Ветер перемен.

Часть 2.
Вечером кинозал клуба был набит до отвала, народ сидел даже на дополнительных стульях, принесенных из библиотеки и поставленных в проходы. Показывали «Зиту и Гиту» и зал ухахатывался, наблюдая за проделками Хемы Малини, главной героини. https://ok.ru/zaokolitse/topic/157495747532115 Смех вызывала и Каушалья, её злобная тётка и гордячка Шейла, её дочь. Иван смотрел фильм уже много раз и сегодня его целью был вовсе не он, а подружка сестры, Оля, та самая «бе с@сек», как он выразился однажды при разговоре. Взрослые деревенские пацаны сидели со своими девчонками на последнем ряду, а тем что помладше достались места на три ряда ниже. При этом мальчишки пока стеснялись показать свои чувства, поэтому сели отдельно от девчонок, но так чтобы их видеть. Вот и Ваня вместо того, чтобы смотреть кино, всматривался в темноте в силуэт Оли, сидевшей впереди. Была она ещё угловатой, нескладной, состоящей, казалось, из одних коленок и локтей, но уже просыпалась в ней, не спеша и потягиваясь женственность, та, что заставляет замирать мужское сердце и совершать безумные поступки. Вот и сейчас он скатал билетик в тугой шарик и натянув в руках маленькую рогатку пульнул его в девочку.
-Ай, -вскликнула она и обернулась посмотреть на того, кто это сделал, но наткнувшись на серьезный взгляд Ивана быстро отвернулась, чувствуя, как застучало её сердце.
-Ты чего? –окликнула её Полина, сидевшая рядом, -смотри, сейчас самое интересное начнётся!
На экране щедро расплескиваясь вокруг звучала индийская песня, мелькали сари и загорелые тела, а здесь, в душном маленьком зале сельского клуба зарождалось трепетное, нежное первое чувство, которому люди дали имя –любовь.
Лето, словно маленький ребёнок, добравшийся до улицы, плескалось в лужах после дождя, качалось на качелях, с хохотом летело с тарзанки в озерную синь. Ане, приехавшей с мужем навестить детей показалось, что сын даже чуточку подрос и возмужал, а дочь похорошела.
-Не надоели они тебе ещё? –спросила она мать, выкладывая на стол гостинцы из города.
-Да разве дитя может надоесть? –ответила ей Нюра, скрывая, что вот только перед их приездом спорила она с внуком по поводу его поздних возвращений. Теплые июльские ночи позволяли шляться мальчишкам до самого утра. В Елошном было тихо и спокойно, приезжих почти не было, а местная молодежь собирались под развесистыми тополями на берегу озера. Здесь стоял грубо сколоченный стол, несколько скамеек, имелся пяточок вытоптанной земли, на котором, поднимая пыль, танцевали под кассетный магнитофон. Ребята постарше приезжали на мотоциклах и любили газовать перед теми, кто транспорта не имел. В целом, здесь мирно уживались ребята разных возрастов, жгли костер, жарили печенки и хлеб на палочках, иногда выпивали, но не часто боясь строгих родителей. Сложившиеся парочки старались держаться от остальных и прогуливались по улицам села наслаждаясь общением друг с другом. Отдельной вселенной для молодёжи был клуб, особенно дискотека, проводившаяся по субботам. В жаркие вечера она проводилась на открытом воздухе, оглушая ближайшие дома белыми розами группы «Ласковый май». Ваня танцевать не умел и не любил, поэтому большую часть дискотеки проводил на лавочке, под кустами, наблюдая как топчутся в кружочке Полинка и её подружки. Вернее, других он и не видел вовсе, ведь в глазах его была одна Оля.
-Слышь, Иван, мы сегодня к Тарантихе в огород собрались, говорят у неё дыни поспели, сладкие! Она днём Гришку Торошина угощала, так он сказал, что у неё целая гряда навозная этими дынями засажена, -отвлёк его Санька, давний дружок.
-Так уж и гряда? –усомнился Иван, следя глазами за Олей, которая выйдя из круга, скрылась в темноте, -давай проверим! –решительно сказал он, огорчившись от того, что не сможет сегодня проводить до дома девочку.
После окончания дискотеки ватага ребят поспешила на берег озера, чтобы продолжить веселье, а несколько человек, в том числе и Иван отправились на огород Тарантихи. Ночь была светлой, яркая луна бдительно следила за тем, что происходило в Елошном. С ними увязался и восемнадцатилетний Тоша, сильный не по возрасту юноша, но слабый умом в следствии детской болезни. Путь ребят проходил мимо дома тети Даши, чей огород они недавно вытоптали. Тоша, мимо него не прошёл, повернул к забору, чтобы перелезть.
