Комментарии
- 13 мая 04:23Ирина Старых (Шапочкина)
- 13 мая 05:13Татьяна НоводворскаяЛюди, что стадо баранов, кто что скажет. Хоть какую напраслину - а поверят. Так и в случае с василием. Ещё учёные не до конца разгадали "тайну мозга", его возможности. Слышала, что происходят какие-то изменения после удара электричеством, если после этого человек остаётся в живых.
- 13 мая 06:43Марина Балабанова (НЕВСКАЯ)Эх люди...злобные душонки! Хорошего человека обидели да и себе же плохо сделали!
- 13 мая 08:40Гельсиня Хайрутдиновадом хроший видать, купили, не смотря что колдуна дом
- 13 мая 11:02Нина Катаева (Крыжановская)
️
- 13 мая 15:46Валентин а тарасоваМама оболтуса ,скорее всего ,в авторитете, раз люди ее послушать решили. Предупрежден,значит вооружен. Таким людям хоть кол на голове теши, бабка сказала,что он виноват,значит всё.
- 13 мая 18:17Наталия Хоришко (Гаврилюк)О, люди, люди! Если добрый человек, если не похож на них - гнобят...Странные люди! Добра не понимают, на зло ведутся...Держите свои знания при себе! Вам они больше пригодятся. Иначе, против вас обернутся. Опыт есть такой.
- 14 мая 09:51Татьяна Иванова
- 14 мая 17:52Марья КрендельковВасилий и Машка️️️
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Житейские истории
:Житейские Истории
— Убирайся отсюда, уходи по-хорошему, если хочешь жить.
Иначе логово твое колдовское прям сейчас подпалим!
— Поговаривают, что колдовством ты занимаешься, — шепнул Василию сосед, — Вась, уезжал бы ты отсюда… Не дадут тебе тут жизни, как ты сам не понимаешь? Ты Борьке кончину предсказал, мы теперь боимся. А вдруг, ты ляпнешь что неосторожно, и оно потом сбудется? Мы жить спокойно хотим…
***
Солнце, уже не летнее, но еще теплое, ласково касалось морщинистого лица Василия. Он стоял у покосившейся калитки, провожая Степана. Сын, высокий, крепкий парень, заметно нервничал и стоял, переминаясь с ноги на ногу. За плечами у него был видавший виды рюкзак, набитый одеждой.
— Ну, бывай, бать, — проговорил Степан, стараясь не смотреть отцу в глаза, — не поминай лихом. Пора мне…
— И ты бывай, сынок, — Василий обнял Степана, чувствуя, как колет щеку небритая щетина, — пиши, звони. Не забывай старика.
— Обязательно, — буркнул Степан, стараясь вырваться из объятий.
Ему не терпелось уехать. Молодому мужчине казалось, что деревенская жизнь тянет его на дно, как гиря. Город манил огнями, возможностями, совсем другой жизнью. Свободой.
— Степа, — Василий тронул сына за плечо, — смотри по сторонам, когда дорогу переходишь. В городе спешат все.
Степан усмехнулся.
— Да ладно, бать. Не маленький уже. Не собьют.
— Смотри, смотри… — пробормотал Василий, вглядываясь сыну в лицо.
В глазах его плескалась не то грусть, не то тревога. Степан махнул рукой на прощание и быстро зашагал по пыльной деревенской дороге. Василий долго смотрел ему вслед, пока фигура сына не превратилась в точку на горизонте — Степа топал в начало деревни, на остановку.
Три дня Василий жил как во сне. Дела по хозяйству выполнял машинально, думая только о Степане. На третий день зазвонил старенький мобильник. Василий вздрогнул, как от удара током.
— Бать? — в трубке слышался взволнованный голос Степана.
— Степа? Что случилось? — сердце Василия бешено заколотилось.
— Чуть машина не сбила, бать! Вот только что! Переходил дорогу, вроде смотрел… А он как выскочит! Еле успел отскочить!
— Я же говорил тебе, Степа, — вздохнул Василий, — смотри в оба. Город — не деревня. Там у людей глаза замылены.
— Да я понимаю, бать… Просто… страшно как—то.
— Береги себя, сынок. Береги.
