Под горой печалится. Златоглавою макушкой К небу устремляется. "Я стою уж много лет В радостях и бедах. Той глубокой Веры нет, Что была у дедов. Были разные года Голода, гонений. Тяжко было жить тогда, В дни людских волнений. Но приход не пустовал, Семьями ходили. Когда Веру выжигали В ярости бессильной, Когда Храмы закрывали, Клубы открывая, И священство угоняли, Смертью одаряя. Кто сегодня службе рад? Мало их на свете. Хоть не ставят нам преград, Вера не в запрете. И не льются реки крови Верных христиан. Вера же скудна до боли Нынешних мирян." Как легко народ зашорить, Чтобы жизнь не замечал. И "свободами" пришпорить, Чтоб на месте не дремал. Чтоб народ летел с обрыва, Не заглядывая в Храм. В ложном, суетном порыве В омут устремлялся сам. На фото Церковь Иоанна Предтечи в деревне Курилово Ординского мо Пермского края.
Дмитрий Ваганов и группа Подснежники
Деревянная церквушка
Под горой печалится.
Златоглавою макушкой
К небу устремляется.
"Я стою уж много лет
В радостях и бедах.
Той глубокой Веры нет,
Что была у дедов.
Были разные года
Голода, гонений.
Тяжко было жить тогда,
В дни людских волнений.
Но приход не пустовал,
Семьями ходили.
Когда Веру выжигали
В ярости бессильной,
Когда Храмы закрывали,
Клубы открывая,
И священство угоняли,
Смертью одаряя.
Кто сегодня службе рад?
Мало их на свете.
Хоть не ставят нам преград,
Вера не в запрете.
И не льются реки крови
Верных христиан.
Вера же скудна до боли
Нынешних мирян."
Как легко народ зашорить,
Чтобы жизнь не замечал.
И "свободами" пришпорить,
Чтоб на месте не дремал.
Чтоб народ летел с обрыва,
Не заглядывая в Храм.
В ложном, суетном порыве
В омут устремлялся сам.
На фото Церковь Иоанна Предтечи в деревне Курилово Ординского мо Пермского края.