Комментарии
- 17 ноя 14:16Вот это друг Ненависть родилась раньше него Хорёк конченый о корчит из себя благородного Если дочь узнает об этом уйдет навсегда Рассказ интересный жду продолжение
- Комментарий удалён.
- 17 ноя 17:21В Писании говорится: "Бедного ненавидят все братья его, тем паче друзья его удаляются от него: гонится за ними, чтобы поговорить, но и этого нет"
(Ветхий Завет, Притчи 19 глава текст 7— Библия). Самый близкий друг оказался самым лютым врагом. - 17 ноя 17:26Вот чего-то подобного я и ожидала от зажравшегося буржуина Каланчикова. Родился с золотой ложкой во рту и возомнил себя всемогущим. Расплата его ожидает.
Спасибо автору, жду продолжения!
️
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Житейские истории
:Житейские Истории
— Ты должен взять нашу фамилию и отречься от своих родителей, — сказал Андрей Федорович будущему зятю.
Парень опешил… (⅘)
Андрей уже откровенно, до тошноты, ненавидел своего «друга». Он по сто раз на дню представлял, как Павел, униженный и поверженный, ползает у его ног и молит о пощаде. Но стоило ему увидеть Пашку, его спокойное, открытое лицо, как все слова застревали в горле, и он мог только тупо улыбаться и хлопать его по плечу. И от этого ненависть становилась еще острее, еще ядовитее. А Павел, похоже, и не догадывался ни о чем, относился к Андрею по-старому, по-дружески, что злило еще больше.
Но самое ужасное случилось гораздо позже, когда обоим «друзьям-недругам» стукнуло уже по тридцать лет. Ни Андрей, ни Павел к тому времени так и не обзавелись семьями. Андрея в глубине души все устраивало — у него были деньги, машины, девушки, которые сами вешались ему на шею. А Павел... Павел был странным. Он хотел жениться один раз и навсегда, но той самой, единственной, так и не встречал. Говорил, что будет ждать, пока не найдет свою настоящую любовь.
В 1996 году Павел уже вовсю занимался своим небольшим, но крепким бизнесом — арендовал просторный гараж в частном секторе и ремонтировал там машины. Он заработал себе неплохую репутацию, и к нему шли люди. Именно туда, в эту самую мастерскую, его друг детства Андрей Каланчаков однажды привез девушку, которая в одно мгновение перевернула всю его, Андрееву, жизнь с ног на голову.
У двадцатилетней студентки Тани Панчиной сломалась ее развалюха — старый «Москвич», который ей от деда достался. Машина была никудышная, вечно ломающаяся, но Таня ее любила. Молодой предприниматель Андрей Каланчаков, который уже пару месяцев пытался за ней ухаживать, тут же воспользовался случаем и пообещал все исправить.
— Танечка, не переживай, у меня есть свой мастер, — сказал он, стараясь говорить покровительственным тоном. — Этот парень даже из металлолома может собрать машину экстра-класса. Он волшебник, я тебе говорю!
— Андрей, Вы шутите, — скептически улыбнулась Таня, поправляя прядь темных волос. — Мне кажется, этого «дедушку» уже никто и ничто не спасет. А он мне так нужен — бабушку возить в поликлинику, на рынок. Она без машины совсем из дома не выходит.
— Да брось ты! Мой «Мерседес» всегда к твоим услугам! — с пафосом заявил Андрей, представляя, как они вместе разъезжают по городу. — Бабушку твою куда угодно и когда угодно домчу. Днем, ночью — неважно!
— Ночью поликлиники, как правило, не работают, — рассмеялась Таня, и смех ее прозвенел, как колокольчик. Она подумала немного, потом пожала плечами. — Ну ладно, посмотрим на вашего волшебника. Только, правда, не очень дорого? Я студентка, сам понимаешь.
В субботу на своем новеньком, блестящем «Мерседесе» Андрей привез Татьяну в мастерскую Павла. План у Каланчакова был простой: договориться с товарищем по-мужски, чтобы тот сделал всю работу, а счет выставил ему, Андрею. Он хотел сам все оплатить, чтобы окончательно покорить девушку своим благородством и щедростью. Ну и, конечно, похвастаться перед Пашкой такой красоткой. Правда, Таня пока не знала о его серьезных намерениях, но разве она могла не догадываться? Он же не скрывал своей симпатии! Скоро он предложит ей встречаться официально, а там, глядишь, и до свадьбы недалеко.
