Спина ныла от того, что накануне пришлось переворошить и определить на хранение не один, а сразу два стожка сена.

Мария, ближайшая соседка и, по совместительству, заклятая подружка, прихворнула, и нужно было помочь ей управиться по хозяйству. Пусть не большое, а все ж таки и курочки, и пара уток, и поросенок. А, главное, козы, будь они неладны! Именно из-за них Евдокия почти полдня прыгала по овражкам в соседнем лесочке и умаялась так, что решила дать ногам отдых. Дел было еще много, до вечера – далеко, и сидеть праздно на лавке было некогда. Но Евдокия отправила козу Марии, вредную Маркизу, в сарай, потом загнала во двор свою Звездочку, наподдав ей хорошенько под зад, чтобы не озоровала больше, и уселась на лавочку, ловя последнее тепло осеннего солнышка.
- И то правда! – незнакомец допрыгал через лужи до лавочки и вопросительно глянул на Евдокию. – Присяду?
- И то дело! Валяй, милок! В ногах правды нет.
Незнакомец пристроился рядом с Евдокией и вздохнул.
- Хотел бы я вот так же…
- Как? – Евдокия с любопытством покосилась на собеседника.
- А вот так! Чтобы не спешить никуда. Чтобы ни забот, ни хлопот!
- Думаешь, хорошо?
- А что ж плохого? Вам, небось, пенсия капает? Дом есть? Забот нет! Красота!
- А то! Конечно! – весело согласилась Евдокия. – Какие уж нам заботы? Тапки белые выбрать, да и всех хлопот! Да, миленький?
- Ну что вы так сразу? – смешался собеседник Евдокии. – Я не то хотел сказать.
- Так формулируй яснее! – Евдокия улыбнулась. – Что, молодежь, ясности бытия не хватает?
Мужчина смущенно крякнул.
- А кому ее хватает сейчас? Этой ясности?
- Ну не вам, милок. Это точно! Все бежите куда-то, летите, поспешаете… Все у вас свербит в одном месте! А, может, и не в одном! Ты, вот, чего явился?
- Хотел с хозяевами этого дома переговорить.
- Купить хочешь, что ли?
- Как вы догадались?
- Тоже мне, бином Ньютона! – Евдокия рассмеялась. – Ну! Говори. Вот она я. Хозяйка.
- А муж ваш?
- Тебе которого, милок? У меня их три было.
- Богато!
- Ага! Да только я их всех пережила...
- А дети есть?
- А как же! Два сына и дочь. Правда, они все от моего второго мужа.
- Могу спросить?
- Да ты уже, вроде как, интересуешься.
- Как так получилось, что вы тут… И никого рядом. Тяжело вам одной?
- Да почему одной-то? У меня же дети! И внуков целый детский сад! Марья, опять же, воооон за тем забором. Только поворачивайся!
- И все-таки? Сейчас-то, как я вижу, никого рядом?
- Да так и получилось. Мужа своего третьего я уже лет пять, почитай, как проводила. С тех пор и кукую. Но это только по осени. Вот как сейчас. Зимой у меня тут весело. На праздники все мои собираются. Привыкли встречать Новый год все вместе. По весне огород опять же. Скучать некогда, да и незачем. Дети приезжают по очереди помочь. Сама-то я уж не справляюсь.
- А почему не заберут вас?
- А что я, чемодан какой? – Евдокия усмехнулась. – Нет, милок! Пока еще предмет одушевленный. А душа моя здесь. В этом доме. Его батюшка мой ставил для мамы моей. Очень уж хотел жениться.
- Расскажите!
- А зачем тебе?
- Интересно…
Мужчина смутился и опустил глаза.
- Дом-то себе покупать собрался или семью создать решил?
- Как вы интересно это… Создать… Обычно говорят – заводить.
