11 апр
Теща задумала коварно избавиться от бедного зятя, но она и не предполагала, кто он такой на самом деле!
(4/7)
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157912117296620
Елизавета чувствовала себя униженной, опустошенной, оскорбленной, обездоленной и всеми, всеми преданной! Она сидела на пуфике в коридоре у входной двери, которую у неё, после того как ушли эти трое и дочка крикнула: «Закройся, мам!», рука так и не поднялась закрыть. Елизавета просто сидела… И сливалась с гулкой тишиной, стоявшей в квартире, и слушала, как тихонько тикают стоявшие в комнате, где ещё недавно жил её зять, часы с кукушкой — раньше они Зинаиде принадлежали.
Время шло, солнышко потихоньку клонилось к горизонту, а Елизавета всё продолжала так же сидеть… И всё задавалась вопросом — за что?! Что, ну что же она сделала не так? Что упустила в воспитании единственной своей дочери, что она выросла вот такой?!
Правда, параллельно ещё у Елизаветы, что называется, хватало моральных силёнок на то, чтобы признать: она и сама кое-что, ой, какое нехорошее совершила! Но всё-таки… Но всё-таки, неужели дочка не могла понять свою мать?! Променяла на какого-то мужика… Эх! Да ведь мужиков, если разобраться хорошенько, их в жизни может быть ой, как много, а мама — одна на всю жизнь! Так почему же?! И главное — что теперь делать?!
Уронив лицо в ладони, Елизавета всхлипнула и попыталась заплакать — ей казалось, что вместе со слезами изольется из неё вся эта боль… Но этого почему-то не происходило. В смысле — что заплакать у неё не получалось.
— Ну, ладно! — сказала сама себе Елизавета и поднялась с пуфика.
В животе урчало, желудок сводило, и она отправилась на кухню — выпить чаю и перекусить, пока гастрит не развился, а чтобы за возвращение дочки бороться, естественно, потребуются силы!
И вообще-то, Лиза с детства была той ещё лакомкой, но сейчас — и пастила магазинная, и собственное печенье с корицей казались такими пресными…
А потом в дверь позвонили. Елизавета поперхнулась чаем и, вскакивая с табуретки, опрокинула на пол вазочку с печеньем — брызнули во все стороны хрустальные осколки! Ей повезло — она была в тапочках. Но она на кухонное бедствие не обратила внимания — кинулась открывать дверь! Потому что вообразила, что это вернулась дочка — передумала, пересмотрела всё и решила Игоря всё равно бросить и жить дальше счастливо с мамой!
Но… Когда Елизавета дверь-то распахнула, то за ней обнаружился незнакомец. И был он такой… Ну, в общем, в годах так в шестидесятых было принято изображать интеллигентов!
Это был мужчина лет на пять-восемь старше Елизаветы. У него были каштановые с заметной сединой волосы, аккуратные короткие усы и бородка-эспаньолка. Он был одет в светлый костюм-тройку с бледно-голубой рубашкой и серым в крапинку галстуком. В одной руке он держал потертый кожаный чемодан, в другой — портфель. А ещё он носил маленькие круглые очки, и от него приятно пахло каким-то парфюмом.
— Добрый день! — сказал он и широко улыбнулся, — Елизавета Леопольдовна, я полагаю?
— Да, это я, — ответила хозяйка квартиры растерянно, но тут же нахмурилась, — что бы вы не продавали, мне ничего не надо! — и она попыталась закрыть дверь.
— Но позвольте! — воскликнул незнакомец, — я ничего не продаю!
— Значит, пропагандируете, — сказала Елизавета, наваливаясь на дверь, — значит, вы из секты какой-то!
— Простите, но я не из секты! — снова воскликнул незнакомец и воспрепятствовал закрытию двери, вставив в неё ногу, — я вообще-то приехал на правах родственника Зинаиды Петровны!
— Чего?! — Елизавета перестала давить на дверь в попытках её закрыть, но так уж была рассеяна сегодня, что нечаянно прищемила себе пальцы.
Тут же отдернула руки и заохала, принялась на них дуть и морщиться.
— Вы пострадали? — спросил незнакомец, тем временем проникая в квартиру, но скромно оставаясь стоять на внутреннем придверном коврике, — вам нужен доктор?
— Да! — ответила Елизавета. — Психиатр, желательно! Пусть выпишет таблетки, чтобы я… Чтобы не болело сердце так за дочку!
И она всё-таки заревела. Горько так, от души, что называется! И так отчаянно Елизавета не ревела, пожалуй, с тех пор, как оказалась одна-одинешенька на крыльце роддома много лет назад…
— Чего вам надо-то?!
— Я в гости как бы приехал, в смысле, на постой, — проговорил растерянно незнакомец и наконец снял шляпу в тон своему костюму. — Я ведь писал письмо… И звонить пытался! И голосовые сообщения отправлял на ваш номер! И полагал, что вы согласны…
— Чего?! — шмыгая носом, Елизавета глядела на него потрясённо, но потом начала понемногу соображать.
Да! Она же получила пару недель назад письмо, усыпанное почтовыми штампами, но потом… Ох, да дверь это было в ту пору, когда дочка Игоря своего приволокла, и про письмо-то Елизавета совсем забыла — должно быть, до сих пор валяется в ящике письменного стола! И да, ей несколько раз настойчиво пытались дозвониться с незнакомых номеров, но она из страха, что это какие-нибудь мошенники, не отвечала. И голосовые тоже не слушала!
