Комментарии
- 29 авг 09:20Тамара, смешно!!!
Благодарю за обратную связь )) - 29 авг 10:18Да, жизнь такая штука за все надо держать ответ. Спасибо за рассказ, очень жизненно
️ - Комментарий удалён.
- 29 авг 12:55Антонина, благодарю за отзыв ) Да, жизнь сложная штука, когда начинаешь жить нечестно. Только честным легко )
- Комментарий удалён.
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Михаил Лекс. Писатель
📚 Жена прочитала дневниковые записи мужа. Рассказ. Михаил Лекс ✨
В этот день Серафим вернулся с работы, как обычно, в половине пятого вечера.Ах, зачем я только согласился взять на себя такую ношу. К концу рабочего дня, веришь, сил уже никаких и ни на что не осталось. Разве что поесть и спать лечь. И это всё. Больше ни на что не способен.
Вера продолжала молча смотреть на мужа, и взгляд её показался Серафиму странным.
— Что ты так на меня смотришь, Вера? — нервно сглотнув, поинтересовался Серафим. — Почему ты молчишь? Ты меня пугаешь? Что-то случилось? Что-то с детьми? Что-то с сыном? Или с дочерью? Вера, я умоляю, только не молчи, скажи хоть слово, мне страшно.
Вера усмехнулась.
— С твоими детьми всё хорошо, — ответила она. — И с сыном, и с дочерью. Сегодня днём звонили, привет тебе передавали.
— Что-то с внуками?
— С ними тоже всё в порядке. Отдыхают с родителями в Сочи.
— Тогда в чём дело, Вера? Почему такой странный взгляд?
— Вот почему! — воскликнула Вера и подняла вверх руку, в которой была зелёная тетрадь 96 листов.
— Что это?
— Записки твои. И мне интересно, как ты это объяснишь?
В глазах у Серафима потемнело.
«Это мой дневник? — подумал он. — Я пропал. Всё. Это конец. Такое не прощают. Господи... Вот теперь мне по-настоящему стало страшно. Как она его нашла? Он ведь был так надёжно спрятан. Что же делать? Что же делать? Спокойно, Серафим. Без паники. Ещё ничего страшного нет.
Вот если бы она застукала тебя с Анжелой, тогда другое дело. А дневник... Дневник — это... Можно сказать, что это не более чем... Фантазия! Точно. Так и скажу. А теперь — главное не суетиться. Вести себя так, как будто я ни в чём не виноват. Тогда ещё есть шанс, что Вера поверит.
В конце концов, мы уже двадцать четыре года вместе. Серебряная свадьба через месяц. И я уверен, что Вера не меньше меня заинтересована в том, чтобы не разрушать то, что создавалось не одно десятилетие. Итак. С чего начать разговор? Начну с обвинения».
— Ты нашла мой дневник? — тихо промолвил он. — И прочитала? Как ты могла, Вера? Читать чужие дневники — это... Я даже слов не нахожу твоему такому поступку, Вера.
— Ты сейчас что? Меня обвиняешь?
— Я не обвиняю, Вера. Но факт остаётся фактом. Ты нашла мой дневник и прочитала его. А это нехорошо, Вера. Непорядочно. Интеллигентные жёны, Вера, так не поступают.
— Да ты сам сегодня утром бегал по квартире и кричал, что не можешь найти свою тетрадку! — с вызовом ответила Вера. — Носился здесь как угорелый. Всё вверх дном перевернул.
Орал так, что соседи снизу прибежали, думали, что у нас здесь что-то из ряда вон выходящее случилось. Естественно, как только ты ушёл, я сразу начала искать эту твою тетрадь. А что мне оставалось? И я её нашла! Вот она! И, конечно же, мне было интересно, что такого в ней было, что так тебя разволновало. И теперь я понимаю, что.
Серафим вспомнил сегодняшнее утро.
