Одно из тех первых вдохновляющих платьев – свадебное платье своей прабабушки Евдокии Захаровны Корепановой, 1887 года рождения, – принесла в Кузьмовырский клуб Фаина Глебовна Корепанова, участница фольклорного ансамбля «Вишенка». Сшито оно в самом начале 20-го века, в 1909-1910 годах – значит, ему уже более ста лет! «Но какое же это свадебное платье?» – искренне удивится иной наш несведущий современник, привыкший к белоснежным невесомым шифонам, дорогущим шелкам, стелющимся по полу пышным подолам и другим непрактичным признакам салонного свадебного платья, которое стоит бешеных денег и надевается-то обычно единожды. А здесь – основательное, прочное, сшитое на века (так и есть!) из домотканого полотна красное платье в клеточку. Одна из характерных черт праздничности, особого случая, – оборка на юбке.
– У нас в семье хранилось два платья прабабушки, – рассказывает Фаина Глебовна. – Одно, с оборкой, у меня. Другое, без оборки – у моей сестры. Она с ним рассталась, передала кому-то, а я храню. Прабабушка, Евдокия Захаровна, в девичестве Тронина, в этом платье вышла замуж из Селигурта в Кузьмовыр за Гаврила Степановича. Как у нас, удмуртов, положено, ее называли в деревне Габи Селигурт. Габи – это по мужу, Гаврилу. А Селигурт – по деревне, откуда она родом. Еще звали ее и Пачар Селигурт. Пачар – это ее род. У них было четверо детей. Знаю, что была она мастерицей, настоящей рукодельницей – мне рассказывал мой отец. И ткала, и шила хорошо. По правилам наследования, эти два платья должны были достаться дочерям прабабушки, но мой папа не дал, оставил их для нас. Еще оставили большой самотканый полог, под которым мы спали. Он есть до сих пор, но его надо отбеливать. В то время его отбеливали, как положено: в щелоке вымачивали, потом выкладывали на весенний снег, потом шили… Работы было много! Сама я не видела, только слышала. И читала где-то. Чуть-чуть помню, что папа мне рассказывал про прабабушку.
Фаина Глебовна показывает старинное платье своей прабабушки Евдокии Захаровны Корепановой
«Читала немного где-то» – это Фаина Глебовна слегка лукавит! На самом деле читала немало – до пенсии она работала библиотекарем в Кузьмовырской сельской библиотеке. И многие знания, в том числе и о льне, почерпнуты ею за годы работы из книг. А еще она занималась краеведческой работой – говорят, это полагается библиотекарю по долгу службы. Но то, как основательно Фаина Глебовна подходила к сбору материалов и об истории библиотеки, и о Кузьмовыре, вырезала публикации с упоминанием родной деревни из местной прессы, складывая в отдельную тетрадочку, работала в архивах, если выпадала такая возможность, ярко показывает, что это для нее было не просто служебным долгом, а настоящим интересом исследователя. Там, в архивах, нашла она и кое-что о своей родословной. Сейчас жалеет слегка, что тогда еще была неопытной в исследованиях, но что ж поделаешь, время вспять не повернешь! Эмоциональная, стремительная, бойкая – и на словцо, и на движение – даже и не поверишь, что Фаина Глебовна принадлежала к спокойному братству библиотекарей!
На первый взгляд кажется, что еще одна наша рассказчица, тоже из ансамбля «Вишенка», Элиса Геннадьевна Касаткина, – полная ее противоположность. По характеру и эмоциональности – точно! Но потому, наверное, и дополняют они друг друга. Обе родились и выросли в этих местах. Фаина Глебовна – в Кузьмовыре. «Тут жила, тут родилась. И дальше буду жить!», – говорит она. Элиса Геннадьевна родом из Байвала, а в Кузьмовыр вышла замуж – даже дважды, второй раз после смерти первого мужа, и тоже за кузьмовырского.