— А с чего вы решили, что если вам не ответили, то согласны? — с подозрением спросила она. — С каких это пор в цивилизованном мире молчание — это знак согласия?
— Так ведь вы сами писали, что приезжайте, когда угодно…
— Что я писала?! — ахнула Елизавета и подумала, что она, возможно, сходит с ума.
— Я получал письмо Зины и ваше тоже, — ответил этот таинственный незнакомец немного смущённо. — Правда, это было давно…
— Да уж, — покачала головой Елизавета, — двадцать лет уж прошло!
— А разве добрые родственные отношения имеют срок годности? — приподнял он брови. — И, кроме того, вы не совсем уж молчали в ответ на все мои сообщения, — развёл он руками. — Вот, извольте, одну минутку, пожалуйста…
Он вытащил из кармана пиджака телефон и открыл, демонстрируя Елизавете смс-сообщения, и там с её номера было отправлено коротенькое «Конечно, приезжайте!».
— Но это не я писала! — воскликнула Елизавета, и тут же до неё дошло. — Это дочка моя… Ну, конечно! — она аж шлёпнула себя по лбу. — Она же у меня такая вся гостеприимная! Она, видимо, решила, что мы вас примем…
— Вот как, — мужчина в задумчивости потер бородку. — Какой же, оказывается, конфуз случился! Выходит, вы не читали ничего из моих сообщений… а ваша дочь прочла. И она решила, что мне к вам можно! Но вы про это не знаете… Смотрите, — вздохнул он. — Ваша дочь написала мне позавчера! Я как раз был в дороге. Так… Вероятно, она с вами не успела переговорить? Или же думала, что вы согласны уже тоже… Ох, простите, я что-то совсем запутался!
— Выходит, как-то так, — пробормотала Елизавета, соображая, что действительно — позавчера, до того, как окончательно отношения в их семье треснули, дочка с ней хотела ведь о чём-то важном вроде поговорить, но Елизавета отмахнулась — она была страшно занята, у неё пропадали недавно сделанные заготовки, и она была поглощена этим. А потом уже Клавдия отвлеклась на что-то, видимо, из головы вылетело, а потом… а потом вот всплыла вся история с нанятой ею для выгона зятя искусительницей! В общем, путаница вышла!
— Прошу прощения, — вздохнул мужчина, — получается, ошибочка вышла! Да… Вот так вот… Ну, что же, в таком случае, видимо, мне не остаётся ничего иного, кроме как удалиться в гостиницу! Но! Вы позволите мне навестить вас? В смысле, вы ведь помните, что согласно письму, которое к завещанию покойницы нашей, Зиночки, прилагалось, часть её обширной, так сказать, коллекции, принадлежит мне?!
Елизавета шмыгнула носом и призадумалась… Да, тогда, став наследницей всего, она ещё получила от нотариуса письмо, и он ещё сказал, что оно как бы юридической силы не имеет, но выражает последнюю волю…
А дело было всё в том, что Зинаида Петровна была страстным коллекционером, а точнее говоря — она собирала вещицы, как она сама говорила, — «с историей». К примеру, те самые часы, что до сих пор работали исправно, были сделаны ещё в начале века и отличались искусной резьбой от какого-то там мастера (они, кстати, так-то не заведённые годами стояли, но вот — зять шутки ради попробовал завести, и получилось!). Была у Зинаиды ещё целая куча фарфоровых глуповатых на вид поросят, как она уверяла, — это был фарфор восемнадцатого века, Италия! Но на взгляд Елизаветы — на базаре, на барахолке такое только продавать, очень уж безвкусно поросята выглядели! Ещё у Зинаиды был одинокий стул с резными ножками-львами, музыкальная шкатулка, несколько бархатных платьев в пол… И честно говоря, — полетело бы всё это в помойку, если бы не то самое письмо!
Да, Зинаида понимала, что она вовсе не обязана исполнять волю, в нём изложенную… Но всё-таки за годы совместного проживания она успела привязаться к Зинаиде, и просто рука бы не повернулась так поступить с дорогими её сердцу вещами!
А ещё в письме было указано, что за этим всем должен приехать дальний родич Зинаиды — некий Олег Кабанчиков. Там был и номер телефона его указан.
Только когда Елизавета по нему звонила, ей никто не ответил! И тогда она решила так, что снесёт все вещи, перечисленные Зиной в том письме, в отдельную комнату и пусть они там хранятся, пока родственник этот за ними явится не соизволит! А ещё Елизавета, между прочим, по адресу, также Зиной в письме указанному, опять же — письмо отправляла, где сообщала Олегу Кабанчикову, что вот, мол, померла ваша родственница! Но он молчал…
А теперь вот, через столько лет, пожалуйста, явился!
— Ну, ладно, поняла я, — вздохнула Елизавета, — вы проходите, пожалуйста… — она взмахнула рукой, приглашая его войти.
— Премного благодарен! И ещё раз — очень прошу прощения за беспокойство! А это вот вам, — он зашёл и протянул ей извлечённую из портфеля коробку шоколадных конфет, — и кстати, я ведь забыл представиться! За это тоже извиняюсь! Меня зовут Олег Викторович Кабанчиков и умоляю — давайте без отчества, так проще и легче, мне кажется… Всё-таки — мы родня!
— Сейчас чай поставлю, — вздохнула горше прежнего Елизавета и прошаркала на кухню, себе тоже чашку налила. Открыла коробку конфет. Одну съела. Не то, чтобы аппетит был, но — из вежливости.
