не в истине, а в утешении. Впрочем, Наденька не собиралась предаваться самобичеванию. Закрыв сессию, она отправилась в поездку со студотрядом, из которой вернулась с новым поклонником.
Наденькин жених пришёл в гости с двумя авоськами деревенских гостинцев. Пока он выкладывал на стол банки с вареньем и соленьями, завёрнутые в тряпицы шматки солёного и копчёного сала, Вера рассматривала его коренастую фигуру, плоское лицо и сокрушалась, насколько небрежна оказалась природа, создавая этого представителя рода человеческого. Казалось, что Колю Коробова наскоро слепили из глины, не особо заботясь о гармонии облика, лишь бы функционировал. Более всего остального поражали руки: подобные лопатам ладони с толстыми и короткими пальцами. Сели пить чай. Николай перелил кипяток в блюдце, громко дул и с сопением отхлёбывал. Кряхтел после каждого глотка, а после потел. Кухня, на которой много лет хозяйничали одни женщины, наполнилась крепким мужицким запахом. Закончив с угощением, Коля отодвинул от себя посуду и пробасил: – Вер Лексевна, вы не переживайте, намерения у меня серьёзные. Не из тех, кто поматросит и бросит. Конечно, понимаю, Надюшеньке ещё учиться, так я ж не против, в городе без образования никак. Мне-то самому два годочка осталось, но так я на вечернем, работаю, семью смогу прокормить. И вас не стесним: как поженимся, мне комнату в коммуналке тут же дадут. – Как поженимся? Надя, вы что, заявление подали? – Как Вера ни старалась казаться невозмутимой, от новости о скором Надином замужестве всплеснула руками. – Что вы, неужто бы так обидели вас. – Коля понял возмущение будущей тёщи по-своему. – Мы всё как положено, по порядку делаем: сначала свататься, а после родительского благословения можно и заявление подавать. Своей мамане тоже сказал, в выходные поедем знакомиться в деревню. Проводив гостя, Вера первым делом распахнула все форточки в доме. Надюша убирала со стола. – Оставь посуду и присядь! – Верп тоже опустилась на табурет. – Надя, ты серьёзно? Замуж за него?! – Чем он тебе не угодил? – Да он же мужлан! Ты лапищи его видела? Как такими можно прикасаться к женщине? Надя разглаживала кухонное полотенце на коленях. Казалось, обдумывала. Тихо, для одного полотенца, проговорила: – У папы были красивые руки? Вера закрыла глаза, пытаясь вспомнить. В памяти возникали длинные пальцы Исгара. – Да. Он ведь был хирургом. – И он погиб. Оставил нас ради какого-то оленевода. Какой смысл в красоте его мёртвых рук? – Не переводи разговор. Отец был достойным человеком и привлекательным мужчиной. Надя, ну что ты могла найти в этом деревенском простаке? – Он надёжный. – И это всё? – Для меня достаточно.
Чем настойчивее Вера убеждала дочь не связывать свою жизнь с Коробовым, тем сильнее замыкалась Надя. И продолжала встречаться с неугодным матери поклонником. Успокаивало лишь то, что Николай без родительского благословения не решался вести невесту в ЗАГС. Он терпеливо ждал, пока Вера сменит гнев на милость. Неизвестно, чем бы обернулось её упорство, но в феврале Наденькин организм, измотанный долгим противостоянием, дал сбой. Она попала в больницу с двусторонней пневмонией. Придя навестить дочь, Вера увидела на её тумбочке банки с мёдом и малиновым вареньем, термос с горячим молоком, склянки с барсучьим жиром, тёртой редькой и прочими народными примочками. – Николай навещает? Надя кивнула. – Я устала, мам. Нравится тебе или нет, но, как поправлюсь, мы подадим заявление. Коле уже обещали выделить комнату. Вера вздохнула. Чего она добилась своим упрямством? «Вот и доворчалась до одинокой старости. Так вообще дочь потеряю. Буду постепенно впадать в маразм посреди своих замшелых воспоминаний. Может, парень не так уж и плох? Вон как заботится. Внуки пойдут – будет и мне отдушина. Наденьку упустила в своё время, но её дети на моих руках вырастут». Вслух же сказала: – Надюша, я боюсь, что ты торопишься. Неужели думаешь, что я против твоего счастья? Очень тебя прошу, не спеши. Подождите до лета, проверьте чувства. Если не передумаете, так и женитесь себе на здоровье после сессии. И к чему вам комната? По клоповникам ещё не мыкались. У нас все поместимся.
В июле играли свадьбу. Вера стоически выдержала приезд многочисленных деревенских родственников, часть которых пришлось разместить в квартире Аллы, потеснив Риту. После отправила молодых в путешествие в Крымский пансионат и стала ждать внуков.
Глава 11. Сделка Долгожданная беременность Наденьки всё не наступала. Вера затаскала супругов по обследованиям. Оба оказались здоровы, но внуками радовать не спешили. Каждое лето Надя с мужем проводили в черноморских санаториях, пробуя на себе грязи, жемчужные ванны и гимнастику на свежем горном воздухе. Однако ни солнечные лучи, ни морская соль, ни богатый минералами ил не смогли помочь ни одному сперматозоиду достигнуть яйцеклетки. За три года с момента замужества дочери Вера успела побывать в Болгарии и Чехословакии, занять пост главврача детской поликлиники, обзавестись тросточкой, а мечта о внуках так и оставалась мечтой. Она могла установить бы причину бесплодия у любой другой женщины, но помочь собственной дочери была не в силах. Надя надёжно закрывалась от матери. Очередную надежду возлагали на чудодейственные источники Минеральных Вод. Вера уже достала путёвки, но тут взбунтовался обычно покорный зять: – Хватит! Сколько можно уже? Какая разница, будут у нас дети или нет? Надя в этом году кончает свою учёбу. Когда нам ещё вместе в отпуск поехать отпуск выпадет? Я три года честно парился по вашим курортам, спасибо. Но в июле у нас поход с палатками по Карелии. Вера на минуту онемела, зато закричала после с удвоенной силой: – Коля, ты рехнулся? Какие палатки? Спать на земле с вашими-то проблемами?! – Мама, не кричи, мы уже всё решили. – Надя не повысила голоса, но Вера поняла, что дочь в шаге от перевёртыша, и осеклась.
Предчувствия не обманули: из поездки Наденька вернулась бледная и похудевшая. Утром Вера накрывала стол к завтраку. Дочь вошла в кухню, тут же зажала рот и побежала в туалет, откуда донеслись характерные звуки. «Доигрались! Совсем желудок на походной сухомятке посадила». Вера принялась готовить рисовый отвар. Надя появилась с испариной на бледно-зелёной коже и дрожащими руками. Вера бросила быстрый взгляд, чтобы определить, где болит. Однако желудок, кишечник и печень дочери оказались в порядке. Причина крылась внизу живота, где слабо светился огонёк зародившейся новой жизни.
Беременность протекала тяжело. Наденька устроилась на завод, но едва успела проработать пару недель, как из-за открывшегося кровотечения попала в больницу. Вера использовала всё своё влияние, чтобы удержать плод в матке дочери. Московские и ленинградские светила акушерства и гинекологии рекомендовали отступиться и не противиться выкидышу. Но интуиция говорила Вере, что второго чуда с зачатием может и не случиться. Весь оставшийся срок Наденька провела в постели, страдая от тошноты, слюнотечения и скуки. В начале марта под утро Веру разбудил крик дочери. В спальне супругов горел свет. Коля в трусах стоял у телефона, пытаясь дрожащим толстым пальцем попасть в отверстие с цифрой 0 на диске. Наденька корчилась от боли в залитой кровью постели. До окончания срока беременности оставалось два месяца.
