ВЛАДИМИРОВ АЛЕКСАНДР ТОЛГАЕВИЧ автор публикации Каждую весну, когда земля оттаивает и из-под снега пробиваются первые ростки, я вспоминаю отца. Он был тихим человеком. Говорил мало, а о прошлом — почти никогда. Лишь обрывки, скользкие тени воспоминаний: «холод», «тачка», «смерть каждый день», «ты бы не понял, сынок». Я и правда не понимал — до недавнего времени. Недавно ко мне на приём пришёл ветеран. Усталый, пожилой, с прямой спиной и честными глазами. Он говорил тихо: — Надо поставить памятник. Памятник Солдатам Ширлага. Чтобы помнили и не дали повториться такой трагедии. После его ухода я долго не мог прийти в себя. В голове всплывали обрывки отцовских редких рассказов об «Ширлаге». Я снова услышал его голос — урывками, глухо, будто из-под земли. И понял: пришло время рассказать. Рассказать то, что слишком долго хранилось в молчании. Мой отец, ТОЛГА МАНДЖИЕВИЧ МУХЛАЕВ, был участником Харьковской и Сталинградской битв. Настоящий солдат. Он был награждён медалью «За оборону Сталинграда», был уважаем, надёжен в батальоне. Он шёл по фронтам, как тысячи наших земляков — калмыков, отдававших всё ради Победы. Но война, как оказалось, имела и другую сторону. 23 февраля 1944 года под Запорожьем командир позвал его в блиндаж. Налил в две кружки водки — подняли, за праздник, за Победу, за боевое братство. А потом командир попросил сдать автомат. Сказал, что в Мелитополе собирают калмыков, для создания национальных частей. Вздохнул, долго смотрел в глаза. Не смог сказать, что их ждёт. И это была их последняя встреча. Он не знал, что отправляет своего бойца в ад. Или знал — и не мог ничего изменить. Так отец оказался в Широклаге. Лагере, который фронтовики называли «порогом смерти». Работа — нечеловеческая. Сначала — подсобные. Потом — котлован. Тачки, ломы, кирки, кирки, кирки… Земля, как камень. Глыбы — на руках. Норма — камень за камнем, кубометр за кубометром. Не выполнил — уменьшили паёк. Или остаёшься без пайка. Износ, холод, голод. Одежда — фуфайка, сапоги истертые о камни. Как у заключённых. Потому что и были они, по сути, заключёнными — без преступления, без срока, без вины. Еда? Один ковш бульона. 100 граммов хлеба с отрубями. Зелёный помидор. Иногда мерзлая рыба, гнилая картошка. Так жили впроголодь. Так умирали — от истощения, дистрофии, холода. Каждый день — 5–6 человек. Тела выносили на тележках. Раздевали мёртвых — одежда нужна живым. Могилы взрывали динамитом — копать было невозможно. Клали без гробов, в нижнем белье. 20, 30 человек в яму. Люди — вчерашние герои, с орденами, наградами — таяли на глазах. Крепкие степные парни, не знавшие холода и тайги, умирали как свечи. Вода, сырость, морозы под -50. А рядом — женщины с детьми, политические, немцы, в той же зоне, в той же муке. Мой отец выжил. Как — не знаю. Наверное, беспризорное детство, держался за мысль, что должен вернуться. Что война была не зря. Он был актирован 30 марта 1945 года вместе с племянником Кетидовым Арьстой, и отправлены в Новосибирский район со справкой в которой он расписался по прибытию обязуюсь явиться в спецкомендатуру Ояшинского НКВД. Устроился работать рабочим с/з №1 от № 153 авиационного завода им. Валерия Чкалова. Работал. Молчал. Выжил. Племянник Арьста умер через несколько месяцев после прибытия к месту ссылки. Отец создал семью, у него было четверо сыновей. Нас он называл с любовью: «мои орлы». И, глядя на нас, будто отогревал в себе то, что замёрзло в уральской тайге. В 1980 году, в Москве в год 35-летия Победы, он случайно — или по велению судьбы — встретил в Парке Горького, где встречались ветераны, жену своего командира. Она сидела на скамейке с табличкой номера его части и батальона. Он подошёл — и история замкнулась. Она будто ждала именно его и спросила вы Толга. И рассказала: — Муж вас помнил до самой смерти. Страшно переживал, что не смог вас спасти, ведь вы вывели его с группой бойцов из окружения под Харьковом. Всю жизнь думал, что вы погибли... А он стоял. Живой. Поседевший. С тяжестью, которую нес в себе годами. На День Победы он стоял всегда чуть в стороне. Без орденов, без медалей.Но я знал — он был героем. Настоящим. Не за форму. За то, что прошёл всё — и остался человеком. Сегодня, спустя годы, я понимаю: не только мой отец прошёл через это. Это — судьба всего народа, преданного, забытого, но не сломленного. Судьба Солдат Широклага. Тех, чьей боли не было в парадных маршах. Тех, кого история долго стыдилась вспоминать. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Чтобы помнили. Чтобы мы поставили памятник — не только в камне, но и в сердцах. Потому что пока мы помним — они живы. Исследователи, проанализировав документы, заключили, что из 3225 широклаговцев- 455 были отмечены боевыми наградами. Из них у 11 воинов было по три награды, у 50 – по две, у остальных – по одной. Имели орден Ленина - 1 человек, орден «Красной Звезды» – 47 воинов, Орден «Славы III степени» – 13, орден «Красного Знамени» – 3, орден «Отечественной войны» – 6 широклаговцев. Были награждены медалями: «За отвагу» – 140, «За боевые заслуги» – 91, «За оборону Ленинграда» – 34, «За оборону Сталинграда» – 105, в том числе и мой отец. Солдаты Ширлага. Мы помним вас.