Элиса Геннадьевна Касаткина и Фаина Глебовна Корепанова
Элиса Геннадьевна Касаткина и Фаина Глебовна Корепанова Элиса Геннадьевна Касаткина и Фаина Глебовна Корепанова – Моя свекровка была подружкой с будущей свекровью, сын у нее долго не женился, вот и сосватали меня, – улыбается Элиса Геннадьевна. – Я работала медсестрой в Игре. Вышла замуж, родила сына, скотины дома много… Маленький ребенок, скотины полно, муж – чего уж греха таить – выпивает, свекровка ругается… Вот от такой жизни я ушла из медицины, пошла работать на ферму. Поменяла белый халат на черный. И работала на ферме пятнадцать лет.
А рукодельницей и ткачихой у нас в семье была свекровь, очень работящая, все умела. Елизавета Александровна Клементьева, 1917 года рождения. Мы с ней прожили тринадцать лет. И ткацкий станок от нее остался. Ее сын, мой муж Василий Алексеевич, вспоминает, что с детства помогал ей ткать. Их родственники жили в городе, и, видимо, посылали им разные ненужные тряпки. И муж говорит: «Мне некогда гулять было, все заставляли меня тряпки рвать, готовить для тканья». Они в семье еще валенки катали. Вася тоже перенял этот опыт. Он вообще может все. А свекровь такая работящая была! Когда я еще к ним пришла… Бывало, вечером сходим в баню. Она придет после бани, садится за работу, шерсть теребить. Мне так удивительно было! Я после бани – все, попарюсь, приду и спать ложусь. Ой, я устала… А она еще работает.
Старинный фартук, хранящийся в семье Фаины Глебовны
Весь род моей свекрови очень работящий. Ее дочка, баба Рая, хотя и не ткала уже, но вязала половики крючком. Такие красивые, тугие, прочные! А какие носки вязала! И рассказчицей была замечательной – что только ни рассказывала!
…Кое-какие памятные вещи сохранились у Элисы Геннадьевны и от ее бабушки по материнской линии, Ирины Степановны Корепановой, 1897 года рождения. Она тоже была рукодельница. И, конечно, как многие ее ровесники в этих краях, хлебнула горя и испытаний – было и раскулачивание, и тюрьма для раскулаченных в Глазове, и военные годы, и ссылка мужа в Сибирь, и гибель его на Великой Отечественной… А жила бабушка долго…
Старинные вещи из сундука Элисы Геннадьевны Касаткиной
… Вспоминают Фаина Глебовна и Элиса Геннадьевна, как раньше дружили все окрестные деревни – Байвал, Чуралуд, Правая и Левая Кушьи, Годекшур, Унтем, Лоза, Лучи́к… Много было деревень, и многих уже давно нет на карте… Вся округа по праздникам собиралась на самой высокой точке Игринского района, которая располагалась именно близ Кузьмовыра. Хотя сейчас, после новых геодезических измерений, как уточняет знающая все Фаина Глебовна, она считается уже не самой высокой, а лишь третьей по высоте. Там же стояла пожарная каланча, а еще находилась и старая школа, возле которой они сажали березовую аллею. Школы тоже нет давно, а березы стоят и шумят. И даже яблони сохранились из школьного сада.
– А скажите, так много разных мастеров было в ваших деревнях. Ценились как-то эти умения? А может, принимались как данность?
– Да уж нетушки! – отвечает Фаина Глебовна. – Они и жили получше. Все равно к ним обращались. Валенки нужны – к ним приходили. И ткали, и продавали. И половики тоже продавали. Вон в Байвале была бабушка, Мария Александровна – сколько она и валенки катала, и половики ткала, и продавала. Сейчас уж нету ее… Мастеров в деревне было много, и они жили получше, да.
А еще у каждой деревни был свой характер, хотя расстояние между тем же Байвалом и Кузьмовыром – всего-то два километра! По городским меркам, почти как соседние улицы.