Конечно, Татьяна Панчина была не из их круга, не из той семьи, где обычно ищут невест для сыновей таких, как он. Но Андрею было плевать. Он был уверен, что ни мать, ни отец не посмеют ему перечить. Он уже взрослый, самостоятельный, со своим делом. Ради Танечки он готов на все. Он никогда и никого не любил так сильно, так до дрожи в коленках, как эту хрупкую девушку с умными глазами. Она была его мечтой, и он был готов убрать с пути любого, кто посмеет встать между ними. Даже своего самого лучшего друга.
****
Андрей и Таня вышли из начищенного до блеска «Мерседеса». У ворот гаража стояла тишина, и их никто не встречал. Они прождали несколько минут, позвонили в звонок, но из-за ворот никто не появлялся. Татьяна ежилась от пронизывающего осеннего ветра и теребила края своего легкого пальто.
— Наверное, занят, — неуверенно произнес Андрей, чувствуя, как нарастает раздражение. — Сейчас он выйдет, не переживай.
Наконец, с скрипом распахнулась калитка рядом с воротами, и из гаража вышел Павел. Он был в замасленных рабочих брюках и простой болоньевой куртке, лицо у него было уставшее, но сосредоточенное. Он собирался что-то сказать Андрею, но его взгляд скользнул по Тане, встретился с ее глазами всего на одно мгновение — и все. Воздух, казалось, застыл.
Так иногда бывает в жизни: одно мгновение, одна случайная искра, короткий взгляд перечеркивает все, что было до этого. Стирает прошлое. И появляется только будущее. Только они двое, и больше никто.
Очнувшись, Павел сухо поздоровался, они зашли в гараж, посмотрели на «Москвич». Договорились о ремонте, обсудили сроки. Андрей все время вертелся рядом, напоминая:
— Паш, ты уж там все как следует, я потом сам с тобой рассчитаюсь, с деньгами не стесняйся.
Он поглядывал на Таню,ожидая благодарности, но та лишь смущенно улыбалась и тихо качала головой, словно говоря, что не стоит.
Прошла неделя. Андрей, выдержав паузу, с бьющимся сердцем набрал номер Тани.
— Танечка, здравствуйте! — начал он приветливо и даже с некоторой гордостью в голосе. — Ну как ваши дела? Когда вы будете свободны? Назовите любой день, и я сразу позвоню Павлу, договоримся о встрече. Поедем, заберем вашу машину. Как и договаривались, я все уже уладил, сам все оплатил.
На том конце провода повисла недолгая, но звенящая пауза.
— Ой, Андрей... — голос Тани прозвучал неуверенно. — Спасибо вам огромное за участие, но я уже забрала машину. Еще позавчера. А Павел... он денег брать не стал. Сказал, что с такого «дедушкиного ветерана» просто совесть не позволяет брать деньги. Починил практически за спасибо.
Андрей почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он совершенно растерялся. Такого поворота он не ожидал вообще. Сглотнув подступивший к горлу неприятный ком, он с трудом выдавил из себя:
— Ну... хорошо. — Его голос прозвучал сипло. — Таня, а может, все-таки встретимся сегодня вечером? Сходим куда-нибудь? В ресторан, на концерт, а может, в театр хотите? Я могу достать любые билеты, даже если их в кассах уже и в помине нет! — Он говорил торопливо, почти умоляюще, цепляясь за последнюю надежду.
— Нет, простите, я сегодня не могу, — еле слышно ответила Таня, и Андрею почудился ее голос неискренним. — Я занята.
Делая вид, что не понял отказа, Каланчаков с наигранной бодростью начал перебирать другие дни — послезавтра, в конце недели, в любое удобное для нее время. Но в ответ слышалось лишь тихое, но непреклонное: «Нет, Андрей, не могу». В трубке послышался ее глубокий, тяжелый вздох, будто она собиралась с духом.
— Андрей, пожалуйста, не звоните мне больше. Мы с вами не можем встречаться. Я... я люблю другого.
— Что? — у мужчины вдруг закружилась голова, он с трудом нашел стул и опустился на него. — Как это? Что значит «люблю»? Таня, я же за Вами ухаживаю, я столько для Вас сделал! Я что, вел себя не как джентльмен? Я Вас чем-то обидел? Оскорбил? — Он смотрел в одну точку перед собой, не мигая, и в его глазах застыл настоящий, животный страх.
