Что чувствует мрамор, когда по нему стучит молот и скребёт зубило?
Он, наверное, в панике: «Меня разрушают. Меня калечат. От меня откалываются куски. Я больше не тот, кем был!» И кажется, что всё происходящее — лишь боль и разрушение. Но мрамор не знает, что каждая боль — не случайность, а штрих. Каждый удар — не наказание, а движение к замыслу. Это не уничтожение — это преображение. Жизнь, как искусный скульптор, работает с каждым из нас. Порой жёстко, непонятно, несправедливо. Но только пройдя через удары, можно однажды увидеть: из грубого камня вырос образ, полный глубины, красоты и смысла. Иногда нам кажется, что нас ломают, а на самом деле — создают. И если хватит терпения, мы обязательно увидим, ради чего были все эти удары.
Тот самый МИР
Что чувствует мрамор, когда по нему стучит молот и скребёт зубило?
Он, наверное, в панике:
«Меня разрушают.
Меня калечат.
От меня откалываются куски.
Я больше не тот, кем был!»
И кажется, что всё происходящее — лишь боль и разрушение. Но мрамор не знает, что каждая боль — не случайность, а штрих. Каждый удар — не наказание, а движение к замыслу. Это не уничтожение — это преображение.
Жизнь, как искусный скульптор, работает с каждым из нас. Порой жёстко, непонятно, несправедливо.
Но только пройдя через удары, можно однажды увидеть: из грубого камня вырос образ, полный глубины, красоты и смысла.
Иногда нам кажется, что нас ломают, а на самом деле — создают. И если хватит терпения, мы обязательно увидим, ради чего были все эти удары.