– У нас байвальские говорили, что в Кузьмовыре народ… поинтеллигентнее, что ли. И высокомерные, наверное, чуть-чуть, – улыбается Элиста Геннадьевна. – А Байвал попроще, веселее, общительнее. В Байвале тоже народ работящий был. Там было производство – из льна делали масло. Моя бабушка по отцовской линии там работала. И была у нас лесопилка. Мы, дети, ходили туда кататься на «железных коньках». А еще оттуда таскали опилки на коромыслах. И кузница у нас была… Это я помню еще с детства. И молочно-товарная ферма – в Кузьмовыре была свиноферма.
…Еще, говорят, за старой школой, которая стояла почти в чистом поле, на пересечении всех деревенских дорог, была такая деревня с двумя названиями – Забир, она же Шербетлуд. Она тоже давно исчезла со всех карт, сохранилась разве что в атласе исчезнувших деревень Удмуртии.
– А Забир – это, между прочим, родина Кедра Митрея, – говорит Фаина Глебовна. – И фамилии там были какие-то другие. Данилов, например. Не наша, непривычная фамилия. У нас здесь в основном Касаткин, Ившин, Клементьев, Тронин, Корепанов, Ложкин, Широбоков, Лекомцев…
…Может, и нет сегодня прежней дружбы и особенных родственных отношений между деревнями, и не собирается уже вся округа на самом высоком месте… Но возникший несколько лет назад интерес к ткаческим и рукодельным традициям родных мест, к своей истории, источником которого стал Кузьмовырский дом культуры, уже объединил если не всех, то многих. Правда, пока в основном представителей, а точнее, представительниц старшего поколения. И очень им хочется, чтобы этот интерес проснулся и в местной молодежи. Будем верить, что это случится, в том числе и благодаря проекту «Тканые истории деревни Кузьмовыр», где есть простор для творчества всех поколений.
Текст, фото – Светлана Мальцева.
Проект «Тканые истории деревни Кузьмовыр» реализуется при поддержке Фонда президентских грантов.
Публичный архив традиционной культуры Удмуртии
Деревни с характером
Одно из тех первых вдохновляющих платьев – свадебное платье своей прабабушки Евдокии Захаровны Корепановой, 1887 года рождения, – принесла в Кузьмовырский клуб Фаина Глебовна Корепанова, участница фольклорного ансамбля «Вишенка». Сшито оно в самом начале 20-го века, в 1909-1910 годах – значит, ему уже более ста лет! «Но какое же это свадебное платье?» – искренне удивится иной наш несведущий современник, привыкший к белоснежным невесомым шифонам, дорогущим шелкам, стелющимся по полу пышным подолам и другим непрактичным признакам салонного свадебного платья, которое стоит бешеных денег и надевается-то обычно единожды. А здесь – основательное, прочное, сшитое на века (так и есть!) из домотканого полотна красное платье в клеточку. Одна из характерных черт праздничности, особого случая, – оборка на юбке.
– У нас в семье хранилось два платья прабабушки, – рассказывает Фаина Глебовна. – Одно, с оборкой, у меня. Другое, без оборки – у моей сестры. Она с ним рассталась, передала кому-то, а я храню. Прабабушка, Евдокия Захаровна, в девичестве Тронина, в этом платье вышла замуж из Селигурта в Кузьмовыр за Гаврила Степановича. Как у нас, удмуртов, положено, ее называли в деревне Габи Селигурт. Габи – это по мужу, Гаврилу. А Селигурт – по деревне, откуда она родом. Еще звали ее и Пачар Селигурт. Пачар – это ее род. У них было четверо детей. Знаю, что была она мастерицей, настоящей рукодельницей – мне рассказывал мой отец. И ткала, и шила хорошо. По правилам наследования, эти два платья должны были достаться дочерям прабабушки, но мой папа не дал, оставил их для нас. Еще оставили большой самотканый полог, под которым мы спали. Он есть до сих пор, но его надо отбеливать. В то время его отбеливали, как положено: в щелоке вымачивали, потом выкладывали на весенний снег, потом шили… Работы было много! Сама я не видела, только слышала. И читала где-то. Чуть-чуть помню, что папа мне рассказывал про прабабушку.