Вера стояла над крохотной девочкой, помещённой в кювез. Из сморщенного бордового тельца торчали зонды и катетеры. Ей предрекли максимум два дня жизни. Если бы не положение бабушки, то даже на них у младенца весом меньше двух кило не было бы шанса. Этажом ниже спала Наденька. Она ещё не знала, что умирающий ребёнок – её единственное дитя. Больше ей не стать матерью. Из-за кровотечения, не желавшего униматься, пришлось удалить женские органы. Вера и без прогноза врачей видела, что долгожданная внучка – не жилец. Как воспримет дочь эту потерю? Кого за свои страдания она уничтожит на этот раз? Днём, когда Надя очнулась после операции, Вера, чтобы подбодрить дочь, предложила назвать девочку Лизой: – Как бабушку. Вот бы она обрадовалась. – Мама, о чём ты? Зачем мне называть её как бабушку, которой я никогда не знала? Я хочу, чтобы она поправилась, а не об имени думать. – Имя ей поможет. Назовёшь Елизаветой – дашь девочке силы на преодоление. Поверь, так будет лучше. – Лучше? Ты всё в жизни делала «как лучше», и что в итоге? Увезла отца на север, где он погиб, затем, чтоб было как лучше, переехала в Ленинград, в подвал, где я подхватила туберкулёз и всё детство провела в больницах. Ты, конечно, желала мне лучшего, когда убеждала не расставаться с Антоном. Меня тошнит от твоего лучшего. Если ты говоришь, что ведьма, то почему допустила эти беды? Почему внучка, которую ты так ждала, родилась недоношенной?! И сейчас, спустя несколько часов, в ушах звенел полный упрёков голос дочери. В палату заглянула медсестра: – Вера Алексеевна, пора кормить. – Хорошо. Я сама. – Вера надела перчатки, взяла шприц с тёплым грудным молоком и подсоединила к зонду. – Ты иди, занимайся своими делами. Питьё через трубку втекало в крошечный желудок. Девочка не могла глотать самостоятельно. Вскоре не сможет и дышать. И никогда не узнает, сколько любви собрала для неё бабушка в своём сердце. Какой бы она выросла, будь у неё такая возможность? Вера горестно всхлипнула: «Ей нужна не пища, а жизнь!» Навернувшиеся слёзы высохли, так и не скатившись. Ещё не время скорбеть. Вера знала, где взять то, что ей требовалось. – Исгар, мне нужна твоя помощь! Демон ни о чём не спрашивал, просто возник рядом: – Верочка, её нельзя спасти. – Неправда! Я знаю, я чувствую, что ты можешь. – Посмотри сама. Душа не сформирована. Вот и ответ на загадку, откуда твоя дочь брала энергию. Тянула её из последующих поколений. Она уже вычерпала источник, ваш род уничтожен. – Исгар, но девочка ещё жива. Дай ей шанс, как давал мне. Я за всё заплачу! – Чем? – Забери мою жизнь. – Сколько её осталось? Это не равноценный обмен. – Так назови свою цену! Чего ты хочешь? Внучка – всё, что у меня осталось. Даже дочь стала чужой. – Верочка, смирись. Если я и наполню её энергией, ей никогда не стать полноценным человеком. Она лишена чувств. Вера выкрикнула с обидой: – Легко рассуждать о смирении, когда рядом жена и сын! – Внук. Я говорил о внуке. Наследник – сын Зората. – Внук?.. Вера впервые подняла на него глаза. На этот раз Исгар явился в настоящем облике: худой, но крепкий старик с седыми волосами и пронзительным янтарным взглядом. Почему он без обычной маски? Считает, что убитая горем женщина не станет атаковать его чувствами, и пренебрёг защитой? – Да. Славный мальчик. Совсем не похож на своего отца. «Говорит так, будто хочет напомнить, что когда-то я была посвящена в его тайны. Зачем? Чтобы сделать ещё больнее? Внук…» Вера осела на пол, обняла ноги маргаста, прижалась мокрой от слёз щекой к его ботинкам: – Исгар, помоги! Заклинаю самым святым, помоги… Демон равнодушно молчал. Мольбы постылой любовницы его не трогали. Но и не уходил. Ждал? Что Вере было предложить ему? Чем таким бесценным она владела и могла пожертвовать? Она подняла голову: – В обмен на жизнь я откажусь от тебя. – Ве-ра… – Подожди, дай мне сказать. Я знаю, что мне давно не на что надеяться. Всё, что у меня осталось – это воспоминания. Даже ты не можешь их отнять. Если отведёшь смерть от ребёнка, я никогда больше не обращусь к прошлому, – она сняла с шеи цепочку с обручальным кольцом и протянула Исгару. – Что ж, принято. Но этого мало. Чем ещё ты готова пожертвовать? – Я сделаю всё, о чём прикажешь. Если понадобится, буду убивать. – Убивать… – Он усмехнулся. – Ты стала дельцом. Интересное предложение. Я больше не дам тебе оружия, но обдумаю эту идею. Положим, ты отработаешь остаток долга, искушая на преступление. Когда твой клиент станет задумываться о возможности убить, предать или совершить нечто подобное за исполнение желания, ты передашь ему конверт, который он откроет, когда будет готов. – Они правда должны будут убивать? – Тебя это не касается. Да, твои способности я перекрою, ты сможешь видеть свечение, только когда человек будет перед тобой. Этого вполне достаточно для выполнения задания и контроля за внучкой. Как я говорил, её душа примитивна. Тебе придётся серьёзно поработать над формированием чувств девочки. – Да, я понимаю. – И это ещё не всё. Ты должна будешь заплатить страданиями. Мучительная смерть тебя устроит? – У меня есть выбор? – Да. Ты ещё можешь отказаться от сделки. Вместо ответа Вера протянула руку для скрепления договора.
К утру у девочки стабилизировались дыхание и сердцебиение. Вера ушла домой. Накануне вечером она отправила растерянного Николая в деревню за коровьим молоком и цыплятами, поскольку Наде после операции был нужен куриный бульон, на самом же деле хотела убрать оглушённого бедой зятя куда подальше, чтобы не натыкаться на его вопрошающий взгляд. Но теперь Коля должен вернуться. Собрав в сумку всё необходимое для Нади и устроив среди вещей банку с горячим бульоном, завёрнутую в махровое полотенце, Вера отправилась обратно в больницу. Во дворе едва не упала, споткнувшись о выбоину в асфальте. Вера настолько привыкла к помощи рецепторов, что без них чувствовала себя как близорукий без очков. Она остановилась под ясенем, чтобы собраться и продолжить путь при помощи одного зрения. Скрипнула дверь подъезда Матецких. Двор, крадучись, пересекала женская фигурка, закутанная в бесформенный балахон. Вера, не замеченная за стволом, всмотрелась в свечение. Она не ошиблась: по кустам пряталась Рита, которая с сентября жила и работала в Новгороде и в будний день оказаться в Былинске никак не могла. – Рита?! Как ты здесь? Ты не заболела? Девушка вздрогнула, как от удара. Затравленно оглянулась и заметалась, готовая сбежать. Вера уже спешила к ней: – Стой! Что случилось? Младшая Матецкая покорно замерла, опустив глаза. Дочь блистательного кардиолога оказалась беременной на приличном сроке.
*** Началось всё в июле. Рита защитила диплом и проводила в Былинске последнее лето, готовясь к переезду в Новгород, куда получила распределение. Прогуливаясь тихим вечером по историческому центру, повстречала у старинного памятника русскому зодчеству Серёгу Логинова, новгородского студента, приехавшего на практику. Весёлый балагур, найдя в девушке благодарного слушателя, рассказывал о чудесах возведения деревянных теремков и совершенно не замечал её немоты. А Рита впервые в жизни влюбилась. Через пару дней Сергей перетащил вещи из общежития в квартиру Матецких. Месяц счастливая Рита варила борщи, стирала, гладила, ловила каждое слово и щедро дарила ласки. И мечтала о продолжении отношений в Новгороде. Однажды Сергей исчез вместе с вещами, а в ведёрке для бумаг лежали несколько скомканных листков с началом прощального письма. Рита нашла такой исход вполне закономерным. Точно также много лет назад ушёл отец и с тех пор ни разу не вспомнил о дочери. Тем не менее жизнь продолжалась. В назначенный срок Рита переехала в областной центр, поселилась в общежитии и приступила к стажировке. Ей и в голову бы не пришло напоминать любимому о своём существовании, но в сентябре она поняла, что ждёт ребёнка. Что делать, она не представляла. Отчаянное положение толкнуло её на поиски парня. Написав на клочке бумаги его имя с фамилией, Рита один за другим обходила ВУЗы Новгорода. Наконец в очередном один из студентов, прочитав записку, радостно прокричал: – Логинов? Конечно, знаю. Где-то здесь был. А вон, жена его идёт. Сейчас спросим. Галка, где твой? Тут его ищут. Рита бежала к выходу. Известие, что любовник женат, положило конец поискам. Она даже не подумала уточнить, того ли Логинова нашла. После нового года живот уже было не скрыть. Рита спешно уволилась без отработки и вернулась в Былинск. Попасться на глаза соседям – значило опозорить Божество. Жизнь превратилась в подпольное выживание. Свет в квартире никогда не включался, шторы не открывались, ходить приходилось на цыпочках, даже вода лилась тоненькой беззвучной струйкой. Примерно раз в неделю, утром, когда жильцы дома уходили на работу, а старенький дворник Степаныч ставил в подсобку свою метлу, Рита выбиралась в магазин за продуктами, экономно растягивая скудные сбережения. Раз в месяц также тайком ездила в Новгород, чтобы бросить в почтовый ящик письмо матери. К счастью, Божество пренебрегало ответами, иначе конспирация быстро бы раскрылась, получи оно обратно конверт со штампом «адресат не проживает». Что с ней будет дальше, мешал задуматься страх перед гневом матери. Конечно, Аллочка и пальцем бы дочь не тронула. Более того, мигом решила бы все проблемы. Но представив материнский уничижительный взгляд, Рита, как в детстве, впадала ступор, невидимая рука сжимала ей горло. И теперь, после нелепой встречи во дворе с тётей Верой, раскроются все постыдные секреты.