После разговора с сыном Василий долго сидел на крыльце, глядя в закатное небо. Слова Степана эхом отдавались в голове. Он знал, что город таит в себе множество опасностей, но не мог удержать сына. Молодость всегда стремится вперед, к новым горизонтам.
***
В деревне к Василию относились настороженно. Чуть что — сразу начинали перешептываться: «Василий знает…». После того случая в поле, когда его ударило молнией, за ним закрепилась слава человека, который видит будущее. Вернее, слава человека, который якшается с нечистой силой.
— Говорят, он с самим Сатаной дружбу водит, — шептала бабка Анисья своей соседке Марии, — потому и будущее видит. Колдун он, вот! Я от Васьки стараюсь подальше держаться…
— А еще говорят, он все грехи наши знает, — добавляла Мария, крестясь украдкой, — все как на ладони у него. Не дай Бог, что ему поперек скажешь. Такую чернь напустит…
Василий знал об этих слухах. Сначала переживал, обижался, потом махнул рукой. Что с них взять, с темных—то? Он и правда видел будущее и во сне, и наяву. Обрывками, как сны, но видел. И прошлое людское видел тоже. Не потому, что с Сатаной якшался, а потому что в голове его после удара молнией будто окошко открылось.
Но он никогда не пользовался своим даром во зло. Никого не осуждал, не поучал. Просто жил, стараясь помогать людям, чем мог. Но люди боялись его. Боялись человека, который знает о них больше, чем они сами о себе.
Раньше хоть сын опорой был. А теперь Степан в городе один, молодой, неопытный, рвущийся к успеху, а он, старый как будто бы никому не нужный. И Василий, сидя на крыльце, чувствовал, как тяжело на сердце. Не потому, что сын уехал. А потому что видел, что ждет его впереди. И изменить ничего не мог.
Через два дня после отъезда Степы к Василию пришла Вера, жена местного пьяницы Ивана. Глаза у нее были красные от слез.
— Василий, помоги, — всхлипнула она, опускаясь на колени перед стариком, — пропал Иван… Третий день нет… Напился, наверное, где—то валяется… Только сердце чует — не к добру это.
Василий тяжело вздохнул. Он знал, где Иван. Видел его накануне во сне — темный лес, заброшенная избушка, ледяная вода.
— Пойдем, — сказал Василий, поднимаясь с крыльца, — покажу, где искать.
Вера удивленно посмотрела на него.
— Точно знаешь?
Василий молча кивнул. Он не мог сказать ей, что видел Ивана во сне. Иначе слухи о его колдовстве только усилятся.
Они шли по лесу долго, продираясь сквозь заросли. Вера плакала и причитала, Василий молча вел ее за собой, уверенно направляясь к заброшенной избушке. Ивана нашли в полузамерзшем ручье возле избушки. Он лежал без сознания, весь продрогший. Василий помог Вере дотащить Ивана до деревни, тут же фельдшера вызвали. Алкоголика спасли.
После этого случая отношение к Василию в деревне немного изменилось. Перешептываться не перестали, но отзываться стали более уважительно. Люди поняли, что дар Василия — не проклятие, а скорее, благословение.
***
Василий сидел на крыльце, облокотившись на перила. Вечерняя прохлада обволакивала уставшее тело, но в душе было холодно. Пелагеи, любимой его супруги, уж семь лет как не стало, а теперь и дом осиротел без Степки.
Василий протяжно вздохнул. Надо что—то делать, чтобы не зачахнуть совсем. Чем заняться? Огород, что ли, разбить? Да зачем он ему, столько все равно не съест. Жениться? Да не на ком, все приличные женщины давно замужем. Что ж делать—то?
И тут Василия осенило: козу надо покупать! Давно он думал об этом, да все руки не доходили. Сарайчик теплый есть, сена он напасет за лето. Зато молоко парное, творог, сметана — все свое, натуральное.
На следующее утро Василий, собравшись, поехал в соседнюю деревню на ярмарку. Выбирал тщательно, приценивался, долго по рядам бродил. Наконец, приглянулась ему козочка: белая, с добрыми глазами и шелковистой шерстью. Сторожилась сначала, а потом уткнулась влажным носом в ладонь Василия.
