7 сен 2023
Топ-10 русских писателей на момент смерти Пушкина по мнению современников. Список вас удивит
✨✨✨✨✨Понятно, что большое видится на расстоянии, и для нас с вами все уже расставлено по местам - кто классик, а кто нет. Его величество время произвело строгий и беспощадный отсев. Но для современников все было не так очевидно. Поэтому на просьбу назвать главных русских писателей они бы привели целый ряд имен, которых мы либо мало знаем, либо вообще слыхом не слыхивали.
Впрочем, зачем гадать. У нас есть прекрасная возможность самим посмотреть, кого в конце 1830-х годов ставили вровень с Пушкиным. За это окошко в прошлое нужно благодарить знаменитого петербургского издателя и книготорговца Александра Смирдина.
Смирдин вообще был личностью замечательной. Нужно как-нибудь будет написать о нем отдельную статью. Ведь именно он беспрерывно издавал и переиздавал весь цвет русской литературы золотого века, причем платил писателям очень щедрые гонорары. Пушкину он, например, за одно только стихотворение "Гусар" отсыпал 1200 рублей. По тем временам громадная сумма!
В 1839 году Смирдин затеял огромный проект, который сейчас бы назвали амбициозным. Он решил выпустить серию из 10 книг под названием "Сто русских литераторов". Под обложкой каждого тома читателя встречала десятка авторов, представленных небольшими, но яркими произведениями. Тома выходили раз в год и были оформлены просто роскошно - каждому писателю полагался свой собственный портрет, заказанный в Англии у лучших художников.
К сожалению, серия не была доведена до конца, оборвавшись на третьем томе. Смирдин не рассчитал свои финансовые возможности и просто надорвался. С этого момента у него начинается череда неурядиц, завершившаяся в итоге полным банкротством.
Но вернемся к нашей теме. Для первой книги были отобраны лучшие из лучших. По крайней мере, таковыми они виделись тогда. Разумеется, там был Пушкин, с этим все понятно. Куда интереснее, кто остальные девять авторов, вошедших в этот том.
Перечисляем их в алфавитном порядке (так они, кстати, идут и в книге):
✍ Александров
✍ Бестужев
✍ Давыдов
✍ Зотов
✍ Кукольник
✍ Полевой
✍ Свиньин
✍ Сенковский
✍ Шаховской
Здесь требуются некоторые пояснения. Под псевдонимом Александров скрывалась хорошо нам знакомая кавалерист-девица Надежда Дурова. В тот момент она была на пике популярности, что признавал позже Белинский, в целом разругавший эту серию.
Бестужев - это тоже один из самых читаемых писателей того времени, он умер в тот же год, что и Пушкин. Публика его знала под псевдонимом Марлинский, но Смирдин, решил, что пришло время напечатать его под настоящим именем. В книгу вошла его повесть "Мулла-нур".
Дениса Давыдова вы знаете, представлять его не нужно. А вот Рафаил Зотов практически забыт, хотя в 1830-е годы издавался очень часто. Это был известный тогда автор исторических романов.
Нестор Кукольник был популярнейшим драматургом, в конце 1830-х гремели его драмы про Скопина-Шуйского и про Роксолану. Николай Полевой развлекал публику романтическими повестями из жизни третьего сословия, благодаря чему мещане его чуть ли не на руках носили.
Павел Свиньин сейчас известен литературоведам в первую очередь как основатель журнала "Отечественные записки", но тогда были очень востребованы его крупные исторические романы. В 1834 году он издал, например, книгу "Ермак, или Покорение Сибири".
Осипа Сенковского тогдашний читатель знал в первую очередь как легендарного Барона Брамбеуса - под этим псевдонимом выходили его многочисленные повести в легком стиле. Ими, кстати, зачитывались весь девятнадцатый век!
Что касается князя Александр Шаховского, то это был классик русской комедии. Помните, Пушкин писал о нем в "Евгении Онегине": " Там вывел колкий Шаховской своих комедий шумный рой"?
