— Поскользнулась, представляешь?

— голос Ольги дрожал от смеси раздражения и усталости. — В ванной. Упала, сломала ногу, руку растянула. Как-то выкарабкалась, позвонила в скорую. Увезли в больницу…
Марина, её подруга, сидела напротив, внимательно слушала.
— И что теперь? — спросила она, глядя поверх очков.
— А теперь, — вздохнула Ольга, — Вадим сегодня привез её домой. Нога в гипсе. Посадил на диван, дал пульт от телевизора, телефон… Поставил рядом воду, чайник и печенье. Купил стул специальный, в туалет ходить. Организовал, так сказать, автономное существование.
— Надолго хватит такой автономии?
— Вот и я не знаю, — с тихой яростью сказала Ольга. — Раз в несколько дней, говорит, будем заезжать, проверять, как она. Соседке ключи оставили, предупредили. Но… сама понимаешь… У людей своя жизнь. Она сказала честно, максимум, что может, это доставку принять, врача впустить. Никто нянчиться не будет.
Марина подняла брови.
— Слушай, ну это же пожилая женщина… На костылях не может, нога в гипсе… Это реально опасно. А вдруг упадет снова? Или не дотянется до воды? По-хорошему, Оль, может, кто-то из вас переедет к ней на время?
— А кто поедет к ней? Вадим? Он в командировках чаще, чем дома. Я? Горшок выносить? Да мы с ней не разговариваем десять лет! Не выносит она меня с самого начала.
Марина молчала. Эти разговоры всплывали не впервые, но сегодня было в них что-то особенно жесткое.
— На свадьбе, — продолжила Ольга, — прямо за столом, при всех, заявила, что я ребенка нагуляла. Что с Вадимом из-за квартиры. Какая, к черту, квартира?!
Мы пятнадцать лет ипотеку выплачивали, я и не знала, что у неё две квартиры сдавались, плюс эта, в которой она живет. Мы не просили, не умоляли. Но знаешь… всё равно обидно. Я бы своему сыну помогла. Хоть чем-то. Хоть немного.
Марина покрутила в пальцах ложку, задумчиво постукивая ею по чашке.
— А с внуками как? Видится с ними?
— Нет, — сухо ответила Ольга. — Пару раз в год, и только в присутствии Вадима. Сразу сказала, что мы сами рожаем, сами и сидим. Ни разу не взяла ни Ксюшу, ни Артема.
Моя мама помогала, и нянчилась, и в садик бегала, и на больничных сидела. Без неё я бы с ума сошла. А Людмила Сергеевна нет. Ничего никому не должна. У нее всё по справедливости.
А теперь я ей тоже ничего не должна, — Ольга подняла глаза. В них не было злости, только глубокая, застарелая усталость.
— Она же продумала свою старость, правда? С её-то квартирами. Могла бы сиделку нанять, уехать в пансионат, как это делают обеспеченные люди. Мы ведь с ней чужие. Никогда семьёй не были.
— Но она мать твоего мужа…
— А я его жена. И мать его детей. И столько лет рядом. А от неё получала только упрёки, намёки, колкости…
Марина кивнула. И молчание повисло между ними, не осуждающее, не сочувствующее, просто… пустое.
Ольга глядела в окно. Весна. По улице шли мамы с детьми, радость, суета. И где-то в этой же реальности, пожилая женщина, сломанная, одинокая, с пультом от телевизора в руке…
На следующий день Вадим пришёл домой позже обычного. Ксюша делала уроки, Артем смотрел мультики на планшете. Ольга резала салат на ужин.
— Заезжал к маме, — тихо сказал он, присаживаясь за стол. — Соседка принесла ей еду, но кружку с водой не смогла нормально подать. Уронила, пролила. Мама материлась. Я ей помог в душ зайти… это было тяжело.
Ольга молчала.
— Может заедешь к ней?
— Нет, — твердо сказала Ольга.
— Просто поговорить, Оль. Она…
— Нет, Вадим. Зачем? Чтобы снова унижала? Сказать, что я плохая мать, плохая жена, что всё делаю не так. Я не хочу. Я не могу. Мне достаточно.
Он встал и прошёл на балкон, закурил.
А в голове у Ольги крутилась только одна мысль: я не злая. Просто у меня тоже есть границы.
Прошла неделя. Соседка всё чаще не открывала дверь курьерам. Вадим начал просить отгулы. Вечерами возвращался уставший, раздражённый.
— Надо что-то решать, — говорил он. — Ей тяжело. И мне тяжело. Я не могу и там, и здесь.
— Найми сиделку, — спокойно предложила Ольга.
— Она не хочет. Говорит, что чужие люди ей в доме не нужны. Вот ты могла бы помочь…
— А я ей кто?
Он замолчал.
Вечером, когда в доме уже все спали, Ольга встала, вышла на кухню и долго смотрела на фото, стоящее на холодильнике, маленькая Ксюша в обнимку с бабушкой Валей, её мамой. Счастливые, улыбающиеся, тёплые.
Зачем мы вообще рожаем детей, если не хотим быть рядом, когда им сложно, нужна помощь?
Она не знала ответа. Но на следующий день, вздохнув, она достала из шкафа старую сумку, сложила в неё сменную одежду, на всякий случай. Взяла ключ от квартиры свекрови, который Вадим оставлял на полочке, и поехала к ней.
Людмила Сергеевна лежала на диване, обложенная подушками. Нога в гипсе на табуретке, рука туго перебинтована.
— А, пришла глянуть, не сдохла ли старая ведьма? Не дождётесь! И квартиры мои пока вам не светят! Жива ещё, как видишь…
— При чём тут квартиры? Просто зашла узнать, как вы тут, помочь хотела…
— Ага… Помочь… Рассказывай сказки… Решила совесть отмыть, да? Поздно, девочка. Жалеют котов в подвале, а я баба крепкая. Не сдохну от одного перелома. Жила без тебя, и дальше проживу!
Ольга встала, взяла сумку.
— Знаете… Я пришла, потому что показалось, что вам очень нужна помощь. А вы плюнули мне в лицо. Так что, поправляйтесь. Или не поправляйтесь. Это уже не ко мне…
— Вот и вали! — рявкнула Людмила Сергеевна. — Твоя доброта как мыло в глаза. От неё щиплет…
Ольга закрыла за собой дверь. Она не жалела, что поехала. Иногда важно сделать шаг, даже если в ответ закрывают дверь. Важно не для них, для себя. Чтобы потом не было стыдно перед собой.
А «старые глыбы» пусть остаются в одиночестве, если так им лучше. По крайней мере, Ольга попыталась…
Жизнь коротка. И тратить её на чужую злость и ненависть глупо…
Жизнь сама расставит всё по своим местам…
Автор — «Заметки оптимистки»