— Беру, — сказал Василий продавцу, пожилому деду в заплатанном тулупе, — сколько с меня?
Привез Василий козочку домой, назвал свою питомицу Машкой. Жизнь сразу изменилась кардинально, как будто смысл появился. Стал Василий с Машкой возиться: травки ей свежей накосит, водички чистой нальет. Разговаривал с ней, как с человеком, все свои новости рассказывал. Машка слушала внимательно, головой кивала, блеяла в ответ что—то на «своем».
Привязался Василий к животине неимоверно. Проснется утром — первым делом к Машке бежит, проведать. Вечером, перед сном, тоже заглянет, погладит, ласковое слово скажет.
Был в деревне один человек, Борька Смирнов. Пьяница и бездельник. Василия он недолюбливал — завидовал, наверное, его хозяйству да аккуратности. Да и просто так, видимо, злорадствовала душа Борькина — все время норовил напакостить.
Однажды утром Василий вышел во двор и обомлел: сарайчик открыт, а Машки нет! Сердце у Василия екнуло, похолодело, тут же вспомнился странный сон: Машка пытается рогами Борьку пихнуть. Кинулся Василий к сараю, заглянул внутрь: пусто. Постоял Василий посреди сарая, глядя на сено разбросанное, и вдруг словно пелена с глаз упала. Увидел он, как Борька ночью к сараю крался, Машку выводил. Увидел, как в телегу ее затолкал и в сторону соседней деревни поехал.
Пошел Василий к участковому, Федору Ивановичу. Тот сидел в кабинете, чай пил с баранками.
— Федор Иванович, беда у меня, — начал Василий, — козу у меня украли, Машку.
— Козу? — усмехнулся Федор Иванович, отрываясь от чая, — да кому она нужна твоя коза?
— Борька Смирнов украл, — твердо сказал Василий, — я видел.
Федор Иванович подавился чаем.
— Видел? Да ты, Василий, что, с ума сошел? Как ты видел? Днем увел, что ли?
— Ночью. Но я точно уверен, что это он. Я не знаю, как это объяснить, Федор Иванович, — замялся Василий, — но я видел. Он ее в соседнюю деревню увез.
Федор Иванович отставил чашку.
— Василий, ты хоть понимаешь, что говоришь? Доказательства у тебя есть? Свидетели? Отпечатки пальцев Борьки на козе? Ты человека сейчас голословно обвиняешь! А за это схлопотать, между прочим, можно!
Василий молчал, опустив голову. А что сказать? Правду? Так засмеет…
— Вот и я говорю, нет у тебя ничего, — заключил Федор Иванович, — это тебе, наверное, привиделось. Иди домой, Василий! И успокойся. А если Борька и правда козу украл, то я сам его поймаю и по всей строгости накажу. Но пока у тебя одни слова, понимаешь?
Вышел Василий из участка расстроенный — сразу понял, что помощи ждать неоткуда. Мужчина решительно зашагал к своему дому. Машку он сам найдет. Благо, в видении ему показали, куда именно Борька его Машку отвел — к дому, ворота которого были причудливо разукрашены.
***
Дом Василий нашел не сразу — почти час бродил по соседнему селу. Когда нашел, сразу стучать начал. Вышла женщина и приветливо ему улыбнулась. Василию пришлось соврать.
— Здравствуй, хозяюшка, — обратился к ней Василий, — я к вам по серьезному делу. Коза у вас блеет, я подходил и слышал. Ваша?
Женщина удивленно посмотрела на Василия.
— Моя, а что такое? Я ее вчера у мужика одного купила, за дешево.
— Обманул он вас, женщина, — вздохнул Василий,— это моя коза, украли ее у меня. Я ее по приметам узнаю. У нее за правым ухом пятнышко есть небольшое.
Женщина нахмурилась.
— Ну и что мне теперь делать? Деньги я уже отдала.
— Я вам деньги верну, — предложил Василий,— заберите свои. Мне только Машку вернуть.
Женщина немного подумала. Видно было, что сомневается.
— Ладно, — наконец сказала она, — верю тебе. Не зря мне парень этот не понравился — скользкий какой-то. Забирай свою козу, только деньги отдай.