Вот так выглядел, по мнению современников, первый ряд русской литературы во второй половине 1830-х годов. Ну как, все фамилии вам знакомы? Интересно, как бы выглядел топ-10, если бы его составляли вы?
#пушкин #писатели #марлинский #денисдавыдов #надеждадурова #баронбрамбеус #русскаялитература #литература #этоинтересно #литинтерес
Спасибо за чтение! Подписывайтесь на нашу группу, впереди много всего интересного!
Гусар
Скребницей чистил он коня,
А сам ворчал, сердясь не в меру:
«Занес же вражий дух меня
На распроклятую квартеру!
Здесь человека берегут,
Как на турецкой перестрелке,
Насилу щей пустых дадут,
А уж не думай о горелке.
Здесь на тебя как лютый зверь
Глядит хозяин, а с хозяйкой…
Небось, не выманишь за дверь
Ее ни честью, ни нагайкой.
То ль дело Киев! Что за край!
Валятся сами в рот галушки,
Вином — хоть пару поддавай,
А молодицы-молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души
За взгляд красотки чернобривой.
Одним, одним не хороши…»
— А чем же? расскажи, служивый.
Он стал крутить свой длинный ус
И начал: «Молвить без обиды,
Ты, хлопец, может быть, не трус,
Да глуп, а мы видали виды.
Ну, слушай: около Днепра
Стоял наш полк; моя хозяйка
Была пригожа и добра,
А муж-то помер, замечай-ка!
Вот с ней и подружился я;
Живем согласно, так что любо:
Прибью — Марусинька моя
Словечка не промолвит грубо;
Напьюсь — уложит, и сама
Опохмелиться приготовит;
Мигну бывало: «Эй, кума!» —
Кума ни в чем не прекословит.
Кажись: о чем бы горевать?
Живи в довольстве, безобидно;
Да нет: я вздумал ревновать.
Что делать? враг попутал, видно.
Зачем бы ей, стал думать я,
Вставать до петухов? кто просит?
Шалит Марусенька моя;
Куда ее лукавый носит?
Я стал присматривать за ней.
Раз я лежу, глаза прищуря,
(А ночь была тюрьмы черней,
И на дворе шумела буря),
И слышу: кумушка моя
С печи тихохонько прыгнула,
Слегка обшарила меня,
Присела к печке, уголь вздула
И свечку тонкую зажгла,
Да в уголок пошла со свечкой,
Там с полки скляночку взяла
И, сев на веник перед печкой,
Разделась донага; потом
Из склянки три раза хлебнула,
И вдруг на венике верхом
Взвилась в трубу — и улизнула.
Эге! смекнул в минуту я:
Кума-то, видно, басурманка!
Постой, голубушка моя!..
И с печки слез — и вижу: склянка.
Понюхал: кисло! что за дрянь!
Плеснул я на пол: что за чудо?
Прыгнул ухват, за ним лохань,
И оба в печь. Я вижу: худо!
Гляжу: под лавкой дремлет кот;
И на него я брызнул склянкой —
Как фыркнет он! я: брысь!.. И вот
И он туда же за лоханкой.
Я ну кропить во все углы
С плеча, во что уж ни попало;
И все: горшки, скамьи, столы,
Марш! марш! все в печку поскакало.
Кой-чорт! подумал я: теперь
И мы попробуем! и духом
Всю склянку выпил; верь не верь —
Но кверху вдруг взвился я пухом.
Стремглав лечу, лечу, лечу,
Куда, не помню и не знаю;
Лишь встречным звездочкам кричу:
Правей!.. и наземь упадаю.
Гляжу: гора. На той горе
Кипят котлы; поют, играют,
Свистят и в мерзостной игре
Жида с лягушкою венчают.
Я плюнул и сказать хотел…
И вдруг бежит моя Маруся:
Домой! кто звал тебя, пострел?
Тебя съедят! Но я, не струся:
Домой? да! черта с два! почем
Мне знать дорогу? — Ах, он странный!
