#мемуар_о_лампочке_ильича С первого класса мы знали про лампочку Ильича и ленинский план ГОЭЛРО – государственной электрификации России.

Но в 50 – 60-х годах никогда не видели той чудной лампочки. Вернее, видели, когда киномеханик привозил в папкиных Веребках в школу, а в мамкиной Гадивле в нашу хату (в ней была начальная школа) кино. Когда темнело, он заводил бензиновый двигатель, и выработанный им ток зажигал очень яркую проекционную лампу в передвижной киноустановке. Было интересно вставлять под сноп света скрещённые ладони и растопыривать пальцы. На белом экране появлялись тёмные тени вроде коровьей, заячьей, волчьей или иной звериной головы. Все смеялись, а киномеханик ругал баловников.
Я тогда по сотне раз включал и выключал выключатель, после каждого раза удивляясь фантастическому изобретательству.
Лично наша семья использовала лучину редко - когда в лампах заканчивался керосин, за которым надо было идти с бидончиком за 4 или за 6 км в соседние деревни. В хатах колхозников лучины горели чаще – их использовали из-за отсутствия денег на покупку горючего для керосинок.
Сельские массовые мероприятия проводились так же при керосинках. Тогда от соседей сносили несколько ламп и развешивали по стенам на специально вколоченные гвозди. Лампы для того имели продолговатые отверстия в нижней части ручек с сужением кверху, чтобы не выпадала шляпка гвоздя и держала керосинку.
В бане лампа использовалась без стекла и называлась коптилкой или сопливкой, поскольку сильно дымила. Брызги при помывке раскалывали горячее стекло. Оно ведь до того нагревалось, что там, где есть лампа, никогда не прикуривали от спички. Процесс отлично получался над суженным краем стекла.
Лампы и стекло к ним свободно продавались в магазинах. Стёкла даже имели размер – поменьше и побольше. Более богатые сельчане могли себе позволить фабричный каркас из проволоки, в который вставлялась лампа и подвешивалась к потолку.
Делать уроки под лампой посредине стола было нормально. Но в метре от него уже невозможно было читать.
Конечно, хоть и редко, но случались пожары от падающих ламп. Чтобы их избежать, для освещения пути в хлев и ухода там за домашними животными использовали закрытые фитильные фонари. Они предусмотрительно имели толстое стекло, которое не разогревалось настолько, чтобы треснуть от дождя, предусматривалась защитная арматура на случай падения фонаря.
В Веребскую начальную школу учителя из окрестных школ привезли концерт. Тёмным вечером в класс набилось полно народу. На стены повесили зажжённые керосиновые лампы. Учителя тогда как взрослыми, так и детьми воспринимались богами. Все с интересом смотрели и слушали, раскрыв рты, как знакомые боги пели и плясали.
Вдруг лампам стало не хватать воздуха, поскольку толпа надышала полный класс углекислого газа, и они зачадили, пламя над горящими фитилями покраснело и померкло. Концертный зал погрузился в сумерки. Кто-то закричал, чтобы открыли окна. Кто-то ответил, что они заклеены на зиму. Тогда догадались открыть двери в коридор и на улицу. Постепенно уличный кислород пробрался к лампам, и освещение восстановилось.
Неправильно будет думать, что мы горевали по причине отсутствия электричества. Лучшей жизни ведь не знали, поскольку в школе учили, что живём мы лучше всех детей в мире. Зачем же при и так хорошей жизни думать о ещё лучшей?
4 класса я окончил в Гадивлянской начальной школе в 1963 г. В 5й класс пошёл из Веребок в Эссенскую неполную среднюю школу, которая находилась в Черноручье, за 4 км от Веребок.
И вдруг в конце 1963 г Гадивлю электрифицировали. В нашей хате загорелись аж три лампочки Ильича. Жизнь моя перевернулась. Я не мог дождаться субботы, чтобы после занятий пешком топать в Гадивлю, до которой от школы было 13 км. Но я не уставал. Ноги сами несли меня в счастливую жизнь, залитую светом 3х лампочек Ильича.
А летом 1965 г электрифицировали и Веребки. Я продолжал навещать также осиротевшую бабулю Анэту, потому могу привести смету электрификации сельской хаты. Каждая точка потребления электроэнергии стоила три рубля. Отдельными точками считались лампочка, выключатель, розетка. Чуть дешевле тогда продавалась бутылка водки – за 2 руб 87 коп.
А стандартной пенсии колхозницы бабуля получала 12 руб. Поэтому в целях экономии провела себе всего лишь одну лампочку Ильича без выключателя. Чтобы включить или выключить свет, надо было вкручивать или выкручивать свисающую с потолка стеклянную колбу. Она не была горячей, поскольку по причине дешевизны имела всего лишь мощность в 15 ватт, а потому светила почти как керосиновая лампа. Розетку бабуля не ставила, поскольку в неё не было чего втыкать. Отказалась и от счётчика по причине его дороговизны – стоил 15 руб. Так делали многие веребцы.
Вот так претворялся в жизнь ленинский план ГОЭЛРО в сельской глубинке Лепельщины в середине 60 годов ХХ века. Однако я столкнулся с тёмной жизнью и значительно позже, а именно в 1974 г, когда женился и стал ездить к новоявлепнным родственникам в деревню Цна Лунинецкого района Брестской обл. Поскольку туда Советская власть пришла лишь в 1939 г, когда наши хутора были разрушены до основания, ихние сохранились – Сталин не успел постараться.
Но и Хрущёв с Брежневым были не лыком шиты. ГУЛАГа уже не было, поэтому верховные правители применили иную тактику: запретили хуторянам проводить свет, чтобы переселялись в деревни с многочисленными лампочками Ильича. Так и жили старые люди при керосинках, пока не рухнула Советская власть.
В память о тёмной жизни без лампочки Ильича в моей квартире на кухонной подвеске в качестве экзотического экспоната стоит керосиновая лампа. Её я покупал как дежурный источник света на случай отключения электроэнергии уже в квартиру, которую заселил в 1978 г. Керосинка была удобнее обычного фонарика. Лампа хоть и слабо, но освещала всю комнату, а фонарик – лишь небольшой круг перед собой.