А гость тем временем говорил… И он живописно рассказывал о том, какая насыщенная у него жизнь, в связи с чем вот такие вот дела, у него никак не получалось приехать дальше! Он чего-то там говорил о том, какие у него учёные степени, что он неженат — потому что весь принадлежит науке, говорил о том, как любит путешествовать и соскучился по родным краям… А потом он вдруг произнёс то, от чего Елизавета поперхнулась чаем.
— Кстати! А я ведь искренне запутался — с какой же стороны вы приходились родней нашей милой Зиночке?!
— Эээ, — протянула Елизавета, и по спине у неё побежали мурашки.
Потому что тут речь зашла о таком… Ох, в общем, тут всё было сложно! А точнее говоря, — тут дело было связано с одной ложью! Большой, давней и очень, невозможно стыдной! И если бы тогда у юной Елизаветы было немного побольше, то она бы эдакое безобразие ни за что не затеяла! Но так вот… Уж вышло, как вышло!
А дело было всё в том, что молоденькая Елизавета, когда переехала сюда, в какой-то момент начала страшно стесняться своего положения — мол, детдомовка, да купила комнату у одинокой старушки! Ей почему-то казалось, что окружающие будут думать о ней плохо — мол, на старушкино имущество намеревается покуситься! А она ведь в самом деле хотела этого — получить квартиру Зины, пусть и не криминальным путём… Но окружающим же не объяснишь, не поверят, и как начнутся сплетни — мол, сидела, жила там с бабушкой, а потом, видимо, зазомбировала, а может, и угрозами вынудила на себя всё переписать, да! И кроме того, Елизавета в принципе очень стеснялась своего происхождения — что из детдома она, да родители бедовые-пропащие были… И в какой-то момент она вдруг решила — а почему бы не представляться всем как родственница Зинаиды? Ну, очень дальняя, в таком вот смысле! И сама Зина, между прочим, поддержала эту идею. Она вообще потакала Елизавете во всём, потому что — всё равно как за внучку родную её считала…
Правду ведь о том, что Елизавете не родня, не знал практически никто, разве что — женщина из риэлтерского агентства. Так что… оказалось просто всех обманывать!
А поскольку Зинаида была одинока, то как-то вообще не возникало сложностей с тем, что вот — приедет кто-нибудь из настоящей её родни и начнёт задавать неудобные вопросы… Да, всё было хорошо многие годы, но теперь… Вот, пожалуйста — настоящий родич пожаловал!
— Так кем вы Зиночке приходились? — спросил Олег и с таким цепким, внимательным прищуром уставился на Елизавету, что у неё вторично мурашки по спине загуляли.
— Я… — нервно сглотнула она, — понимаете… золовка! В общем, у неё есть родственники дальние, а там золовка и вот по отношению к ней…
— Так, стоп! — Олег выставил вперёд руку, — а можно имя узнать? В смысле, мне так легче все нити родственных связей представить будет!
И вообще-то, Елизавета вновь могла бы выкрутиться. В конце концов, она эту легенду повторяла многим людям! И даже своей подружке старинной по подъезду, между прочим… И только Наталья, да её муж — они знали истинную правду! Но поразительный для самой Елизаветы факт заключался в том, что она почему-то не могла сейчас соврать. У неё, что называется, ну, просто язык не поворачивался! Она просто не могла! И вообще — ей вдруг так тошно сделалось от каждого слова собственной лжи и неважно — когда и по какому поводу оно было произнесено!
И тогда Елизавета горько расплакалась. Нет, она — просто разревелась! У неё аж голова закружилась! Но параллельно ещё хватило силёнок на то, чтобы начать жаловаться — мол, да что же это за такой день, что сперва дочка родная её на какого-то мутного мужика променяла, в чём, правда, она, её мать, сама виновата — нечего было учинять эту нехорошую историю с этой Машей-Анжеликой, а потом он ещё является — требует чего-то, трясёт с неё степени родства и вообще — не мог, что ли, раньше появиться, его ведь даже на похоронах Зинаиды не было! А он всё — ах, Зиночка, какая славная была женщина, да подайте мне всё, что она мне завещала!
— Мне очень жаль, — в конце концов проговорил Олег Кабанчиков, и лицо у него чуть вытянулось и приняло такое выражение, что было ясно — а и правда он сожалеет о том, как повёл всю беседу, — простите! Я ведь не знал! — приложил он руку к груди, — в смысле, что в жизни у вас случилась такая вот личная трагедия! Елизавета, — тут он схватил её за руку, — я правда — приношу свои глубочайшие извинения!
— Да ладно, — шмыгая носом, ответила она, — обойдусь! Это мне, видимо, за всё хорошее, что я в жизни натворить успела… Как там это говорится — закон бумеранга никто не отменял? Ну вот, видимо… Ещё сколько-то прилетит мне, наверное!
— Не говорите так, — покачал головой Олег, — мы всё-таки с вами — живые люди! А людям свойственно совершать ошибки, знаете ли… Говорят, даже Америку открыли потому что ошиблись — плыли-то изначально в Индию! И потом, знаете, как ещё говорят — не было бы счастья…
— А, так вы не только знаток истории искусств, но ещё и собиратель фольклора! — воскликнула Елизавета, вырвала свою руку из его пальцев и резко поднявшись, потащила чайную посуду в раковину, — вы это… Пройдите в комнату маленькую, слева по коридору первая и там возьмите всё, что вам надо… Там все те вещи, которые Зинаида вам завещала. Забирайте, мне не жалко!
