Чтобы проучить невестку, свекровь незаметно вытащила из коляски внука.

Десять лет. Десять долгих лет Ульяна и Евгений Дмитриевы шли к этому дню через слезы, надежды и горькие разочарования.
Их квартира в панельной пятиэтажке казалась слишком большой и тихой, пока, наконец, крик новорожденного сына – Алеши – не наполнил ее радостью, от которой захватывало дух.
После выписки из роддома они чувствовали себя на седьмом небе. Первой на пороге у новоиспеченных родителей появилась Наталья Романовна, мать Жени, женщина с властным взглядом и привычкой держать все под контролем.
– Ну, показывайте моего принца! – воскликнула она, едва переступив порог. - Бабушка пришла нянчиться!
Ульяна, бледная и усталая, но светящаяся счастьем, мягко, но решительно преградила ей путь.
– Наталья Романовна, спасибо, конечно, но... я сама. Сейчас мне нужно самой. Отдохните, пожалуйста.
На лице свекрови мелькнула тень недовольства. Она нахмурилась и цокнула языком.
– Что значит "сама"? У тебя и так сил нет, Уля. Я же опытная, вырастила Женю! Дай мне внука, я покачаю, песенку спою...
– Нет, – голос Ульяны дрогнул, но оставался твердым. Она инстинктивно прикрыла собой кроватку. – Я хочу... мне нужно быть с ним. Пожалуйста, поймите.
Женя, наблюдавший смущенно за всем, что происходилол, попытался сгладить ситуацию:
– Мам, дай Уле освоиться. Она же только приехала. Вот окрепнет, тогда... Вон, пеленки, может, поможешь разобрать?
Наталья Романовна презрительно фыркнула и отвернулась. Обида повисла в воздухе тяжелым облаком.
Она помогала, но холодно, отстранено, бросая колкие замечания о "чрезмерной мнительности" невестки.
Каждый ее взгляд в сторону Алеши заставлял Ульяну внутренне сжиматься. Материнский инстинкт, обостренный годами ожидания, кричал: "Только я имею право! Никто больше!"
Прошел месяц, за который женщина окрепла и решила навестить доктора в поликлинике, с помощью которого у нее и получилось родить ребенка.
– Жень, я схожу к поликлинике, к Марине Сергеевне. Букет купила, конфеты... Быстро-быстро! – она нежно прикоснулась к щеке спящего сына в коляске. – Алешеньку возьму с собой, подышит воздухом.
Наталья Романовна, пившая в этот момент чай на их кухне, язвительно процедила:
– И чего тащить младенца по холоду? Оставь. Я присмотрю.
– Нет-нет! – отрезала Ульяна, поспешно натягивая на голову шапку. – Мы вместе. Я ненадолго.
Поликлиника была рядом. Яркое зимнее солнце слепило. Ульяна подкатила коляску с Алешей к главному входу.
Мальчик мирно спал, укутанный в пуховый конверт. Сердце Ульяны переполняла благодарность.
Она заколебалась на секунду: занести коляску внутрь? Но там тесно, душно, очередь... А она буквально на пять минут!
– Алешенька, родной, мамочка сейчас, – шепнула она, поправляя одеяльце. – Я мигом. Ты же спишь, ангелочек.
Она оставила коляску в зоне видимости, у самого входа, подставив колесико под выступ, чтобы не укатилась.
Схватив пышный букет белых роз и коробку конфет, Ульяна быстро скрылась в дверях поликлиники.
В кабинете доктора Марины Сергеевны царила теплая атмосфера. Ульяна, сияя, благодарила врача и вспоминала о трудностях.
Минут через десять она, полная радости, вышла в коридор и направилась к выходу.
Ее искаженная улыбка замерла на лице, когда она увидела пустую коляску. Ульяна метнулась к стеклянной двери и выскочила на улицу.
– Алеша?! – дикий, нечеловеческий крик сорвался с губ молодой матери. – Где мой сын? Где мой сын?
Она сначала побежала в одну сторону, потом остановилась и двинулась в другую. Ульяна хватала прохожих за рукава:
– Вы не видели?! Мой ребенок!!! Его украли!!!
Ледяная паник сжала горло молодой женщины. Мир померк. Она упала на колени посреди тротуара и зарыдала.