- Заводят цыплят или уток. Козу еще можно завести. А семью, милок, создавать надо! Я, вот, не понимала этого по молодости. Натворила дел, а потом ох, как сложно пришлось... Ломать – не строить. Это легко. А вот создать что-то и вдохнуть в это жизнь… Тут, милок, поработать надо и серьезно! Отец мой это знал. Но со мной наукой этой почему-то не поделился. То ли хотел, чтобы я сама до всего дошла, то ли еще какие мысли у него были, а только, знай я их с мамой историю, своих ошибок бы не наделала. А если бы и наделала, то не так много…
Незнакомец слушал ее так внимательно, что Евдокия решила – пусть знает. В конце концов ее история никакая не тайна. Все уж быльем поросло. А ему, может, и нужно услышать то, за чем он сейчас тянется, словно мальчишка. Так же слушали Евдокию ее внуки, когда она рассказывала им о своем отце или деде.
- Как тебя зовут, милый? – Евдокия чуть поежилась, когда невесть откуда взявшийся ветерок прошелся по улице, и с благодарностью кивнула, когда собеседник стащил с себя куртку и накинул ей на плечи. – Не замерзнешь?
- Нет. Меня бабушка в детстве закаливала. Я крепкий. А зовут меня Андреем.
- А меня – Евдокия Павловна. Будем знакомы, Андрюша! Ну вот… Теперь, когда я имя твое знаю, могу и чем другим с тобой поделиться. Спрашивай. Что хотел узнать? О доме?
- И о нем тоже.
- Ну что тебе сказать… Дом этот много чего видал. Три поколения тут жили. Сначала отец мой с матерью. Она была дочерью председателя колхоза. Дед мой по материнской линии был ярый коммунист. Не признавал ни Бога, ни черта. Думал, что лучше всех все знает и никому отчет давать не должен. И маму мою воспитывать пытался так же. Она и пионеркой была первой в своем отряде, и комсомолкой не из последних. А замуж собралась за моего отца. Ну этого дед мой стерпеть никак не мог!
- А чем ему так ваш батюшка не угодил?
- Он был сыном ссыльного священника. Деда моего выслали из прихода и мотали по всей Сибири, не давая осесть на одном месте очень долго. Жена его, молоденькая совсем девушка, только и делала, что догоняла его. Переведут куда – она правдами-неправдами узнает куда, собирается, да и едет следом. Уж и папа мой у нее на руках был, а она все не сдавалась. Куда муж – туда и жена… Так она говорила. Сколько она перенесла – одному Богу известно! Чудо просто, что ей позволяли за дедом следовать и она узнать могла, куда его перевели в очередной раз. Потом уж какое-то послабление вышло перед самой войной, и дед мой на фронт отправился, а бабушка осталась в этой самой деревне одна с детьми. Освоилась как-то, прижилась. Люди у нас тут суровые жили. Чужих не жаловали. Но ее почему-то приняли. Помогли на первых порах, а потом уж общая беда всех сплотила…
- Дед ваш вернулся?
- Да. Все изведал… Дошел до самого Берлина. Он ведь у меня особенный был. В священники подался не сразу. Его отец был дворянином, хоть и из обедневшего рода, и очень верующим человеком. Прочил сыну церковную карьеру, а тот уперся – доктором хочу стать! Поступил в медицинский. Учился, и неплохо, до той поры, пока его не выгнали с треском, припомнив происхождение. Но чему-то он научиться все же успел. А пока гранит науки грыз, многое пересмотрел и переосмыслил. Решил, что отец прав был. Так что, когда на фронт попал, быстро сориентировался. Решил, что не станет скрывать того, что умеет, потому как пользы может принести куда больше, нежели в пехоте. Его откомандировали в санчасть и там он развернулся так, то врачи только диву давались. И работу умел наладить на пустом месте быстро и споро, и старухе с косой не отдавал никого просто так. Боролся до последнего! Где руками, а где и молитвой. Все об этом знали, но никто не проболтался ни разу. Дед мой говорил, что там атеистов не было…
Андрей кивнул.
- Понимаю. А как жизнь у него и семьи вашей сложилась после?
- А не плохо. Работали. Детей растили. У моего отца еще брат с сестрой были. Бабушка только и успевала, что поворачиваться. Все мечтала, что внуков увидит…
- Не пришлось?
