Благородная женщина- 1

1940 год.- У нас ребенок будет, - чуть повернув голову и слегка задрав подбородок, произнесла Анастасия.
- Ты беремена? - глаза Антона засияли, он весь подобрался и с надеждой посмотрел на жену, не веря своему счастью.
Но при её следующих словах искры в его глазах потухли:- Ну что ты, Антон Степанович, не я ребенка ожидаю, это Аглая находится в весьма интересном положении.
- Тогда почему ты, Настька, говоришь, что у нас будет ребенок.
- А разве это не так, уважаемый супруг? - глядя на него, будто на дитя неразумное, приподняла бровь Анастасия. - Мы живем в коммунальной квартире, у нас всё общее - и кухня, и тазики, и вот теперь ребенок будет общий. И перестань меня называть Настькой. Я что, девица дворовая, или кошка?
- Приношу свои извинения, глубокоуважаемая Анастасия Павловна, - с сарказмом произнес Антон, затем шутливо поклонился, но в его глазах мелькнула злость: - Только Настькой я тебя буду звать, покуда ты меня, супружница дорогая, по имени-отчеству величать не перестанешь.
Отшвырнув стул в сторону, Антон ушел в комнату.Ему не удается донести до жены то, что те времена, когда супруги друг друга по имени-отчеству величали, остались в прошлом. Ладно хоть отучил её "выкать", но до зубовного скрежета она доводит его вот этим "Антон Степанович". А он до дрожи в душе любит её и жить без неё не может, иначе удавил бы...
Он женился на Анастасии восемь лет назад, в Саратове, когда она была юной и беззащитной девушкой. Антон же служил в милиции и подавал большие надежды, ему прочили хорошую карьеру.
Он часто бывал в ателье - то форму подшить требовалось, то матушкино платье готовое забрать, то еще какие мелочи, требующие умения портнихи. Там и заприметил он Анастасию. Чудо как хороша она - длинные каштановые волосы, серые глаза. Её прямая осанка и гордо поднятая голова, изящные руки и манера разговаривать выдавали в ней дворянку.
Она смотрела на него безразлично, а вот Антон будто бы голову потерял от неё. Не сразу, но у него получилось расположить Анастасию к себе. От хозяйки ателье узнал он, что она дочка священнослужителя, который был младшим сыном семьи Тишиных. Когда с дворянством было покончено, родители Анастасии выживали тихонько в своем доме при храме. Но в тридцатом году этот храм закрыли, отдав помещение под школу. Отца Павла арестовали, матушка Елена не выдержала этого и с ней случился удар. Она пролежала три дня в постели и вскоре нежная и утонченная женщина, которая всю жизнь прислуживала мужу и Господу, не вынесла такой несправедливости ипомешалась рассудком. Анастасии пришлось поместить её в лечебницу, а самой наняться в ателье - красиво вышивать она умела, рукоделием занималась с самых малых лет.
Порой Настя благодарила Бога, что у отца и матушки больше не было детей, она родилась через год после их венчания, была единственным ребенком. Не знала она, как выживала бы, будь у неё младшие братья и сестры.
Её умение шить, а так же делать наброски будущих нарядов, оценила хозяйка ателье и поселила её в каморке при рабочем месте. Анастасия знала, что не должна роптать - видимо, Господь послал ей эти испытания и она должна их достойно пройти. Только вот на этом беды девушки не закончились - спустя полгода умерла мать, а потом поиски отца и места его заключения дали неутешительные результаты - до лагеря Отец Павел не доехал, что следует из записей, куда вносили умерших заключенных.
Все эти беды на неё обрушились в один год. Но не сломалась она, не опустила руки. Плача по ночам, днем Настя работала, отрабатывая крышу над головой, еду и те копейки, что ей платила Зинаида Кирилловна.
А еще её пугало внимание милиционера Антона Степановича. Он так глядел на неё... Люди из органов внушали ей страх, а еще и неприязнь - сразу же вспоминала она, как увозили её батюшку, не слыша причитаний и просьб матушки Елены и его дочери Анастасии.
