Глава 18.

Калейдоскоп https://ok.ru/group/70000004847770/topic/157283489305498?utm_campaign=web_share Светло-голубое платье в цветочек очень шло Кате. Тёмные волосы она просто оставила распущенными. Ей поручили не просто речь подготовить, а быть ведущей праздника. Отмечали юбилей детского дома и заодно решили так проводить тех, кто окончил десятилетку и выпускался во взрослую жизнь.
В актовом зале надули шарики, украсили стены самодельными плакатами с напутствием выпускников в самостоятельное плавание.
-Не оплошай. На концерте будет присутствовать представитель из областного горкома. Говорят, что он перспективным юношам и девушкам даёт свою рекомендацию для поступления в институт. Партии КПСС нужны молодые и амбициозные люди, которые душой болеют за будущее нашей страны.
Валентина Петровна говорила напыщенно и выглядела она соответствующе. Блузка с пышным верхом, строгая юбка чуть ниже колен. Как всегда безупречная причёска, волосок к волоску. Кое-где проблескивает седина. "Стареет потихоньку Валентинка" - подумала Катя с грустью. Зато глаза у директрисы всё такие же яркие и пронзительные.
-Я только Костика Селиванова дождусь из армии и сразу же буду готовиться в Московский химический институт машиностроения.
Валентина Петровна удивлённо воззрилась на Казанцеву. О её далеко идущих планах она была не в курсе. Думала, что Катя к родственникам своим для начала съездит. Ведь её дядька тогда тоже какую-то важную должность занимал, почти семь лет назад. Может подсобит племяннице?
-Шансы, конечно, у тебя неплохие. Школу с отличием окончила, грамот много, похвальных листов. Медаль опять же большую роль играет. Уверена, что поступишь. Но всё же. Сегодня будь внимательна - Валентина Петровна сжала плечо девушки и поцокала на своих тонких каблучках по коридору. Может и не стоило бы Катю в самое пекло совать, но что поделать. Её уже приметили.
Сабуров Вениамин Михайлович был человеком капризным, своевольным. Говорили, что поднялся он до своей важной должности благодаря удачной женитьбе на дочке члена Политбюро. Но и сам при этом не лаптём щи хлебал. Выходец из обнищавших в послевоенное время интеллигентов, он любил повторять как бы невзначай, что в его жилах течёт голубая кровь графа Сабурова, который был более всех приближен к императорскому двору.
Говорил он это обычно в подпитии и в очень узком кругу, да так, чтобы до ушей его благословенного тестя не дошло. А то показал бы он ему кузькину мать, за разговоры о принадлежности к графьям.
Жена Сабурова Аглая, была некрасивой. Ни дома, как говорится оставить, ни в свет вывести. Слабенькая здоровьем, инфантильная к тому же. Её отец, Хворостов Пётр Петрович уж и не чаял замуж выдать свою единственную доченьку, как вдруг откуда ни возьмись нарисовался Сабуров Вениамин Михалыч, собственной персоной.
Деловой и целеустремлённый молодой человек сразу пришёлся по душе Хворостову. Он быстренько женил его на своей Аглае и по состоянию здоровья покинув свой важный пост, стал исподволь продвигать по карьерной лестнице новоиспечённого зятя, который был весьма сообразительным и умным.
Пётр Петрович всё неустанно внуков ждал, да напрасно. Дочка его пару раз была беременна и все эти разы закончились неудачно. А потом врачи и вовсе запретили беременеть. Мол, организм слабый. Сама может не долго пожить.
Из детского дома брать ребёнка наотрез отказывался сам Сабуров Вениамин Михайлович. Чужих детей он не любил, но тем не менее был благосклонен к девушкам юного и прелестного возраста. Только тщательно свою слабость скрывал. Но разве ж утаишь хоть что-то от его тестя, Петра Петровича?
Хворостов скрежетал зубами от злости. Да вот что он мог поделать? Главное чтобы Венечка дочку его не бросал и не расстраивал. Ну, а слабости ... У кого их нет? Сам бывало по молодости лет грешил.
Прибыв в детский дом с важным визитом, Вениамин Михайлович вылез из служебного автомобиля и очень педантично, непомерно долго, поправлял свой костюм. Чтобы ни одной складки и всё было идеально. Потом наклонившись к боковому зеркальцу, невозмутимо пригладил и без того свои прилизанные волосы, чуть ослабил узел галстука и только тогда двинулся к центральному входу.
Сердце его взволнованно колотилось в груди. Понимал, что это немыслимо. То, что случилось с ним в его тридцать восемь лет. Но что он мог поделать? Любовь она ведь не спрашивает. Приходит и всё.
-Доброго дня вам, Валентина Петровна-с - важно произнёс Вениамин, приглаживая свои аккуратные усики. Он едва сдержался, чтобы не поморщиться. Дети, мал, мала и меньше собрались в коридоре, чтобы приветственно встретить его. Ну это же совершенно ни к чему!
-Добрый день! Проходите, пожалуйста - засуетилась Валентина Петровна, зыркнув в сторону воспитателей и нянечек. Поняла, что Сабуров уже с порога чем-то недоволен остался.