— Ну, хорошо, — ответил Олег, — премного благодарен! Тогда я с вашего позволения закажу ещё такси, чтобы удобнее было всё это транспортировать! Грузовое такси, так, где тут это есть? — принялся искать он нужную услугу через смартфон.
— А потом, вы не обижайтесь, но остаться тут не получится, — уже выровняв манеру речи и вернув себе почти что прежнее самообладание, сказала Елизавета, — потому что я уезжаю.
— Куда?
— А вот это, извините, вас не касается, — строго ответила Елизавета, — но главное, что я уж, извините, не могла постороннего в своей квартире оставить! Так что…
— Понял, уяснил, — закивал Олег, — в таком случае я как можно скорее забираю вещи и больше вас не стесняю!
Он и правда оказался в этом плане шустр — буквально в течение часа уже подъехало грузовое такси, и были вынесены все нужные вещи. Затем он распрощался и уехал.
А Елизавета… Она стала собирать сумку. Потому что твердо решила завтра же отправиться в деревню! Потому что решила, что просто не может всего этого так оставить! И она должна вернуть дочку! Правда, как она будет действовать, Елизавета еще не определилась… Но примерно так решила, что по обстоятельствам!
Путь до деревни оказался не из легких — потому что сперва Елизавета села на поезд, где вдруг обнаружила, что у нее с возрастом для этого вида транспорта развилось что-то вроде морской болезни (а она, кстати, с юности поездами не ездила!), а потом еще долго пришлось ехать в автобусе, где ее просто зажали весьма колоритные персонажи — слегка нетрезвый мужичок, напевавший романс под гармонику, и какая-то бабулька, везшая клетку с курами! Елизавета попыталась пожаловаться было на такое соседство водителю, но он посмотрел на нее, как на самого глупого человека на свете, и жестко сказал, что если не нравится — может идти пешочком, а потом еще другие пассажиры зашикали — мол, вот же сама она вредная!
В общем, к тому времени, как Елизавета наконец прибыла в пункт назначения, настроение у нее было… Ух, хуже некуда!
— Дочка? — набрала она номер Клавдии. — Дочка, погоди! Поговорить-то можно с матерью?!
— Ну, хорошо, мам, — неохотно согласилась продолжить та общение. — Мам, а может, возьмем паузу? Я же сказала — я своего решения не переменю! И назад в город мы пока не собираемся…
— А и не надо в город! — выпалила Елизавета. — Я сама к вам приехала!
— В смысле?! — почти испугалась Клавочка.
— В смысле, что я уже в вашей деревне, — опустив на землю дорожную сумку, Елизавета рукой провела по лбу — денек выдался жаркий. — Фу, еле добралась… Ну как? Или мать погонишь обратно в город? Или скажешь уже, где вы тут живете-то? — Елизавета обвела взглядом дома с обеих сторон деревенской улицы, посреди которой она сейчас находилась.
— Мам, ну ты даешь! — воскликнула Клава. — Так, тебе надо пройти через всю деревню до оврага… Там наш дом!
— Угу, — хмыкнула Елизавета и уже вообразила, что этот Игорь, дочкин жених, он до того непутевый, что живет, поди, в каком-нибудь сарае на окраине деревни, вообще тут пария, наверное, и вообще все хуже некуда…
С такими вот мыслями Елизавета добрела до конца деревни, откуда открывался весьма живописный вид — огромный луг с темнеющей вдали полосой леса, слева — серебристая лента реки, а еще…
Елизавета заморгала и подумала, что она чего-то напутала! Потому что вместо покосившегося домишки, неподалеку от названного дочкой как ориентир оврага, она увидела большой такой дом, практически — особняк, в два этажа, окруженный высоким забором, и кажется, там были еще какие-то хозяйственные постройки…
А потом ворота отворились, и оттуда вышла она — ее Клавочка! В сопровождении будущего, чтоб его, зятя! И еще двоих людей старшего возраста, в которых Елизавета угадала сразу его родителей — они были такие же рыжие и тонкие-нескладные.
— Мама! — шагнула к ней дочка. — Ну, ты не можешь без сюрпризов!
— И снова здравствуйте, — сказал Игорь и нахмурился — видимо, ожидал продолжения рассказа.
— Добрый день! Ну что же вы не предупредили, что приезжаете?! — шагнула к ней женщина в цветастом платье и платке. — Меня Алевтиной зовут, вот, я мама Игорька нашего!
А вы зря не предупредили, — улыбнулась она, — встретили бы с поезда еще! Да и пироги бы я поставила!
— Ну, будет тебе, — подошел ближе мужчина в красной рубашке, — значит, так вышло! И все равно очень рады, конечно же, мы уже устали давить на него, — кивнул он на Игоря, — чтоб познакомил с ближней, значит, будущей родней! Давайте-ка с багажом помогу, — сказал он и подхватил ее запылившуюся сумку, — меня Виктором зовут, кстати. А вы — Елизавета Леопольдовна, значит?
— Можно просто Лиза! — выпалила та, которая еще недавно все бы на свете отдала, только бы с этими людьми нам правах родни будущей не знакомиться.
И улыбнулась. Им и даже Игорьку этому. Потому что Елизавета приняла решение — нет, она грубой силой тут не попрет, она хитростью как-нибудь сообразит, что делать дальше и вообще надо разобраться, что тут происходит, потому что, кажется, зять оказался не так-то прост!