И держалась бы она подальше от него, если бы однажды ноябрьским днем он не пришел в ателье уже перед самым закрытием.
- Зинаида Кирилловна, вы же знаете, что сейчас осуществляется передача коммерческой частной собственности государству? - он встал посреди зала.
- Знаю, и что же? - она нервно раскладывала ткань на столе.
- Сейчас идет борьба с кулаками, а вы нанимаете людей.
- А чем я хуже швейной фабрики? Им, значит, людей нанимать можно, а мне нельзя? Налоги я плачу исправно, жалование тоже.
- Я знаю, Зинаида Кирилловна. Но это не отменяет того, что вы нарушаете закон. Сейчас готовится постановление о закрытии ателье, так как в нашей стране частная собственность должна прекратить своё существование. Я пришел вас предупредить. Поймите, от меня ничего не зависит.
- Спасибо и на этом, - Зинаида раздраженно собрала ткань со стола и бросила её на полку.
Зинаида молчала, а Антон мрачно посмотрел на неё, развернулся и пошел домой. Ему хотелось увидеть объект своих воздыханий, но её не было ни в ателье, ни во дворике.
Но через два дня, проходя по улице, где находилось ателье, он увидел Анастасию на лавочке. Она сидела с отрешенным взглядом, прижимая к себе небольшой потрепанный чемодан.
- Почему вы тут сидите? - спросил он.
- Мне некуда идти. Зинаида Кирилловна закрыла ателье и уехала, даже не заплатив мне положенное жалование, - губы Анастасии задрожали и слёзы вот-вот готовы были хлынуть из её глаз.
Схватив её чемодан, тоном, не терпящим возражения, Антон произнес:- Вставайте, Анастасия. Идемте за мной.
- Я арестована? - её забила дрожь.
- Что за глупость? - рассердился он, но тут же смягчился, заметив, как она испугана. - Вам некуда идти, поэтому я прошу вас последовать за мной. Мы с мамой живем тут неподалеку. Да не бойтесь, моя мама добрая, она вас не обидит.
Анастасия молча посмотрела на него с минуту, он уже начал испытывать раздражение от её взгляда, но, наконец, девушка кивнула и последовала за ним.
Мама у Антона Степановича действительно была хорошим и добрым человеком. Правда, Галина Елизаровна насторожилась, когда услышала, что Анастасия не только дочь священника, но и потомок дворян.
- Сынок, не будет ли у тебя неприятностей? - шепнула она как-то вечером, беспокоясь за сына.
- Мама, не переживай. Всё будет хорошо. Для всех мы скажем, что родственница к нам приехала из деревни.
- Ты, сынок, хоть и в органах служишь, но порой меня удивляешь. Какая деревня? Ты её манеры видел? Ты речь её слышал? Сразу же видно, что из бывших она, благородная.
- Тогда скажем, что издалека она приехала. Например, их сибирских земель. Мама, надо чем-то занять её, может быть на работу пристроить?
- Куда, Антоша? На завод? А может, дворником? - Галина Елизаровна покачала головой, глядя на сына насмешливо.
- Ты слышала, как она вчера играла на нашем старом пианино? Она еще жаловалась, что оно жутко расстроено, - потер руки Антон.
- Да, давненько не садилась я за инструмент. Но к чему ты клонишь?
- Я попробую устроить Настю в наш клуб, к дяде Ване, её игра на пианино может сослужить ей хорошую службу.
Он и правда устроил Анастасию в дом культуры. Заведующим был его двоюродный дядя Иван и девушку приняли на должность музыканта. Ей предстояло с детишками разучивать песни и готовиться к мероприятиям. Так же там создали кружок шитья, и Анастасия обучала девочек вышиванию. Все были довольны - родители, которые знали, что их дети заняты полезным делом; Антон, который видел улыбку на лице Анастасии; и Иван Сергеевич радовался, что такой самородок появился в его подчинении.
