Машка сбежала из дома после крупной ссоры с мамой и папой.

Дождалась, пока родители уйдут на работу, собрала самые необходимые вещи, немного еды и выскочила из дома.
Сначала долго шла по дороге из города, а потом поймала машину и сердобольная женщина за рулём подвезла её до ближайшей деревни.
— Кто там у тебя? — спросила женщина и кивнула удовлетворенная ответом:
— Бабушка.
Машка была уверена, что её не ищут, поэтому вовсе не пряталась. Вот только ночевать было негде, да и запас еды в рюкзаке был небольшим.
В качестве ночлега отлично подошел сарай с сеном, стоящий на краю деревни. А вот еду Машка добывала не совсем честным путем.
Ночью, когда деревенские жители ложились спать, девочка выходила из укрытия и перелезала через хлипкий забор одного из домов. Хрумкая чужим огурцом с грядки девочка думала о маме и папе. Наверняка, они даже рады её пропаже. Хотя... Ругать-то теперь стало некого.
В наступающей осени были свои плюсы. В огородах можно было стащить немного картошки, а в лесу, расположившемся неподалёку, найти грибов и ягод.
Машке, прожившей всю жизнь в городе, пришлось осваивать приготовление пищи на костре. Но, как оказалось, она не ела ничего вкуснее картошки, запечённой в костре и грибов, жаренных на палочке.
Вскоре наступил сезон дождей. Сено начало сыреть, и всё чаще Машка просыпалась во влажной одежде. Да и вода в реке стала прохладной, исключая купание и стирку. Ночевать снова стало негде. И Машка решилась на самый отчаянный поступок в своей недолгой жизни.
Девочка выбрала самый на вид заброшенный дом и рванула оконную раму. Старое дерево рассохлось и легко поддалось усилию ребёнка.
И может быть Машка и нашла бы в нём приют на предстоящую зиму, если бы не сухонькая старушка, сидящая на кровати возле окна. Она повернула голову на звук и подслеповато прищурилась:
— Кто здесь? — испуганно спросила она, а потом с надеждой добавила, — опять ты, Машка, через окно к бабке заходишь?
Маша застыла на подоконнике, не решаясь спрыгнуть на пол. А потом тихо сказала:
— Я, бабушка...
Старушка сразу засуетилась. В печке замелькал огонь, а на ней быстро засвистел пузатый чайник.
— Как хорошо, внученька, что приехала, — говорила бабушка, накрывая на стол, — уж лет восемь ни тебя, ни папку твоего не видела. Как выросла-то, милая, — старушка всё говорила и говорила, будто боялась замолчать и увидеть, что внучка ей померещилась.
А Машка сидела в некотором оцепенении. Её щеки алели от стыда. Она обманула пожилого человека. Но признаться в обмане и покинуть этот уютный тёплый дом девочка не решалась.
А бабушка уже доставала свёртки и кулечки. Наливала в чашки ароматный чай, пахнущий травами. И всё говорила и говорила:
— Тут, смотри, мармеладок купила. Чуяла вот, что гости будут, — старушка улыбнулась и от этой улыбки вмиг разбежалась мелкая сеточка морщин и остановилась в уголках глаз, — а это вот, прянички. Люблю я их в чай горячий помакать.
— Бабушка, — наконец сказала Машка и тронула старушку за рукав цветастого платья, — вы, бабушка, остановитесь. Присядьте.
— Да что ты! — замахала руками старушка, — мне в радость хлопоты-то, — но на просьбу откликнулась и присела на краешек стула.
— Сижу тут одна целыми днями, — делилась она с Машкой, — вроде и не нужна никому. А вдруг вот ты приехала, — бабушка смахнула с глаз слезинку, — ко мне гости-то ходят. Сосед вот, Петька, дров аж на три зимы заготовил. И автолавка приезжает. Пенсию почтальон приносит. Но это все не то.
Слова раскаяния зависли у Машки на языке. Не повернулся язык признаться этой бабушке в обмане. В том, что она вовсе не её внучка Маша. И что она сюда попала совершенно случайно.
Маша вдруг резко представила как поменяется выражение лица старушки. Милая бабушка может схватить вот эту, например, тряпку с края стола и отходить девочку как следует. Или закричать на всю деревню, что в её дом вломилась аферистка. Но не этого Машка боялась больше всего. Машка испугалась, что старушка горько заплачет от чувства собственной ненужности.