- Украли. Пропал. Погиб...
Ульяна не чувствовала холода, не слышала вопросов. Казалось, жизнь остановилась. В ушах звенело.
Кто-то помог ей подняться, кто-то позвонил в полицию. Ульяну отвели в помещение поликлиники.
Она присела на лавочку и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ее ладони.
Темно-каштановые, казалось, поседели на глазах у потрясенных медсестер. Лицо было серым. Она не плакала. Она просто сходила с ума.
И тут зазвонил ее телефон. Она вздрогнула и взглянула на экран. Это был муж Женя.
– Ульяна? - голос мужа звучал странно, сдавленно. – Он... Алеша... Не теряй его. Он дома...
– Что?! – Ульяна вскочила, не поверив своим ушам. – Как?! Кто?! Где?!
– ...Мама. Мама его принесла. Говорит... – Евгений замолчал, сглотнув ком. – Говорит, решила тебя проучить. Что ты чужих к ребенку не подпускаешь. Вот... забрала, пока ты в поликлинике была... принесла только что...
Тишина в трубке была оглушительной. Потом раздался низкий, животный стон, перешедший в рычание.
Ульяна выронила телефон. Она не помнила, как выскочила из поликлиники, как помчалась домой.
Ноги несли ее сами, подгоняемые адреналином бешенства. Она ворвалась в квартиру.
В прихожей стояла Наталья Романовна, держа на руках мирно сопящего Алешу. Лицо свекрови выражало смесь самооправдания и едва скрываемого торжества.
– Ну вот, Ульяна, – начала она свысока. – Теперь понимаешь, что нельзя так не доверять родным? Я же просто хотела...
Она не договорила. Ульяна, словно тигрица, вырвала из рук ошеломленной свекрови сына и сунула его в руки мужу.
– Вы сумасшедшая! – закричала женщина, ее голос сорвался на визг. – Украсть ребенка из коляски?! Из-за своей больной гордыни?! Ты хоть представляешь, что я пережила?!
И прежде чем Наталья Романовна успела среагировать, Ульяна наотмашь ударила ее по лицу.
Звук был резким, хлестким. Свекровь вскрикнула и, отшатнувшись, прижала руку к щеке.
– Вон! – прошипела Ульяна, задыхаясь от переизбытка чувств и эмоций. – Сейчас же вон из моего дома! И чтобы ноги твой здесь больше никогда не было! Забудь наш адрес!
Наталья Романовна, бледная, с красным пятном на щеке, посмотрела на невестку с неподдельным ужасом.
Она не ожидала от невестки такой ярости и не считала, что сделала что-то плохое.
– Женя! – обратилась к сыну женщина, ее голос задрожал. – Ты же видишь! Она совсем рехнулась!
– Мама... – голос Евгения был тихим и мертвым. – Уходи. Пожалуйста. Сейчас. Уходи.
В глазах Натальи Романовны отразилось осознание полного недоумения. Она молча, не поднимая головы, накинула пальто и вышла из квартиры.
– Уля... – осторожно начал Евгений, делая шаг к ней.
– Не подходи! – она отшатнулась от мужа, как от чужака.
– Ты... твоя мать... Как она могла... он же мог... – договорить у Ульяны не получилось.
Евгений не нашел, что ответить. Он подошел к ней с сыном и поцеловал в макушку.
Ульяна громко зарыдала, а потом издала неестественный визг, от которого у мужчины заложило уши.
Однако он не осуждал жену за это. Мужчина знал, что ей нужно выплеснуть негативные эмоции.
Вход в квартиру молодых родителей отныне был закрыт для Натальи Романовны.
Пару раз пожилая женщина пыталась прийти к ним, но супруги не открывали ей двери.
- В чем дело, сынок? - искренне недоумевала Наталья Романовна. - Твоя жена должна извиниться передо мной, а ты меня же и выставляешь виноватой! На чьей ты стороне?
Она, действительно, не считала, что сделала что-то плохое, когда выкрала внука из коляски.
- На стороне своей жены. Ты не имела права так поступать. Это жестоко и бесчеловечно! - холодно ответил мужчина и положил трубку.
Больше сын и мать друг с другом не общались. Наталья Романовна от обиды заблокировала его во всех социальных сетях.