Настя спала в одной комнате с Галиной Елизаровной, а Антон в другой. Она никогда не выходила из комнаты в ночной рубашке или халате, когда молодой мужчина был в квартире. Смущенно краснела, если вдруг он видел её растрепанной или до того, как она умоется. А еще его забавляло, когда она называла его по имени-отчеству, да еще и на "вы". Но потом он стал просить, чтобы просто по имени к нему обращалась и на "ты", но Анастасия будто не слышала.
Слушая её речи, он будто переносился в детство, когда ходил по лавочкам купцов. Очень часто в её речи проскальзывало слово "Господь", она регулярно молилась и вот эти моменты Антону не нравились. Но он терпел, потому что любил. О своих чувствах сказать боялся, и если бы не беда, которая пришла в их дом, долго бы не решался.
****Спустя год слегла его мать. Врачи нашли опухоль в поджелудочной и Настя самоотверженно ухаживала за женщиной. Но увы, очень скоро жизнь Галины Елизаровны угасла.
- Я полюбила её, - плакала Анастасия, сидя в черном платке за столом на девятый день после похорон. - Она мне будто второй матерью стала. Ах, Антон Степанович, не могу даже представить, как велико ваше горе. Она была хорошей женщиной, с доброй душой и ласковыми речами. Как жаль, что Господь так рано призвал её на небеса. Царствие ей Небесное, - она перекрестилась.
- Настя, я благодарен тебе за те дни, которые ты с ней провела.
- Антон Степанович, право, не стоит благодарностей. Это был мой долг. Ваша семья приняла меня на постой, доселе не было ни дня, когда я была бы в печали. Но теперь мне придется откланяться и покинуть вас.
Он не сразу понял смысл её слов. Смотрел, не мигая.
- Вы же понимаете, что мне, одинокой девушке, неприлично оставаться в вашем доме, - продолжила она. - При вашей матушке я жила, будто родственница дальняя. А теперь же мне пора искать себе другое пристанище.
- Настя, послушай. Ты не должна никуда уходить. Разве тебе здесь плохо?
- Нет, что вы, - покачала она головой.
- Скажи, разве я совсем тебе не нравлюсь?
- Вы мне по нраву, но... Я не хочу сплетен и осуждения за спиной. И вам не кажется, что не время сейчас вести такие беседы?
Он будто не услышал её последней фразы. Лишь задумчиво, глядя ей в глаза, произнес:- У меня есть решение, как и тебе остаться с крышей над головой, и наконец перестать с боязнью называть свою фамилию. Выходи за меня замуж!
Глаза Анастасии расширились от удивления.- Вы мне, конечно, по нраву, но я вас не люблю. И, Антон Степанович, вы, скорее всего, о венчании даже слышать не захотите.
- Это верно. Но сейчас совсем другое время. Анастасия, прошу тебя, перестань жить прошлым. Я понимаю, как это звучит в свете того, что матушки моей только что не стало, но я хочу последовать её воле и уберечь тебя от неприятностей, - Антон усмехнулся про себя. Вот, он уже начинает говорить как она. Её оборотами речи. Не хватает начать её по имени-отчеству называть.
- Разве она вас о чём-то просила? - удивилась девушка.
- Просила. Оберегать тебя и заботиться. Поэтому и хочу расписаться с тобой тихо, не привлекая излишнего внимания. Не время для свадьбы и торжеств когда едва предали тело моей матушке земле. Но и отпустить тебя куда глаза глядят я не могу. Только женившись на тебе, я смогу тебя уберечь. Конечно, для тебя я, может быть, грубый мужик, не верящий ни в Бога ни в черта, но поверь, ты будешь под моей надежной защитой.
