Всё началось в жаркий июльский день, когда я работал на своей маленькой пасеке за деревней. Солнце палило нещадно, воздух гудел от пчелиного жужжания, а я проверял ульи, потея в защитном костюме. Моя пасека стояла у леса — десять ульев, выкрашенных в синий цвет, и старый сарай с инструментами. Я уже заканчивал осмотр, когда заметил странное движение в воздухе. Над одним из ульев поднималось облако пчёл, густое и шумное. "Рой," — мелькнула мысль, и сердце забилось быстрее. Это был первый раз, когда я сталкивался с роением на своей пасеке. Я бросил рамку, которую держал, и побежал к сараю за роевней. "Не упустить бы," — бормотал я себе под нос. В сарае я схватил роевню — деревянный ящик с сеткой — и вернулся к ульям. Пчёлы кружились всё выше, собираясь в тёмный шар над старой яблоней. Я смотрел на них, прикидывая, как поймать такой большой рой. Он был огромным — тысяч десять пчёл, не меньше. Я надел шлем, натянул перчатки и взял длинную палку. "Надо их сбить," — решил я, но сначала позвонил дяде Мише, старому пчеловоду из соседней деревни. "Дядь Миш, рой у меня, что делать?" — крикнул я в трубку. Он засмеялся: "Сашка, не паникуй! Лезь к ним с роевней, главное — матку поймать." Я поблагодарил и сунул телефон в карман. Пчёлы гудели так, что закладывало уши, но я собрался с духом. Яблоня была невысокой, но ветки — тонкими и шаткими. Я подтащил старую лестницу из сарая и прислонил её к стволу. Лестница скрипела, но держала. Я полез вверх, сжимая роевню в одной руке, а палкой в другой. Пчёлы вились вокруг, некоторые садились на костюм. "Только бы не ужалили," — подумал я, хотя шлем был надёжным. На верхней ветке рой сгрудился в плотный ком, размером с футбольный мяч. Я протянул палку и осторожно ткнул в него. Пчёлы загудели громче, часть роя осыпалась вниз. "Чёрт, не так," — выругался я, но не отступил. Я решил сменить тактику и подставить роевню прямо под рой. Балансируя на лестнице, я поднял ящик повыше. Пчёлы начали садиться на края, будто проверяя его. "Давайте, залетайте," — шептал я, стараясь не дышать слишком громко. Вдруг большая часть роя сорвалась с ветки и хлынула вниз, прямо в роевню. Я чуть не выронил её от неожиданности. Лестница качнулась, и я вцепился в ствол. "Ну всё, держись," — сказал я себе, глядя, как пчёлы заполняют ящик. Они гудели внутри, а я чувствовал, как пот стекает по спине. Это был успех, но не полный — часть роя осталась на ветке. Я спустился вниз, поставил роевню на траву и побежал за второй. "Матку надо найти," — вспомнил я слова дяди Миши. Вернувшись к яблоне, я заметил, что оставшиеся пчёлы шевелятся вокруг чего-то в центре. "Она там," — понял я и снова полез вверх. На этот раз я взял с собой сачок из сетки. Я поднёс его к рою и аккуратно смахнул остатки пчёл. Они загудели, но послушно полетели вниз. Я спрыгнул с лестницы и подставил сачок к роевне. Пчёлы начали перебираться к своим. "Идите к матке," — бормотал я, наблюдая за ними. Через полчаса рой почти весь собрался в роевне. Я закрыл крышку и отнёс ящик в тень, к сараю. Пчёлы гудели внутри, но уже тише. Я сел рядом, вытирая лицо рукавом. "Поймал," — выдохнул я, чувствуя гордость. Но работа ещё не закончилась — рой надо было переселить. Я сходил за пустым ульем, который держал про запас. Он был чистый, с новыми рамками. Я поставил его рядом с роевней и открыл ящик. Пчёлы начали вылетать, обследуя новый дом. "Надо их приманить," — подумал я и достал сахарный сироп из сарая. Я смочил рамки сиропом и поставил их в улей. Пчёлы потянулись к сладкому, заполняя соты. Я смотрел, как они обживаются, и улыбался. Солнце уже клонилось к закату, а я всё сидел у улья. "Хороший рой," — сказал я вслух, будто они могли меня услышать. Потом я позвонил дяде Мише. "Поймал, дядь Миш! Большой, тысяч десять," — похвастался я. Он хмыкнул: "Молодец, Сашка. Теперь следи за ними." Я пообещал и убрал телефон. К вечеру пчёлы успокоились, и я закрыл леток улья. Ночь была тёплой, звёзды светили ярко. Я сходил домой за чаем и вернулся к пасеке. Сидя на лавке, я пил чай и слушал тихое гудение. "Моя первая победа," — подумал я. Утром я проверил улей — пчёлы работали, как ни в чём не бывало. Я заметил матку на одной из рамок — крупную, с длинным брюшком. "Ты у меня главная," — сказал я, закрывая крышку. Рой прижился, и я чувствовал себя настоящим пчеловодом. Через пару дней я рассказал об этом отцу. "Поймал рой? Один?" — удивился он. Я кивнул, описывая, как лез на яблоню. "Ты смелый," — похвалил он, и я улыбнулся. Пасека стала больше на один улей, а я — богаче на опыт. Каждый раз, проходя мимо яблони, я вспоминал тот день. Пчёлы гудели, собирая нектар, а я знал, что не зря их поймал. Это был не просто рой — это была моя история. Теперь, глядя на улей, я чувствовал связь с этими маленькими тружениками. Они стали частью моей пасеки, а я — частью их мира.