- Нет. Они с дедом утонули. Аккурат перед отцовой свадьбой. Он ведь за мамой моей ухаживал долго. Родители согласия не давали. Отец ее лютовал очень. Не хотел, чтобы дочь его с таким, как мой папа, жизнь связала. Дед до поры до времени молчал. Думал, что сами молодые все уладят. Не получилось. Тогда надел свою гимнастерку, и пошел свататься. Тут уж маминому отцу крыть было нечем. Язык не повернулся у него фронтовику отказать. Согласился дочь выдать за отца моего. Только условие поставил. Дом должен отец поставить свой.
- Ничего себе!
- Да. Сложно пришлось. Но где-то соседи помогли. Где-то родители расстарались. Мама продала кольцо свое единственное, которое ей свекровь на свадьбу подарила. Не великие деньги, но их хватило на то, чтобы закончить стройку. Уже накануне свадьбы дед с бабушкой поехали в город. Что-то подкупить хотели, наверное, к празднику. Баркас, на котором они плыли, ко дну пошел. Дед мой хорошо плавал. А бабушка вовсе не умела. Смеялась еще, что у разных рек всю жизнь жила, а воды большой не знала. Так, ноги помочит у бережка, и все. Плавать боялась. А дело было осенью... Холодно, ветер крепкий. Не справились они. Сгинули… Остался мой отец один с двумя ребятишками на руках…
- Плохо…
- Куда уж хуже… - вздохнула Евдокия. – Он понимал, какую ношу придется маме взять на себя. А потому пришел к ее отцу и честно сказал, что берет свое слово назад и жениться не станет. Не хочет, мол, невесте своей жизнь портить.
- Мужской поступок…
- Мамин отец то же самое сказал. А еще сказал, что пусть она сама решает.
- И что же она сделала? – Андрей подался вперед и даже открыл рот от напряжения.
- В тот же вечер собрала свои вещи и перешла в дом к отцу. Без всякой свадьбы. Ее они сыграли только год спустя, когда уже я на свет появилась.
- Тоже поступок… - Андрей откинулся на лавочке, и вздохнул.
- Что, Андрюша? Не пойдет за тобой твоя вот так?
- Откуда вы… - Андрей вздрогнул и повернулся к Евдокии.
- Ну я же не первый день на свете живу. Что-то в этой жизни уже понимаю.
- Не пойдет… Она совсем не похожа на вашу маму. Ей нужен не я.
- А что же ей нужно?
- То, что я могу. То, чем являюсь. Не человеком. Функцией… Если я перестану быть тем, кто я есть сейчас, она уйдет и не оглянется.
- Тогда почему, Андрюша?
- Почему я с ней? Не знаю. Люблю, наверное…
- Это не любовь.
- Думаете?
- Чувствую. Вижу. По тому, как ты дышишь. Как говоришь о ней. Удобно тебе с ней?
- Да. Мы давно вместе. Все, или почти все, друг о друге знаем. И живем с правильном темпе… Соответствуем…
- Получается?
- Пока – да.
- Дом в деревне – это тоже темп?
Андрей вздохнул.
- Да. Она нашу жизнь на два десятка лет вперед расписала. Сейчас у нас период финансовых вложений. Квартира, дом, акции.
- А потом?
- Потом она будет рожать. Так решила. Говорит, что детей нужно заводить тогда, когда все, или почти все, уже есть.
- А потом?
- Потом мы будем их воспитывать.
- И?
Андрей опустил голову.
- А потом… Белые тапки…
- А жить когда, Андрюша? – тихо спросила Евдокия.
- Разве это не жизнь?
- Нет, Андрей, - Евдокия покачала головой. – Это программный код.
- Откуда вы такие слова знаете?
- А ты думал, что я совсем темная? – усмехнулась Евдокия. – Что, если живу в деревне, то и образование у меня три класса да пара коридоров? Я, Андрюшенька, кандидат наук. Физик. И на родину свою вернулась не так уж и давно. Лет десять назад. Муж мой третий болел очень. Вот мы и уехали из города. Здесь ему дышать было легче… Здесь он жил…
Андрей удивленно смотрел на Евдокию и явно не верил ей.