В гостях у белки
:Иванна Волкова
ПАУЧИХА-2
Книга вторая - " Надя"
Автор : Татьяна Фильченкова
(3)
#паучихаубелки
Паучиха. Книга вторая. Надя.
***
Празднование Наденькиного пятнадцатилетия перенесли на выходные. Рита к тому времени уже год как вернулась жить домой. В вечер дня рождения мама пришла с работы и после символического чаепития сказала, что им надо серьёзно поговорить. Надя пожала плечами и пошла за ней в гостиную.
– Прости, Надюша, я знаю, что ты хотела отметить сегодня с подружками, но день рождения – это не только праздник, это взросление. Взрослый человек несёт ответственность за свои поступки и за свой выбор. Пора тебе узнать тайны графской семьи Шуваловых. Да-да, ты не ослышалась.
Наденька всё равно не поверила и переспросила:
– Как графской? Ты же говорила, что дедушка был офицером Красной армии.
– Офицером. Сначала Императорской армии, а потом Красной. После же стал врагом народа. И погиб он не на фронте, его расстреляли. Нашу семью раскидали по тюрьмам и колониям. Я стала дочерью врага народа и своё пятнадцатилетие встретила в карцере.
– Мам, ты меня разыгрываешь?
Это не могло быть правдой. Мама, коммунист и почётный работник поликлиники сидела в тюрьме?
– Вот, держи. – Мама протянула старую фотографию. – Там твоя прабабушка, фрейлина императрицы.
На снимке среди дам в длинных платьях и с пышными причёсками улыбалась молодая мама. Конечно, это была прабабушка Лиза, но слишком уж они были похожи. Наденька отложила скорее фотографию, будто она источала яд семейной тайны и отравляла смотрящего в эти лица. А мама продолжала открывать секреты про колонию, изнасилование, войну, свой подвиг и ранение, про укрывавший её непонятный кокон, который забрал жизни маминых родителей, бабушки, брата и Надиного отца. И про страшные сны. Наденька едва не плакала. Внутри всё кричало: «Хватит! Не такая уж я и взрослая!»
Потом последовал рассказ о жизни в Ленинграде. Надя помнила холодную тёмную комнату в подвале, убежище под одеялом, одиночество, больницу. Вот чем был для неё Ленинград. А мама сияла, звенящим голосом говорила о своей любви к какому-то странному мужчине, об охоте на ведьм, о полётах на метле…
«Она же сошла с ума! Такого не может быть».
Надя вскочила:
– Мама, перестань! Что ты говоришь такое?!
– Надюша, я прошу тебя, сядь и выслушай меня до конца. Я понимаю, в это трудно поверить, но это правда. Как и то, что ты сильнее меня. И если ты не научишься управлять своей силой, можешь натворить бед.
– Нет у меня никакой силы! Я… Я не хочу! Не хочу!
Надя убежала к себе в комнату, придвинула кровать к двери, чтобы мама не смогла ворваться, и долго плакала.
Наутро Наденьки уже не могла вспомнить, чем так напугал её разговор. Осталась только обида на мамин восторг от ленинградской жизни, в то время как она сама страдала по больницам.
***
Больше Вера не заговаривала с дочерью об Ирии и ведьмовской силе. Откровение не сблизило их, а только добавило отчуждённости. Вера остро чувствовала эту стену, хоть Надя вела себя будто ничего не случило, оставалась милой и покладистой.
Вера видела в этой покладистости нечто стариковское, готовность уступать в угоду спокойствию. Только ли неспособность к преодолению была тому причиной? Вспоминалась стеснительность Надиного отца, его неуклюжесть и убеждение, что он всем мешает. Но робость Павла заканчивалась там, где начиналось дело. Вера надеялась, что дочь найдёт призвание в жизни и ещё проявит себя.
За два года до окончания школы Вера заговорила о том, что пора определяться с будущей профессией. Надя ответила, что уже всё решила:
– Буду поступать на радиотехника в наш политехнический.
– На кого?! – Выбор дочери поразил Веру. Она думала, что Надя стремится к чему-то более женственному и изящному. – Ты уверена, что именно этого хочешь? Это же мужская профессия. Не замечала у тебя особой любви к физике.
– С физикой у меня не хуже, чем со всем остальным.
– А как же французский и литература? Почему бы тебе не выучиться на переводчика или журналиста?
– В Былинске нет таких институтов. А на радиотехническом конкурс небольшой, поступлю сразу, и на работу к нам на завод возьмут.
– Свет клином не сошёлся на Былинске! Ты ведь можешь выбрать ВУЗ в Ленинграде или Москве.
– Зачем мне ехать в незнакомое место, где я никого не знаю?
– Тоже мне причина! Познакомишься и узнаешь. Ты ведь столько по санаториям жила, чего сейчас-то тебя новое место пугает?
– Вот именно! Привыкать и терять потом – тяжело.
Вера была убеждена, что юность немыслима без смены места и встреч с новыми людьми. Неужели Наденьке не хотелось вырваться из привычного круга? Тем более, что атмосфера в стране за последние годы изменилась. В унылую обыденность ворвался дерзкий, свободный дух. На экранах кинотеатров среди фанатичных передовиц производства стали появляться образы красивых чувственных женщин. Да и сами фильмы теперь были наполнены глубинным смыслом. Матецкая снабжала Веру сборниками стихов новых поэтов, мятежных, бунтующих против советской серости, пусть об этом и не говорилось прямым текстом. Люды связывали окрылённость в настроении с первым полётом в космос. Вера же чувствовала стоящего за всеми переменами Исгара.
За лето перед выпускным классом Наденька из ребёнка превратилась в девушку. Из движений ушла подростковая угловатость, в голосе появилась глубина. Вера смотрелась в дочь, как в зеркало прошлого. Такой могла быть она сама, если бы судьба оказалась более благосклонной.
Однажды вечером в начале сентября в квартире Горюновых раздался телефонный звонок. Трубку сняла Вера. Смущённый мальчишеский голос попросил позвать Надю. Вера передала трубку дочери. Та покраснела, утянула аппарат к себе в комнату и закрыла дверь. Вера была несколько озадачена: прежде Надя не вела секретных разговоров по телефону.
Надюша вышла минут через десять.
– Кто это был? – Вера старалась говорить с безразличием в голосе.
– Юра Пожарский, одноклассник.
– У вас с ним какой-то тайный заговор?
– Нет, что ты! Просто… В общем, мы дружим.
– Что он за человек?
– Хороший человек. Комсорг класса.
– Это делает его хорошим?
– Конечно. Плохого не выбрали бы.
– Логично. А к тебе он как относится?
– Хорошо.
– Кроме этого слова ты можешь что-то ещё сказать?
– Мам, я не понимаю, чего ты от меня хочешь?
– Хочу знать, что тебе в нём нравится. Хочу понять, какой он. Ведь ваша дружба – это серьёзно?
Надя кивнула.
– Он никогда не смеётся надо мной, не отпускает всяких глупых шуток. Другие парни постоянно так общаются с девушками, а мне это не нравится. Ещё Юра всегда готов защитить. И подсказать, если не знаешь, что делать.
«Похоже, девочка выбрала себе не парня, а щит от преодоления».
Произошёл крутой поворот и в жизни Аллочки. В июне в кардиологию привезли морского офицера, с которым случился сердечный приступ в поезде. Матецкая выходила пациента, после выписки провела с ним четыре дня, полные страсти, проводила на вокзал, где, не скрывая слёз, целовала его на прощание при всём перроне. Морячок, вернувшись к себе в Мурманск, не смог забыть спасительницу и в августе прислал письмо, в котором просил её руки. Что удивительно, разлука только разожгла чувства ветренной Аллы. Однако, получив предложение, она не спешила с ответом. Зная о непостоянстве мужчин в подобных вопросах, в отвесном письме она просила позвонить ей и подтвердить предложение. Три недели, прошедшие с написания первого послания, не остудили его пыла. В телефонном разговоре офицер заверил в неизменности своего решения, признался, что уже дважды был женат, но обе супруги не выдержали долгих разлук. Теперь же, после проблемы с сердцем, капитан второго ранга оказался списан на сушу, и его новой избраннице не придётся скучать в одиночестве. Аллочка вновь не спешила с ответом. Просила дать ей время всё обдумать, к тому же она не могла уехать, не устроив дочь. Рита должна была окончить школу и поступить в институт. Только после этого влюблённые могли соединиться. Взять Риту с собой Матецкая не планировала. И причина крылась не только в учёбе. Офицер был моложе Аллы на семь лет, и она боялась оставлять его наедине со своей юной безмолвной копией.