Уютный Дом
Рой на пасеке
Всё началось в жаркий июльский день, когда я работал на своей маленькой пасеке за деревней. Солнце палило нещадно, воздух гудел от пчелиного жужжания, а я проверял ульи, потея в защитном костюме. Моя пасека стояла у леса — десять ульев, выкрашенных в синий цвет, и старый сарай с инструментами. Я уже заканчивал осмотр, когда заметил странное движение в воздухе. Над одним из ульев поднималось облако пчёл, густое и шумное. "Рой," — мелькнула мысль, и сердце забилось быстрее. Это был первый раз, когда я сталкивался с роением на своей пасеке. Я бросил рамку, которую держал, и побежал к сараю за роевней. "Не упустить бы," — бормотал я себе под нос. В сарае я схватил роевню — деревянный ящик с сеткой — и вернулся к ульям.
Пчёлы кружились всё выше, собираясь в тёмный шар над старой яблоней. Я смотрел на них, прикидывая, как поймать такой большой рой. Он был огромным — тысяч десять пчёл, не меньше. Я надел шлем, натянул перчатки и взял длинную палку. "Надо их сбить," — решил я, но сначала позвонил дяде Мише, старому пчеловоду из соседней деревни. "Дядь Миш, рой у меня, что делать?" — крикнул я в трубку. Он засмеялся: "Сашка, не паникуй! Лезь к ним с роевней, главное — матку поймать." Я поблагодарил и сунул телефон в карман. Пчёлы гудели так, что закладывало уши, но я собрался с духом.
Яблоня была невысокой, но ветки — тонкими и шаткими. Я подтащил старую лестницу из сарая и прислонил её к стволу. Лестница скрипела, но держала. Я полез вверх, сжимая роевню в одной руке, а палкой в другой. Пчёлы вились вокруг, некоторые садились на костюм. "Только бы не ужалили," — подумал я, хотя шлем был надёжным. На верхней ветке рой сгрудился в плотный ком, размером с футбольный мяч. Я протянул палку и осторожно ткнул в него. Пчёлы загудели громче, часть роя осыпалась вниз. "Чёрт, не так," — выругался я, но не отступил.
Я решил сменить тактику и подставить роевню прямо под рой. Балансируя на лестнице, я поднял ящик повыше. Пчёлы начали садиться на края, будто проверяя его. "Давайте, залетайте," — шептал я, стараясь не дышать слишком громко. Вдруг большая часть роя сорвалась с ветки и хлынула вниз, прямо в роевню. Я чуть не выронил её от неожиданности. Лестница качнулась, и я вцепился в ствол. "Ну всё, держись," — сказал я себе, глядя, как пчёлы заполняют ящик. Они гудели внутри, а я чувствовал, как пот стекает по спине. Это был успех, но не полный — часть роя осталась на ветке.
Я спустился вниз, поставил роевню на траву и побежал за второй. "Матку надо найти," — вспомнил я слова дяди Миши. Вернувшись к яблоне, я заметил, что оставшиеся пчёлы шевелятся вокруг чего-то в центре. "Она там," — понял я и снова полез вверх. На этот раз я взял с собой сачок из сетки. Я поднёс его к рою и аккуратно смахнул остатки пчёл. Они загудели, но послушно полетели вниз. Я спрыгнул с лестницы и подставил сачок к роевне. Пчёлы начали перебираться к своим. "Идите к матке," — бормотал я, наблюдая за ними.
Через полчаса рой почти весь собрался в роевне. Я закрыл крышку и отнёс ящик в тень, к сараю. Пчёлы гудели внутри, но уже тише. Я сел рядом, вытирая лицо рукавом. "Поймал," — выдохнул я, чувствуя гордость. Но работа ещё не закончилась — рой надо было переселить. Я сходил за пустым ульем, который держал про запас. Он был чистый, с новыми рамками. Я поставил его рядом с роевней и открыл ящик. Пчёлы начали вылетать, обследуя новый дом.
"Надо их приманить," — подумал я и достал сахарный сироп из сарая. Я смочил рамки сиропом и поставил их в улей. Пчёлы потянулись к сладкому, заполняя соты. Я смотрел, как они обживаются, и улыбался. Солнце уже клонилось к закату, а я всё сидел у улья. "Хороший рой," — сказал я вслух, будто они могли меня услышать. Потом я позвонил дяде Мише. "Поймал, дядь Миш! Большой, тысяч десять," — похвастался я. Он хмыкнул: "Молодец, Сашка. Теперь следи за ними." Я пообещал и убрал телефон.
К вечеру пчёлы успокоились, и я закрыл леток улья. Ночь была тёплой, звёзды светили ярко. Я сходил домой за чаем и вернулся к пасеке. Сидя на лавке, я пил чай и слушал тихое гудение. "Моя первая победа," — подумал я. Утром я проверил улей — пчёлы работали, как ни в чём не бывало. Я заметил матку на одной из рамок — крупную, с длинным брюшком. "Ты у меня главная," — сказал я, закрывая крышку. Рой прижился, и я чувствовал себя настоящим пчеловодом.
Через пару дней я рассказал об этом отцу. "Поймал рой? Один?" — удивился он. Я кивнул, описывая, как лез на яблоню. "Ты смелый," — похвалил он, и я улыбнулся. Пасека стала больше на один улей, а я — богаче на опыт. Каждый раз, проходя мимо яблони, я вспоминал тот день. Пчёлы гудели, собирая нектар, а я знал, что не зря их поймал. Это был не просто рой — это была моя история. Теперь, глядя на улей, я чувствовал связь с этими маленькими тружениками. Они стали частью моей пасеки, а я — частью их мира.