"Какая же ты дрянь, Машка" - подумалось вдруг - "из дома сбежала. В чужие огороды залезала. Ещё и в чужой дом вломилась. И даже в этом признаться не можешь" - корила себя девочка, наблюдая как старушка подкидывает дрова в печь.
— Бабушка, — тихонько позвала Маша, — может тебе помочь чем? Я пол мыть умею и суп варить...
— Ты, внученька - гостья, — отозвалась старушка, — отдыхай. А лучше расскажи о себе немного. Я ведь и не знаю о тебе ничего. Как сынок мой уехал к новой жене, так и не видела вас. А тебе ж тогда и семи лет не было. Как изменилась, — всхлипнула она и продолжила, — ты ведь малышка была. В песочек играла, по деревьям лазила, да вот в окно тоже. По-другому в дом и не заходила. А уж отец твой как ругался на это...
— Давайте помогу вам, — девочка аккуратно прервала старушку, потому что опять становилось невероятно стыдно, — и расскажу заодно о себе.
Так и прошёл весь день. Маша протёрла пыль на всех полках, перемыла всю посуду и подмела полы. Пыталась загладить вину перед этой доброй, обманутой старушкой.
За делами понемногу рассказывала о себе, стараясь не задевать темы родителей. Говорила честно, будто пытаясь уменьшить тот груз вины и вранья на своих плечах.
Ночью Машке не спалось. Она прислушивалась к звукам за стеной, где спала бабушка. Вертелась в кровати, перекатываясь с одного бока на другой. Корила и стыдила себя мысленно, потом вдруг забывалась и тихонько всхлипывала. Как там родители? И что думают о ней сейчас в школе? Да и она сама что будет делать? Не жить же вечно в этом стареньком доме на попечении пожилого человека.
К утру в Машиной голове созрел план. Девочка на цыпочках пробралась в спальню старушки, прислушиваясь к её ровному дыханию. Осмотрелась.
Мест хранения было немного. Старый комод, да потрескавшийся шкаф со скрипучими дверями. Стараясь не шуметь, Маша потихоньку обследовала комод. Ей повезло. В самом нижнем ящике, в аккуратной розовой папке лежала стопка документов. Ещё пара движений и в кармане девочки оказалось несколько бумажек.
После завтрака девочка собрала свой рюкзак, поцеловала бабушку в морщинистую щеку, строго наказала не грустить и пообещав вернуться, выскочила из дома.
Возвращаться всегда тяжелей, чем уходить. Обрублены канаты, сожжены мосты. Но путь всё равно родной и до боли знакомый. Вот, пойманная на трассе попутка остановила в центре города. Вот, знакомый номер маршрутки, а вот и родная улица. Шаг. Ещё шаг. И ещё. Родной дом и родной подъезд,
Идти было тяжело. Рюкзак казался невероятно тяжёлым. Лямки больно впивались в Машины плечи. Да и внутри разливалось горькое чувство раскаяния вперемешку с обидой.
Когда Маша распахнула дверь в квартиру, ей показалось, что дома никого нет. Из груди раздался тяжелый вздох. Она так надеялась поскорей помочь бабушке. А тут ещё родителей ждать.
Девочка скинула ботинки и прошла в ванную. Быстро сполоснула руки и зашла в кухню.
"Придётся ждать" - промелькнула в голове мысль и тут же пропала, потому что на маленьком диванчике Маша увидела сидящую в наушниках маму.
— Вернулась! — воскликнула женщина и кинулась к девочке. Крепко обняла и принялась целовать в лоб, щёки и глаза, — милая, родная доченька, — всхлипывала она, — ты прости нас. Мы во многом не правы были. Не нужно было так жестоко...
— Ну что ты, мамочка, — заревела в голос Машка, — это я была отвратительным ребёнком. И я готова понести любое наказание.
Спустя полчаса мама и дочь сидели за столом и пили горячий чай с печеньем. Маша рассказывала, как она провела эти два месяца вдали от дома, а мама рассказывала, как они искали свою дочь.
Ивинения были произнесены, слёзы высохли, а лица были чисто умыты, когда в квартиру ворвался Машин отец. Снова объятия, взаимные извинения и признания.