Что до Риты, она, как обычно, безропотно подчинилась решению Божества. Она собиралась поступать в тот же ВУЗ, что и Надя, только на химико-технологический факультет, на кафедре которого когда-то преподавал отец. Пойти по стопам матери не позволяла немота, но даже без неё Рита ни за что бы не дерзнула сравниться с Божеством. С отцом же они принадлежали к одной когорте прислужников.
Наденька продолжала дружить с Ритой, но Вера понимала, что дружба держится на страхе Нади вызвать недовольство матери.
За несколько дней до очередной годовщины революции Вера вернулась с работы поздно. В прихожей громоздились ряды чужой обуви, а из гостиной доносились возбуждённые юные голоса. Кажется, о чём-то горячо спорили. Её появления никто не заметил.
– Что за митинг у вас? – Вера оглядела собравшихся. Гостями дочери оказались Рита, Юра и ещё четверо одноклассников.
– Вера Алексеевна, – тут же запальчиво выкрикнул комсорг, – вот скажите: мы должны помогать слабым и отстающим. Но если человек плюёт на эту помощь и вообще относится по-свински, не лучше ли гнать его в шею?
– Интересно. Можно подробнее?
– Есть у нас в классе балбес один, Борька Агафонов. И прикрепили этого дурня к Мишке Белову. – Юрка указал на круглолицего парня с пунцовыми щеками. – Чтоб по алгебре и геометрии его подтягивал. Ну, Мишка-то не против, он у нас головастый, вот только Борька каждый раз занятия в цирк превращает, ещё и насмехается над Беловым. Мишка давно от этого шефства отказаться хотел, только у Агафонова отец крупный начальник на радиозаводе, пробивает то экскурсии для нашего класса, то автобус, да ещё и муж класснухи у него в подчинении. Но сегодня произошёл вопиющий случай…
Вера заметила, как Надя отодвинула стул и села так, чтобы спрятаться за Ритой. Друг дочери втянул побольше воздуха и продолжил:
– Так вот. Сегодня Мишка пришёл заниматься к Агафонову, но того дома не было. Домработница сказала, мол, Боречка скоро вернётся, велел ждать. Так и сказала: велел! Белов два часа там сидел. Наконец явился Боречка, весь такой больной и разнесчастный. Говорит, что у дантиста был, зуб удалял, голова раскалывается, заниматься сил нет, и чтоб Мишка сделал за него домашку, а он потом перепишет. Мишка поверил ему, как порядочному. А вечером мы Надю с Ритой встретили, и девчонки рассказали, что ходили сегодня к Марии Яковлевне наводить порядок к празднику…
– Кто такая Мария Яковлевна? – у Веры пульсировало в висках от обилия имён и информации.
– Бабушка наша подшефная. Революционерка и участница гражданской войны. Живёт в частном секторе, тяжело в таком возрасте уже с хозяйством справляться, одинокая она, вот мы и помогаем. Так вот, в соседнем дворе девочки увидели Агафонова. Он там с какой-то шпаной спиртное распивал. Ещё и непристойности всякие кричал им.
Рита дёрнула Пожарского за рукав и о чём-то яростно зажестикулировала. Комсорг понял её:
– Да, ещё грозился, что если Надя расскажет кому, то поймает её и ноги выдернет.
– Ситуация в целом ясна. Кроме одного. – Вера обратилась к Белову: – Ты не почувствовал от него запаха?
– Почувствовал, – пробубнил Мишка. – Он сказал, что это лекарствами воняет. Я ж не знал…
– Понятно. И что вы собираетесь делать?
– Завтра комсомольское собрание, – снова взял слово Юрка. – Вынесем этот вопрос на повестку. У Мишки же светлая голова, ему к поступлению в МГУ готовиться надо, а он время с этим недоумком теряет. Но мы не можем обвинять голословно. Нужно, чтобы Надя выступила и рассказала, что видела. А она упирается.
Вера хотела было возразить, что Мишке следовало бы попытаться самому решить проблему, прежде чем устраивать спектакль с комсомольским собранием, как вдруг почувствовала пульсацию в свечении дочери. Желание поддержать друга боролось со страхом. Наденька была готова совершить преодоление!
– Вера Алексеевна, как вы считаете, ведь правильно же будет заступиться за Мишку? Если мы все выступим, класснухе ничего не останется, как прислушаться к большинству.
– Да, Юра, согласна с тобой. Думаю, Надя должна заступиться за товарища. – Вера надеялась, что дочь наконец совершит преодоление.
Липкий страх не отпускал Наденьку с пробуждения. Вчера, с друзьями, решение выступить на собрании казалось правильным. За ночь же отвага поубавилась. Нет, Надя не собиралась отступать, но боялась. На каждой перемене Юра как мог поддерживал её, убеждал, что единственный способ борьбы с угрозами – придать дело огласке. Надя соглашалась, однако, стоило ей кинуть взгляд на ухмыляющегося Борьку, как холодный пот струился в ложбинку между грудей, а живот крутило от спазмов.
Если бы не Рита, Наденька никому бы не сказала о встрече с Агафоновым. Но когда они возвращались от Марии Яковлевны и встретили Юру с Мишей, Рита разыграла такую пантомиму, что пришлось отвечать на Юрины вопросы. Он тут же собрал актив и устроил совещание у Горюновых.
Собрание началось с докладов и отчётов о проделанной работе. Надя не слышала, о чём говорили целый час. Наконец слово взял Юра и поставил на обсуждение вопрос о помощи отстающим. Вкратце изложил рассказ Белова, попросил выйти вперёд комсомолку Горюнову и поведать перед всем классом, чему она стала свидетелем. Наденька на ватных ногах прошла к доске. Под множеством вопрошающих взглядов ею будто овладела Ритина немота.
– Ну же, Надя! – пытался подбодрить её Юра. – Вчера вы с Матецкой пошли к Марии Яковлевне. Проходя мимо соседнего дома в 14:50, вы увидели?..
– Там во дворе…
Вдруг с задней парты поднялся Борька. Кривая усмешка, наглые рыжие глаза… Давая обещание рассказать всю правду, Наденька не подумала, что ей придётся выступать перед Агафоновым.
«Если бы его не было, я бы смогла. Если бы его вообще не было! Никогда и нигде!»
Борькино лицо растворилось в темноте.
***
Юрка ворвался в Верин кабинет сразу после телефонного звонка из школы. Наденька потеряла сознание и не приходила в себя. Пришлось вызвать неотложку. Дочь увезли в стационар. Вера остановила поток криков парня:
– Юра, я уже в курсе. Замолчи, мне надо позвонить в приёмный и узнать, в каком она отделении.
Надю доставили в неврологию, поскольку случившийся с ней приступ походил на эпилептический припадок. Вера бросила работу и поспешила к дочери. С трудом удалось избавиться от Юрки, который во что бы то ни стало хотел быть рядом с подругой.
Наденька чувствовала себя замечательно и удивлялась переполоху. Вера настояла остаться в больнице и пройти обследование. Она прекрасно понимала, что эпилепсия тут ни при чём, у Нади был очередной перевёртыш, но ей хотелось на время оградить дочь от встреч с одноклассниками, чтобы не тревожить её.
А Надюшу совершенно не волновало случившееся. На этот раз она помнила всё, что случилось до приступа, но не понимала, чего так боялась.
Юрка звонил каждый день, справлялся о здоровье. Надя же ни разу не спросила о друге, ради которого была готова совершить преодоление.
Не прошло и недели после злополучного комсомольского собрания, как к Вере обратились за консультацией из отделения гематологии:
– Вера Алексеевна, необходимо поднять из архива детскую карточку Бориса Агафонова. Да, сына того самого. Он же был пациентом вашего участка? У парня, похоже, острый лейкоз. За три дня развилась клиническая картина.
Одноклассник дочери в детстве был крепышом с отменным здоровьем. В тоненькой медицинской карте нашлись только патронажные записи младенца, сделанные ещё при Кричевском, и упоминания об осмотрах по возрасту. В памяти Веры тоже не зацепился этот мальчишка. Вдруг вспомнилась девочка, которая упала и откусила язык сразу после Надиного перевёртыша в начальной школе. Неужели не совпадение?
Дома Вера заглянула в фотоальбом дочери. На снимке класса по обрывочной информации со свечения Юрки и Риты нашла парня. Все вероятности Борькиной судьбы захлопнулись наглухо. В перспективе была только близкая смерть, без единственного шанса что-либо исправить. Вера корила себя, что в тот вечер, когда у них собрались ребята, слишком устала и не посмотрела свечение Агафонова. Сейчас приходилось только гадать, было ли его заболевание предопределено заранее, или же появилось в результате перевёртыша.
После ноябрьских праздников Вера забрала дочь из больницы. Едва они успели переступить порог, как зазвонил телефон.
– Мам, если это Юрка, скажи, что я сплю. А ещё лучше, что меня нет.
