Что немецкие пленные категорически отказывались есть в СССР:
Еда, которая пугала врагов сильнее войны Что немецкие пленные категорически отказывались есть в СССР
Картина, которую наблюдали советские конвоиры в лагерях, порой поражала: немецкие солдаты, исхудавшие после месяцев фронта и тяжёлой работы, отодвигали тарелки и качали головами. Гречневая каша? «Птичий корм». Рыбный суп? Даже не притронутся. Грибы? «Отрава».
Странно? Но за этим отказом — целый культурный разрыв, который не смог стереть даже голод.
С 1941 по 1945 год в советский плен попали около 3,5 миллиона военнослужащих противника. Немцев — 2,4 миллиона. Они восстанавливали города, заводы, мосты. И кормить их пришлось не из гуманизма, а из необходимости.
Жуков ещё в 1941 году установил нормы: 600 г хлеба, 100 г рыбы, 40 г мяса, картофель, крупы, сахар. Даже в самый трудный год войны пленные получали минимум 400 г хлеба, в разы больше, чем советские солдаты в немецких лагерях.
Но теория — одно, практика — другое. После Сталинграда число пленных стало огромным, собственное население голодало, а урожай 1946–47 годов оказался хуже, чем в голодном 1932-м. Еда была простой, дешёвой, и очень непривычной для немцев.
Гречка: «мы не птицы» Самым «ненавистным» блюдом стала гречневая каша.
В Германии гречиху почти не ели, её выращивали мало, стоила она дорого, а выращивать было выгоднее пшеницу. Гречку покупали… как корм для домашней птицы. Так что тарелка гречки казалась пленным унижением. Многие отказывались принципиально, лучше остаться голодным, чем есть «куриный корм».
Грибы: страх смерти сильнее голода Грибы вызывали у немецких пленных панический ужас.
Немцы не собирали грибы в лесу но отлично знали про ядовитые поганки. В Германии их покупали в магазинах — с гарантией безопасности. В лагерях же к грибному супу относились как к смертельному риску. Ни один немец не хотел быть первым, кто «проверит».
Квас и окрошка: «испорченная еда» Процесс брожения для европейца — знак порчи. Квас казался прокисшим компотом. Окрошка — испорченным супом. Пленные отказывались пить и есть всё, что хоть немного «похоже на забродившее». Даже в жару.
Рыба и «отходы» Русская уха из голов и хвостов немцев пугала и отвращала. Филейная рыба — нормально. Головы в тарелке — «пищевые отходы».
В Германии никто не ел рыбу так. В лагерях же голова давала больше навара — русская традиция, но для немцев это было чем-то вроде издевательства. Вяленая вобла тоже не котировалась: солёная пища вызывала жажду, а воды в лагерях порой не хватало.
Привычки, которые оказались сильнее инстинкта выживания Удивительно, но факт: даже занимаясь тяжёлым трудом, даже в условиях стресса и холода, многие немецкие пленные продолжали придерживаться своих пищевых привычек.
Голод не стер их культурных барьеров. Это говорит только об одном — кормили их достаточно. Настоящий голод не оставляет выбора.
В цифрах войны К 1950 году домой вернулись почти все немецкие пленные. В СССР остались лишь осуждённые — около 14 тысяч. Их труд восстановил разрушенное на сумму примерно 50 миллиардов рублей. Но ущерб, нанесённый Германией Советскому Союзу, оценивался в 2,6 триллиона. То, что делали пленные, покрывало лишь малую часть разрушений.
И ещё одна цифра — самая важная: из советского плена домой вернулись 85% немцев. Из немецкого — только 42% наших солдат.
Калейдоскоп истории. Обо всём понемногу.
Что немецкие пленные категорически отказывались есть в СССР:
Еда, которая пугала врагов сильнее войны
Что немецкие пленные категорически отказывались есть в СССР
Картина, которую наблюдали советские конвоиры в лагерях, порой поражала: немецкие солдаты, исхудавшие после месяцев фронта и тяжёлой работы, отодвигали тарелки и качали головами. Гречневая каша? «Птичий корм». Рыбный суп? Даже не притронутся. Грибы? «Отрава».
Странно? Но за этим отказом — целый культурный разрыв, который не смог стереть даже голод.
С 1941 по 1945 год в советский плен попали около 3,5 миллиона военнослужащих противника. Немцев — 2,4 миллиона. Они восстанавливали города, заводы, мосты. И кормить их пришлось не из гуманизма, а из необходимости.
Жуков ещё в 1941 году установил нормы: 600 г хлеба, 100 г рыбы, 40 г мяса, картофель, крупы, сахар. Даже в самый трудный год войны пленные получали минимум 400 г хлеба, в разы больше, чем советские солдаты в немецких лагерях.
Но теория — одно, практика — другое. После Сталинграда число пленных стало огромным, собственное население голодало, а урожай 1946–47 годов оказался хуже, чем в голодном 1932-м. Еда была простой, дешёвой, и очень непривычной для немцев.
Самым «ненавистным» блюдом стала гречневая каша.
В Германии гречиху почти не ели, её выращивали мало, стоила она дорого, а выращивать было выгоднее пшеницу. Гречку покупали… как корм для домашней птицы. Так что тарелка гречки казалась пленным унижением. Многие отказывались принципиально, лучше остаться голодным, чем есть «куриный корм».
Грибы: страх смерти сильнее голода
Грибы вызывали у немецких пленных панический ужас.
Немцы не собирали грибы в лесу но отлично знали про ядовитые поганки. В Германии их покупали в магазинах — с гарантией безопасности. В лагерях же к грибному супу относились как к смертельному риску. Ни один немец не хотел быть первым, кто «проверит».
Квас и окрошка: «испорченная еда»
Процесс брожения для европейца — знак порчи. Квас казался прокисшим компотом. Окрошка — испорченным супом. Пленные отказывались пить и есть всё, что хоть немного «похоже на забродившее». Даже в жару.
Рыба и «отходы»
Русская уха из голов и хвостов немцев пугала и отвращала. Филейная рыба — нормально. Головы в тарелке — «пищевые отходы».
Привычки, которые оказались сильнее инстинкта выживания
Удивительно, но факт: даже занимаясь тяжёлым трудом, даже в условиях стресса и холода, многие немецкие пленные продолжали придерживаться своих пищевых привычек.
Голод не стер их культурных барьеров. Это говорит только об одном — кормили их достаточно. Настоящий голод не оставляет выбора.
В цифрах войны
К 1950 году домой вернулись почти все немецкие пленные. В СССР остались лишь осуждённые — около 14 тысяч. Их труд восстановил разрушенное на сумму примерно 50 миллиардов рублей. Но ущерб, нанесённый Германией Советскому Союзу, оценивался в 2,6 триллиона. То, что делали пленные, покрывало лишь малую часть разрушений.