— Пап, — тихо начала Маша, — я попросить тебя хочу. Мне бы родственников одной хорошей, но очень одинокой бабушки найти. Она меня за свою внучку приняла, а я так и не смогла признаться в обмане... — девочка замолчала и выжидательно посмотрела на отца, — у меня и документы её есть. Тайком взяла... — Маша стыдливо опустила голову, рассматривая узор на скатерти.
— Ну что ж, показывай свои документы, — отец улыбнулся и погладил дочь по голове, — всегда такой маленькой казалась... А тут, на тебе, сбежала. И куда! В деревню! —мужчина покачал головой и снова улыбнулся.
— Вы знали где я? — удивилась Машка.
— Конечно. Иначе мы бы сошли с ума. А так... Мы наблюдали и ждали, когда ты сама решишь, что нужно вернуться.
Отец вернулся быстро, ровно когда Маша приняла душ и надела чистые вещи.
— Садись, — хмуро сказал мужчина и показал глазами на стул.
— Не получилось? — расстроенно спросила девочка.
— Получилось, — ответил отец, — но не так, как хотелось бы. В общем, слушай.
— Восемь лет назад, Олег - сын твоей старушки, взял свою шестилетнюю дочь и отправился на своем автомобиле к женщине, с которой познакомился в командировке. До города Н-ска они не доехали. На трассе произошло столкновение с большой фурой. Ни мужчина, ни девочка не выжили... — мужчина вздохнул и продолжил, — у бабушки твоей никакого телефона не имелось, ей отправили уведомление по почте. Но, видимо, не дошло или потерялось по дороге, раз старушка не знает об этом. Так и вышло, что лежит теперь эта семья в полутора тысячах километров отсюда на городском кладбище.
— Как же бабушке сказать об этом... — вздохнула Маша и смахнула слезинку, — она ведь совсем одна, получается.
— Поехали, — скомандовал мужчина и посмотрел на жену, — ты с нами?
Женщина кивнула в ответ и начала собираться.
Через час около покосившегося деревенского домика остановился чёрный внедорожник.
— Ты - первая, — сказал отец Маше и легонько подтолкнул её в сторону выхода, — мы тут посидим. Выйди к нам, когда поговоришь.
— А может ты сам ей расскажешь? — спросила девочка.
— Нет, милая. Это тебя она считает своей внучкой. Это ты соврала старушке. Это тебе сейчас рассказывать ей правду.
— Сбежать из дома сумела? В дом к бабушке зайти сумела? Сумела. Сумей и признаться во лжи, — добавила мама.
Маше было тяжело. В силу возраста может и не страшно сообщать о смерти. Девочку волновала реакция старушки. С тяжёлым сердцем она зашла в дом.
— Вернулась! — воскликнула бабушка, — садись, а я пока чайник поставлю.
— Бабушка, не торопись, — начала Маша, — я тебе признаться должна... — девочка опустила голову и выпалила, — я не твоя внучка!
— А я знаю, — спокойно ответила старушка, села на краешек стула и затеребила в руках платок, — ты знаешь, милая... Моей внучки нет уже в живых. И сына тоже... — бабушка тяжело вздохнула и продолжила, — а тут тебя увидела и будто надежда появилась. Будто и нужна стала. Будто и не одна я в этом мире.
— Что ты, бабушка, — Маша кинулась к старушке и крепко обняла, — ты мне, бабушка, знаешь как нужна! У меня ведь своих-то тоже давно нет. И ты, оказывается, знаешь о сыне своём... А я не знала, как сказать тебе.
— Знаю, конечно. Но всё равно, я до сих пор отказывалась это понимать. Уехали живыми, так и не стала я считать их... — старушка замолчала и уткнулась головой в платок. Плечи её мелко задрожали и раздались сдавленные всхлипывания.
Эпилог
Маша и её родители с того времени очень сдружились с одинокой Марьей Петровной. Девочка считала её своей бабушкой и любила, как родную. А старушка отвечала ей тем же. А когда наступила пора отпусков, Маша уговорила родителей не ехать в очередной раз на море, а отвезти Марью Петровну на могилу к её сыну и внучке.
Марья Петровна до самого конца отказывалась переехать в город к Маше. Говорила, что не сможет жить без деревни, русской печки и тихой природной красоты.
Ушла старушка тихо и спокойно. На её губах застыла светлая улыбка. Может быть, там она встретилась с сыном и внучкой?