– Интересно. Что произошло между вами?
– Ничего. Просто он оказался не таким, каким я думала.
Больше Надя ничего не стала пояснять. Имя Пожарского в доме Горюновых с тех пор не произносили. А в начале зимы похоронили Борьку.
Глава 10. Сила
Накануне Наденькиного выпускного Вера с трудом сняла обручальное кольцо. Утром же и вовсе не смогла надеть. Она решила, что дело в отёчности. Но спустя несколько дней кольцо ни в какую не хотело возвращаться на привычное место. Без него рука казалась голой. Вера купила цепочку и с того времени носила обручалку на груди.
Наденька с Ритой сдали вступительные и теперь ждали списков о зачислении. Аллочка же готовилась к свадьбе и переезду. В
середине июля приехал её жених. Вера наслаждалась последними днями в обществе подруги.
Пышного торжества по случаю бракосочетания решили не устраивать и ограничившись одной регистрацией. Но Матецкую в городе ценили и любили. Уехать без прощального застолья молодые не могли. Праздновали со слезами от скорой разлуки.
Вера едва дождалась окончания посиделок и до утра бродила по городу, не в силах успокоиться. Алла стала для неё целой эпохой. Теперь в жизнь опять вернётся одиночество. И был ещё один повод для печали. Как знать, может, Исгар и вправду хотел, чтобы Вера стала матерью наследника и не совершила она много лет назад чудовищной глупости, сейчас и сама бы проводила прощальный вечер по случаю своего ухода в излом.
В конце сентября Наденька вернулась из института с румянцем на щеках и сияющими глазами. Скинула пальто и пританцовывая на ходу скрылась у себя в комнате. Вера поняла, что девочка влюбилась. Почти месяц дочь пребывала в счастливой эйфории. Однажды вечером заявилась домой вместе с кавалером.
– Мамочка, это Антон, мой одногруппник. Мы попьём чаю? А то холодно, а Антоше на другой конец города добираться.
– Конечно, я как раз рулет купила. – Вера жадно всматривалась в свечение парня. Её давно волновало, что за человек так увлёк Надю, но дочь по-прежнему закрывалась, хотя даже не догадывалась о своей защите.
Антон оказался хорош: открытый, искренний, с ясным умом. Вера осталась довольна. После пили чай, болтали и смеялись. К концу вечера Антон окончательно очаровал Веру.
Идиллия длилась до конца ноября. Одним промозглым вечером Наденька вернулась хмурая. На следующий день сказалась больной и заявила, что не пойдёт на занятия. Вера потрогала лоб – и вправду горячий.
– Что ж, отдыхай. Сейчас заварю тебе чай с липой и мёдом. Если не станет хуже, таблеток никаких не принимай. Организм молодой, переборет. Скорее всего, это просто переутомление.
Вернувшись вечером, Вера заметила, что телефонный штекер выдернут.
– Надя, ты зачем аппарат отключила? А если бы я звонила?
– Мамочка, прости, я не подумала. Он мне спать мешал.
– Кто звонил?
– Не знаю, я не отвечала.
Вера подключила телефон и он тут же разразился звонком.
– Вера Алексеевна, наконец-то! Целый день не могу пробиться. Что с Надей? – Антон выкрикивал слова почти не делая пауз. Видимо, парню пришлось изрядно поволноваться.
– Ничего страшного, жива, только немного нездорова. Сейчас позову.
Дочь гримасничала и размахивала руками, показывая, что не желает говорить.
– Извини, Антош, она, кажется, снова уснула. Скажу, чтоб перезвонила, как проснётся. – Вера надавила на рычаг отбоя. – Ну? Что всё это значит? Зачем ты издеваешься над парнем? Перезвони через час.
Надя покачала головой.
– Вы что, поссорились?
– Не то, чтобы… Но я не хочу с ним разговаривать.
– Хорошо. Успокойся и позвони завтра.
– Мам, я вообще не хочу. С ним сложно.
– Вот это новости! Что значит сложно?
– Не знаю, как объяснить. Я всё время переживаю. Мне тяжело.
– Он что, обижает тебя?
– Нет. Но мне всё равно обидно.
– Надя, ты ничего не выдумываешь? Не похож Антон на мучителя. Не пробовала поговорить с ним?
– Нет! И не спрашивай меня больше о нём! Слышать не хочу!
– По-моему, ты дуришь. Чего тебе надо ещё? Замечательный парень. Да любая мечтала бы оказаться на твоём месте!
– Вот именно! Слишком уж их много, любых!
Вера осеклась. Ревность, эта гадкая мерзость, сломавшая ей жизнь, просочилась и в душу дочери.
– Глупенькая моя девочка! За достойных всегда будут бороться. Неужели ты отступишься? Соперничество – жестокая и сложная игра, но азартная и захватывающая. И у тебя есть все шансы на победу. Поверь, без этого жизнь потеряла бы всякий интерес.
– Мама, мне не нужно интересно, я хочу, чтобы было спокойно!
Вера оставила на время попытки переубедить дочь, но сдаваться не собиралась: Антон ей нравился. Наденька ещё два дня провела в постели, а в субботу побежала к одногруппнице за конспектами. Вера ждала этого, чтобы позвонить Антону и пригласить его в воскресенье на чай с домашним печеньем.
В выходной Надя вышла к завтраку в пижаме и вяло ковырялась в каше.
– Ты так и будешь нечёсаная весь день ходить? А если Антон наведается?
– С чего бы? Я его не приглашала. Даже если придёт, скажешь, что меня нет.
– И не подумаю. Сама говори. И представь, как будешь при этом выглядеть.
В назначенный час раздался стук в дверь. Пока Вера принимала гостя, Надя закрылась в своей комнате. Не обращая внимания на капризы дочери, Вера повела парня в кухню.
Антон искренне недоумевал, на что Надя могла обидеться. В тот день к нему подошла девушка с другого факультета, попросила помочь с новогодней сценкой. Он согласился. Пока обговаривали время репетиции, Надя успела убежать.
«Девочка меня переплюнула. Ревность в ней просыпается от тени возможной измены», – вслух же Вера объяснила странное поведение дочери недомоганием. Антона оно вполне устроило, и уже через пять минут он травил анекдоты из студенческой жизни. Вера смеялась до слёз.
Наденька не выдержала и вышла к гостю с хмурой суровостью на лице. Она всё-таки привела себя в порядок и переоделась в платье. Наливая себе чай, невольно улыбалась шуткам Антона, а вскоре уже заливалась смехом вместе с матерью. Мир был восстановлен.
Спустя несколько дней история повторилась. На этот раз Вера не стала потакать дочери. Когда та сказала, что сегодня плохо себя чувствует и опять не пойдёт в институт, Вера выпалила:
– Из-за каждой ссоры будешь пропускать занятия? Вставай, ты не больна! Если хочешь порвать с Антоном, скажи ему это в лицо. Я не собираюсь больше решать ваши проблемы.
План сработал. Вечером Надя лучилась счастьем и уже не помнила, на что обиделась.
Следующая размолвка случилась накануне новогоднего вечера в ВУЗе. Наденька закрылась в комнате, сказав, что не пойдёт на праздник. Вера долго уговаривала дочь, взывая к благоразумию. Наконец терпение лопнуло:
– Ну и сиди тут. Надеюсь, без тебя Антон познакомится с девушкой попроще, которая не будет сворачивать ему кровь. А ты потом будешь видеть, как они счастливы, и страдать. Чувства не проходят от одного твоего желания расстаться. И поделом, раз не умеешь беречь и ценить!
Наденька проплакала полночи, а утром прикладывала холодные компрессы к опухшим векам, завивала волосы и гладила платье. Вера вздохнула с облегчением, хотя понимала, что дочь лишь выбрала меньшее преодоление.
Проводив Надю, Вера достала вино и устроилась в кресле. Вечер в институте обещал затянуться до полуночи. Когда в свободное время удавалось побыть одной, Вера вспоминала встречи с Исгаром. Пусть демон о ней и думать забыл, прошлое стало единственным, что спасало от одиночества. После отъезда Аллы Вера особенно нуждалась в таких погружениях. Сегодня выпала редкая возможность провести в грёзах несколько драгоценных часов.
Вера вспоминала Ливорно, когда раздался стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она посмотрела на часы: не было и десяти.
«Кого же принесло так некстати?»
Ноги никак не хотели попадать в тапочки. Стук повторился. Вера похромала открывать босиком. На пороге стояла Надя.
– Ты что так рано?
– Домой захотелось. Кажется, я потеряла сознание, – безмятежно ответила она.
– А где Антон? Он что, не проводил тебя?
– Антон? – Надя будто не сразу поняла, о ком речь. – Не знаю.
– Надя, что случилось?
– Мамочка, я не помню. Прости, я очень устала и хочу спать.