-Стой! –остановил его Иван- в этот огород нельзя! –сказал он враз набычившемуся Антону.
-Это почему? –рассердился тот, пытаясь подтянуть тело на руках, чтобы закинуть ногу.
-Стой! Стой, тебе говорят! –Иван ухватил парня за штаны, те не выдержав сползли вниз, оголив его зад, присутствующие рассмеялись, а спрыгнувший с забора Антон схватил мальчишку за футболку на груди.
-Ты что, щегол, берега попутал? –зарычал он, приподнимая Ивана над землёй.
-Тетя Даша хорошая! Не дам ей огород портить! -решительно сказал мальчишка, руками упираясь в грудь противника.
-Она значит хорошая, а Тарантиха плохая? – Тоша дурак дураком, а сообразил, чем противника уесть.
-И Тарантиха хорошая, мы больше не будем по огородам лазать, зачем? Можно же просто попросить и нам так дадут!
-Догонять и добавят,-рассмеялись дружки, -плохо ты деревенских знаешь, они за копейку удавятся, -сказал один из них, рыжий, и добавил,-раз такой умный, сам и проси, да хоть у Тарантихи, а мы посмотрим, как она тебя дынями угощать станет!
-И попрошу! И увидите! –сердито сказал Иван, поправляя футболку, на которой остались следы от грязных Тошиных рук.
-Тогда забились, завтра в обед встречаемся у Тарантихи, ты заходишь, мы смотрим,- предложил рыжий, улыбаясь щербатым ртом, -по рукам?
-По рукам! - обречённо согласился Иван, понимая, что он попал. И теперь вот даже приезд родителей и привезенные ими гостинцы его не радовали, ведь стрелка неумолимо приближалась к полудню.
Оглянувшись на пацанов, спрятавшихся за тракторной телегой, стоящей у соседнего дома, Иван нерешительно взялся за кованное кольцо на воротах, побрякал щеколдой, прислушиваясь, тихо, собаки, вроде нет. Несмело открыл дверь и шагнул на заросший конотопом двор. Кругом царила тишина, придавленный полуденной жарой, дом, с закрытыми ставнями, дремал. Спала в своей будке маленькая лохматая собачонка, глухая и слепая от старости, курицы зарывшись в пыль прятались у стены сарайки, спасаясь от жары под спасительным козырьком крыши.
-Хозяева! - крикнул мальчик дрожащим голосом и сорвавшись на фальцет смущенно замолчал, лихорадочно придумывая, как обмануть ждущих его друзей. Сказать, что дома никого нет? Быстренько сходить в огород, вон и дверь в него открыта и сорвать дыню? Потом можно сказать, что хозяйка сама дала! Но принять решение он не успел, хлопнула входная дверь и на крыльце показалась маленькая, худенькая старушка в тёплом байковом халате и беленьком платочке на голове, подвязанным под подбородком. Щурясь на солнце подслеповатыми глазами она, чуть растягивая слова спросила:
-А ты чей, малец, будешь?
-Я к бабе Нюре приехал, она там на береговой улице живёт, -пояснил он, думая, как бы побыстрее уйти.
-К повитухе? –уточнила хозяйка.
-Почему к повитухе? –удивился Иван, - просто к бабушке,-я пойду? –спросил он.
-Отчего же? Заходи, гостем будешь, внучка попроведать зашла, да вот и она,- сказала хозяйка, показывая на Олю, которая вышла следом за ней. Та, увидев гостя, заалелась и бабушка, заметив это улыбнулась и предложила:
-Да ты дом заходи, у нас прохладно, чего на улице жариться? Она развернулась, обращаясь к внучке:
-Приглашай Олюшка, гостя в дом, да принеси с ледника квасу, на жаре самое –то, не чай же вам швыркать?
В доме Тарантихи действительно было прохладно и царил полумрак, тяжелые ставни не пропускали в дом жару и свет, и лишь большая муха, бившаяся в оконное стекло, нарушала его тишину. В углу горела лампадка, освещая темные лики на старых иконах, в простенке между окнами висели деревянные рамы с фотографиями, прикрытые стеклом. С черно-белых, пожелтевших фото на Ивана смотрели незнакомые лица.