Она думала всю ночь и наконец приняла его предложение. После сорока дней они пошли в ЗАГС и расписались. Не время торжеств, да и, действительно, не стоило привлекать внимание. Только вот одно её мучило - она чувствовала, что живет во грехе, не венчанная с мужем. Но она боялась остаться без защиты. А потом чувство вины стало её изнурять и по другому поводу - на службе прознали, что Антон женился на дочке бывшего священнослужителя, осужденного за религиозную пропаганду. Да к тому же еще и относящегося к сверженному сословию.
- Как с такой анкетой ты, представитель исполнительного органа советской власти, мог взять в жены Анастасию Павловну Тишину?
- А что же она, не человек? - Антон стоял посередине кабинета начальника, не опуская головы. - Отец её был осужден, верно. Но сама она не имела отношения к службам в храме, она обычная молодая женщина, которая обучает детей пению и музыке, умеет шить. Она несет пользу нашему обществу!
- Прежде чем жениться на ней, тебе следовало подумать о последствиях, ты не вчера родился, не вчера на службу пришел! - его начальник краснел от злости. Потом он глянул на своего подчиненного и махнул рукой: - уйди с глаз моих долой.
А через две недели вышел приказ о переводе Смирнова Антона Степановича в отдаленный райцентр в качестве участкового на вверенном ему участке.
- А как же жилье? - он был расстроенным, но понимал, что отделался малой кровью, могло быть и хуже. Но если вернуть всё назад, он бы не отступил, он бы все равно на ней женился.
- Квартира, которую вам с матерью дали - ведомственная, - начальник поднял бровь в удивлении, будто Антону не ясны были очевидные вещи. - Она же ей и останется, то есть на балансе органов. А тебе выдадут другое жилье.
****
Когда они с Анастасией переехали в небольшой городок на берегу Волги, Антон Степанович пошел в управление, а там его оформили и выдали ключи от комнаты в коммунальной квартире.
- Что ж, мы молоды, у нас вся жизнь впереди, - нарочито весело присвистнул он, увидев свисающие на стенах обои и старую панцирную кровать, на которой лежал матрас с торчащей из него ватой.
Анастасия ничего не сказала, она лишь тяжело вздохнула. Чувство вины её переполняло еще сильнее.
****И оно росло с годами, потому что Антон хотел ребенка, а у неё не получалось забеременеть. Она постепенно разучилась "выкать", потому что это было странно, обращаться так к супругу.
Как и по имени-отчеству было нелепо, но она старалась отвыкнуть, хотя и вылетало у неё при обращении "Степанович". Соседи лишь посмеивались:- Глянь, как уважает она своего муженька, - соседка Клавдия ткнула мужа в бок, услышав в очередной раз Анастасию. - А мож, я тебя тоже буду звать Захар Петрович, а ты меня Клавдия Ефимовна.
- Это, Клавдия Ефимовна, не по нашему воспитанию. Мы с тобой люди простые, деревенские, - улыбнулся муж. - А эти, гляди, интеллигенты. Антон Степанович понятно, при должности, а уж супружница его и вовсе, кажись, из благородных. Глянь, как осанку держит, а пальцы какие. Одно слово - музыкантша.
***
Так и жили они несколько лет в коммунальной квартире с тремя семьями - Клавдия и Захар в первой комнате, Антон и Анастасия во второй, и молодые Аглая и Петр в третьей.
И чем дольше жил Антон со своей женой, тем больше с горечью понимал - она не любит его. От этого было горько. Он надеялся, что она с годами обретет такие же сильное чувство, как у него, но не вышло. Порой он и злился, ссорился с ней. И тогда в пылу ссоры, когда она называла его Антоном Степановичем, бросал презрительно - "Настька."
Вот как и сегодня, когда она сперва обнадежила его хорошей новостью, и тут же огорчила, что ребенок будет у соседей.
***
Благородная женщина- 2
Июнь 1941 год.
Качая на руках сына соседей, Анастасия печально смотрела на мальчонку.- Как велико моё желание стать матерью. Мне уже двадцать восемь лет, а я так и не почувствовала радость материнства.