Наденька ушла к себе, Вера же так и осталась в прихожей. Тревожное предчувствие тошнотой свернулось в желудке и не давало пошевелиться.
Антон не прибежал следом и не позвонил, чтобы убедиться, что Надя добралась до дома. Не в характере парня было подобное безразличие. Вера потянулась к его свечению, но не обнаружила его, будто Антон исчез.
«Неужели Надя почувствовала, что я его просматриваю, и поставила защиту?»
Гадать не имело смысла. Вера постаралась отгородиться от нависшей тяжести и отправилась спать.
Наденька сказала не всю правду. Кое-какие отрывочные воспоминания о предшествовавших обмороку событиях у неё сохранились. Но тогда разговор с матерью грозил затянуться, а ей действительно хотелось спать.
Вечер начался идеально. Антон вёл себя, как ей нравилось: смотрел с обожанием, держал за руку, постоянно спрашивал удобно ли ей, не холодно ли в лёгком платье, не хочет ли пить.
После концерта в актовом зале раздвинули ряды стульев, пары закружились в вальсах под звуки духового оркестра. Всё было замечательно до тех пор, пока не объявили белый танец. Надя знала, что должна сама пригласить Антона, она и собиралась это сделать, но сперва ей надо было настроиться, чтобы решиться. Вдруг к ним подскочила Юлька Семякина, схватила Антона за руку и потащила в круг танцующих. Наде оставалось только подпирать стенку и в одиночестве ждать окончания вальса. Однако, когда стихла музыка, Антон к ней не вернулся. Надя направилась к выходу.
В фойе оказалось не менее людно. Её окликнула компания одногруппников:
– Эй, Горюнова, Антоху потеряла? Опоздала, увели твоего жениха! –Парни с хохотом указали на пару у окна. Юлька повисла на шее у Антона и целовала его в щёку.
Наступила оглушающая тишина. Наденька прошептала:
– Да чтобы их вообще не было! Пусть провалятся!
И упала в темноту.
***
В шесть утра раздался телефонный звонок. Разбуженная Вера выругалась, но вспомнив события вчерашнего вечера, поспешила к аппарату.
«Наверное, Антон. Вчера постеснялся беспокоить в поздний час».
Ответил женский голос:
– Вера Алексеевна? Простите, что в такую рань в выходной. Это мама Антона. Сын не пришёл ночевать. И не предупредил. Надя дома? Я могу с ней поговорить?
Сонная Надя прошлёпала к телефону, равнодушно пробормотала: «Не знаю, не видела», повесила трубку и отправилась снова в постель. Вера вошла следом, сдёрнула с дочери одеяло:
– Немедленно вставай! Отвечай: что с парнем?
Наденька приподнялась на локте, уголки губ поползли вниз:
– Мам, чего ты хочешь от меня? Я же сказала, что не знаю. Потеряла сознание, а когда очнулась, их уже не было.
– Кого «их»?
– Дай мне поспать, я очень устала.
– Надя, ты совсем бесчувственная? Твой парень исчез!
Но Наденька уже провалилась в глубокий сон. Вера оставила попытки добиться от неё чего-либо, снова потянулась к Антону, и, как накануне, не смогла обнаружить. Вера уже догадывалась, что означает отсутствие свечения. И предполагаемая защита была ни при чём.
Спустя пару часов позвонили в дверь. Прибежали Надины одногруппницы и, перебивая друг друга, затараторили о пропавшей Юльке. Вера махнула рукой на спальню дочери. Девчонки долго пытались растолкать спящую, но кроме невнятного мычания ничего из неё не вытянули. Уже одеваясь, одна из них проворчала про дурацкий розыгрыш. Вера насторожилась:
– Ты о чём? Ну-ка, девочки, проходим и честно обо всём рассказываем.
Подруги не стали запираться. Ситуация действительно складывалась серьёзная. Суть розыгрыша заключалась в следующем. Во время танцев ребята писали поздравление куратору. Кроме избитых фраз в голову ничего не приходило. Кто-то предложил позвать Антона. Тут же посыпались смешки, что его для начала придётся вырвать из цепких коготков ревнивой пассии. Юля Семякина, войдя в азарт, сказала, что отобьёт Антона у Нади. В этот момент объявили белый танец. Передав сумочку одной из подруг, Юля побежала в зал. После привела Антона к одногруппникам, он быстро подсказал нужные слова, и Юлька поцеловала его из благодарности. В этот момент появилась Надя и упала в обморок. Пока все хлопотали вокруг неё, Антон с Юлей исчезли. Более того, Семякина не вернулась в общежитие. А сумочка с ключами, деньгами и пропуском так и осталась у подруги. Утром девушки побежали в институт, чтобы узнать у сторожа, не задержались ли там ребята. Старенький вахтёр развёл руками и показал на два оставленных в гардеробе пальто, одно из них было Юлькиным. Сказал, что обошёл все аудитории, проверяя, не закрыли ли где случайно уединившуюся парочку. Приходилось только гадать, куда среди зимы могли запропаститься молодые люди без верхней одежды.
Рассказанное укрепило Верины догадки. Проводив девчонок, она решилась обратиться к Исгару. Маргаст сразу отозвался.
– Это касается Нади. Нам надо поговорить.
– Говори.
– Ты не появишься?
– Нет. Показывай!
Вера передала всё, что знала. Добавила:
– Я боюсь, что мальчика уже нет в живых.
– Да, он мёртв.
– Что нам делать?
– Ничего. Позови, когда станешь свидетелем перевёртыша.
– Это всё, что ты можешь посоветовать?!
– У твоей дочери нет нарушений перед Ирием. Остальное меня не касается. Я бы мог помочь, но только если бы она сама этого хотела.
– Нельзя же это так оставлять! Девочка не ведает, что творит. А если она и дальше будет уничтожать тех, кого любит?
– Не удивлён. Ей было с кого брать пример.
– Всё не можешь простить… Если и я сделала глупость, то сама себя казню так, что врагу не пожелаешь. Сам тоже хорош! Но речь не об этом. Исгар, неужели нет никакого способа выяснить?
– Что ты предлагаешь? Спровоцировать припадок и дать ей уничтожить полгорода? Я говорил тебе прежде, что Надя сама себя прекрасно защищает. Зачем ты принуждала её продолжать отношения, которые она хотела разорвать? Лучшее, что ты можешь сделать – оставить девочку в покое. Она интуитивно избегает ситуаций, с которыми не сможет справиться, и бережёт от себя тех, кто ей дорог.
На этом разговор закончился. Последняя надежда погасла. Чего, собственно, Вера от него хотела? Исгар теперь заботился о молодой жене и сыне. Какое дело ему было до дочери отставной любовницы?
Наденька проспала до утра понедельника. Удивительно спокойно выслушала новость об исчезновении Антона и Юли.
– Странно, но мне совсем не больно. Вот увижу их сегодня вдвоём, и, кажется, ничего не почувствую.
Но ни сегодня, ни в последующие дни ребята не появились. Через трое суток после исчезновения за поиски взялась милиция.
Весной, когда растаял снег, в леске за городом собаки раскопали тела молодых людей. Жертвы Надиной ревности были в тех же новогодних нарядах, без следов насильственной смерти. Былинск ещё долго будоражило это таинственное событие. Строились самые невероятные предположения, но ни одно из них не было близко к истине.
Виновница гибели двух человек несколько дней пребывала в молчаливом раздумье. Однажды вечером начала странный разговор:
– Мам, а Бог есть?
– К чему такой вопрос?
– Помнишь Борьку? Тогда, на собрании, я хотела, чтоб его не стало. И потеряла сознание. А на следующий день он заболел и вскоре умер. И когда увидела Антона с Юлькой, то пожелала им провалиться под землю, где они и оказались. Кто исполняет эти мои желания?
Сердце Веры заколотилось часто-часто. Неужели дочь готова принять свою сущность? Обняв Надю за плечи, начала осторожно:
– Наденька, Бог тут ни при чём. Я тебе несколько раз пыталась объяснить. Это твои способности…
– Мама! Ты опять?! Я не за этим тебя спросила! Мне просто надо знать, что это простое совпадение, что моей вины тут нет, а не слушать твой бред про ведьм и демонов.
Надя выбежала из гостиной. Громко хлопнула дверь её комнаты, будто знак, что возвращаться к этому разговору они не будут никогда.
Вера снова проиграла. Дочь нуждалась не в истине, а в утешении. Впрочем, Наденька не собиралась предаваться самобичеванию. Закрыв сессию, она отправилась в поездку со студотрядом, из которой вернулась с новым поклонником.
Наденькин жених пришёл в гости с двумя авоськами деревенских гостинцев. Пока он выкладывал на стол банки с вареньем и соленьями, завёрнутые в тряпицы шматки солёного и копчёного сала, Вера рассматривала его коренастую фигуру, плоское лицо и сокрушалась, насколько небрежна оказалась природа, создавая этого представителя рода человеческого. Казалось, что Колю Коробова наскоро слепили из глины, не особо заботясь о гармонии облика, лишь бы функционировал. Более всего остального поражали руки: подобные лопатам ладони с толстыми и короткими пальцами.