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157913493356012
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Елизавета чувствовала себя униженной, опустошенной, оскорбленной, обездоленной и всеми, всеми преданной! Она сидела на пуфике в коридоре у входной двери, которую у неё, после того как ушли эти трое и дочка крикнула: «Закройся, мам!», рука так и не поднялась закрыть. Елизавета просто сидела… И сливалась с гулкой тишиной, стоявшей в квартире, и слушала, как тихонько тикают стоявшие в комнате, где ещё недавно жил её зять, часы с кукушкой — раньше они Зинаиде принадлежали.
Время шло, солнышко потихоньку клонилось к горизонту, а Елизавета всё продолжала так же сидеть… И всё задавалась вопросом — за что?! Что, ну что же она сделала не так? Что упустила в воспитании единственной своей дочери, что она выросла вот такой?!
Правда, параллельно ещё у Елизаветы, что называется, хватало моральных силёнок на то, чтобы признать: она и сама кое-что, ой, какое нехорошее совершила! Но всё-таки… Но всё-таки, неужели дочка не могла понять свою мать?! Променяла на какого-то мужика… Эх! Да ведь мужиков, если разобраться хорошенько, их в жизни может быть ой, как много, а мама — одна на всю жизнь! Так почему же?! И главное — что теперь делать?!
Уронив лицо в ладони, Елизавета всхлипнула и попыталась заплакать — ей казалось, что вместе со слезами изольется из неё вся эта боль… Но этого почему-то не происходило. В смысле — что заплакать у неё не получалось.
— Ну, ладно! — сказала сама себе Елизавета и поднялась с пуфика.
В животе урчало, желудок сводило, и она отправилась на кухню — выпить чаю и перекусить, пока гастрит не развился, а чтобы за возвращение дочки бороться, естественно, потребуются силы!
И вообще-то, Лиза с детства была той ещё лакомкой, но сейчас — и пастила магазинная, и собственное печенье с корицей казались такими пресными…
А потом в дверь позвонили. Елизавета поперхнулась чаем и, вскакивая с табуретки, опрокинула на пол вазочку с печеньем — брызнули во все стороны хрустальные осколки! Ей повезло — она была в тапочках. Но она на кухонное бедствие не обратила внимания — кинулась открывать дверь! Потому что вообразила, что это вернулась дочка — передумала, пересмотрела всё и решила Игоря всё равно бросить и жить дальше счастливо с мамой!
Но… Когда Елизавета дверь-то распахнула, то за ней обнаружился незнакомец. И был он такой… Ну, в общем, в годах так в шестидесятых было принято изображать интеллигентов!
Это был мужчина лет на пять-восемь старше Елизаветы. У него были каштановые с заметной сединой волосы, аккуратные короткие усы и бородка-эспаньолка. Он был одет в светлый костюм-тройку с бледно-голубой рубашкой и серым в крапинку галстуком. В одной руке он держал потертый кожаный чемодан, в другой — портфель. А ещё он носил маленькие круглые очки, и от него приятно пахло каким-то парфюмом.
— Добрый день! — сказал он и широко улыбнулся, — Елизавета Леопольдовна, я полагаю?
— Да, это я, — ответила хозяйка квартиры растерянно, но тут же нахмурилась, — что бы вы не продавали, мне ничего не надо! — и она попыталась закрыть дверь.
— Но позвольте! — воскликнул незнакомец, — я ничего не продаю!
— Значит, пропагандируете, — сказала Елизавета, наваливаясь на дверь, — значит, вы из секты какой-то!
— Простите, но я не из секты! — снова воскликнул незнакомец и воспрепятствовал закрытию двери, вставив в неё ногу, — я вообще-то приехал на правах родственника Зинаиды Петровны!
— Чего?! — Елизавета перестала давить на дверь в попытках её закрыть, но так уж была рассеяна сегодня, что нечаянно прищемила себе пальцы.
Тут же отдернула руки и заохала, принялась на них дуть и морщиться.
— Вы пострадали? — спросил незнакомец, тем временем проникая в квартиру, но скромно оставаясь стоять на внутреннем придверном коврике, — вам нужен доктор?
— Да! — ответила Елизавета. — Психиатр, желательно! Пусть выпишет таблетки, чтобы я… Чтобы не болело сердце так за дочку!
И она всё-таки заревела. Горько так, от души, что называется! И так отчаянно Елизавета не ревела, пожалуй, с тех пор, как оказалась одна-одинешенька на крыльце роддома много лет назад…
— Чего вам надо-то?!
— Я в гости как бы приехал, в смысле, на постой, — проговорил растерянно незнакомец и наконец снял шляпу в тон своему костюму. — Я ведь писал письмо… И звонить пытался! И голосовые сообщения отправлял на ваш номер! И полагал, что вы согласны…
— Чего?! — шмыгая носом, Елизавета глядела на него потрясённо, но потом начала понемногу соображать.
Да! Она же получила пару недель назад письмо, усыпанное почтовыми штампами, но потом… Ох, да дверь это было в ту пору, когда дочка Игоря своего приволокла, и про письмо-то Елизавета совсем забыла — должно быть, до сих пор валяется в ящике письменного стола! И да, ей несколько раз настойчиво пытались дозвониться с незнакомых номеров, но она из страха, что это какие-нибудь мошенники, не отвечала. И голосовые тоже не слушала!
— А с чего вы решили, что если вам не ответили, то согласны? — с подозрением спросила она. — С каких это пор в цивилизованном мире молчание — это знак согласия?
— Так ведь вы сами писали, что приезжайте, когда угодно…
— Что я писала?! — ахнула Елизавета и подумала, что она, возможно, сходит с ума.