«Читала немного где-то» – это Фаина Глебовна слегка лукавит! На самом деле читала немало – до пенсии она работала библиотекарем в Кузьмовырской сельской библиотеке. И многие знания, в том числе и о льне, почерпнуты ею за годы работы из книг. А еще она занималась краеведческой работой – говорят, это полагается библиотекарю по долгу службы. Но то, как основательно Фаина Глебовна подходила к сбору материалов и об истории библиотеки, и о Кузьмовыре, вырезала публикации с упоминанием родной деревни из местной прессы, складывая в отдельную тетрадочку, работала в архивах, если выпадала такая возможность, ярко показывает, что это для нее было не просто служебным долгом, а настоящим интересом исследователя. Там, в архивах, нашла она и кое-что о своей родословной. Сейчас жалеет слегка, что тогда еще была неопытной в исследованиях, но что ж поделаешь, время вспять не повернешь! Эмоциональная, стремительная, бойкая – и на словцо, и на движение – даже и не поверишь, что Фаина Глебовна принадлежала к спокойному братству библиотекарей!
На первый взгляд кажется, что еще одна наша рассказчица, тоже из ансамбля «Вишенка», Элиса Геннадьевна Касаткина, – полная ее противоположность. По характеру и эмоциональности – точно! Но потому, наверное, и дополняют они друг друга. Обе родились и выросли в этих местах. Фаина Глебовна – в Кузьмовыре. «Тут жила, тут родилась. И дальше буду жить!», – говорит она. Элиса Геннадьевна родом из Байвала, а в Кузьмовыр вышла замуж – даже дважды, второй раз после смерти первого мужа, и тоже за кузьмовырского.
Элиса Геннадьевна Касаткина и Фаина Глебовна Корепанова
Элиса Геннадьевна Касаткина и Фаина Глебовна Корепанова
– Моя свекровка была подружкой с будущей свекровью, сын у нее долго не женился, вот и сосватали меня, – улыбается Элиса Геннадьевна. – Я работала медсестрой в Игре. Вышла замуж, родила сына, скотины дома много… Маленький ребенок, скотины полно, муж – чего уж греха таить – выпивает, свекровка ругается… Вот от такой жизни я ушла из медицины, пошла работать на ферму. Поменяла белый халат на черный. И работала на ферме пятнадцать лет.
А рукодельницей и ткачихой у нас в семье была свекровь, очень работящая, все умела. Елизавета Александровна Клементьева, 1917 года рождения. Мы с ней прожили тринадцать лет. И ткацкий станок от нее остался. Ее сын, мой муж Василий Алексеевич, вспоминает, что с детства помогал ей ткать. Их родственники жили в городе, и, видимо, посылали им разные ненужные тряпки. И муж говорит: «Мне некогда гулять было, все заставляли меня тряпки рвать, готовить для тканья». Они в семье еще валенки катали. Вася тоже перенял этот опыт. Он вообще может все. А свекровь такая работящая была! Когда я еще к ним пришла… Бывало, вечером сходим в баню. Она придет после бани, садится за работу, шерсть теребить. Мне так удивительно было! Я после бани – все, попарюсь, приду и спать ложусь. Ой, я устала… А она еще работает.
Весь род моей свекрови очень работящий. Ее дочка, баба Рая, хотя и не ткала уже, но вязала половики крючком. Такие красивые, тугие, прочные! А какие носки вязала! И рассказчицей была замечательной – что только ни рассказывала!