Сели пить чай. Николай перелил кипяток в блюдце, громко дул и с сопением отхлёбывал. Кряхтел после каждого глотка, а после потел. Кухня, на которой много лет хозяйничали одни женщины, наполнилась крепким мужицким запахом. Закончив с угощением, Коля отодвинул от себя посуду и пробасил:
– Вер Лексевна, вы не переживайте, намерения у меня серьёзные. Не из тех, кто поматросит и бросит. Конечно, понимаю, Надюшеньке ещё учиться, так я ж не против, в городе без образования никак. Мне-то самому два годочка осталось, но так я на вечернем, работаю, семью смогу прокормить. И вас не стесним: как поженимся, мне комнату в коммуналке тут же дадут.
– Как поженимся? Надя, вы что, заявление подали? – Как Вера ни старалась казаться невозмутимой, от новости о скором Надином замужестве всплеснула руками.
– Что вы, неужто бы так обидели вас. – Коля понял возмущение будущей тёщи по-своему. – Мы всё как положено, по порядку делаем: сначала свататься, а после родительского благословения можно и заявление подавать. Своей мамане тоже сказал, в выходные поедем знакомиться в деревню.
Проводив гостя, Вера первым делом распахнула все форточки в доме. Надюша убирала со стола.
– Оставь посуду и присядь! – Верп тоже опустилась на табурет. – Надя, ты серьёзно? Замуж за него?!
– Чем он тебе не угодил?
– Да он же мужлан! Ты лапищи его видела? Как такими можно прикасаться к женщине?
Надя разглаживала кухонное полотенце на коленях. Казалось, обдумывала. Тихо, для одного полотенца, проговорила:
– У папы были красивые руки?
Вера закрыла глаза, пытаясь вспомнить. В памяти возникали длинные пальцы Исгара.
– Да. Он ведь был хирургом.
– И он погиб. Оставил нас ради какого-то оленевода. Какой смысл в красоте его мёртвых рук?
– Не переводи разговор. Отец был достойным человеком и привлекательным мужчиной. Надя, ну что ты могла найти в этом деревенском простаке?
– Он надёжный.
– И это всё?
– Для меня достаточно.
Чем настойчивее Вера убеждала дочь не связывать свою жизнь с Коробовым, тем сильнее замыкалась Надя. И продолжала встречаться с неугодным матери поклонником. Успокаивало лишь то, что Николай без родительского благословения не решался вести невесту в ЗАГС. Он терпеливо ждал, пока Вера сменит гнев на милость. Неизвестно, чем бы обернулось её упорство, но в феврале Наденькин организм, измотанный долгим противостоянием, дал сбой. Она попала в больницу с двусторонней пневмонией.
Придя навестить дочь, Вера увидела на её тумбочке банки с мёдом и малиновым вареньем, термос с горячим молоком, склянки с барсучьим жиром, тёртой редькой и прочими народными примочками.
– Николай навещает?
Надя кивнула.
– Я устала, мам. Нравится тебе или нет, но, как поправлюсь, мы подадим заявление. Коле уже обещали выделить комнату.
Вера вздохнула. Чего она добилась своим упрямством?
«Вот и доворчалась до одинокой старости. Так вообще дочь потеряю. Буду постепенно впадать в маразм посреди своих замшелых воспоминаний. Может, парень не так уж и плох? Вон как заботится. Внуки пойдут – будет и мне отдушина. Наденьку упустила в своё время, но её дети на моих руках вырастут».
Вслух же сказала:
– Надюша, я боюсь, что ты торопишься. Неужели думаешь, что я против твоего счастья? Очень тебя прошу, не спеши. Подождите до лета, проверьте чувства. Если не передумаете, так и женитесь себе на здоровье после сессии. И к чему вам комната? По клоповникам ещё не мыкались. У нас все поместимся.
В июле играли свадьбу. Вера стоически выдержала приезд многочисленных деревенских родственников, часть которых пришлось разместить в квартире Аллы, потеснив Риту. После отправила молодых в путешествие в Крымский пансионат и стала ждать внуков.
Глава 11. Сделка
Долгожданная беременность Наденьки всё не наступала. Вера затаскала супругов по обследованиям. Оба оказались здоровы, но внуками радовать не спешили. Каждое лето Надя с мужем проводили в черноморских санаториях, пробуя на себе грязи, жемчужные ванны и гимнастику на свежем горном воздухе. Однако ни солнечные лучи, ни морская соль, ни богатый минералами ил не смогли помочь ни одному сперматозоиду достигнуть яйцеклетки.
За три года с момента замужества дочери Вера успела побывать в Болгарии и Чехословакии, занять пост главврача детской поликлиники, обзавестись тросточкой, а мечта о внуках так и оставалась мечтой. Она могла установить бы причину бесплодия у любой другой женщины, но помочь собственной дочери была не в силах. Надя надёжно закрывалась от матери.
Очередную надежду возлагали на чудодейственные источники Минеральных Вод. Вера уже достала путёвки, но тут взбунтовался обычно покорный зять:
– Хватит! Сколько можно уже? Какая разница, будут у нас дети или нет? Надя в этом году кончает свою учёбу. Когда нам ещё вместе в отпуск поехать отпуск выпадет? Я три года честно парился по вашим курортам, спасибо. Но в июле у нас поход с палатками по Карелии.
Вера на минуту онемела, зато закричала после с удвоенной силой:
– Коля, ты рехнулся? Какие палатки? Спать на земле с вашими-то проблемами?!
– Мама, не кричи, мы уже всё решили. – Надя не повысила голоса, но Вера поняла, что дочь в шаге от перевёртыша, и осеклась.
Предчувствия не обманули: из поездки Наденька вернулась бледная и похудевшая. Утром Вера накрывала стол к завтраку. Дочь вошла в кухню, тут же зажала рот и побежала в туалет, откуда донеслись характерные звуки.
«Доигрались! Совсем желудок на походной сухомятке посадила». Вера принялась готовить рисовый отвар.
Надя появилась с испариной на бледно-зелёной коже и дрожащими руками. Вера бросила быстрый взгляд, чтобы определить, где болит. Однако желудок, кишечник и печень дочери оказались в порядке. Причина крылась внизу живота, где слабо светился огонёк зародившейся новой жизни.
Беременность протекала тяжело. Наденька устроилась на завод, но едва успела проработать пару недель, как из-за открывшегося кровотечения попала в больницу. Вера использовала всё своё влияние, чтобы удержать плод в матке дочери. Московские и ленинградские светила акушерства и гинекологии рекомендовали отступиться и не противиться выкидышу. Но интуиция говорила Вере, что второго чуда с зачатием может и не случиться. Весь оставшийся срок Наденька провела в постели, страдая от тошноты, слюнотечения и скуки.
В начале марта под утро Веру разбудил крик дочери. В спальне супругов горел свет. Коля в трусах стоял у телефона, пытаясь дрожащим толстым пальцем попасть в отверстие с цифрой 0 на диске. Наденька корчилась от боли в залитой кровью постели. До окончания срока беременности оставалось два месяца.
Вера стояла над крохотной девочкой, помещённой в кювез. Из сморщенного бордового тельца торчали зонды и катетеры. Ей предрекли максимум два дня жизни. Если бы не положение бабушки, то даже на них у младенца весом меньше двух кило не было бы шанса. Этажом ниже спала Наденька. Она ещё не знала, что умирающий ребёнок – её единственное дитя. Больше ей не стать матерью. Из-за кровотечения, не желавшего униматься, пришлось удалить женские органы.
Вера и без прогноза врачей видела, что долгожданная внучка – не жилец. Как воспримет дочь эту потерю? Кого за свои страдания она уничтожит на этот раз?
Днём, когда Надя очнулась после операции, Вера, чтобы подбодрить дочь, предложила назвать девочку Лизой:
– Как бабушку. Вот бы она обрадовалась.
– Мама, о чём ты? Зачем мне называть её как бабушку, которой я никогда не знала? Я хочу, чтобы она поправилась, а не об имени думать.
– Имя ей поможет. Назовёшь Елизаветой – дашь девочке силы на преодоление. Поверь, так будет лучше.
– Лучше? Ты всё в жизни делала «как лучше», и что в итоге? Увезла отца на север, где он погиб, затем, чтоб было как лучше, переехала в Ленинград, в подвал, где я подхватила туберкулёз и всё детство провела в больницах. Ты, конечно, желала мне лучшего, когда убеждала не расставаться с Антоном. Меня тошнит от твоего лучшего. Если ты говоришь, что ведьма, то почему допустила эти беды? Почему внучка, которую ты так ждала, родилась недоношенной?!