— Я получал письмо Зины и ваше тоже, — ответил этот таинственный незнакомец немного смущённо. — Правда, это было давно…
— Да уж, — покачала головой Елизавета, — двадцать лет уж прошло!
— А разве добрые родственные отношения имеют срок годности? — приподнял он брови. — И, кроме того, вы не совсем уж молчали в ответ на все мои сообщения, — развёл он руками. — Вот, извольте, одну минутку, пожалуйста…
Он вытащил из кармана пиджака телефон и открыл, демонстрируя Елизавете смс-сообщения, и там с её номера было отправлено коротенькое «Конечно, приезжайте!».
— Но это не я писала! — воскликнула Елизавета, и тут же до неё дошло. — Это дочка моя… Ну, конечно! — она аж шлёпнула себя по лбу. — Она же у меня такая вся гостеприимная! Она, видимо, решила, что мы вас примем…
— Вот как, — мужчина в задумчивости потер бородку. — Какой же, оказывается, конфуз случился! Выходит, вы не читали ничего из моих сообщений… а ваша дочь прочла. И она решила, что мне к вам можно! Но вы про это не знаете… Смотрите, — вздохнул он. — Ваша дочь написала мне позавчера! Я как раз был в дороге. Так… Вероятно, она с вами не успела переговорить? Или же думала, что вы согласны уже тоже… Ох, простите, я что-то совсем запутался!
— Выходит, как-то так, — пробормотала Елизавета, соображая, что действительно — позавчера, до того, как окончательно отношения в их семье треснули, дочка с ней хотела ведь о чём-то важном вроде поговорить, но Елизавета отмахнулась — она была страшно занята, у неё пропадали недавно сделанные заготовки, и она была поглощена этим. А потом уже Клавдия отвлеклась на что-то, видимо, из головы вылетело, а потом… а потом вот всплыла вся история с нанятой ею для выгона зятя искусительницей! В общем, путаница вышла!
— Прошу прощения, — вздохнул мужчина, — получается, ошибочка вышла! Да… Вот так вот… Ну, что же, в таком случае, видимо, мне не остаётся ничего иного, кроме как удалиться в гостиницу! Но! Вы позволите мне навестить вас? В смысле, вы ведь помните, что согласно письму, которое к завещанию покойницы нашей, Зиночки, прилагалось, часть её обширной, так сказать, коллекции, принадлежит мне?!
Елизавета шмыгнула носом и призадумалась… Да, тогда, став наследницей всего, она ещё получила от нотариуса письмо, и он ещё сказал, что оно как бы юридической силы не имеет, но выражает последнюю волю…
А дело было всё в том, что Зинаида Петровна была страстным коллекционером, а точнее говоря — она собирала вещицы, как она сама говорила, — «с историей». К примеру, те самые часы, что до сих пор работали исправно, были сделаны ещё в начале века и отличались искусной резьбой от какого-то там мастера (они, кстати, так-то не заведённые годами стояли, но вот — зять шутки ради попробовал завести, и получилось!). Была у Зинаиды ещё целая куча фарфоровых глуповатых на вид поросят, как она уверяла, — это был фарфор восемнадцатого века, Италия! Но на взгляд Елизаветы — на базаре, на барахолке такое только продавать, очень уж безвкусно поросята выглядели! Ещё у Зинаиды был одинокий стул с резными ножками-львами, музыкальная шкатулка, несколько бархатных платьев в пол… И честно говоря, — полетело бы всё это в помойку, если бы не то самое письмо!
Да, Зинаида понимала, что она вовсе не обязана исполнять волю, в нём изложенную… Но всё-таки за годы совместного проживания она успела привязаться к Зинаиде, и просто рука бы не повернулась так поступить с дорогими её сердцу вещами!
А ещё в письме было указано, что за этим всем должен приехать дальний родич Зинаиды — некий Олег Кабанчиков. Там был и номер телефона его указан.
Только когда Елизавета по нему звонила, ей никто не ответил! И тогда она решила так, что снесёт все вещи, перечисленные Зиной в том письме, в отдельную комнату и пусть они там хранятся, пока родственник этот за ними явится не соизволит! А ещё Елизавета, между прочим, по адресу, также Зиной в письме указанному, опять же — письмо отправляла, где сообщала Олегу Кабанчикову, что вот, мол, померла ваша родственница! Но он молчал…
А теперь вот, через столько лет, пожалуйста, явился!
— Ну, ладно, поняла я, — вздохнула Елизавета, — вы проходите, пожалуйста… — она взмахнула рукой, приглашая его войти.
— Премного благодарен! И ещё раз — очень прошу прощения за беспокойство! А это вот вам, — он зашёл и протянул ей извлечённую из портфеля коробку шоколадных конфет, — и кстати, я ведь забыл представиться! За это тоже извиняюсь! Меня зовут Олег Викторович Кабанчиков и умоляю — давайте без отчества, так проще и легче, мне кажется… Всё-таки — мы родня!
— Сейчас чай поставлю, — вздохнула горше прежнего Елизавета и прошаркала на кухню, себе тоже чашку налила. Открыла коробку конфет. Одну съела. Не то, чтобы аппетит был, но — из вежливости.
А гость тем временем говорил… И он живописно рассказывал о том, какая насыщенная у него жизнь, в связи с чем вот такие вот дела, у него никак не получалось приехать дальше! Он чего-то там говорил о том, какие у него учёные степени, что он неженат — потому что весь принадлежит науке, говорил о том, как любит путешествовать и соскучился по родным краям… А потом он вдруг произнёс то, от чего Елизавета поперхнулась чаем.