Вот кочерга, садись верхом
И убирайся, окаянный.
— Чтоб я, я сел на кочергу,
Гусар присяжный! Ах ты, дура!
Или предался я врагу?
Иль у тебя двойная шкура?
Коня! — На, дурень, вот и конь. —
И точно: конь передо мною,
Скребет копытом, весь огонь,
Дугою шея, хвост трубою.
— Садись. — Вот сел я на коня,
Ищу уздечки, — нет уздечки.
Как взвился, как понес меня —
И очутились мы у печки.
Гляжу: все так же; сам же я
Сижу верхом, и подо мною
Не конь — а старая скамья:
Вот что случается порою».
И стал крутить он длинный ус,
Прибавя: «Молвить без обиды,
Ты, хлопец, может быть, не трус,
Да глуп, а мы видали виды».
1833 г.
Фольклор – основа множества произведений Александра Сергеевича Пушкина. Примером такой лирики служит баллада «Гусар».
Стихотворение написано в 1833 году. Поэту исполнилось 34 года, он женат на любимой женщине, отец маленькой дочери, пишет по большей части прозу и увлеченно изучает русскую историю. По жанру – баллада, новелла в стихах, по размеру – четырехстопный ямб с перекрестной рифмовкой, 29 строф. Происхождение замысла точно не установлено: то ли по следам «Киевских ведьм» О. Сомова, то ли по мотивам какой-то малоизвестной малороссийской сказки. Возможно, что толчком стало и издание Н. Гоголем своих «Вечеров на хуторе близ Диканьки», которые, как известно, поэту чрезвычайно понравились. Лирический герой – бравый гусар, беседующий с хлопцем. Композиция сюжетная, условно делится на 3 части: ворчание гусара на нынешнюю «квартеру», сладкие воспоминания о житье в доме пригожей Марусиньки под Киевом, наконец, фантастическая развязка: хозяйка оказывается ведьмой. В финале герой в задумчивости крутит «длинный ус» и авторитетно заявляет юнцу, слушавшему его, открывши рот: ты, хлопец, не трус, но глуп, а мы видали виды». Рифмы открытые, закрытые, много глагольных – и для усиления динамизма, и для сходства с живой, разговорной речью. Авторская интонация, безусловно, юмористическая, интонация самого же лирического героя – подчеркнуто деловая, невозмутимая.
«На турецкой перестрелке»: столкновение русских с турками произошло за 5 лет до написания стихотворения. «Не думай о горелке»: имеется в виду горилка, алкогольный напиток. «Щей пустых»: без мяса. «Не выманишь за дверь»: любопытная хозяйка постоянно заходит в комнаты к постояльцам. «Валятся сами в рот галушки»: тот же мотив обыгран позднее Н. Гоголем в «Вие». «Живем согласно»: далее поэт комично передает, в чем состояло их доброе согласие. «Прибью, напьюсь, ни в чем не прекословит». Но по ночам к кому-то ходит…«Кума-то, видно, басурманка!»: не христианской веры, язычница, ведьма. Потом следует эксперимент, в результате которого «лохань, ухват, кот, скамьи, горшки» вылетели в трубу на шабаш. Успокоенный, что с котом ничего плохого не случилось, гусар сам пьет «из склянки». Он дивится на мерзости шабаша: я плюнул и сказать хотел… Маруся, как ни в чем не бывало, насилу выгоняет его домой на скамье, оборотившейся конем для храброго гусара. Лексика просторечная, колоритная. Уменьшительные суффиксы: тихохонько, голубушка, кумушка, скляночку, звездочкам. Повторы: верь не верь, лечу. Россыпь междометий: ей-ей, эге, брысь. Сравнения: как лютый зверь, весь огонь, взвился я пухом.
Баллада «Гусар» А. Пушкина, блестящая малороссийская страшная история, полная искрометного юмора, впервые была опубликована поэтом в журнале «Библиотека для чтения».