И сейчас, спустя несколько часов, в ушах звенел полный упрёков голос дочери.
В палату заглянула медсестра:
– Вера Алексеевна, пора кормить.
– Хорошо. Я сама. – Вера надела перчатки, взяла шприц с тёплым грудным молоком и подсоединила к зонду. – Ты иди, занимайся своими делами.
Питьё через трубку втекало в крошечный желудок. Девочка не могла глотать самостоятельно. Вскоре не сможет и дышать. И никогда не узнает, сколько любви собрала для неё бабушка в своём сердце. Какой бы она выросла, будь у неё такая возможность?
Вера горестно всхлипнула: «Ей нужна не пища, а жизнь!»
Навернувшиеся слёзы высохли, так и не скатившись. Ещё не время скорбеть. Вера знала, где взять то, что ей требовалось.
– Исгар, мне нужна твоя помощь!
Демон ни о чём не спрашивал, просто возник рядом:
– Верочка, её нельзя спасти.
– Неправда! Я знаю, я чувствую, что ты можешь.
– Посмотри сама. Душа не сформирована. Вот и ответ на загадку, откуда твоя дочь брала энергию. Тянула её из последующих поколений. Она уже вычерпала источник, ваш род уничтожен.
– Исгар, но девочка ещё жива. Дай ей шанс, как давал мне. Я за всё заплачу!
– Чем?
– Забери мою жизнь.
– Сколько её осталось? Это не равноценный обмен.
– Так назови свою цену! Чего ты хочешь? Внучка – всё, что у меня осталось. Даже дочь стала чужой.
– Верочка, смирись. Если я и наполню её энергией, ей никогда не стать полноценным человеком. Она лишена чувств.
Вера выкрикнула с обидой:
– Легко рассуждать о смирении, когда рядом жена и сын!
– Внук. Я говорил о внуке. Наследник – сын Зората.
– Внук?..
Вера впервые подняла на него глаза. На этот раз Исгар явился в настоящем облике: худой, но крепкий старик с седыми волосами и пронзительным янтарным взглядом. Почему он без обычной маски? Считает, что убитая горем женщина не станет атаковать его чувствами, и пренебрёг защитой?
– Да. Славный мальчик. Совсем не похож на своего отца.
«Говорит так, будто хочет напомнить, что когда-то я была посвящена в его тайны. Зачем? Чтобы сделать ещё больнее? Внук…»
Вера осела на пол, обняла ноги маргаста, прижалась мокрой от слёз щекой к его ботинкам:
– Исгар, помоги! Заклинаю самым святым, помоги…
Демон равнодушно молчал. Мольбы постылой любовницы его не трогали. Но и не уходил. Ждал? Что Вере было предложить ему? Чем таким бесценным она владела и могла пожертвовать?
Она подняла голову:
– В обмен на жизнь я откажусь от тебя.
– Ве-ра…
– Подожди, дай мне сказать. Я знаю, что мне давно не на что надеяться. Всё, что у меня осталось – это воспоминания. Даже ты не можешь их отнять. Если отведёшь смерть от ребёнка, я никогда больше не обращусь к прошлому, – она сняла с шеи цепочку с обручальным кольцом и протянула Исгару.
– Что ж, принято. Но этого мало. Чем ещё ты готова пожертвовать?
– Я сделаю всё, о чём прикажешь. Если понадобится, буду убивать.
– Убивать… – Он усмехнулся. – Ты стала дельцом. Интересное предложение. Я больше не дам тебе оружия, но обдумаю эту идею. Положим, ты отработаешь остаток долга, искушая на преступление. Когда твой клиент станет задумываться о возможности убить, предать или совершить нечто подобное за исполнение желания, ты передашь ему конверт, который он откроет, когда будет готов.
– Они правда должны будут убивать?
– Тебя это не касается. Да, твои способности я перекрою, ты сможешь видеть свечение, только когда человек будет перед тобой. Этого вполне достаточно для выполнения задания и контроля за внучкой. Как я говорил, её душа примитивна. Тебе придётся серьёзно поработать над формированием чувств девочки.
– Да, я понимаю.
– И это ещё не всё. Ты должна будешь заплатить страданиями. Мучительная смерть тебя устроит?
– У меня есть выбор?
– Да. Ты ещё можешь отказаться от сделки.
Вместо ответа Вера протянула руку для скрепления договора.
К утру у девочки стабилизировались дыхание и сердцебиение. Вера ушла домой. Накануне вечером она отправила растерянного Николая в деревню за коровьим молоком и цыплятами, поскольку Наде после операции был нужен куриный бульон, на самом же деле хотела убрать оглушённого бедой зятя куда подальше, чтобы не натыкаться на его вопрошающий взгляд. Но теперь Коля должен вернуться.
Собрав в сумку всё необходимое для Нади и устроив среди вещей банку с горячим бульоном, завёрнутую в махровое полотенце, Вера отправилась обратно в больницу. Во дворе едва не упала, споткнувшись о выбоину в асфальте. Вера настолько привыкла к помощи рецепторов, что без них чувствовала себя как близорукий без очков. Она остановилась под ясенем, чтобы собраться и продолжить путь при помощи одного зрения.
Скрипнула дверь подъезда Матецких. Двор, крадучись, пересекала женская фигурка, закутанная в бесформенный балахон. Вера, не замеченная за стволом, всмотрелась в свечение. Она не ошиблась: по кустам пряталась Рита, которая с сентября жила и работала в Новгороде и в будний день оказаться в Былинске никак не могла.
– Рита?! Как ты здесь? Ты не заболела?
Девушка вздрогнула, как от удара. Затравленно оглянулась и заметалась, готовая сбежать. Вера уже спешила к ней:
– Стой! Что случилось?
Младшая Матецкая покорно замерла, опустив глаза. Дочь блистательного кардиолога оказалась беременной на приличном сроке.
***
Началось всё в июле. Рита защитила диплом и проводила в Былинске последнее лето, готовясь к переезду в Новгород, куда получила распределение. Прогуливаясь тихим вечером по историческому центру, повстречала у старинного памятника русскому зодчеству Серёгу Логинова, новгородского студента, приехавшего на практику. Весёлый балагур, найдя в девушке благодарного слушателя, рассказывал о чудесах возведения деревянных теремков и совершенно не замечал её немоты. А Рита впервые в жизни влюбилась. Через пару дней Сергей перетащил вещи из общежития в квартиру Матецких. Месяц счастливая Рита варила борщи, стирала, гладила, ловила каждое слово и щедро дарила ласки. И мечтала о продолжении отношений в Новгороде.
Однажды Сергей исчез вместе с вещами, а в ведёрке для бумаг лежали несколько скомканных листков с началом прощального письма. Рита нашла такой исход вполне закономерным. Точно также много лет назад ушёл отец и с тех пор ни разу не вспомнил о дочери. Тем не менее жизнь продолжалась. В назначенный срок Рита переехала в областной центр, поселилась в общежитии и приступила к стажировке. Ей и в голову бы не пришло напоминать любимому о своём существовании, но в сентябре она поняла, что ждёт ребёнка. Что делать, она не представляла. Отчаянное положение толкнуло её на поиски парня. Написав на клочке бумаги его имя с фамилией, Рита один за другим обходила ВУЗы Новгорода. Наконец в очередном один из студентов, прочитав записку, радостно прокричал:
– Логинов? Конечно, знаю. Где-то здесь был. А вон, жена его идёт. Сейчас спросим. Галка, где твой? Тут его ищут.
Рита бежала к выходу. Известие, что любовник женат, положило конец поискам. Она даже не подумала уточнить, того ли Логинова нашла.
После нового года живот уже было не скрыть. Рита спешно уволилась без отработки и вернулась в Былинск. Попасться на глаза соседям – значило опозорить Божество. Жизнь превратилась в подпольное выживание. Свет в квартире никогда не включался, шторы не открывались, ходить приходилось на цыпочках, даже вода лилась тоненькой беззвучной струйкой. Примерно раз в неделю, утром, когда жильцы дома уходили на работу, а старенький дворник Степаныч ставил в подсобку свою метлу, Рита выбиралась в магазин за продуктами, экономно растягивая скудные сбережения. Раз в месяц также тайком ездила в Новгород, чтобы бросить в почтовый ящик письмо матери. К счастью, Божество пренебрегало ответами, иначе конспирация быстро бы раскрылась, получи оно обратно конверт со штампом «адресат не проживает».
Что с ней будет дальше, мешал задуматься страх перед гневом матери. Конечно, Аллочка и пальцем бы дочь не тронула. Более того, мигом решила бы все проблемы. Но представив материнский уничижительный взгляд, Рита, как в детстве, впадала ступор, невидимая рука сжимала ей горло. И теперь, после нелепой встречи во дворе с тётей Верой, раскроются все постыдные секреты.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
#паучихаубелки
https://vk.com/makingstyle