— Кстати! А я ведь искренне запутался — с какой же стороны вы приходились родней нашей милой Зиночке?!
— Эээ, — протянула Елизавета, и по спине у неё побежали мурашки.
Потому что тут речь зашла о таком… Ох, в общем, тут всё было сложно! А точнее говоря, — тут дело было связано с одной ложью! Большой, давней и очень, невозможно стыдной! И если бы тогда у юной Елизаветы было немного побольше, то она бы эдакое безобразие ни за что не затеяла! Но так вот… Уж вышло, как вышло!
А дело было всё в том, что молоденькая Елизавета, когда переехала сюда, в какой-то момент начала страшно стесняться своего положения — мол, детдомовка, да купила комнату у одинокой старушки! Ей почему-то казалось, что окружающие будут думать о ней плохо — мол, на старушкино имущество намеревается покуситься! А она ведь в самом деле хотела этого — получить квартиру Зины, пусть и не криминальным путём… Но окружающим же не объяснишь, не поверят, и как начнутся сплетни — мол, сидела, жила там с бабушкой, а потом, видимо, зазомбировала, а может, и угрозами вынудила на себя всё переписать, да! И кроме того, Елизавета в принципе очень стеснялась своего происхождения — что из детдома она, да родители бедовые-пропащие были… И в какой-то момент она вдруг решила — а почему бы не представляться всем как родственница Зинаиды? Ну, очень дальняя, в таком вот смысле! И сама Зина, между прочим, поддержала эту идею. Она вообще потакала Елизавете во всём, потому что — всё равно как за внучку родную её считала…
Правду ведь о том, что Елизавете не родня, не знал практически никто, разве что — женщина из риэлтерского агентства. Так что… оказалось просто всех обманывать!
А поскольку Зинаида была одинока, то как-то вообще не возникало сложностей с тем, что вот — приедет кто-нибудь из настоящей её родни и начнёт задавать неудобные вопросы… Да, всё было хорошо многие годы, но теперь… Вот, пожалуйста — настоящий родич пожаловал!
— Так кем вы Зиночке приходились? — спросил Олег и с таким цепким, внимательным прищуром уставился на Елизавету, что у неё вторично мурашки по спине загуляли.
— Я… — нервно сглотнула она, — понимаете… золовка! В общем, у неё есть родственники дальние, а там золовка и вот по отношению к ней…
— Так, стоп! — Олег выставил вперёд руку, — а можно имя узнать? В смысле, мне так легче все нити родственных связей представить будет!
И вообще-то, Елизавета вновь могла бы выкрутиться. В конце концов, она эту легенду повторяла многим людям! И даже своей подружке старинной по подъезду, между прочим… И только Наталья, да её муж — они знали истинную правду! Но поразительный для самой Елизаветы факт заключался в том, что она почему-то не могла сейчас соврать. У неё, что называется, ну, просто язык не поворачивался! Она просто не могла! И вообще — ей вдруг так тошно сделалось от каждого слова собственной лжи и неважно — когда и по какому поводу оно было произнесено!
И тогда Елизавета горько расплакалась. Нет, она — просто разревелась! У неё аж голова закружилась! Но параллельно ещё хватило силёнок на то, чтобы начать жаловаться — мол, да что же это за такой день, что сперва дочка родная её на какого-то мутного мужика променяла, в чём, правда, она, её мать, сама виновата — нечего было учинять эту нехорошую историю с этой Машей-Анжеликой, а потом он ещё является — требует чего-то, трясёт с неё степени родства и вообще — не мог, что ли, раньше появиться, его ведь даже на похоронах Зинаиды не было! А он всё — ах, Зиночка, какая славная была женщина, да подайте мне всё, что она мне завещала!
— Мне очень жаль, — в конце концов проговорил Олег Кабанчиков, и лицо у него чуть вытянулось и приняло такое выражение, что было ясно — а и правда он сожалеет о том, как повёл всю беседу, — простите! Я ведь не знал! — приложил он руку к груди, — в смысле, что в жизни у вас случилась такая вот личная трагедия! Елизавета, — тут он схватил её за руку, — я правда — приношу свои глубочайшие извинения!
— Да ладно, — шмыгая носом, ответила она, — обойдусь! Это мне, видимо, за всё хорошее, что я в жизни натворить успела… Как там это говорится — закон бумеранга никто не отменял? Ну вот, видимо… Ещё сколько-то прилетит мне, наверное!
— Не говорите так, — покачал головой Олег, — мы всё-таки с вами — живые люди! А людям свойственно совершать ошибки, знаете ли… Говорят, даже Америку открыли потому что ошиблись — плыли-то изначально в Индию! И потом, знаете, как ещё говорят — не было бы счастья…
— А, так вы не только знаток истории искусств, но ещё и собиратель фольклора! — воскликнула Елизавета, вырвала свою руку из его пальцев и резко поднявшись, потащила чайную посуду в раковину, — вы это… Пройдите в комнату маленькую, слева по коридору первая и там возьмите всё, что вам надо… Там все те вещи, которые Зинаида вам завещала. Забирайте, мне не жалко!
— Ну, хорошо, — ответил Олег, — премного благодарен! Тогда я с вашего позволения закажу ещё такси, чтобы удобнее было всё это транспортировать! Грузовое такси, так, где тут это есть? — принялся искать он нужную услугу через смартфон.
— А потом, вы не обижайтесь, но остаться тут не получится, — уже выровняв манеру речи и вернув себе почти что прежнее самообладание, сказала Елизавета, — потому что я уезжаю.