Расплатился Василий с женщиной и повел Машку домой. Радовалась коза, тыкалась мордой в руку хозяина. А Василий, ведя ее по дороге, думал о том, что не все в этом мире деньгами меряется. Хорошая женщина козу его купила, понимающая. Другая могла бы и не отдать.
Когда они пришли домой, Василий первым делом Машку накормил. А потом сел на крыльце, обнял ее за шею и тихо сказал:
— Вот мы и дома, Машка. Больше я тебя никому не отдам.
***
Жара стояла невыносимая. Василий, бродил между стеллажами сельского магазина, выбирая макароны и постное масло. Денег у старика было немного — до пенсии оставалась еще неделя, а «подкожные» Василий на выкуп козы спустил. Одно только радовало: дома Машка, а не у чужих людей.
Откуда-то со спины раздался знакомый, едкий голос:
— О! Кого я вижу! Василий, наш ясновидец! Наверное, уже и козу нашел, да? Без нашей помощи, конечно. Куда нам, простым смертным, до таких провидцев!
Василий обернулся. Федор стоял, ухмыляясь, подперев боком стеллаж с консервами. Рядом, как верный пес, вился Борька Смирнов, местный хулиган и подхалим. Василий и не знал, что участковый с этим рецидивистом дружбу водит.
— Федор, — тихо сказал Василий, стараясь сдержать гнев, — я к тебе приходил за помощью. Ты мне помог? Нет. Так чего насмехаешься? Иди своей дорогой.
— Помощью? — Федор громко расхохотался, привлекая внимание остальных покупателей, — ты, Василий, клоун! Дурак старый! Ради козы твоей мне нужно было опергруппу из города вызвать?
Борька подхватил:
— Точно, Федор! Что с него взять? Слабоумный!
Василий, обычно кроткий и безобидный, вдруг выпрямился. Он посмотрел на Федора в упор, и его голос, несмотря на тишину, прозвучал угрожающе:
— Федор, ты зря так говоришь. Придет время, и ты окажешься по ту сторону баррикад. Вспомнишь мои слова.
Федор, опешив от неожиданной угрозы, снова расхохотался, но в его голосе уже чувствовалась неуверенность.
— Да ты что, старый, угрожаешь мне? — он сделал шаг к Василию, — я тебя сейчас за клевету…
Василий перевел взгляд на Борьку.
— А тебе, Борис, я советую костюм новый купить. Пригодится. Скоро он тебе понадобится.
Борька побледнел.
— Чего ты мелешь, дед? — пробормотал Борька, стараясь сохранить вид нахальный.
Василий ничего не ответил. Он развернулся и, молча пошел к кассе. В его душе зрела обида и тревога. Он не хотел никому зла, но слова, сказанные в порыве гнева, уже нельзя было вернуть.
***
Через неделю село потрясла новость: участкового Федора арестовали. Оказалось, он давно брал взятки у местных браконьеров и покрывал незаконную вырубку леса. Информацию слил кто-то из его же коллег, уставший от его бесчинств. Федор оказался в камере предварительного заключения.
Борька Смирнов, узнав об аресте друга, старался не вспоминать слова Василия о костюме, но страшная мысль не покидала его голову. Он вдруг осознал, что Василий ни разу не ошибся в своих предсказаниях.
А еще через неделю, проезжая на мотоцикле, Борька не справился с управлением и врезался в дерево. Смерть наступила мгновенно. Хоронили Борьку в новом, дорогом костюме, который купила его мать. На кладбище пришел и Василий — он смотрел на гроб и что-то тихонько шептал.
К нему подошла заплаканная мать Борьки.
— Василий, — прошептала она, — зачем ты сказал ему про костюм? Зачем ты это сделал?
Василий вздохнул.
— Я не хотел ему зла, — ответил он, — просто видение мне было… Прости меня.
Он опустил голову и медленно пошел прочь с кладбища.
***
После похорон Борьки Смирнова жизнь в деревне стала совсем невыносимой.
— Колдун! Ведьмак! — кричали ему в спину, — убирайся отсюда!
Василий даже в магазин ходить днем перестал — выбирался вечером, когда начинали сгущаться сумерки. Как-то пятничным вечером собрался старик за провизией, вышел со двора и услышал:
— Будь ты проклят!
