Яблоко от яблони - 6...

Люди на комбинате перешёптывались, всем хотелось посплетничать про то, что происходит в семье директора. О связи Алексея Владимировича с секретаршей тоже знали все. Картинка вырисовывалась не очень достойная. Марго чувствовала косые взгляды, замечала, что при её приближении сотрудники перестают разговаривать. Понятно, кому косточки перемывали! И не могла она никак взять в толк, зачем Алексею понадобилось прибегать к помощи сотрудника комбината.
Одному из рабочих, Никонорову, было поручено организовать переезд бывшей семьи директора. Переезд на новую квартиру, которую Алексей Владимирович даже ни разу не видел. Купил руководствуясь только одним принципом — как можно дальше от комбината. Грузовой автомобиль был выделен тоже рабочий, только грузчики наёмные. Никонорову требовалось помочь с переездом, а потом держать язык за зубами. Но этот язык за зубами не удержался. И теперь все сотрудники смаковали подробности переезда, произошедшего со скандалом.
Жену Алексея Владимировича многие на комбинате знали. Она часто прибегала сюда с подносом горячей еды, смешив своей заботой сотрудников. Обычная женщина с бесформенной фигурой и растерянным взглядом. Люди сходились во мнении, что внешне она директору не чета. Совсем не похожа на жену столь интересного, обеспеченного мужчины. Никто особо не удивлялся, что директор от жены погуливает не особо таясь. Когда закрутил с новый секретаршей, тоже удивлений не вызвал.
Вот его развод, да, был неожиданностью. Ведь в семье подрастал маленький сын. Но, видимо, чем больше денег, тем больше тянет на молодух. Алексей Владимирович Ковров не стал исключением.
С каким скандалом протекал переезд его жены Никоноров рассказал по секрету одному, другому, и понеслось. Все обсуждали и осуждали директора. Оказалось, его жена наотрез отказывалась съезжать с квартиры. Два дня она прогоняла Никонорова, а на третий он приехал с чёткими указаниями — если женщина откажется, покидать ее вещи в грузовик и увезти насильно.
Наталья плакала, сопротивлялась, а Никаноров выполнял указания, боясь быть уволенным. Это было ужасно. Ужаснее всего, что при скандале присутствовал сын директора, он заступался за маму, кидался на грузчиков.
Скандальный переезд живо обсуждали на комбинате, а Марго не могла понять, зачем Алексей так поступил. Неужели нельзя было найти посторонних людей?
Она рассказала директору о сплетнях, и он вызвал к себе Никонорова. В приемной было слышно, как орал.
— Я что, мало тебе плачу? Ты за работу совсем не держишься? По-моему, я четко дал понять, чтобы ты свой язык не распускал.
Ответ Никанорова было не разобрать, он что-то бубнил. Зато Алексей не стеснялся в выражениях:
— Заткнись! Ты сегодня же прекратишь все эти разговоры, или я уволю тебя по такой статье, что замучаешься другую работу искать. Ты меня понял? Понял или нет?
Марго в приемной поежилась. Сколько агрессии в голосе! Таким Алексея она не видела и бояться его не привыкла. Впрочем, Маргарита вообще никого не боялась. С самого детства она росла под бандитским крылом дядьки, и уже в школе гордо могла козырнуть выражением — «не хотите ли проехаться до Турхановского леса?»
В квартире Маргариты часто бывали люди, которым лучше дорогу не переходить. Она подслушивала их разговоры и знала, что дядя Боря шутки не шутит, и в Турхановский лес ездит не свежим воздухом подышать. Также девочка знала, что за нее дядя закопает любого.
Не привыкла она бояться, но все равно агрессия в голосе Алексея была ей неприятна. Девушка понимала, что есть в мужчине эта черта. Вон, как легко выкинул он из жизни бывшую семью! С теми, кто становится не нужен, не церемонится. Но ведь и Марго не лыком шита!
Из кабинета директора пулей вылетел красный, как рак, Никоноров. Следом за ним широким шагом вышел Алексей. Хмурый, злой кинул он на стол секретарши ключи.
— Съездий в мою бывшую квартиру, там сейчас никого нет. Заберешь из кабинета бумаги, я забыл их в ящике стола, — рявкнул грубо, отрывисто.
Марго нахохлилась.
— Лёша, ты ничего не попутал? Ты чего на меня кричишь? В мои обязанности это не входит, я не поеду!
Алексей сначала вскинулся злобно. Только что Никаноров бубнил свои оправдания, а тут отпор. Посмотрел на Маргариту, сделал несколько глубоких вдохов. Надо успокоиться. Вв самом деле, чего это он кричит на девушку, с которой собирается строить семью и которую так боится потерять?
— Марго, пожалуйста. Это очень важно. Я не могу сейчас сам, ко мне поставщик сырья приедет. Я бы послал кого-нибудь другого, но там бумаги не предназначены для лишних глаз. Сам не понимаю, как я мог их забыть, слишком быстро собирался. Там сейчас никого нет, квартира выставлена на продажу.
— Ну, ладно, так и быть, — Маргарита улыбнулась, подцепила пальчиком колечко ключей. — Я поеду на такси, хотя кто-то обещал машину...
— Будет у тебя машина, будет, Марго, — с пылом сказал Алексей. — Куплю сразу, как только мы начнем жить вместе. Поедем в автосалон и ты выберешь сама.
— Ловлю на слове, — Марго кокетливо покрутила ключами. — Какие бумаги нужно забрать?
Девушка ехала в такси, задумавшись. Внезапно ей пришло в голову, что она неправильно поступает. Вот, что значит — жить вместе? Жить вместе — это ни значит ничего! Законный брак, совсем другое дело. Почему она так легко согласилась на сожительство? Видит же, что Алексей полностью в ее руках. Нужно настаивать на браке. И желательно в самое ближайшее время, пока мужчина еще не успел оформить покупку коттеджа. А то уж очень легко он избавляется от бывших. С Маргаритой такой номер не пройдёт, у неё должны быть гарантии, что не зря она тратит своё время на человека, значительно старше себя, что она в любом случае с него что-то поимеет.
Маргарита думала над этим, подъезжая к подъезду. Думала, как лучше это преподнести, какими словами и в какое время. Однозначно лучше это сделать в гостинице, когда они будут лежать в кровати. Тогда Лёша расслаблен, готов со всем согласиться. Впрочем, он и так скорее всего не откажет. Маргарита чувствовала, что Леша плотно сидит на крючке.
Она размышляла и не обратила внимания, когда выходила из такси, на маленькую белую иномарку, припаркованную чуть поодаль от подъезда. Иначе бы она узнала жену виновника своих мыслей, прильнувшую к лобовому стеклу и внимательно на нее глядящую.
Наташа же не могла понять, что здесь делает секретарша Леши. Скорее всего, она приехала именно в их квартиру. Наталья, по привычке, считала квартиру своей, хоть и вытурили ее безобразно.
Сейчас в квартире Рома. Они приехали в этот район, чтобы забрать документы из старой школы мальчика. Теперь он будет учиться в южной части города, там, где Леша купил им квартиру.
Рома очень болезненно реагировал на перевод в другую школу. Наталья понимала, видела, как сын переживает, а утешить не могла. Все перебивала собственная боль. Она держалась только на таблетках, только на них, и с ужасом понимала, что может полностью «потеряться», когда таблетки закончатся.
В старой школе попросили сдать учебники, а у Ромы были не все. Два затерялись при переезде, остались где-то в квартире. Мальчик попросил маму привезти его сюда. Рабочий, что занимался переездом, ключи у Натальи забрал, а у Ромы забыл. У мальчика была своя связка.
Маргарита удивилась, когда обнаружила дверь квартиры открытой. Не просто незапертой, а слегка прикрытой. И все равно она не подумала, что в квартире кто-то есть. Решила, что в суматохе переезда забыли запереть и возмутилась мысленно безалаберности.
Вошла и вздрогнула, увидев мальчика лет десяти с книгами в руках. Он шел к выходу, и они буквально столкнулись возле двери. Понятно, кто этот мальчик, но вот что он тут делает? Алексей вроде бы сказал, что он забрал у них ключи. Как пацан сюда попал?
Рома застыл и уставился на красивую девушку, из-за которой папа их бросил. Это из-за неё, мальчик точно знал. Он хоть и наблюдал издалека, из-за ствола дерева, но даже оттуда видел, как папа на неё смотрит, как обнимает. На маму он никогда так не смотрел.
Обычно Рома стеснялся красивых взрослых девушек, но сейчас стеснения не было, только злость. Она вошла, как хозяйка, и удивлённо вскинула чётко очерченные брови.
— Ты что тут делаешь? По-моему, вы с твоей матерью переехали. Откуда у тебя ключ?
— Не твое дело, — грубо огрызнулся мальчик, — ты чего сюда приперлась?
Никогда Рома так не разговаривал со взрослыми, а сейчас по-другому не мог. Девушка разозлилась.
— Ты что себе позволяешь, шкет? А ну-ка, ушел с дороги. Где здесь кабинет твоего отца?
Она прошла, как хозяйка. Распахивала двери, заглядывала в комнаты. Роме следовало бы уйти, но он шёл за ней, ощущая, как вновь клокочет в груди нарастающий гнев. Найдя кабинет, она прошла к столу, открыла нижний ящик, забрала оттуда папку с бумагами. На следовавшего за ней, словно тень, мальчика внимания не обращала. Отодвинула его, застывшего в проеме двери, а в коридоре пнула ногой старые растоптанные тапочки Роминой мамы.
Эти тапочки мама давно не носила и не собиралась забирать. Они выпали откуда-то при переезде и сиротливо валялись на затоптанном грузчиками полу. Старые и ненужные, с потертой мордочкой кошки, вышитой на них. Мама любила такие вещи — с котятами, собачками.
Это были её тапочки, а эта их пнула! И гнев десятилетнего мальчика вырвался наружу.
— Под ноги смотри и не касайся маминых вещей!
— Да что ты говоришь, шкет!
Маргарита тоже психовала. Какой-то звездюк, от горшка два вершка, разговаривает с ней в подобном тоне. Девушке захотелось поставить его на место, и она не придумала ничего лучше, как брезгливо приподнять потертый тапок двумя пальчиками и издевательски сказать:
— Что, твоя мамаша забыла свою выходную обувь? Ну, пусть поищет на помойке, может там и лучше что присмотрит.
Учебники выпали из рук Ромы. С криком — «ты гадина», он кинулся на девушку и вцепился в ее руку, держащую мамин тапок, зубами.
Что он мог еще сделать? Как выместить свою злость? Эта гадина позволила себе обозвать маму мамашей и посоветовать ей идти на помойку. Она уничтожила, растоптала их семью, а теперь издевается над мамой. Над бедной мамой, которая сходит с ума и живет на таблетках. И, как бы то ни было, живёт в ожидании мужа, а они... эта и он, издеваются над ней.
Вот что билось в голове Ромы, когда он вцепился зубами в ладонь девушки. Вцепился, как бешеный пёс, со всей яростью, плохо соображая. Его толкнула обида за маму и ненависть, жгучая ненависть.
Марго закричала. Ей было очень больно. Она выронила тапок и папку с документами. Свободной рукой ударила мальчика по лицу. Только тогда он расцепил зубы. Щека, по которой ударила Марго, горела, но Рома не обращал на это внимания. Он сузил глаза и процедил:
— Никогда, никогда не говори плохо о моей маме.
— Да вы все ненормальные! — кричала Маргарита, поднимая папку и видя, как течет кро.вь из укуса. — Яблоко от яблони недалеко упало!
Зажимая ладонь, она выбежала из квартиры. Поговорка про яблоко вырвалась у неё со злости, но кого она имела в виду? Ей приходилось сталкиваться с Натальей и приступов агрессии, злости у женщины она не наблюдала. А вот у Алексея ещё как! Совсем недавно с такой же агрессией он орал в своём кабинете на подчинённого. Сынуля-то, получается, в папашу пошёл, тоже с непростым характером. Яблоко от яблони!
Продолжение следует...
Ирина Ас