…Кое-какие памятные вещи сохранились у Элисы Геннадьевны и от ее бабушки по материнской линии, Ирины Степановны Корепановой, 1897 года рождения. Она тоже была рукодельница. И, конечно, как многие ее ровесники в этих краях, хлебнула горя и испытаний – было и раскулачивание, и тюрьма для раскулаченных в Глазове, и военные годы, и ссылка мужа в Сибирь, и гибель его на Великой Отечественной… А жила бабушка долго…
… Вспоминают Фаина Глебовна и Элиса Геннадьевна, как раньше дружили все окрестные деревни – Байвал, Чуралуд, Правая и Левая Кушьи, Годекшур, Унтем, Лоза, Лучи́к… Много было деревень, и многих уже давно нет на карте… Вся округа по праздникам собиралась на самой высокой точке Игринского района, которая располагалась именно близ Кузьмовыра. Хотя сейчас, после новых геодезических измерений, как уточняет знающая все Фаина Глебовна, она считается уже не самой высокой, а лишь третьей по высоте. Там же стояла пожарная каланча, а еще находилась и старая школа, возле которой они сажали березовую аллею. Школы тоже нет давно, а березы стоят и шумят. И даже яблони сохранились из школьного сада.
– А скажите, так много разных мастеров было в ваших деревнях. Ценились как-то эти умения? А может, принимались как данность?
– Да уж нетушки! – отвечает Фаина Глебовна. – Они и жили получше. Все равно к ним обращались. Валенки нужны – к ним приходили. И ткали, и продавали. И половики тоже продавали. Вон в Байвале была бабушка, Мария Александровна – сколько она и валенки катала, и половики ткала, и продавала. Сейчас уж нету ее… Мастеров в деревне было много, и они жили получше, да.
А еще у каждой деревни был свой характер, хотя расстояние между тем же Байвалом и Кузьмовыром – всего-то два километра! По городским меркам, почти как соседние улицы.
– У нас байвальские говорили, что в Кузьмовыре народ… поинтеллигентнее, что ли. И высокомерные, наверное, чуть-чуть, – улыбается Элиста Геннадьевна. – А Байвал попроще, веселее, общительнее. В Байвале тоже народ работящий был. Там было производство – из льна делали масло. Моя бабушка по отцовской линии там работала. И была у нас лесопилка. Мы, дети, ходили туда кататься на «железных коньках». А еще оттуда таскали опилки на коромыслах. И кузница у нас была… Это я помню еще с детства. И молочно-товарная ферма – в Кузьмовыре была свиноферма.
…Еще, говорят, за старой школой, которая стояла почти в чистом поле, на пересечении всех деревенских дорог, была такая деревня с двумя названиями – Забир, она же Шербетлуд. Она тоже давно исчезла со всех карт, сохранилась разве что в атласе исчезнувших деревень Удмуртии.
– А Забир – это, между прочим, родина Кедра Митрея, – говорит Фаина Глебовна. – И фамилии там были какие-то другие. Данилов, например. Не наша, непривычная фамилия. У нас здесь в основном Касаткин, Ившин, Клементьев, Тронин, Корепанов, Ложкин, Широбоков, Лекомцев…
…Может, и нет сегодня прежней дружбы и особенных родственных отношений между деревнями, и не собирается уже вся округа на самом высоком месте… Но возникший несколько лет назад интерес к ткаческим и рукодельным традициям родных мест, к своей истории, источником которого стал Кузьмовырский дом культуры, уже объединил если не всех, то многих. Правда, пока в основном представителей, а точнее, представительниц старшего поколения. И очень им хочется, чтобы этот интерес проснулся и в местной молодежи. Будем верить, что это случится, в том числе и благодаря проекту «Тканые истории деревни Кузьмовыр», где есть простор для творчества всех поколений.
Текст, фото – Светлана Мальцева.
Проект «Тканые истории деревни Кузьмовыр» реализуется при поддержке Фонда президентских грантов.
#ПА #ПубличныйАрхив #KAMArecords #НКО #ТканыеИстории #Наследие #Традиции #Кузьмовыр #ФондПрезидентскихГрантов #ФПГ