Василий повернул голову: у калитки стояла дородная баба с красным от злости лицом. Это была Борькина мать, Алевтина — он ее сразу узнал.
— Убил ты моего Борьку! Ирод!
Василий вздохнул.
— Алевтина, я же тебе говорил… Я не виноват. Я просто… видел.
— Видел?! — взвизгнула Алевтина, — видел, как он разобьется?! И что ты сделал, старый хрыч? Пальцем пошевелил, чтобы его остановить?!
— Я пытался, — тихо ответил Василий, — я предупреждал Борьку.
— Ты его специально заговорил! — заорала Алевтина, подступая ближе, — ты, старый гад, позавидовал его молодости, его силе! Вот и наслал на него смерть!
— Алевтина, успокойся, — попытался Василий,— ты несешь чушь. Иди с миром…
Алевтина разрыдалась.
— Ты хоть знаешь, что такое горе?! Да будь ты проклят! Чтобы тебе так же страдать, как и мне!
Алевтина плюнула в сторону Василия и, выкрикивая проклятия, побрела прочь. Василий закрыл лицо руками. Он устал. Устал от злобы, от непонимания, от одиночества.
На следующий день ситуация только ухудшилась. В магазине продавщица демонстративно отвернулась, когда Василий попытался купить хлеб.
— Нет для тебя хлеба, колдун, — процедила она, не глядя ему в глаза, — и вообще, лучше бы тебе из деревни убраться. Не нужны нам такие, как ты.
Василий молча вышел из магазина. Он знал, что так и будет. Байкот объявлен, и никто не осмелится его нарушить. Вечером к нему пришел сосед, Петр.
— Василий, — сказал он, топчась у порога, — ты это… ты уж прости нас. Бабы тут накрутили, мол, ты виноват в смерти Борьки.
— Я знаю, Петь, — ответил Василий, — я уже привык.
— Ты понимаешь, нам всем страшно, — продолжал Петр, — всякое про тебя говорят. Что ты порчу насылаешь, что ты будущее видишь…
— Вижу, — подтвердил Василий, — но никому зла не желаю.
— Вот и мы так думаем, — Петр смущенно почесал затылок, — но ты пойми, люди боятся. Слухи всякие… А тут еще Алевтина подливает масла в огонь.
— Я понимаю, — снова повторил Василий.
— Ты бы хоть… ну, чтобы успокоить народ… поклялся бы, что не колдуешь.
Василий покачал головой.
— Не буду я клясться в том, чего не делал. И не собираюсь оправдываться перед теми, кто не хочет меня слушать.
Петр вздохнул.
— Ну, как знаешь. Только ты смотри… тут люди разные есть. Всякое может случиться.
И Петр ушел, оставив Василия наедине со своими мыслями. Старик посмотрел на небо. Тучи сгущались, предвещая грозу. Он чувствовал, как нарастает напряжение в деревне. Он видел, что надвигается беда. И он ничего не мог сделать, чтобы ее предотвратить.
***
Через несколько дней ночью раздался стук в дверь. Василий открыл и увидел перед собой несколько мужиков с факелами в руках. Впереди стоял озлобленный Кузьмич.
— Выметайся из деревни, колдун! — заорал он, — мы тебя больше здесь не потерпим!
— Куда же я пойду? — спросил Василий, — это мой дом.
— А нам плевать! — ответил Кузьмич, — если не уйдешь, мы его сожжем вместе с тобой!
Василий посмотрел в глаза мужикам. Он увидел в них страх, ненависть и решимость. Он понял, что спорить бесполезно.
— Хорошо, — сказал он, — я уйду.
Василий собрал свои нехитрые пожитки, вывел из сарая Машку, бросил последний взгляд на свой дом и вышел за калитку. Мужики проводили его злобными взглядами.
— И чтобы ноги твоей больше здесь не было! — крикнул Кузьмич вслед.
***
Василия забрал сын. Машку пришлось пристроить временно к Петру. Пока продавали дом и покупали новый в другой деревне, за козой присматривал сосед. Василий так и живет один, на новом месте о своем даре не распространяется. Ему хочется жить спокойно.
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала.