Глава 1.

Воздух чужой страны
Дневниковая запись Ольги
Сегодня я прилетела в Египет. Самолёт был полон египетских мужчин — громких, жестикулирующих, бросающих на меня открытые, изучающие взгляды. Мне стало не по себе. Я не понимала языка, и это делало меня уязвимой. В голове крутились дурацкие мысли: а не слишком ли вызывающе я выгляжу? Не кажется ли, будто я какая-то легкомысленная женщина?
Чтобы защититься хоть как-то — от чужих глаз, от этого напряжения — я держала за руку Самуэля почти весь полёт. Он сидел тихо, прижавшись ко мне. Мой маленький сын, мой якорь в этом новом мире.
Когда за иллюминатором показалось море, я впервые за долгое время почувствовала радость. Впереди — новая жизнь. У моря. С мужчиной, который обещал мне, что всё будет хорошо. Мы были знакомы только по интернету, но я верила: он — хороший человек. Он не обманет.
Паспортный контроль прошли быстро. Я говорила по-английски, а Самуэль держался рядом, озираясь с каким-то напряжением в глазах. И вот — автоматические двери открылись, и меня буквально ударила волна света. Александрийское солнце оказалось ярким, неумолимым, почти агрессивным. Будто само время решило выжечь моё прошлое.
Я стояла у выхода, сжимая ладонь сына, оглушённая шумом, чужой речью, этим невообразимым хаосом, в который я только что ступила. Всё вокруг кричало: ты — чужая.
Самуэль сжал мою руку ещё крепче. Он не проронил ни слова с того самого момента, как мы сели в самолёт.
И вдруг… я увидела его.
Ахмед стоял немного в стороне, в тени колонны. Высокий, слегка полноватый, в светлой рубашке. Он улыбался — тепло, чуть застенчиво. В жизни он оказался даже симпатичнее, чем на фото. Я мельком подумала: жаль, не привёз цветов. Но это ведь такая мелочь, правда?
Я долго вглядывалась в его лицо. Он был ли искренен? Или это просто восточная вежливость?
Мы переписывались три года. Он знал обо мне всё: как я тяжело пережила развод в Москве, как мама упрекала меня в каждом шаге, как я балансировала между детским садом, работой и вечной усталостью. Он писал:
“Ты не одна. Приезжай, и всё у тебя будет хорошо.”
И вот я здесь. С чемоданом. С ребёнком. С надеждой, хрупкой, как тонкий весенний лёд.
— Оля? — он подошёл ближе, протянул руки. — Наконец-то.
Я кивнула. Молча. Самуэль спрятался за мою спину.
— Это мой сын, — тихо сказала я.
— Я знаю. Привет, малыш, — Ахмед наклонился, но Самуэль отвёл взгляд.
На улице было жарко. Воздух вязкий, влажный, пахнущий специями и жареным мясом. Август здесь пах по-другому. Не как в России. Не как в Америке. А так, будто воздух сам хочет тебя расплавить.
Мы ехали из аэропорта в такси, и я смотрела в окно. Город промелькивал передо мной, как сцены из фильма. Широкие проспекты, обшарпанные здания в колониальном стиле, бельё на балконах, спутниковые антенны, пальмы среди мусора. Всё старое, но живое. Грязное, но настоящее.
Не как в Америке — вылизанной, удобной. И не как в России — тяжёлой, но понятной.
Ахмед снял нам с Самуэлем квартиру недалеко от моря. Он не мог жить с нами — здесь нельзя жить мужчине и женщине под одной крышей без брака.
Но уже в тот же день он привёл меня в офис. Несколько подписей — и я уже жена. Всё было удивительно просто: адвокат, двое свидетелей, одна подпись. Никакой суеты, никакой свадьбы, ни белого платья. Только печать.
Правда, позже оказалось, что этот брак — временный. Но тогда мне казалось, что я нашла свою новую точку отсчёта. Новую жизнь. Новую себя.
Я сама выслала ему деньги, чтобы он снял квартиру.
Он тогда говорил, что у них с партнёром проблемы в бизнесе — магазин мобильных телефонов не приносит прибыли, аренда растёт, клиенты должны, а деньги закончились. Говорил с горечью и смущением. Ему было стыдно просить. Но он сказал: "Это ненадолго. Немного потерпи — скоро всё наладится."
Я поверила. А как иначе? Мы ведь были близки. Я думала — духовно, по-настоящему. Мне казалось, что между нами есть нечто большее, чем просто слова и фото. Мы делились самым сокровенным. Я хотела верить. Верила.
Первые дни были почти сказочными.
Мы завтракали на балконе — под шелест волн и крики чаек. Ахмед приносил чай с каркаде и сладкий манго, учил Самуэля новым словам. Он терпеливо объяснял ему, что это за фрукты, зачем люди сидят на крыше, и почему здесь козы ходят прямо по улицам.
Я смотрела на них — и думала, что вот оно, счастье. Не пышное, не инстаграмное, а тёплое и настоящее. Пусть простое, пусть на песке, но — своё.
Но всё же…
Что-то внутри не отпускало.
Как будто под всем этим солнцем, ароматами специй и чужой экзотикой жила тревога. Небольшая, почти неощутимая. Как заноза в пальце — кажется, пустяк, а колет каждый раз, когда касаешься.
Мне казалось, Ахмед ждал, когда я окончательно расслаблюсь. Когда перестану всё контролировать, думать, задавать вопросы.
А я не могла. Я всё время слушала этот шёпот внутри:
“Слишком хорошо, чтобы быть правдой…”
⸻
Однажды ночью, когда Самуэль заснул, я вышла на балкон. Море дышало в темноте — лениво, тягуче. Волны не пели, а будто стонали, медленно скользя к берегу. Ветер тёплый, влажный, с привкусом соли, дыма и чего-то… чужого.
Я облокотилась на перила и смотрела в темноту. В городе гудели байки, кто-то громко смеялся, где-то лаяли собаки. Всё это — фоном к моим мыслям.
И вдруг я вслух спросила себя:
— Неужели я снова ошиблась?
Я не ожидала ответа. И, конечно, его не было.
Только ночь. Только город, который должен был стать моим новым домом.
Только я — одна, посреди этой влажной, восточной тишины, с пустотой внутри, которую я очень старалась не замечать.