(выпуск 45-й) ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ (отрывок 47-й) После соединения с Шаблыкинским совхозом, сажинская полеводческая бригада стала называться отделением, а на молочно-товарной ферме (МТФ) образовались три дойных гурта. Во главе каждого гурта стоял бригадир, который принимал и возил на сливочное отделение молоко, вёл учёт и ежедневно подавал в бухгалтерию отделения сводку по надою молока. Мне пришлось работать бригадиром одного из гуртов. В то время доярки доили коров вручную. 7 – 8 доярок было в гурте, за каждой закреплялось от 12 до 15 коров. Доили 3 раза в сутки: в 6 утра, в 12 и 19 часов. Не успеешь с одной дойкой разделаться, как следующая «на носу». Особенно сложно в летний период, когда скот находится на выпасах, на расстояниях до 10 км, много времени уходит на разъезды и сборы. А в ненастные дни, когда зарядит на недельку дождь, тогда совсем плохо: приходится на выпаса ездить на тракторах. На другой год (1962-й) после слияния с Шаблыкинским совхозом мы с женой решили прокатиться на вновь купленном мотоцикле «Восход», в самую ближнюю от Сажино деревню – Кош-Карагай. Проехав всего 1км, миновав озеро Байково, мы повстречались с ехавшим навстречу таким же не опытным мотоциклистом – Санниковым Анатолием Антоновичем. Он ехал из Кош-Карагая на маленьком «козлике», которого взял у своего шурина в Голдобино без разрешения. И возле Байково мы повстречались неудачно. Он выехал на нашу сторону, и мы столкнулись. Короче говоря, разбились. Сильно пострадала моя пассажирка – Зина, ударившись головой о твёрдую сухую дорогу: на глазах посинела голова, почернело лицо. А основным виновникам ничерта не сделалось. Мне ногу зашибло, а Толя остался невредим. Только мотоцикл его разлетелся на части, а мой выстоял, не поддался, лишь одно крыло у переднего колеса незначительно помялось. От горя я схватился за свою дурную голову и запричитал: - Что я наделал! Куда я теперь со своей детворой? Последнему, восьмому по счёту, было на день происшествия всего 7 месяцев, только сидел. Это случилось в пасхальные дни, 1 – 2 мая. На озере Байково неводили наши сажинские мужики: Бессонов Кузьма Фёдорович, Сажин Пётр Михайлович и другие. Я обратился к ним, и Кузьма Фёдорович, работавший в то время лесообъездчиком (теперь усопший, вечная ему память), подъехал на телеге, и мы с ним повезли пострадавшую в Сажино. Там позвали фельдшера. Пришла машина, и больную увезли, в сопровождении фельдшера, на Шаблыкинский разъезд (предварительно Зине поставили укол). Начальник станции остановил первый следовавший поезд, и нашу разбитую маму доставили в Ишим, где положили в больницу. А на место происшествия уже прибыли представители милиции и стали разбираться, кто виновник. Сделали замер и определили, что Санников заехал на мою сторону. Был составлен протокол, состоялся суд, где Толе дали 2 года заключения как виновнику происшествия. Хотя я в некотором роде тоже был виноват, так как Зина меня просила ехать тише, остановиться и пропустить Санникова, как будто чувствовала, что попадём в беду, и хотела её предотвратить. Но я её не послушал и чуть было не отправил на тот свет. Охо-хо… Бог помог, как некоторые соседки высказывались, когда Никитичну привезли из больницы домой. А она упор делала на Володю, говорила, что он в рубашке родился, если мать выжила, ведь нужна была ему, как воздух, как рыбе вода. Не дай Бог, остался бы без матери в 7-месячном возрасте. А у Зины было сотрясение мозга, сильно жаловалась на голову и вообще – на здоровье. Ну, слава Богу – дал ей здоровья. Наша мама скрипит помаленьку, и пусть будет всё хорошо. Теперь, в нашем возрасте, уже не так страшно, когда детей подняли и вырастили. Нашему «заскрёбышу», слава Богу, уже исполнилось 27 лет.
