"Товарищи!

Ст.176. Начальник, виновный в удержании из корыстных видов, жалованья или других следующих подчиненным денег или довольствия, а равно в учинении с них, с теми же намерениями, каких либо вычетов, подвергается за сие сверх уплаты обиженным противозаконно удержанного или вычтенного заключению в исправительном доме не свыше 3 лет. Когда же означенное преступление сопровождалось каким либо притеснением или принуждением, то виновный начальник подвергается заключению в исправительном доме"

Напомним, что преступления, которые карались исправительным домом, а проще говоря, гражданской тюрьмой, относилось к категории тяжких воинских преступлений. Также напомним, что для офицеров этот вид наказания сопровождался лишением дворянства, офицерского чина и увольнения со службы.

Стоит ли ради весьма и весьма небольших денег играть с тюрьмой? Много с солдат все равно не взять. Да и скрыть это деяние при существовавшей системе учета и отчетности практически невозможно. Почитайте здесь на сайте же мою статью "Ротное хозяйство в Русской Армии в конце XIX века", которую я написал, опираясь исключительно на документальные первоисточники.

А если офицер удержал с подчиненных деньги не из корыстных побуждении, а для пользы службы? Или для улучшения их же быта? Скажем, приобрел для солдат на их деньги шерстяные одеяла?

Нет, и это считается преступным. Правда, статья 177 карает за это помягче. А именно либо дисциплинарным взысканием (т.е считается проступком), либо гауптвахтой (т.е. к нетяжкому преступлению).
Но вот если для того, чтобы удержать деньги с солдат хотя бы и для пользы дела, офицер пошел на принуждение, то за это уже до двух лет заключения в крепости со всеми сопутствующими дополнительными наказаниями.
Все, так сказать, артельные траты были строго расписаны. Положением о ротном хозяйстве были четко оговорены источники артельных сумм, среди которых нет такого источника, как сбор денег с солдат. Да и расходование артельных сумм решалось солдатским коллективом под надзором командира роты. И расходоваться эти деньги могли на строго определенные цели.

Статья 179 карала офицеров за использование солдат для различного рода работ, не связанных с исполнением теми обязанностей военной службы. Скажем, для строительства офицерской дачи, ремонта квартиры, работ в частном огороде. Даже если офицер платил за это солдату приличное вознаграждение.

Правда, наказание за это было не слишком суровым. Как правило — дисциплинарное взыскание или гауптвахта. Но можно было угодить и в крепость до 2 лет. Дополнительно суд мог отстранить офицера рот должности.

Оговоримся — в Русской Армии в промежуток между летним и зимним периодами обучения существовал период т.н. "вольных работ". В этот период солдат в составе подразделений можно было отправлять на различного рода работы у частных хозяев (уборка урожая, очистка леса от хвороста, работы по отрывке канав, строительству и т.п.). Это были своего рода каникулы от службы. Основной целью этих работ было дать возможность солдатам заработать деньги для личных и артельных расходов (на общесолдатские нужды роты) и улучшить свое материальное положение.

Командир, который за эти работы не выплатил солдатам достойных денег (неважно, присвоил ли деньги, полученные от частных лиц за солдатские работы, или преднамеренно заключил невыгодный договор) карался статьей 180. А тут можно было угодить в крепость на 3 года.

Такое же наказание (ст.182) и за использование солдат в качестве денщиков. Да, офицерам были положены денщики, но их количество определялось должностью офицера. Скажем, младшим офицерам роты был положен один денщик на двоих, командиру роты один денщик. И только из числа нестроевых солдат. За соблазн завести себе еще одного денщика — 3 года крепости.

Таким образом мы видим очень серьезные расхождения между тем, что писали Толстой, Куприн, Степанов, а также другие менее известные писатели, и нормативными документами того времени.

Так что, спросит читатель, так уж и не было сих позорных фактов в Русской Армии? Почему не было, были. Иначе незачем было бы упоминать их в Уставе о наказаниях. Однако, это резко осуждалось и преследовалось российским законодательством. И все эти избиения, денежные поборы не были явлением массовым, распространенным и безнаказанным. Есть интересная статистика, касающаяся количества офицеров, осужденных за различные преступные деяния. К сожалению, в ней нет данных, сколько из них было осуждено за проступки, о которых мы здесь говорим. Но все же (1912г.):
*каторга — 1,
*тюрьма гражданского ведомства -17,
*заключение а крепости-26,
*заключение на гауптвахте — 88.

Это из общего числа офицеров в 1912 году — 48615 чел.

.

Выходит, что столь уважаемые писатели, классики, страдающие за униженных и бесправных солдатиков просто лгут?

А почему нет?

Литературный талант еще не свидетельство безупречной честности. К сожалению, мы очень часто сталкиваемся с тем, что таланты, даже выдающиеся таланты, исходя из корыстных побуждений, стремясь угодить определенным социальным группам с тем, чтобы их книги раскупались, читались, чтобы определенная часть общества ими восторгалась и славила, идут на любые подлости, подлоги, откровенную ложь.
А. Куприн, Л.Толстой, А.Степанов здесь не исключение. Равно как и Солженицын, Резун, Сахаров, Политковская, Алексиевич, Войнович, Растропович, Вишневская. Меняют, так сказать, свою популярность на твердую валюту.

Так ведь и то сказать, как то все больше в обличителях пороков армии ходят несостоявшиеся офицеры. Т.е. люди, имеющие большое честолюбие, но неспособные тянуть много лет офицерскую лямку на службе Отечеству, отдавать всего себя на пользу стране. Вот и оправдывают свою офицерскую несостоятельность рассказами об ужасах армии.
Тот же Лев Толстой, поручик артиллерии, прослужив всего 5 лет, так и не сделал карьеру, ужаснулся действительности войны и бежал из армии, спасая свою драгоценную жизнь.
А.Куприн, с трудом закончивший Александровское военное училище, прослужил в 46-м Днепровском пехотном полку подпоручиком около четырех лет, провалился на экзаменах в военную академию. Утратил интерес к военной службе и ему предложили покинуть полк. В годы Первой Мировой войны предпринял все, чтобы уклониться от военной службы (поручик в отставке), предоставив защищать Родину другим. В годы Гражданской войны тоже.

Может быть я и не прав в отношении литературных авторитетов. Но документ есть документ. И издается он не для того, чтобы кого то в чем то убедить, а для управления повседневной деятельностью.
А в литературном произведении очень возможно лгать даже с помощью правды. Легко. Делается это довольно просто. Собираются до кучи все действительно имевшие место за солидный промежуток времени факты, свидетельствующие об отрицательных случаях. Оставляются вне поля зрения факты, говорящие об обратном. Вот и готово произведение вроде бы правдивое, но по сути своей насквозь лживое. Особенно если расцветить его эмоциями.
Таким способом, например, убедили всю страну в том, что в нашей сегодняшней армии царит абсолютная "дедовщина" и командирский беспредел.

Ю. Веремеев