ШИРОКОВСКАЯ ГЭС РАБОТАЕТ И ПОНЫНЕ Широковская ГЭС - это средненапорная плотинная гидроэлектростанция на реке Косьве (левый приток Камы) в Пермском крае, у посёлка Широковский. Это одна из самых красивых ГЭС в нашей стране. Между прочим, именно её называют первенцем гидроэнергетического строительства на Урале. Полученный здесь уникальный опыт в дальнейшем был использован на стройках больших и мощных гидроэлектростанций в Сибири и в сейсмически опасных районах Средней Азии. Строительство этой станции началось в 1942 году и даже не останавливалось в годы ВОВ. Установленная мощность ГЭС составляет 28 МВт, при этом в среднем она вырабатывает 99,4 млн кВт·ч электроэнергии в год. В настоящее время Широковская ГЭС входит в состав Пермского филиала ПАО «Т Плюс».
ПРО ВОЙНУ В декабре 1941 года, тридцатилетний Толга Манджиевич добровольцем ушёл на фронт, сдав полагающеюся ему броню.Водителей отправили в г.ород Горький для получения полуторок и в январе уже он оказался под Харьковом в 57-ю Армию 1-го формирования Южного фронта, в 797 автобатальон, где были весьма востребованы водительские навыки Толги. Батальон весной попал в окружение, пришлось пробиваться с боем, и только ценой невероятного мужества советских солдат, батальону удалось вырваться из окружения. Ночью в одном из небольших лесов группа из около 300 бойцов заблудилась и не знала, в какую сторону надо двигаться кругом гремели взрывы, горели поля, и было не понятно где юг север восток или запад. Толга подошел спорящимся солдатам и сказал на восток надо идти в этом направлении и указал рукой. Один из стоящих рядом офицеров спросил точно, да уверенно ответил Толга, вон полярная звезда там север, а там восток. Офицер недоверчиво посмотрел на солдата с азиатской внешностью и спросил: откуда знаешь. Беспризорничал, жизнь научила как всегда коротко ответил Толга. Ну смотри, идешь рядом в случае чего расстреляю. Однако, многие из однополчан остались там навсегда, пожертвовав своими жизнями для того, чтобы товарищи смогли уйти и продолжать сражаться.Когда отступали, пришлось форсировать Северский Донец на плотах, и при разорвавшемся рядом снаряде, плот наклонила взрывная волна и Толга, упавший в воду, уставший от долгого перехода, не смог справиться с течением, и к тому же не умевший особо плавать, стал уже захлебываться, когда вдруг почувствовал, что чья-то рука схватила его за волосы, а в ухо вонзился страшный срывающийся шепот:- Давай, дядя, плыви, тут немного осталось. Да не молоти так руками, голову мне на грудь положи и ногами, ногами толкайся!Ощутив под ногами речное дно, Толга оглянулся на своего спасителя. Это был парнишка лет пятнадцати, белоголовый и синеглазый. Он стучал зубами от холода, но глаза светились счастьем.- Спасибо тебе, парень, не выплыл бы я без твоей помощи. А сейчас беги, здесь скоро будут немцы. Спасайся!- Дядя, возьмите меня с собой! Я тоже буду воевать, я сильный, я все умею!- С ума сошёл? Не положено! Твоя помощь здесь нужна! Мать жива?- Жива, а отец погиб, недавно похоронка пришла.- Вот и будь матери опорой. Бывай, Бог даст свидимся.Толга бросился догонять своих. Разрозненные остатки 57 армии выйдя из окружения, постепенно были выведены во фронтовой резерв чуть южнее Сталинграда, на станцию Красноармейскую, для переформирования. Перед бойцами была поставлена задача охранять подходы к Сталинграду с юга. Толгу поставили на пулеметный расчёт, вот и пригодился глазомер, который не раз выручал его в калмыцких степях.А потом закипел Сталинградский «котёл». Бои были страшные, советская армия несла колоссальные потери, смерть была везде. Однако, думать о смерти и бояться её было некогда, приходилось без устали биться с врагом. Главным воспоминанием о битве за Сталинград осталась огромная усталость, которая, кажется, въелась в каждую клеточку тела, и горячность смелость и отвага молодых ребят рвущихся в бой не всегда правильно оценивающих ситуацию, и ему бывшему беспризорнику, с огромным жизненным опытом не раз приходилось их сдерживать, спасая им жизни и командир уходя в другой подвал дома всегда говорил «Ну Толга присмотри за ними они нужны мне живыми, до Берлина». Во время Сталинградской битвы Толга с первого и до последнего дня лично принимал участие в защите и освобождении Красноармейского района, Сталинграда. С честью прошел он ужас Сталинградских уличных боев, ни разу не отступил, не струсил, не опозорился перед товарищами, за это был награжден медалью «За оборону Сталинграда».