— Да я не эту тетрадь искал, Вера! — закричал он. — Другую. Понимаешь? Другую. А не ту, которую ты держишь в руках. И ту, которую я искал, она, оказывается, не дома была, а я её забыл у...
— У Анжелы?
— Зачем ты так, Вера? При чём здесь Анжела? Я забыл её в университете. Понимаешь?
— Анжелу забыл?
— Ну при чём здесь... Тетрадь свою забыл. Ту самую, которую искал, а не эту тетрадь. Господи, ну почему я, честный человек, кандидат наук, должен оправдываться?
И что касается Анжелы, Вера, о которой идёт речь в этой тетради, то здесь ты вообще всё неправильно поняла. Анжела — это... Ну как тебе объяснить?.. Анжела — вымышленный персонаж. Выдумка. Мираж. Миф.
— Допустим, Анжела — вымышленный персонаж. А от чьего лица тогда ведётся рассказ?
— В смысле?
— В прямом смысле, Серафим. На каждой странице! Я, я, я, я. И Анжела. Других никого нет. И мне интересно, кто этот «Я»?
— Но ты же не думаешь, что «Я» — это я?
— Именно так и думаю.
— А вот это обидно, Вера. Этот «Я» — это тоже вымышленный персонаж. Понимаешь? Просто для него ещё не придумано имени.
— Что за вздор?
— Это не вздор, Вера, а серьёзное литературное произведение.
— Вот это? — брезгливо произнесла Вера, с презрением глядя на тетрадь, которую держала в руке. — Литературное произведение?
— Ты мне не веришь?
— А должна?
— Почему нет? Как моя жена. Разве я когда-нибудь давал тебе повод сомневаться во мне? Двадцать четыре года вместе. Двое детей. Двое внуков. Вера?
— За кого ты меня принимаешь, Серафим?
— Ну так же нельзя, Вера. Ну сама подумай, до чего мы так дойдём, если уже сейчас ты перестанешь верить мне?
— А мы с тобой уже дошли, Серафим. Так что на этот счёт можешь больше не заблуждаться. Я тебе не верю.
— Как не веришь?
— А вот так?
— Даже после того, как я тебе всё объяснил, что это не более чем черновик литературного произведения? Даже после этого ты всё ещё мне не веришь?
— Вот именно после того, как ты мне всё объяснил, моя уверенность в том, что ты жалкий лгун и обманщик, ещё больше стала.
Серафим схватился за голову.
— Ну как, Вера, как мне ещё тебе объяснить, чтобы ты поняла и поверила мне, что я чист перед тобою? Чист, как снег на высочайшей вершине недоступной для человека горы.
— Да уж и не знаю, как! Нелегко будет. Тебе придётся очень сильно постараться.
— А я всё же попробую.
— Ну-ну. Попробуй.
— Только давай спокойно, Вера.
— Давай, давай.
— Я же тебе говорил, Вера, помнишь, что у меня есть мечта. Написать роман. О чистых отношениях между мужчиной и женщиной. И эта тетрадь, Вера, это черновики.
— Черновики?
— Да, Вера, да. Черновики моего будущего романа. Там всё вымысел. Понимаешь? Всё, что ты там прочитала, на самом деле ничего такого нет и быть не могло.
Ну сама посуди, Вера, если бы всё это было бы правдой, ну разве бы я стал такое записывать? Разве доверил бы я такое дневнику, Вера? Ну? За кого ты меня принимаешь? Я ведь всё-таки кандидат исторических наук.
— Ты говоришь, Серафим, что мечтаешь написать роман?
— Мечтаю, Вера. Как и всякий уважающий себя историк. Ну неужели ты думаешь, что иначе бы я стал всё это, я имею в виду свои мысли, доверять бумаге? Если бы не моя мечта? Вера!
— Хорошо, хорошо. Допустим. Я сейчас не об этом.
— А о чём?
— Ты сказал только что, твой роман должен был быть о чистых и светлых отношениях между мужчиной и женщиной? Так?