Две тетради
Две тетради
(выпуск 45-й)
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ (отрывок 47-й)
После соединения с Шаблыкинским совхозом, сажинская полеводческая бригада стала называться отделением, а на молочно-товарной ферме (МТФ) образовались три дойных гурта. Во главе каждого гурта стоял бригадир, который принимал и возил на сливочное отделение молоко, вёл учёт и ежедневно подавал в бухгалтерию отделения сводку по надою молока.
Мне пришлось работать бригадиром одного из гуртов. В то время доярки доили коров вручную. 7 – 8 доярок было в гурте, за каждой закреплялось от 12 до 15 коров. Доили 3 раза в сутки: в 6 утра, в 12 и 19 часов. Не успеешь с одной дойкой разделаться, как следующая «на носу». Особенно сложно в летний период, когда скот находится на выпасах, на расстояниях до 10 км, много времени уходит на разъезды и сборы. А в ненастные дни, когда зарядит на недельку дождь, тогда совсем плохо: приходится на выпаса ездить на тракторах.
На другой год (1962-й) после слияния с Шаблыкинским совхозом мы с женой решили прокатиться на вновь купленном мотоцикле «Восход», в самую ближнюю от Сажино деревню – Кош-Карагай. Проехав всего 1км, миновав озеро Байково, мы повстречались с ехавшим навстречу таким же не опытным мотоциклистом – Санниковым Анатолием Антоновичем. Он ехал из Кош-Карагая на маленьком «козлике», которого взял у своего шурина в Голдобино без разрешения. И возле Байково мы повстречались неудачно. Он выехал на нашу сторону, и мы столкнулись. Короче говоря, разбились. Сильно пострадала моя пассажирка – Зина, ударившись головой о твёрдую сухую дорогу: на глазах посинела голова, почернело лицо. А основным виновникам ничерта не сделалось. Мне ногу зашибло, а Толя остался невредим. Только мотоцикл его разлетелся на части, а мой выстоял, не поддался, лишь одно крыло у переднего колеса незначительно помялось.
От горя я схватился за свою дурную голову и запричитал:
- Что я наделал! Куда я теперь со своей детворой? Последнему, восьмому по счёту, было на день происшествия всего 7 месяцев, только сидел. Это случилось в пасхальные дни, 1 – 2 мая. На озере Байково неводили наши сажинские мужики: Бессонов Кузьма Фёдорович, Сажин Пётр Михайлович и другие. Я обратился к ним, и Кузьма Фёдорович, работавший в то время лесообъездчиком (теперь усопший, вечная ему память), подъехал на телеге, и мы с ним повезли пострадавшую в Сажино. Там позвали фельдшера. Пришла машина, и больную увезли, в сопровождении фельдшера, на Шаблыкинский разъезд (предварительно Зине поставили укол). Начальник станции остановил первый следовавший поезд, и нашу разбитую маму доставили в Ишим, где положили в больницу.
А на место происшествия уже прибыли представители милиции и стали разбираться, кто виновник. Сделали замер и определили, что Санников заехал на мою сторону. Был составлен протокол, состоялся суд, где Толе дали 2 года заключения как виновнику происшествия. Хотя я в некотором роде тоже был виноват, так как Зина меня просила ехать тише, остановиться и пропустить Санникова, как будто чувствовала, что попадём в беду, и хотела её предотвратить. Но я её не послушал и чуть было не отправил на тот свет. Охо-хо… Бог помог, как некоторые соседки высказывались, когда Никитичну привезли из больницы домой. А она упор делала на Володю, говорила, что он в рубашке родился, если мать выжила, ведь нужна была ему, как воздух, как рыбе вода. Не дай Бог, остался бы без матери в 7-месячном возрасте.
А у Зины было сотрясение мозга, сильно жаловалась на голову и вообще – на здоровье. Ну, слава Богу – дал ей здоровья. Наша мама скрипит помаленьку, и пусть будет всё хорошо. Теперь, в нашем возрасте, уже не так страшно, когда детей подняли и вырастили. Нашему «заскрёбышу», слава Богу, уже исполнилось 27 лет.