И 15 октября 1967 года, в Волгограде на Мамаевом кургане состоялось торжественное открытие памятника-монумента в ознаменование Победы над немецко-фашистскими войсками под Сталинградом, куда пригласили и его, для участия в открытии мемориала. По окончанию Сталинградской битвы Южный фронт был переформирован в 4-й Украинский фронт. В составе 797 автобатальона 139 ДКУ в 16 ВАД 4-го Украинского фронта, прошел от Сталинграда, п.Малые Дербеты, Новочеркасск и Запорожье, Толга опять прошёл весь юг России и часть Украины. Оставшиеся местные жители выбегали из схронов и со слезами приветствовали освободителей. С ужасом Толга смотрел на то, во что превратили советскую землю фашисты. Разрушенные города и сёла, сожжённые нивы и леса, изуродованная земля и изуродованные судьбы людей. Именно в то время он понял, что нет ничего страшнее войны, которая калечит не только тело, но и душу человека, и неважно, по какую сторону баррикад он находится. Уже будучи старым, повидавшим жизнь человеком, Толга старался не вспоминать о войне, и говорить об этом не любил, слишком много горя она ему принесла. Когда внуки просили рассказать, старался вспоминать только какие-то курьезные случаи.Так, например, однажды во время зимней переправы по льду через реку Каменку, под Новочеркасском, сначала пропустили все машины со снарядами и последней пустили машину с водкой в дубовых бочках, которая провалилась, как на грех, под лёд. Как ни ныряли солдаты в ледяную воду, как ни пытались спасти «ценный груз», так и не смогли прицепить трос, чтобы вытащить. Наверное, и по сей день лежит на дне, удивляя рыб и раков. Ещё Толга вспоминал, что при вывозе пленных со Сталинградского котла, кто-то из солдат ради смеха поставил труп замёрзшего немецкого офицера на обочине с поднятой в приветствии рукой. Картина была смешная, но и жуткая одновременно, особенно когда проезжали мимо него ночью, и однажды он остановил свою полуторку с пленными немцами слез с нее подошел к стоящему трупу повалил его в снег и прикопал снегом на вопрос одного из охранников нужен он тебе коротко ответил «человек же», сел в машину и молча поехал дальше, и когда разгружали пленных они что-то сказали, повернувшись в его сторону, и встали по стойке смирно. Этот офицер и те пленные солдаты отдавшие ему таким образом честь, потом часто снились ему в снах о войне. Однако, страшных воспоминаний было неизмеримо больше, и вот ими-то Толга с внуками старался не делиться, незачем им было знать обо всех тех ужасах, которые встретились ему на той страшной войне.Как-то во время одной операции задержал он с майором Винокуровым Евгением Викторовичем немецких лётчиков со сбитого советскими зенитчиками самолёта. Немецкий офицер оказал сопротивление и его расстреляли на месте, а второй лётчик - совсем ребёнок был, подросток, похожий на того, который спас Толгу во время переправы через Северский Донец, такой же белоголовый и синеглазый. Он стоял, трясся и плакал, в его глазах был ужас и животный страх, кажется, осознавая, где он находится, и что происходит вокруг. В тот момент почему-то впервые за годы войны Толге стало жалко врага. И ещё долго, очень долго он не мог избавиться от мыслей, что же происходит с миром людей, если детям приходится брать в руки оружие и нападать на чужую землю.Сталинградская битва была, пожалуй, самым страшным событием за всю войну. Дни и ночи слились в непрерывный калейдоскоп, щедро приправленный смертью, отчаянием и даже не желанием выжить любой ценой, а желанием, чтобы всё это поскорее закончилось, уже неважно как.Страшно было смотреть на замерзающих румынских солдат в Сталинградском котле. Они были очень неосновательно одеты, а морозы в тот год стояли страшные. Никогда Толга не мог забыть заживо замерзающих мальчишек, в глазах которых стоял страх загнанных животных, а слёзы замерзали прямо на щеках.И с негодованием думал во что превратили красивый город по которому он водил машину учась на водителя, в выходные ходил в кино и просто гулял по тенистым улицам этого красивого города.