— Всё именно так, Вера. Исключительно о чистых и светлых отношениях. И не только между мужчиной и женщиной, Вера! А вообще между людьми. Понимаешь? Мы, современные историки, как никто другие, больше всех озабочены тем, чтобы отношения между людьми наконец-то нормализовались.
— Где? — не выдержала и закричала Вера.
— Что «где»?
— Где в этой тетрадке хоть слово о чём-то чистом и светлом? Грязь. Безнравственность. Ложь. Подлые поступки. Обман на каждой странице. А герои? Анжела эта! Ведь это просто «...», извини за выражение.
— Ну почему сразу и «...»?
— Да потому что, Серафим. Исходя из того, как ты её описал. Исходя из её слов, её поступков. Не женщина, а самая настоящая «...». Ещё раз прошу простить за грубость.
Вот у тебя здесь в десятой главе. Я зачитаю: «На улице было холодно. Я и Анжела, мы решили погреться. Зашли в подъезд. Анжела сказала, что готова прямо сейчас на что угодно, а в подъезде очень романтично, и начала...»
Минут пять Вера читала о том, что происходило в подъезде между Анжелой, которой недавно исполнилось девятнадцать лет, и мужчиной, который был с ней. После этого она посмотрела на мужа.
— Это ты называешь чистым и светлым? А ведь это далеко не самое безнравственное, Серафим.
— Пойми, Вера, — ответил Серафим. — Эта тетрадь — это только первая часть. Понимаешь? Первая! Как и все великие прозаики, я разбил свой роман на три части.
В первой части стремился показать всю глубину, всю тьму и бездну пороков, на которые способны отношения между мужчиной и женщиной. Для этого я, конечно же, должен был изобразить самых-самых в смысле безнравственности. Поэтому там и ложь, и обманы, измены и так далее.
В тетради, которую ты держишь, Вера, собрано всё самое гадкое, что есть в человеке. Но это только в первой части.
А вот уже во второй части я покажу, что происходит с людьми, которые вели такой образ жизни. Во второй части я покажу, как и чем приходится расплачиваться людям за такие поступки, Вера.
Думаешь, почему я так много вставил безнравственного и скверного в первую часть? Во-первых, чтобы читатель проникся неприязнью к героям моего произведения. А во-вторых, для того, чтобы, читая вторую часть, читатель понял, что наказание, которое понесли герои из первой части, они не случайны.
И что та самая Анжела, о которой ты так плохо отзывалась, Вера (и это справедливо), во второй части будет наказана.
— Анжела будет наказана во второй части?
— Да, Вера. И, ох, как тяжело будет её наказание, Вера. Поверь мне. Получит за всё. За все свои прегрешения. И за то, что она вытворяла в подъездах, и за то, что... В общем, получит за всё и сполна. Не сомневайся.
И когда я закончу вторую часть своего романа, Вера, я клянусь, я дам тебе это прочитать. И ты поймёшь. И если тебе покажется, что Анжела наказана недостаточно, я усилю наказание.
— Усилишь?
— Да, Вера. Я сделаю всё, как ты захочешь. Мы превратим жизнь Анжелы в страшный сон. Мы, Вера, такое с ней сделаем, что... О-о! Она даже не подозревает, что мы с ней сделаем и во что мы с тобой превратим её жизнь — в нескончаемую череду испытаний и страданий.
Возможно, Вера, что кто-то из читателей даже скажет, что мы слишком жестоки. Возможно. Но мы так думать не будем. Мы, Вера, будем с тобой беспощадны к таким, как Анжела.
И ты правильно заметила, Вера. Анжела — не кто иная, как самая настоящая «...». И можешь даже не извиняться. Так оно и есть. Именно это я и хотел донести до читателя в первой части трилогии.
И, судя по твоей реакции, Вера, мне это удалось донести. И я счастлив. Нет, честно. Как писатель, я чувствую удовлетворение.
Произнеся это драматически-взволнованным голосом, Серафим на некоторое время замолчал. Ему необходимо было отдышаться.
Вера тоже молчала, с интересом глядя на запыхавшегося мужа.
А отдышавшись, Серафим продолжил.
— Теперь, что касается третьей части, — сказал он. — В третьей части, которая станет самой значительной в этой моей трилогии, я покажу исправление в лучшую сторону тех самых людей, которые в первой части вели себя безнравственно, а во второй понесли заслуженное наказание. Понимаешь?
Трилогия. Первая часть — безнравственность. Вторая часть — расплата. Третья часть — новая счастливая жизнь. Та самая жизнь, о которой мечтают все.
Поверь, Вера, такого романа ещё не было. Его ждут читатели. Я не сомневаюсь, что за это произведение меня наградят самой престижной литературной премией.
— Наградят? Тебя? С какой стати? За что?
— Как за что, Вера? За то, что я укажу людям дорогу к счастью. Все мечтают быть счастливыми. Но мало кто понимает, что такое счастье. И своей трилогией я покажу людям, что такое счастье. И пройдя вместе с моими героями через всё плохое, через грязь и низость, через расплату за безнравственность, они поймут, как нужно жить, чтобы стать наконец-то счастливыми. Понимаешь?
— Понимаю, Серафим. И кое-что я уже сделала.
— Сделала? Что сделала?
— Я уже приступила к осуществлению того, что у тебя будет описано во второй части твоей выдающейся трилогии.
— Интересно. И что ты сделала?
— В углу стоят твои чемоданы, Серафим. Там все твои вещи. И прямо сейчас ты забираешь это всё и уходишь. Тебе есть где жить. У тебя своя квартира. Вот там и живи. Хочешь — с Анжелой, хочешь — ещё с кем. Но только без меня.
— Но, Вера!
— Не перебивай. Это что касается твоего наказания.
— За что наказание-то?
— Это ты спросишь у своей Анжелы.
— Но Анжела — это вымышленный персонаж, Вера. Я же говорил. Неужели ты мне не веришь?
— Почему не верю? Верю. Анжела — вымышленный. Поэтому я узнала её телефон и позвонила.
— Узнала её телефон? Но как?
— Это было не так уж и трудно. Я обзвонила всех твоих коллег и попросила их помочь мне найти одну студентку. Внешность её я взяла вот отсюда, — Вера показала тетрадь, — из первой части твоей (как ты её называешь) выдающейся трилогии.
Твои коллеги, Серафим, с радостью согласились мне помочь. И вскоре я выяснила всё про героиню твоего произведения. Приехала из Самары. Учится на втором курсе. Продолжать?
— Не надо.
— Я ей позвонила, и мы очень мило поговорили. Анжела наговорила мне много всего неприятного, что мне совсем не хочется повторять.
— И не надо.
— Но если тебе интересно, Серафим, она расскажет.
— Мне неинтересно.
— Ко мне ещё вопросы есть?
— К тебе — нет. Есть вопросы к Анжеле, но это...
— Тогда свободен. Можешь начинать сочинять вторую часть своего выдающегося произведения. Тем более что материал для начала второй части уже имеется. Начнёшь с изгнания «Я» из дома.
И не забудь, что ты мне обещал дать прочитать вторую часть, когда допишешь. Очень интересно знать, как же всё-таки Анжела будет наказана за свои злодеяния.
***
Прошло время, и Серафим с Верой развелись.А вскоре после этого Серафима уволили из университета за безнравственное поведение. Квартиру свою Серафим вынужден был продать, чтобы платить алименты Анжеле.
***
Говорят, что теперь Серафим живёт в какой-то заброшенной деревне, он дописал там вторую часть своей трилогии и уже приступил к третьей. Автор рассказа: Михаил Лекс ©***
Благодарен всем, кто оставляет обратную связь и ставит лайк, это поддерживает меня и помогает творить и дальше для вас! Если хотите поделиться, используйте стрелочку рядом с 👍 Другие рассказы здесь⬇⬇⬇