- Так отчего же, Настенька, не выходит у вас? - не отрываясь от кастрюли, где кипятились пеленки, спросила Аглая.
- Не знаю, Аглаюшка. Видимо, не подходим мы с Антоном Степановичем друг другу. А может быть от того, что во грехе живем, не венчанные. Всё у нас не как у людей.
- Знаешь, Настя, - молодая мать обернулась и подошла к ней. Сев напротив, Аглая посмотрела ей в глаза и тихо произнесла: - Мы тоже в Петром, по твоему убеждению, во грехе живём. Только вот глянь, какой ангелочек у нас родился.Она поцеловала пяточки маленького Сережи и продолжила:
- Родить ты не можешь оттого, что любви у тебя нет к мужу. А может быть ты его и любишь, только почему-то боишься себе в этом признаться. Будто грех совершишь, если душой откроешься для него. Всё твое нутро говорит о том, что ты будто бы выше его по положению, что он тебе не пара, - безжалостно рубила правду-матку подруга, - только вот сейчас ОН выше тебя по положению, а ты всего лишь из бывших, ты даже свою фамилию девичью не можешь с гордостью произнести. Ты вынуждена в больнице санитаркой работать, хотя, я уверена, помнишь те времена, когда носила шелковые платья и ела из красивых тарелок, а не из таких, - Аглая кивнула в сторону простенькой тарелочки с отколотым краем. - Настя, когда в душе ты смиришься, что все так живут, что не будет венчания, что прошлое не вернется, и что мужа, такого, как твой Антон Степанович, надо любить страстно и всем сердцем, может быть твой Господь и наградит тебя ребенком.
Анастасия отдала Сережу подружке и убежала в комнату. Упав на кровать, она разрыдалась. Да, подруга права. Она не могла понять, что в самом деле чувствует к Антону, любит его или нет. Или же душа до сих пор противится осознать, что уже всё давно в прошлом и ничего назад не вернется - ни мать с отцом, ни храм, в котором она находила успокоение, ни красивые церковные праздники, такие как Троица, Пасха, Рождество и другие. Более десяти лет прошло, а она никак не может с этим смириться.
- Настя, - Аглая тихонько открыла дверь и села рядом с подружкой, погладив её по спине. - Ты прости меня, слышишь? Прости. Я лишнего наговорила, сблотнула глупость, не подумав.
- Нет, ты права, Аглаюшка. Это я всё не пойми что из себя корчу. Мужа обижаю, получаю обиду в ответ. Живем с ним последний год как кошка с собакой. А он ведь хороший человек. Он меня, как собачку бродячую, подобрал. Он и его мать отогрели меня, окружили заботой. А я чем плачу? Холодна, словно лёд. Будто жизни во мне нет и огня. А он есть, только вот тлеет тихо где-то там, в глубине души, а разжечь его не могу.Аглая обняла её и вытерла слёзы.
- Я рада, что наконец-то мы смогли поговорить с тобой начистоту.
Тут входная дверь хлопнула и послышались тяжелые шаги. Настя и Аглая вскочили и пошли на кухню. Так ходил рассерженный Антон и явно, что-то случилось.
Так и есть - Антон метался от одной стены к другой, уничтожая папиросы в две-три затяжки и тут же доставая новую.- Антон, что случилось? - Настя испуганно смотрела на него.
- Война, милые мои женщины.
- Как? - ахнула Аглая.
Тут вышли из своих комнат Клавдия с Захаром и Пётр с Сереженькой на руках.
Антон повторил то, что сказал Аглае и жене. Это был день, когда началась Великая Отечественная война.
****
1943 год.Аглая и Анастасия сидели на кухне, а на плите варилась нехитрая похлебка. Еды было мало, экономили каждую крошку, каждую горсть зерна. Пока их мужья сражались за Родину, они держались друг дружку. Вместе приглядывали за Захаром, когда у него начали ныть суставы, вместе с Клавдией мыли подъезды, помогая уже пожилой женщине. Вместе они складывали всё на общий стол. Не было теперь понятие "соседи". Теперь они были семьеё. Небольшой, но дружной.
Антон сразу же отказался от брони и ушел добровольцем. Вслед за ним и Петра призвали. Тяжело пришлось Аглае, но нелегко было и Анастасии. Когда Антон покинул стены их комнаты, попрощавшись с женой, она вдруг почувствовала опустошающее её одиночество. Днём она работала, общалась с соседями, а вот ночью, засыпая одна в кровати, едва сдерживалась, чтобы не завыть от тоски. Настя брала рубашку мужа и, держа в руках, вспоминала моменты их совместной жизни. Неужели она и правда его любит? Так отчего у неё не хватало смелости даже самой себе в этом признаться? Может быть, она этого и не понимала, пока он не ушел? Но разве так бывает?
Два года она отчаянно молилась за него, писала ему письма и постепенно сухие послания стали наполняться любовью и нежностью.Антон был удивлен переменам, порой ему казалось, что это не она пишет. Но почерк-то жены!
Два года она изнывала от тоски и печали, была солдаткой, как и другие женщины, ждущие своих мужей. Но потом она приняла решение, о котором никому из соседей не сказала. При больнице окончила курсы медсестер и записалась добровольцем на фронт. Она хотела к мужу, думала, что у неё это получится, и ей даже пообещали, что отправят к нему в расположение, где Антон командует отрядом. Но в последний момент Анастасия получила направление совсем в другую часть.Антон участвовал в битве за Днепр, её же предстояло отправиться на Кавказ.
Аглая увидела задумчивость в глазах Анастасии. - Чего-то случилось? Ты какая-то странная ходишь в последние дни.
- Ах, Аглаюшка. В последний раз, быть может, сидим мы с тобой за этим столом.
- Отчего же? - удивилась соседка, встав и помешивая суп.
- Завтра утром отбываю я на Кавказ, буду медсестрой в полевом госпитале.Ложка выпала из рук Аглаи, она недоуменно посмотрела на Настю:
- Ты чего удумала, ты что? Не бабское это дело. Твое дело мужа ждать и письма ему жаркие писать.
- Кто такое сказал, милая? Уж давно сравнялись мы. Разве женщины за станком не работают или машины не водят? Или тяжести не носят? А в борьбе с фрицами каждый человек ценен. Возможно и мне удастся хоть на миг приблизить победу или спасти чью-то жизнь. Не говорила я никому заранее, знала, что отговаривать станете. Поэтому, Аглаюшка, милая, я ключи тебе от комнаты дам, ты уж присмотри за ней. Как смогу прислать хоть весточку, сразу отпишусь.
Аглая заплакала, глядя на неё, а затем обняла. Так их и застала Клавдия. Узнав, что Анастасия наутро отбывает, запричитала. Но после поняла её и, принеся из своих старых запасов бутылочку, откупорила её, вот и выпили они перед тем, как расстаться.
- Не могу представить такую благородную женщину, как ты, среди солдат и пороха. Не могу, - плакала Клавдия, провожая её на перроне.
- Нет никакого благородства. И прошлого больше нет, - сжала Настя её ладони. - Есть моя страна и есть будущее, ради которого я и приняла такое решение.
- Храни тебя Господь, девочка, - перекрестила её соседка.
- Он всегда со мной, - прижав руку к груди, где под одеждой у неё был спрятан крестик, улыбнулась Настя.
***
Наверное, только вера и огонь в душе, который разгорелся со страшной силой, помогли Насте выжить и не сойти с ума. Не осталось уже ничего от утонченной молодой женщины - будто бы силы небеса придали ей и она вытаскивала бойцов с поля боя. Быстро привыкла она к самому страшному, обретя хладнокровие.
Врач, который наблюдал за ней, только недоуменно качал головой:- Впервые увидев тебя, я тогда сказал: кого мне прислали? Думал, что не будет от тебя проку, что повозиться с тобой придется. И правда, первое время мне хотелось отправить тебя подальше, в тыл, но ты смогла доказать, что находишься не зря среди нас. И медаль, которой тебя наградили, еще раз это подтверждает.