- Дипломы мои показать? – рассмеялась она, похлопав его по колену. – Могу! Да только не они мне ума добавили. Жизнь всему учила.
- Расскажите! – потребовал Андрей.
- Долго это.
- Я уже никуда не спешу! За час разговора с вами я узнал столько, что мне теперь думать и думать.
- Вот и хорошо! Думай! Полезное занятие. Что ты знать хочешь?
- Вы сказали, что у вас три мужа было?
- Все верно. Три. Один – по глупости да по молодости. И ничего хорошего из этого брака не вышло. Мы были студентами. Молодыми да резвыми. Легко сошлись. Легко расстались.
- А второй?
- Тут сложнее. С ним у меня любовь была. Но очень уж… - Евдокия вздохнула. – Корявая, что ли… Знаешь, когда растет деревце, а его кто-то – раз! Топориком… Не совсем, а так… Легонько… Больно, но терпимо… И оно дальше себе растет. Только уже не ввысь стремится, а в сторону его куда-то тянет. А потом снова недобрый человек мимо пройдет и опять деревце топориком… И оно в другую сторону клониться начинает… Исковерканное все. Неправильное… Я почему тебя так хорошо поняла? Потому, что сама через это прошла. С мужем своим вторым я сошлась на холодную голову. Он был старше меня, умнее, лучше. Я восхищалась им. Думала, что встретила человека, которому смогу посвятить себя, как мама отцу. Да только…
- Что?
- Понимаешь, какое дело, Андрюша… Мама с отцом жили душа в душу именно потому, что служили друг другу. Они дышали друг другом. Жить не могли один без другого. А у меня вышло все не так. Сначала я не дышала, а потом, когда ко мне любовь пришла, он перестал. И мы жили, мучая друг друга, потому, что уже был старший сын и ему нужна была семья. Потом, совершенно случайно, получился второй сын… А после, уже сознательно, назло, сама не знаю кому, я захотела иметь дочь. И вот она-то меня и спасла.
- Почему?
- Она родилась… - Евдокия перевела дыхание и сжала руки в кулаки. – Не совсем здоровой… Для меня это стало ударом. Наотмашь! По самому больному! Я дышать не могла. Спать перестала. Думала только о том, как ее спасти.
- А муж?
- Муж ушел. Сразу же, как только узнал о том, что наша дочь родилась такой. С ним пытались говорить врачи, родственники, друзья… Он никого не слушал. Твердил, что это я во всем виновата. А мне было не до него. Я впервые тогда поняла, как много времени потеряла.
- Ваша дочь…
- Здорова. Сейчас – да. Мне помогали тогда все. Мама, отец, дядя и тетя. Их семьи. Присматривали за моими мальчиками, помогали с поездками и операциями. И муж… Уже бывший. Тоже помогал… Деньгами, связями… Все время был. Но не рядом... И мы все смогли. Просто потому, что были вместе.
- Семья…
- Понимаешь, о чем я тебе говорила, Андрюша? Если нет в семье этого света, этого тепла, то и семьи нет. Пусть в ней и трое детей, а в паспорте у тебя будет стоять штамп. Пустое это все.
- Ваш муж… Он общался потом с детьми?
- Да. Со временем все наладилось. Я не приняла его обратно, когда он пришел и захотел вернуть все на свои места, но сделала так, чтобы дети общались с ним. Ни одного плохого слова, ни одного ненужного жеста в его сторону я не допустила.
- Вы очень мудрая женщина…
- Не я. Моя мама. Именно она настояла на том, что это необходимо. И была права! Она сказала, что я не могу разделить своих детей пополам. Ведь половина в них от меня, а половина от отца. И никто и ничто этого не изменит. Скажу я, что он плохой? И это будет значить, что часть этого плохого есть и в них тоже. И когда-то они это поймут. И спросят… А когда это время придет, не факт, что я смогу им ответить на их вопросы.
- Только сыновья?
