Утром следующего дня, в 10 часов 30 минут, Мирбах посылает в Берлин зашифрованную телеграмму.

Вкратце обрисовав ситуацию в Петрограде и ссылаясь на общее тяжелое положение («Prekare Lage»), в котором оказались большевики (мощное антибольшевистское движение на флоте, возглавляемое моряками крейсера «Олег», выступление Преображенского полка в Сестрорецке, восстание в Сибири, руководимое атаманом Оренбургского казачьего войска Дутовым, плохая организация руководства большевиков в центре и т. д.), Мирбах ставит перед рейс-канцлером вопрос о неотложной значительной материальной помощи Ленину{616}.
В сущности, в Берлине по каналам разведорганов, обосновавшихся в Петрограде и по всей России, были хорошо информированы о политической ситуации в Петрограде и вокруг него, и уже предпринимали шаги, чтобы, хотя бы на время, держать у власти вассальное большевистское правительство. Расчетливые германские политики и генералы хорошо понимали, что материальная помощь, которую они оказывали большевикам на протяжении четырех лет и которую собирались оказать им теперь, диктуется тем, чтобы воспользоваться плодами Брестского мирного договора. Материальная помощь большевикам была несравнима с теми огромными материальными затратами, которые несла Германия на Восточном фронте, не говоря уже о многочисленных людских потерях.
Судя по приведенной ниже телеграмме, материальная помощь Германии большевистскому правительству стала поступать в крупных суммах регулярно.
«Москва, 3 июня 1918… Посланник – Министерству иностранных дел
Расшифровка
№ 233 на телеграмму № 161[78]
При сильной конкуренции со стороны Антанты ежемесячно требуется 3 000 000 марок. В случае возможного в скором времени неизбежного изменения нашей политической линии следует считаться с увеличением потребности
Мирбах».
Берлин удовлетворил просьбу Мирбаха телеграммой от 10 июня.
Не умаляя роли Мирбаха в немецко-большевистских связях после подписания Брестского договора, должен отметить, что все же не он играл первую скрипку в этих тайных связях. По-видимому, особыми полномочиями обладал советник германского посольства в Москве Трутман. Тот самый, который в 1916 году руководил специальным отделом под кодовым названием «Стокгольм», основная задача которого заключалась в поддержании контактов с группой германских агентов, занимающихся подрывной деятельностью в России (Ганецкий, Радек и другие). Зашифрованная телеграмма, отправленная Трутманом в Берлин 5 июня, о многом говорит: «Фонд, которй мы до сих пор имели в своем распоряжении для распределения в России, весь ичерпан. Необходимо поэтому, чтобы секретарь имперского казначейства предоставил в наше распоряжение новый фонд. Принимая во внимание вышеуказанные обстоятельства, этот фонд должен быть, по крайней мере, не меньше 40 миллионов марок»{617}.
Приведенный ниже документ показывает, как и с какой оперативностью отреагировал официальный Берлин на депешу Трутмана.