Она не имела возможности написать мужу, не получала посланий и от него. Немца гнали с родной земли, расположение постоянно менялось, были бесконечные переходы с одной населенной местности к другой.
Но вот наконец наступила победная весна 1945 года. Военврач, с которым бок о боком она служила почти два года, принес ей приказ о демобилизации. - Рапорт подписывай и домой, - улыбнулся он. - Может, твой муж уже ждет тебя. А может быть и ты будешь теперь в нетерпении выглядывать в окна.
- Я даже не знаю, жив ли он, - тихо произнесла Анастасия. - Я пишу домой подружке, но от неё лишь пару раз ответ пришел. Видимо, не доходят до нас письма.
- Ну теперь всё закончено. Ты уже совсем скоро будешь дома.
Возвращаясь домой, она с горечью смотрела на портсигар, вспоминая, когда впервые попробовала папиросу. Это плохая привычка, но она так помогала ей порой в трудные минуты.
- Не идет вам это, бросьте, - сделал замечание мужчина, заходя в тамбур.
- Не вам решать, что мне идет, а что нет, и не вам указывать, что мне делать, - огрызнулась она, но тут же устыдилась. Да уж, какой она стала грубой... Что же с ней сделали эти два года? Извинившись, она вернулась в вагон.
****
Антон вернулся домой в августе 1945 года. Он вошел во двор в тот момент, когда Анастасия, сидя с папиросой на лавочке, отчитывала соседского мальчишку за разбитое окно. Слова её были вовсе не культурными.
- А куда же делась моя благородная женщина? - спросил он весело, подходя сзади.
Настя вскрикнула и обернулась. Вскочив с лавочки, она бросилась на шею к мужу и покрыла его лицо поцелуями.- Антоша! Милый мой, ты вернулся. Любимый...
- Господи, неужели надо было пройти весь этот кошмар, чтобы услышать эти слова? - крепко обняв жену, он подхватил её на руки и понес вверх по лестнице в квартиру.
Она, чувствуя себя уютно на его руках, нежно улыбалась мужу.
Ночью, когда они лежали на кровати и через тюль любовались полной луной, Антон тихо произнес:- Дымить перестанешь. Некрасиво это...
- Обещаю. Клянусь тебе, больше ни затяжки. И ругаться не буду больше. Надо возвращаться в прежнюю жизнь, в конце концов я уже не среди суровых мужиков.
- Нет, Настенька, в прежнюю жизнь мы не вернемся. Мы начнем новую, совсем другую.
ЭПИЛОГЧерез две недели после возвращения Антон привел её в действующих храм, который открыли в конце 1943 года после встречи Иосифа Сталина с тремя иерархами. Эта была религиозная оттепель, благодаря которой Анастасия и Антон обвенчались.
Осенью 1946 года, держа на руках дочь Стефанию, Анастасия чувствовала себя счастливой. Она не знала, отчего раньше у них не было детей, а теперь вот на её руках такой ангелочек. То ли после венчания чудо произошло, то ли потому, что позволила себе открыть душу и любить сильно и страстно.
В 1947 году, когда у них родился сын, Антону и Анастасии дали отдельную ведомственную квартиру.
Захара и Клавдии не стало в пятидесятых и их комнату отдали Аглае и Петру, ведь их семья пополнялась. С ними Антон и Анастасия общались еще много лет и дружили семьями.
После войны Антон Степанович уже не был участковым, его приняли в управление на ту же должность, которой он лишился. Затем он поступил в институт и к тому времени, когда родился его второй ребенок, он уже работал следователем.
Анастасия всю жизнь работала медсестрой в больнице, у неё был хороший опыт, а главное, закаленный Великой Отечественной войной характер.
Спасибо за прочтение и поддержку автора.
Автор рассказ: Хельга