— Нет, — ее голос стал еще тише. — Вы прекрасный человек, замечательный, просто... я Вас не люблю. Я люблю другого.
— Хорошо! — вдруг резко, со злостью выкрикнул Андрей, и его собственная резкость его напугала. — Хорошо, я не буду Вам звонить! Только ответьте мне на один вопрос, честно: чем он лучше меня? Таня, Вы что, не понимаете? Я могу весь мир к Вашим ногам бросить! Ты будешь жить как королева! Да что там королева — лучше любой королевы! — Он говорил торопливо, сбивчиво, словно надеясь, что его слова сейчас же переубедят ее, заставят одуматься.
— Мне ничего от Вас не нужно, — проговорила она, и он услышал, что она плачет. — Пожалуйста, оставьте меня в покое.
— Хорошо... извините, — глухо произнес он и бросил трубку.
Всю следующую ночь Андрей не сомкнул глаз. А потом несколько дней подряд не выходил из своей квартиры. Он давно уже жил отдельно от родителей, и теперь просто заперся в своих четырех стенах. Было невыносимо тяжело, пусто и больно. Казалось, хуже уже быть не может.
Но добило его не это.
Неделю спустя он все-таки заставил себя выехать в город, решив поужинать в дорогом ресторане. Голова раскалывалась — в основном от того, что он почти неделю пил, не просыхая. Усевшись за свой привычный столик, он сделал заказ и, пока готовили, стал безучастно оглядывать зал в надежде увидеть знакомые лица, чтобы присоединиться, отвлечься.
И вдруг его взгляд, скользя по полумраку зала, наткнулся на пару за столиком в углу. Эти двое растворялись друг в друге. Парень держал руку девушки в своих, крепких, рабочих руках, и через каждые несколько секунд подносил ее к губам, целуя пальцы. Они смеялись тихим, счастливым смехом, глядя друг другу в глаза. Это были Таня и Павел.
Андрея бросило в жар, а потом в холод. Злость, черная, едкая, подступила к горлу. Он вскочил из-за стола так резко, что стул с грохотом упал на пол, и, не дожидаясь заказа, бросился к выходу, не глядя по сторонам.
Но ссориться с бывшим другом и бывшей возлюбленной он не стал. Внешне — успокоился. А внутри у него уже зрел план мести. Холодный, выверенный, продуманный до мелочей. Он начал его разрабатывать, обдумывать каждую деталь, а потом и вовсе начал претворять в жизнь. Он сделал вид, что смирился, что простил Татьяну. Он даже изобразил, что искренне рад за своего друга детства.
Когда через несколько месяцев ребята, скопив немного денег, начали готовиться к скромной свадьбе — они планировали просто расписаться и уехать на море, — Андрей сам вызвался помочь. Денег у молодых почти не было.
— Я предложил им свою машину для поездки на море, — еле шевеля заплетающимся языком, продолжал свой пьяный рассказ Андрей Федорович Каланчаков, смотря на жену мутными глазами. — А перед этим… я в ней кое-что испортил. Тормоза.
— Андрей, что ты такое несешь? — Тамара схватилась за лицо ладонями, чувствуя, как у нее замирает сердце, а щеки пылают от прилива крови. Ей стало душно, комната поплыла перед глазами. — Это же чудовищно...
— Не перебивай меня, Тамара, — резко, сквозь зубы, прорычал муж, его глаза блестели мутным, нездоровым блеском. — Иначе я тебя сию же секунду вышвырну вон! Сиди и слушай! Так вот... Они, конечно, обрадовались моему «широкому» жесту. Думали, я такой великодушный, машину для их свадебного путешествия предоставил. И поехали на моей машине в Сочи. А в дороге... — он сделал театральную паузу, наслаждаясь эффектом, — в дороге, на горном серпантине, водитель, видите ли, не справился с управлением. Машину занесло. — Андрей Федорович снова начал тихонько, беззвучно смеяться, и этот смех был страшнее любого крика.
— Ты... ты их убил? — испуганно вскрикнула Тамара, вскакивая с кресла. Ее руки затряслись, и она снова упала на сиденье, не чувствуя под собой ног.
— Не говори ерунды! — отмахнулся он, как от назойливой мухи. — Как же у них тогда, по-твоему, сын родился, если я их убил? Дура.