- Нет. Дочь тоже. Но гораздо позже. Намного… Я никогда не рассказывала ей, почему мы разошлись. Она была лишь поводом, а не причиной. Все крылось куда как глубже. А дети… Они принимают жизнь такой, как она есть. Им нет дела до мотивов и глубинных переживаний взрослых. Поэтому, я решила, что она встретится с отцом, когда он будет готов и она этого захочет.
- Получилось?
- Да. У них были прекрасные отношения. Она чувствовала себя любимой. Мой бывший муж ведь больше не женился. Мы не были друзьями, но и врагами не стали, благодаря тому, что у нас были дети. Каждый делал свое дело. Да, он почти не участвовал лично в жизни дочери в первые годы ее жизни. Но благодаря его помощи она окончательно поправилась. И я никогда не забывала об этом, несмотря на все свои обиды.
Евдокия замолчала, и Андрей решился спросить:
- А третий ваш муж?
- Он был моей наградой, - просто ответила Евдокия, и запрокинула голову, пряча слезы.
Слишком многое всколыхнул в ней разговор с Андреем. Словно вновь она прожила свою жизнь со всеми печалями и радостями. Вновь увидела всех, кого так любила и ненавидела. Вновь пережила и боль потери, и радость обретения.
- Мы были одним целым. Понимаешь, Андрюша? Впервые я поняла, что значит любить человека всем сердцем и всей душой. Не болезненной страстью, коверкающей все, что есть в тебе человеческого. Не равнодушной привязанностью, удобной и понятной. А просто любить, дыша каждым мгновением так, словно оно может стать последним…
- Красиво…
- А так оно и было. Он стал прекрасным отчимом моим детям. Я сказала бы отцом, потому, что они его таковым и считали, но он никогда не позволял им называть себя так. Говорил, что у них есть родной отец. Он умел держать баланс и знал, как это важно. Дал мне то, чего так не хватало.
- Что же?
- Уверенность. В себе, в завтрашнем дне, в том, что счастье в мелочах, а не в глобальном. Он умел видеть эти мелочи. Жил, как дышал… И меня учил этому.
- Получилось?
- Научиться? – Евдокия улыбнулась сквозь слезы. – Да. Иначе бы я тут с тобой не сидела.
Они замолчали.
Вечер легким пологом укрывал деревню. Потянуло дымком. Где-то требовательно мекнула коза, и Евдокия подхватилась.
- Заболталась я. Пора и честь знать. Ну что, Андрюша? Будешь покупать дом-то?
- Вы же не продадите! – пожал плечами Андрей.
- Конечно, нет. Все правильно понял.
- Спасибо вам… - Андрей встал, принял из рук Евдокии свою куртку, помялся немного, но все-таки спросил. – Как думаете, стоит мне продолжать поиски?
Евдокия посмотрела ему в глаза.
- Это, милок, только тебе решать. Если ты про дом, то рядом с моим участок продается. Контакты хозяина дам. Он давно здесь не живет, но тебе, ведь, не сколько дом, сколько участок нужен? Думаю, поладите. А если ты про другое что… Жизнь, Андрюша, одна. Пока черновик готовить будешь – набело переписать, глядишь, и времени не останется. Думай.
- Я понял.
Больше они ничего друг другу не сказали. Раскланялись, и разошлись в разные стороны.
Андрей уехал, а Евдокия поспешила в дом. Коз доить пора было, да и Марии что-то приготовить на ужин. Дел – только успевай поворачиваться!
Они встретятся с Андреем спустя несколько лет. Он подъедет к дому Евдокии, поможет выбраться из машины беременной жене и возьмет на руки сынишку.
- Айда, знакомиться! Здесь Евдокия Павловна живет. Будем соседями!
Евдокия выйдет на крыльцо и прищурится, разглядывая гостей. А потом улыбнется, приветствуя их, и пробормочет себе под нос:
- Подумал. Молодец, Андрюша! Если любовь выбрал – значит повзрослел. А дальше все сладится!
И добавит, уже громче:
- Добро пожаловать! Калоши дать?
(Автор: Людмила Лаврова)