— Куда?
— А вот это, извините, вас не касается, — строго ответила Елизавета, — но главное, что я уж, извините, не могла постороннего в своей квартире оставить! Так что…
— Понял, уяснил, — закивал Олег, — в таком случае я как можно скорее забираю вещи и больше вас не стесняю!
Он и правда оказался в этом плане шустр — буквально в течение часа уже подъехало грузовое такси, и были вынесены все нужные вещи. Затем он распрощался и уехал.
А Елизавета… Она стала собирать сумку. Потому что твердо решила завтра же отправиться в деревню! Потому что решила, что просто не может всего этого так оставить! И она должна вернуть дочку! Правда, как она будет действовать, Елизавета еще не определилась… Но примерно так решила, что по обстоятельствам!
Путь до деревни оказался не из легких — потому что сперва Елизавета села на поезд, где вдруг обнаружила, что у нее с возрастом для этого вида транспорта развилось что-то вроде морской болезни (а она, кстати, с юности поездами не ездила!), а потом еще долго пришлось ехать в автобусе, где ее просто зажали весьма колоритные персонажи — слегка нетрезвый мужичок, напевавший романс под гармонику, и какая-то бабулька, везшая клетку с курами! Елизавета попыталась пожаловаться было на такое соседство водителю, но он посмотрел на нее, как на самого глупого человека на свете, и жестко сказал, что если не нравится — может идти пешочком, а потом еще другие пассажиры зашикали — мол, вот же сама она вредная!
В общем, к тому времени, как Елизавета наконец прибыла в пункт назначения, настроение у нее было… Ух, хуже некуда!
— Дочка? — набрала она номер Клавдии. — Дочка, погоди! Поговорить-то можно с матерью?!
— Ну, хорошо, мам, — неохотно согласилась продолжить та общение. — Мам, а может, возьмем паузу? Я же сказала — я своего решения не переменю! И назад в город мы пока не собираемся…
— А и не надо в город! — выпалила Елизавета. — Я сама к вам приехала!
— В смысле?! — почти испугалась Клавочка.
— В смысле, что я уже в вашей деревне, — опустив на землю дорожную сумку, Елизавета рукой провела по лбу — денек выдался жаркий. — Фу, еле добралась… Ну как? Или мать погонишь обратно в город? Или скажешь уже, где вы тут живете-то? — Елизавета обвела взглядом дома с обеих сторон деревенской улицы, посреди которой она сейчас находилась.
— Мам, ну ты даешь! — воскликнула Клава. — Так, тебе надо пройти через всю деревню до оврага… Там наш дом!
— Угу, — хмыкнула Елизавета и уже вообразила, что этот Игорь, дочкин жених, он до того непутевый, что живет, поди, в каком-нибудь сарае на окраине деревни, вообще тут пария, наверное, и вообще все хуже некуда…
С такими вот мыслями Елизавета добрела до конца деревни, откуда открывался весьма живописный вид — огромный луг с темнеющей вдали полосой леса, слева — серебристая лента реки, а еще…
Елизавета заморгала и подумала, что она чего-то напутала! Потому что вместо покосившегося домишки, неподалеку от названного дочкой как ориентир оврага, она увидела большой такой дом, практически — особняк, в два этажа, окруженный высоким забором, и кажется, там были еще какие-то хозяйственные постройки…
А потом ворота отворились, и оттуда вышла она — ее Клавочка! В сопровождении будущего, чтоб его, зятя! И еще двоих людей старшего возраста, в которых Елизавета угадала сразу его родителей — они были такие же рыжие и тонкие-нескладные.
— Мама! — шагнула к ней дочка. — Ну, ты не можешь без сюрпризов!
— И снова здравствуйте, — сказал Игорь и нахмурился — видимо, ожидал продолжения рассказа.
— Добрый день! Ну что же вы не предупредили, что приезжаете?! — шагнула к ней женщина в цветастом платье и платке. — Меня Алевтиной зовут, вот, я мама Игорька нашего!
А вы зря не предупредили, — улыбнулась она, — встретили бы с поезда еще! Да и пироги бы я поставила!
— Ну, будет тебе, — подошел ближе мужчина в красной рубашке, — значит, так вышло! И все равно очень рады, конечно же, мы уже устали давить на него, — кивнул он на Игоря, — чтоб познакомил с ближней, значит, будущей родней! Давайте-ка с багажом помогу, — сказал он и подхватил ее запылившуюся сумку, — меня Виктором зовут, кстати. А вы — Елизавета Леопольдовна, значит?
— Можно просто Лиза! — выпалила та, которая еще недавно все бы на свете отдала, только бы с этими людьми нам правах родни будущей не знакомиться.
И улыбнулась. Им и даже Игорьку этому. Потому что Елизавета приняла решение — нет, она грубой силой тут не попрет, она хитростью как-нибудь сообразит, что делать дальше и вообще надо разобраться, что тут происходит, потому что, кажется, зять оказался не так-то прост!
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/157913493356012
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.
Житейские истории
11 апр
Теща задумала коварно избавиться от бедного зятя, но она и не предполагала, кто он такой на самом деле!
(5/7)
Никогда не забывать о главном. Во вceх обстоятельствах жизни (а ocoбенно в тяжелых) нyжно помнить, что мы живем вместе не для того, чтобы выяснять, кто прав, кто виноват, или перевоспитывать друг дpyга, а для того, чтобы вместе спaсаться. Стpeмиться к миру, любви и счacтью.
Священник Павел Гумepoв