Женщине стало чуть легче, но страх никуда не ушел. Руки ее продолжали мелко дрожать, а в голове будто засели тысячи острых иголок, каждая мысль причиняла боль.
— Что же было дальше? — превозмогая тошноту и боль в висках, еле выдохнула Тамара.
— Они выжили, — он произнес это с каким-то странным сожалением. — Но врачи сказали, что останутся инвалидами на всю жизнь. Ноги у Павла раздроблены, у Татьяны — позвоночник поврежден. Зато теперь они всегда вместе, неразлучны, прямо как две птички в клетке. Они же этого хотели, верно? — Мужчина снова начал смеяться, сначала тихо, потом все громче и громче, истерично, пока его горловой, надрывный хохот не наполнил всю комнату, становясь все невыносимее.
Тамара поднялась с кресла, подошла к столу и решительно забрала у него из-под руки недопитую бутылку.
— Иди спать, — прошипела она, смотря на него с нескрываемым отвращением. — Подлец. Какой же ты отвратительный подлец, Каланчаков. Господи, с кем я прожила столько лет... А ведь я, выходит, совсем тебя не знала. Не знала человека, который спит рядом.
Супруга быстрыми, сбивчивыми шагами вышла из кабинета, с силой захлопнув дверь. Она прислонилась к косяку в коридоре, пытаясь перевести дыхание. Нужно было что-то делать. Первая мысль — нужно познакомиться с родителями этого парня, во что бы то ни стало. Внезапно из-за угла, словно тень, вышла Людмила в своей длинной ночной сорочке, с растрепанными волосами. Ее лицо было бледным и испуганным.
— Томочка, я... я все слышала, — прошептала она, зажимая рот ладонью, чтобы не расплакаться громко. Ее глаза были полны слез. Она наспех вытерла их рукавом халата и добавила, голосом, полным старой боли: — Он всю жизнь его ненавидел, Пашу... А я... я когда-то была в него по-настоящему влюблена. До слез.
Тамара, не говоря ни слова, обняла сестру мужа, стала гладить ее по спине, пытаясь успокоить и ее, и себя. Потом наклонилась к ее уху и тихо, но очень четко сказала:
— Люда, слушай меня внимательно. Ни слова. Ни слова никому. Ты меня поняла? Подумай о нашей семье, о репутации и... о нашей Настеньке. Она такого не переживет. Сердце разорвется.
— Да-да, конечно, не волнуйся, я ничего никому не скажу, — закивала та, испуганно глотая воздух. — Никому и никогда. Ни одной душе. Но как же быть с этим мальчиком? С Михаилом? Ведь Настя его любит, — еще тише, словно заговорщик, прошептала сестра Андрея.
— Я еще сама не знаю... Мне нужно познакомиться с его семьей, посмотреть им в глаза, — задумчиво проговорила Тамара, теребя в руках край халата. — Интересно, а они-то знают, чья дочь Настенька? Наверняка знают. Тогда почему они не против? Или... Или они понятия не имеют, кто на самом деле виноват в той аварии? Мало ли что могло случиться с машиной, — она закрыла глаза, чувствуя, как голова идет кругом. — Господи, у меня сейчас голова лопнет. Не знаю, что и думать.
— Томочка, пойдем спать, — мягко сказала Людмила Федоровна, беря ее под руку. — Утро вечера мудренее, все обсудим завтра на свежую голову. И... и с Андреем еще раз поговорим. А вдруг он... все это выдумал? Нет, не то, что они родители Михаила, а вот это... про тормоза. Мало ли что человеку в пьяном угаре померещится?
— Ты думаешь? — с внезапной надеждой в голосе воскликнула Тамара Геннадиевна, ухватившись за эту соломинку.
— Ну, а что? Бывает же. Выпил лишнего, старые обиды вспомнил, и понеслось... фантазировать.
— Ох, Люда, твои бы слова да Богу в уши... — с тяжелым вздохом проговорила Тамара. — Ладно, пойдем спать. Если, конечно, сон теперь вообще придет…
https://ok.ru/group/70000003917036/topic/158259960495596
Интересно Ваше мнение, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка ;)
— Ты должен взять нашу фамилию и отречься от своих родителей, — сказал Андрей Федорович будущему зятю.
Парень опешил… (5/5)