- А у вас профессиональная косметика?

- спросила я у визажиста и смутилась, видя её недоумение.
Я неправильно сформулировала вопрос и, конечно, не хотела её обидеть.
Я спросила не в смысле, что ее косметика какая-то плохая, а просто я посмотрела передачу про то, как важно в макияже пользоваться всем стерильным и одноразовым - кисточками, например - а то можно подхватить страшную инфекцию, и испугалась. И я имела ввиду, одноразовое ли всё у неё.
- У меня обычная косметика. Хорошая. Премиальная. Но гражданская. Я же не танатопрактик.
- А кто это, танатопрактик?
- Это гримёр, сотрудник бюро ритуальных услуг, который делает макияж мёртвым людям.
- О боже. И у них профессиональная косметика?
- Да, у них профессиональная,специальная. Им обычная, гражданская, как вот у меня, не подходит.
- Почему?
- Потому что там косметика, которая надежно держится на холодной коже. А живые люди - тёплые....
Иногда вот такой случайный диалог вдруг раз - и напоминает тебе, что ты - живой.
Ты дышишь, ты говоришь, ты тёплый.
Это так много, а мы забываем это ценить.
- Сколько раз за сегодня ты была счастлива? - спросили меня однажды.
А я не знаю. Мне некогда считать. Я бегу и не замечаю, счастлива ли я. Замечаю, что шнурок развязался, что если сейчас не ускорюсь, опоздаю, что сын опять вошел в школу с опозданием. Это вот всё счастье?
Пожалуй, да. Я же не мучаюсь от боли, не сижу под дверями реанимации, молясь за близкого человека, не рыдаю от тоски.
Чаще всего счастье случается тихое и скромное. А поэтому незаметное.
Вчера перед вылетом в аэропорту женщина купила конфеты и дарила их людям.
- У меня внук родился! Внук! - делилась она радостью, которая не умещалась в неё одну. - Вот лечу посмотреть, какой он получился.
Женщина была очень счастлива.
Это отчётливое такое счастье, запротоколированное шоколадными конфетами.
Все видели ее счастье и заряжали об нее свою любовь к жизни через блютузы улыбок.
А ещё вчера один хороший человек, учёный, дописал книгу (я знаю, потому что я ему помогала немножко). Он был очень счастлив по этому поводу. Потому что ого-го какой результат, и потому что он устал, пока работал над ней. Мы полгода её писали (ну, то есть он писал, а я убеждала не бросать, редактировала там, где не понятно, вытаскивала из неизбежных кризисов по разочарованию в собственной книге в процессе работы над ней), и книга в итоге получилась чудесная.
Его счастье заметно рикошетило в меня.
- А вдруг, когда ее издадут, ее никто не купит? - переживает автор. Он уже любит свою книгу и мечтает об успехе для неё.
Я вздыхаю. Самые талантливые люди всегда с зияющей дырой в самооценке.
А ко мне недавно девушка обратилась, и спрашивает, дословно:
- Я написала свой первый в жизни детский рассказ. Помогите издать детскую книгу. Познакомьте с издателем?
- Ээээ. Первый? И сразу издавать?
- А почему нет?
Я помню, что растерялась. С одной стороны, и правда: почему нет? А с другой: ну потому что первый. Как это - первый блин и сразу гениальный? Сразу вот, с первой пробы пера книгу?
- Ну просто это звучит, как "я сварила свой первый суп, вышло съедобно, помогите открыть ресторан".
- И что? Вы не поможете?
- Что?
- Открыть ресторан?
Наверное, нет. Не помогу. Мне кажется, нужно ещё супов поварить, прежде чем... Но какая же крутая самооценка у неё. Мне до такой еще лет сорок ползти.
- Ты слишком привык к себе, и не замечаешь, насколько ты талантлив, - вздыхаю я.
Мы созвонились по телефону, по видеосвязи, потому что мне хотелось увидеть, как выглядит счастливое лицо. Оно было лохматое и с фингалом на лбу (ударился об дверцу шкафа на кухне). Но улыбалось лицо во весь рот)
Это, кстати, распространенная проблема. Люди привыкают к самим себе, и видят себя в искажённо-приземленном свете. Не любуются собой, думают: "Ну кто я такой? Ну кому нужна моя книга?"
А это неправильно. Не надо никого спасать от своей будущей книги, может, наоборот, впша будущая книга кого-то спасёт.
Потом я прочла письмо от Л.
У Л. инвалидность, и ей дали путёвку в санаторий в Минеральные Воды.
Л. приехала в санаторий и заболела. Это очень обидно. В санатории надо гулять, веселиться, наслажлаться, а не мучиться мигренями, температурой и обострениями хронических проблем. Но Л. скрутило так, что она лежала всю неделю.
И тут местная бездомная кошка повадилась ходить к ней - лечить ее. Придёт, бывало, ляжет в ноги и мурчит. Лежит - лечит. И не уходит, пока не полегчает.
Л. назвала ее Алисой и поняла, что уезжая из санатория, возьмёт с собой Алису. Потому что как теперь без неё? Это же не кошка, это же врач. Это не не отношения, это же любовь.
А Алиса сама вся больная, потому что дворовая. Её тоже надо лечить, прививать, глистовать, с ушами что-то ... Но Л. всё сделает. Алиса ее лечила, теперь Л. ее вылечит.
И Л. её забрала. И Алиса ехала в поезде в новую жизнь и дрожала всю дорогу. Она же не знала, какая жизнь ее ждёт.
А Л. знала. Она гладила Алису и обещала, что у неё будет самая счастливая кошачья жизнь на свете.
Мне так нравится замечать чужое счастье и согреваться об него. У кого-то внук, у кого-то книга, у кого-то кошка. Чужое счастье очень разное, но через него и своё заметнее и ценнее.
Я в туалете вэропорта смывала косметику, а она не смывалась никак. Водостойкая, наверное.
Зато гражданская. Для теплого человека. Потому что я живая.
И вы тоже. Помните? Замечаете?
Это фото мне Л. прислала. На нем Алиса едет в новую жизнь, переживает, не может уснуть. Умилительно так.