-Мой муж и дети,-пояснила хозяйка, заметив его интерес, - Сергей сразу после войны умер, осколок возле сердца был, совсем недолго пожил, а детки здесь живут, рядом. В дом вошла Оля, неся в руках запотевшую трехлитровую банку с квасом. У каждой хозяйки есть свой секрет приготовления этого чудесного напитка, кто-то делает его на ржаных корочках, иной настаивает на парёнках и сухарях, кто-то любит послаще, другие предпочитают нейтральный вкус. У бабушки Ивана он был темным, почти черным, шибал в нос пузырьками и мгновенно справлялся даже с самой сильной жаждой. Такой хоть так пить, хоть в окрошку добавляй. У хозяйки квас был светло-коричневый, со сладким вкусом, Иван с удовольствием выпил две большие кружки и замер, не зная, что говорить дальше, чувствуя на себе вопрошающие взгляды старушки и её внучки.
-Рассказывай, с чем пожаловал? Не просто так же зашёл? –сказала хозяйка, предлагая мальчику присесть к столу. У неё были такие добрые всё понимающие глаза, что он, сам того, не понимая, как рассказал и про огород, и про дыни, и про ребят, поджидавших за телегой.
-Эвон как, а я всё жду, когда архаровцы ко мне явятся, у Захаровых выходит вы безобразничали? –спросила она, укоризненно качая головой.
-Я всё исправил, помог и к ней мы больше ни ногой,-заверил её мальчик.
-К ней ни ногой, а остальные, стало быть как хотите? Не ожидала я такого от правнука Анны Егоровны, не ожидала. Ты прабабку свою помнишь?
Иван пожал плечами, помнил он Анну смутно, в основном, как тихую, очень старую, морщинистую старушку, от которой пахло сухим сеном, и которая любила прижимать его к себе и гладить по голове.
-А ведь Анне Егоровне и твоей бабушке многие жизнями своими обязаны, сколько детишек спасли они в старое время, скольких уберегли от страшных болезней, страшно представить. Мы ведь с ними на лесозаготовках робили в войну, как-то зимой 1942 года, помню, были тогда очень сильные морозы, до 30-ти градусов. Все мы в ватных стёганых телогрейках и штанах, на ногах лапти, на голове старенькие шапки ушанки проваландались цельный день в лесу, а с утра назначили нас ответственными за вывоз леса в ближайшее село, как счас помню километров пять до него было. Дали двое лошадей, двое саней, и вперед, сначала, на погрузку. Я с Тамарой, жила тут неподалеку, на сани, Нюра с Анной, матерью своей. А участок с дровами был занесен толстым слоем снега, по пояс проваливались, а что делать, реву да гружу, Тамарка сразу заявила, что будет только за поводья держаться, да лошадь за узду вести. Девчата, видя, что я одна не справляюсь пособли. Прабабка-то твоя хроменькая была, помнишь? Ей по снегу вдвойне тяжельче было, а ведь ни от одной работы не отказалась! Нагрузили, Тамарка взялась за вожжи и погнала лошадь обратно, к дороге. Метров через двадцать-тридцать прошли, лошадь вдруг стала, ни тпру ни ну. Тамарка изоралась вся, лошадь кнутом отходила, а сани-то оказывается зацепились за пенек, что от срубленной молодой березки остался. Большие –то пни видны, а вот такие под снегом спрятались. Пришлось всё разгружать. Тамарка в сторонку отошла, я работаю, тут и девки подбежали, они недалеко от нас уехали, помогли. Разгрузили, сани вытащили, снова загрузили, дальше потихоньку в сторону дороги двигаться стали. А сани, как назло, снова встали. Опять разгрузили, освободили их, загрузили. Анна и Нюра меня не оставляют, помогают. Наконец до дороги добрались, а она стылая, сани на морозе скользят плохо, мы рядом идём, день вроде, а уже усталые, не ели ведь ничего. А впереди овраг, склизкий, а нам через него проехать надо и на косогор подняться. Те двое-то поднялись и ждут нас наверху, а наша лошадь не может подняться, животинки-то они тоже на износ работали, как и мы. Стоит, голову опустила, и слеза из глаза катится, понимала, отработала она своё, всё, нет сил. Тамарка беснуется, вокруг неё скачет, прутом, что выломала в кусте, хлещет, а та стоит. И так мне помощницу нашу жалко стало, что развязала я веревки, что бревна держали, схватила первое и наверх потащила. Сама еле иду, морозно, голодно, ноги стынут. Анна с Нюрой как увидали меня, вниз спустились и тоже за бревна взялись, так весь кубометр дров и перетаскали, и вновь уложили их на пустые сани, которые к верху всё же подтянула сама лошадь. Вот так-то Ванечка, а не будь рядом тогда твоих бабушек, может и я рядом с тобой сейчас не сидела. Вот такие они у тебя были, а ты позоришь, да доброе имя их на ветер пускаешь. Ты, дружочек, не будь, как та Тамарка, из моего рассказа, можешь помочь, помоги, добро ведь завсегда добром к людям возвращается.