Она взглядом спросила у Ларисы Семёновны, мол, всё готово? Та быстро-быстро закивала. Сабуров прошёл в актовый зал и уселся на своё место. Ему не терпелось увидеть ту, ради которой он собственно и пришёл. Эта девочка понравилась ему с первого взгляда. Молоденькая, решительная. А красавица какая, дух захватывало.
Влюбчивый и романтичный глубоко внутри Сабуров, решил для себя во чтобы то ни стало добиться этой девочки. Разница в возрасте это чепуха. И совершенно его не пугало. Жена ему до коликов надоела и пустоголовые девочки, которые ему в рот заглядывали порой, тоже. Хотелось чтоб кровь кипела и бурлила, чтоб голову сносило от нахлынувших чувств. Старость-то вот она, не за горами. А любви настоящей так и не было.
Он эту девочку ещё в школе приметил, когда приезжал туда с рабочим визитом. Всё выяснил про неё. Сирота. Дяде и тёте она давно не нужна, а больше родственников нет. Просто идеальный вариант для дрессировки. Отличница, комсомолка. Да он такое будущее для неё сделает, что она руки-ноги ему целовать будет за такую милость.
Приготовившись с трепетом наблюдать выступление девушки, Вениамин небрежно положил руки на подлокотники.
***
Катя в небольшую щель в занавесе, наблюдала за гостями в зале.
-Сабуров сидит. В первом ряду, вон там. Возле окна - кивнула Лида. Она тоже выпускалась из детского дома. Документы уже подала в кулинарное училище и в общежитии комнату застолбила. Угрюмая и нелюдимая, она прожила в детском доме всего три года. Не смотря на свою необщительность, Кате она нравилась. Это была единственная девочка, с которой она смогла подружиться после отъезда Нади. С остальными Катя держала нейтралитет.
-Неприятный тип - констатировала Катя, мельком взглянув на него.
-Неприятный - согласилась Лида - но от него многое зависит. С ним никто не связывается, иначе проблемы обеспечены.
-А ты откуда знаешь? Вроде не общаешься ни с кем - подтрунила Катя. Настроение её было прекрасным. Уже завтра она Костика на вокзале встретит и уговорит его поехать с ней в Москву. Она повзрослела, похорошела. Неужели её лучший друг не влюбится в неё? Она ради него уже стольким неплохим парням отказала.
-Слышала краем уха - ответила Лида и подтолкнула Катю - иди. Пора.
***
Валентина Петровна в своём кабинете места себе не находила. Концерт окончился на "Ура". Каждый из детей постарался на славу. Не зря они столько времени готовились. Даже из местной газеты были. Теперь заметку напишут о них. А может и целую статью. Так хотелось, чтобы её детский дом был образцово-показательным, воспитывающим настоящих Советских граждан.
Сжав ноющие виски холодными пальцами, Валентина Петровна всматривалась в темноту за окном. Уже одиннадцать вечера. Дверь в её кабинет тихонько приоткрылась. Уборщица тётя Клава вопросительно посмотрела на директрису.
-Вы тут ещё, Валентина Петровна?
-Тут, тут - последовал раздражённый ответ - Казанцева ещё не вернулась?
-А разве нет её на месте?
От тёти Клавы за версту пахло спиртным. Валентина не увольняла её, потому как работу она свою выполняла хорошо и дети её любили. Да и хоть какая-то ответственность у неё была. Иначе сопьётся совсем. Дочку недавно похоронила. Тоже пьяницу. Вот и сама стала запивать, иногда.
-Идите Клавдия Ильинична, идите. Я сама всё проверю и закрою свой кабинет. Ещё пока задержусь, кое-какие бумажные дела доделать нужно.
Валентина и сама не понимала, зачем она вообще оправдывается перед какой-то уборщицей? Это её личное дело почему она задержалась. Захочет, заночует здесь. Кому какая разница? Дома её не ждёт никто. Ни мужа нет, ни своих детей. Даже кошку не завела.
Тётя Клава бурча что-то под нос прикрыла дверь и пошаркала по коридору. Теперь и она заволновалась. Где же Катюшка Казанцева? И от чего у Валентины лицо такое бледное, да взволнованное? Кабы не случилось чего.
Спустившись на больных ногах вниз, тётя Клава доковыляла до своей подсобки. Переоделась. Задумчиво постояла возле двери. Она пила по чуть-чуть, для бодрости. Иначе совсем с ума сойдёт от тоски, да от дум своих. В её сумке была початая бутылка водки. Померла её доченька, так и не простившись с Костиком. А он поганец такой хоть бы письмо какое написал. Кому его гордыня нужна?
Тётя Клава вышла с другого входа. Небо всё звёздами усыпано было и вечер такой холодный выдался. Не балует конец июня хорошей летней погодой. Совсем не балует. Кряхтя, тётя Клава спустилась по ступенькам. До дома рукой подать, совсем рядом она жила. Бутылка одиноко звякнула в сумке и тётя Клава испуганно оглянулась. Кабы не услыхал кто.
Вдруг в кустах послышались сдавленные рыдания.
-Кто здесь? - громко зашептала женщина.
-Это я ... бабушка Клава ... я ... - послышался надрывный голос Кати Казанцевой. Увидев в каком виде девушка вышла из кустов, старушка обомлела.