Читаю автобиографию одного «старого большевика», в которой тот рассказывает о временах своей молодости и борьбы «за рабочее дело». Там прямо чудесное: «… Приблизительно осенью 1900 г. пришла резолюция особого совещания, по которой меня высылали под гласный надзор - с правом выбора города, за исключением промышленных центров. Я выбрал Новгород. Вызвавший меня для предъявления постановления пристав спросил: «За что же? Тут как будто пахнет политикой». «Не знаю» - ответил я, нисколько не смущаясь – «была забастовка, как будто больше ничего не было». Пристав удивился и сам посоветовал выбрать Новгород, как близкий к Твери. В Новгороде нравы были тоже патриархальные. Когда я явился с моим билетом в полицию, меня сразу направили в колонию политических ссыльных, которая в то время была довольно большая и содержала столярную мастерскую, занимая независимое положение при либеральном губернаторе, дочь которого ходила к нам в кружок для кружковых занятий…»
Прелесть какая! Недалеко от столицы, буквально в соседней губернии, в губернском городе, ссыльные марксисты, мутящие воду и занимающиеся разрушением существующего политического строя, находясь под гласным надзором полиции, собираются на занятия, где изучают марксистскую литературу, причем дочь губернатора тоже принимает участие в этих занятиях! Какие замечательные, добрые отношения были у властей и ссыльных в Новгороде в 1900 году.
Товарищ Смирнов в 1928 году
Эту автобиографию написал товарищ Александр Петрович Смирнов. Один из старых большевиков, начинавший с Лениным революционную деятельность еще в «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса». После революции занимал самые разные посты, в основном связанные с руководством крестьянскими массами. С 1923 по 1928 годы был генеральным секретарем Крестинтерна – «Крестьянского интернационала», еще одной организации, с помощью которой большевики пытались раздуть пожар мировой революции.
К чести Смирнова надо признать, что начиная с 1929 года, а особенно после событий 1932/33, он пришел к выводу, что страна свернула куда-то не туда. Александр Петрович разошелся со Сталиным во мнениях после начала массовой коллективизации, а в особенности после того как в стране случился «кризис снабжения» 1932/33 годов, напрямую связанный с политикой начальства в отношении крестьян. Закончилось это для Смирнова плохо – его расстреляли как оппозиционера в 1938 году.
А что же это был за губернатор, так спокойно, сквозь пальцы, смотревший на занятия марксистов в подведомственном городе?
Граф Оттон Людвигович Медем, новгородский губернатор. Фото 1896-1907 гг.
В 1900 году губернатором Новгородской губернии служил Оттон Людвигович Медем. Граф, гофмейстер, на закате службы - член Государственного совета. Все у него в жизни было хорошо: богатое имение рядом с Хвалынском в Поволжье, успешная служба, семья, дети. Все было, как и положено представителю знатного остзейского рода. А потом случилась революция. Оттон Людвигович смог эмигрировать, так как на момент событий 1917 года оказался в Петрограде. Его сыну Александру и дочери Марии, жившим в имении в Хвалынске, повезло меньше, им пришлось в полной мере оценить, как «борцы за рабочее дело» управляют страной и относятся к тем, кто так был так благодушен к ним до 1917 года.
Дочь губернатора, ходившая на «кружковые занятия» большевиков, Мария Оттовна Медем в 1906 году вышла против воли родителей замуж за офицера Выборгского пехотного полка Бориса Нецветаева, получившего ранение в русско-японскую войну под Ляояном. В браке родились две дочери – Мария и Елизавета. Нецветаев до революции не дожил, умер в 1913 году. А Мария Оттовна, оказавшись в революционную годину в Хвалынске, испытала на себе в полной мере, каково это оказаться в «лишенцах». И все это оказалось совсем не так, как виделось на занятиях революционных кружков по изучению марксистской литературы в патриархальном Новгороде образца 1900 года.
Калейдоскоп истории. Обо всём понемногу.
"Патриархальные нравы"
Читаю автобиографию одного «старого большевика», в которой тот рассказывает о временах своей молодости и борьбы «за рабочее дело». Там прямо чудесное:«… Приблизительно осенью 1900 г. пришла резолюция особого совещания, по которой меня высылали под гласный надзор - с правом выбора города, за исключением промышленных центров. Я выбрал Новгород. Вызвавший меня для предъявления постановления пристав спросил: «За что же? Тут как будто пахнет политикой». «Не знаю» - ответил я, нисколько не смущаясь – «была забастовка, как будто больше ничего не было». Пристав удивился и сам посоветовал выбрать Новгород, как близкий к Твери.
В Новгороде нравы были тоже патриархальные. Когда я явился с моим билетом в полицию, меня сразу направили в колонию политических ссыльных, которая в то время была довольно большая и содержала столярную мастерскую, занимая независимое положение при либеральном губернаторе, дочь которого ходила к нам в кружок для кружковых занятий…»
К чести Смирнова надо признать, что начиная с 1929 года, а особенно после событий 1932/33, он пришел к выводу, что страна свернула куда-то не туда. Александр Петрович разошелся со Сталиным во мнениях после начала массовой коллективизации, а в особенности после того как в стране случился «кризис снабжения» 1932/33 годов, напрямую связанный с политикой начальства в отношении крестьян. Закончилось это для Смирнова плохо – его расстреляли как оппозиционера в 1938 году.
А что же это был за губернатор, так спокойно, сквозь пальцы, смотревший на занятия марксистов в подведомственном городе?
Дочь губернатора, ходившая на «кружковые занятия» большевиков, Мария Оттовна Медем в 1906 году вышла против воли родителей замуж за офицера Выборгского пехотного полка Бориса Нецветаева, получившего ранение в русско-японскую войну под Ляояном. В браке родились две дочери – Мария и Елизавета. Нецветаев до революции не дожил, умер в 1913 году. А Мария Оттовна, оказавшись в революционную годину в Хвалынске, испытала на себе в полной мере, каково это оказаться в «лишенцах». И все это оказалось совсем не так, как виделось на занятиях революционных кружков по изучению марксистской литературы в патриархальном Новгороде образца 1900 года.