-Так может и вам чем-то помочь? –спросил Иван.
-А ты помоги, помоги, милай, да вот хоть воды в баню натаскай, да бочки огородные наполни и то хорошо, а Оленька тебе в помощь.
Уставшие ждать и развалившиеся в тенечке, на траве, дружки Ивана вскочили, когда скрипнули ворота Тарантихи и вышел он, держа в руках две спелые, желтые дыни, которые нес он гордо, улыбаясь, как награду, заслуженную и заработанную своим трудом.
Вернувшийся под утро с гулянки Иван не спал, крутился на ставшей горячей постели, всё думал о Оле и о том, каким чудесным был день, проведенный с ней. Чуть забрежило, а он уже на ногах, торопливо одевшись выскочил в палисадник, где у бабушки цветочное великолепие имелось, неумело, обрывая и вырывая растения с корнем, составил букетик и отнес на крыльцо дома, где жила Оля. Но незамеченным его дело не осталось Нюра, как и её мать, когда –то, мучавшаяся бессонницей, внука высмотрела и поджидала на скамейке возле дома.
-Что ж ты, как тать цветы рвешь, стебли обрываешь? Попросил бы мать, она тебе собрала, лентой перевязала или ты думаешь, что мне жалко? - строго спросила она у вернувшегося внука.
-И когда ты своей головой думать научишься? Всё делаешь спеша, не обдумав хорошенько! Вот садись-ка рядышком, да послушай, что бабка твоя скажет:
-Всему живому на земле есть свой срок, человеку, животному, да вот хоть цветочек возьми, или нашего Ваську ишь отъелся, блохастый на хозяйских харчах,- она подхватила на руки своего кота, вздумавшего приласкаться в этот момент, -все живут, кому сколько положено, потомство после себя оставляют или след какой. В этом предназначение всего живого. Возьмём к примеру цветок, ты скажешь, что здесь особенного, вот у тебя в садчике сколько их! И будешь прав! И на лугах, и в лесах, и в степи тысячи растений, если все их пересчитать да каждого человека, живущего на земле разделить, так ему столько достанется, что в руках не унести. Вот скажем ромашка, - говоря, она вытащила цветочек, застрявший в петельке его ветровки,-люди по ней гадают, узнают любит или нет их человек, да разве ж растению это ведомо? А вот с прыщами твоими она запросто справится, словно и не было их никогда!
-Что же теперь и цветка не сорвать? -сердито спросил её Ваня.
-Отчего же не сорвать? Но делать это с умом, по надобности. Лист подорожника, например, можно к ране приложить, а не вырывать весь куст без нужды, ты вот куст георгиновый вырвал, цветы обломал и бросил, не подумавши, а у него основа-клубень, его осенью выкапывают и в подполе хранят, а сейчас он засохнет и на следующий год таких цветов уже не будет. А так получается вроде как ты доброе дело сделал, цветы подарил, а после себя, в палисаднике, хаос и разруху оставил.
-Надоело! Все меня учат, учат, словно я дитё малое! –недовольный Ваня, соскочил со скамьи и сердито начал ходить возле неё туда-сюда.
- Юным всякий бывал и в грехах живал, родненький, думаешь я всегда хорошей была? Куда там! И с матерью спорила и дела разные творила! А как же? Человек на своих ошибках учится!
-Почему ты никогда не говорила мне, что в травах разбираешься? Тарантиха сказала, что ты многим жизнь спасла! - возмущенно спросил внук.
-Хвастлива собака была, да волки съели. Собой не хвастают дают наперед похвалить себя людям. Да и не делала я ничего особенного, чему мать в своё время научила, то и применяла. Вот она сильна была, хочешь расскажу о ней немного? Ты присядь, не мельтеши перед глазами, словно осенняя муха, надоедливая, да послушай.
Тихим утром сидели на скамье возле дома бабушка и внук, склонив к друг другу головы шептались о своём. Испокон веков так было, от матери и бабки, от отца и деда передавались из поколения в поколение простые истины и правила в виде наставлений и рассказов. Воспитывались в уважении, добре, милосердии дети, передавая истину своим уже отпрыскам. Ведь пока сильна эта традиция, сильна не только семья, но и государство.
Говорят, что вода камень точит, а нужные слова душу питают, взращивают и заставляют цвести, оставляя после себя сладкий плод. Так и Иван, сорванец и немножко хулиган сам того не замечая создавал с помощью хороших людей, в себе твердый стержень, опору, которая поможет ему в дальнейшей жизни. https://ok.ru/zaokolitse/topic/157500726891859 #ветерпеременоттандем