Ойрат-монгольская Республика Калмыкия
:Валерий Кутушов
СОЛДАТ ШИРОКЛАГА
автор публикации
Каждую весну, когда земля оттаивает и из-под снега пробиваются первые ростки, я вспоминаю отца. Он был тихим человеком. Говорил мало, а о прошлом — почти никогда. Лишь обрывки, скользкие тени воспоминаний: «холод», «тачка», «смерть каждый день», «ты бы не понял, сынок». Я и правда не понимал — до недавнего времени.
Недавно ко мне на приём пришёл ветеран. Усталый, пожилой, с прямой спиной и честными глазами. Он говорил тихо:
— Надо поставить памятник. Памятник Солдатам Ширлага. Чтобы помнили и не дали повториться такой трагедии.
После его ухода я долго не мог прийти в себя. В голове всплывали обрывки отцовских редких рассказов об «Ширлаге». Я снова услышал его голос — урывками, глухо, будто из-под земли. И понял: пришло время рассказать. Рассказать то, что слишком долго хранилось в молчании.
Мой отец, ТОЛГА МАНДЖИЕВИЧ МУХЛАЕВ, был участником Харьковской и Сталинградской битв. Настоящий солдат. Он был награждён медалью «За оборону Сталинграда», был уважаем, надёжен в батальоне. Он шёл по фронтам, как тысячи наших земляков — калмыков, отдававших всё ради Победы. Но война, как оказалось, имела и другую сторону.
23 февраля 1944 года под Запорожьем командир позвал его в блиндаж. Налил в две кружки водки — подняли, за праздник, за Победу, за боевое братство. А потом командир попросил сдать автомат. Сказал, что в Мелитополе собирают калмыков, для создания национальных частей. Вздохнул, долго смотрел в глаза. Не смог сказать, что их ждёт. И это была их последняя встреча. Он не знал, что отправляет своего бойца в ад. Или знал — и не мог ничего изменить.
Так отец оказался в Широклаге. Лагере, который фронтовики называли «порогом смерти».
Работа — нечеловеческая. Сначала — подсобные. Потом — котлован. Тачки, ломы, кирки, кирки, кирки… Земля, как камень. Глыбы — на руках. Норма — камень за камнем, кубометр за кубометром. Не выполнил — уменьшили паёк. Или остаёшься без пайка. Износ, холод, голод. Одежда — фуфайка, сапоги истертые о камни. Как у заключённых. Потому что и были они, по сути, заключёнными — без преступления, без срока, без вины.
Еда? Один ковш бульона. 100 граммов хлеба с отрубями. Зелёный помидор. Иногда мерзлая рыба, гнилая картошка. Так жили впроголодь. Так умирали — от истощения, дистрофии, холода. Каждый день — 5–6 человек. Тела выносили на тележках. Раздевали мёртвых — одежда нужна живым. Могилы взрывали динамитом — копать было невозможно. Клали без гробов, в нижнем белье. 20, 30 человек в яму.
Люди — вчерашние герои, с орденами, наградами — таяли на глазах. Крепкие степные парни, не знавшие холода и тайги, умирали как свечи. Вода, сырость, морозы под -50. А рядом — женщины с детьми, политические, немцы, в той же зоне, в той же муке.
Мой отец выжил. Как — не знаю. Наверное, беспризорное детство, держался за мысль, что должен вернуться. Что война была не зря.
Он был актирован 30 марта 1945 года вместе с племянником Кетидовым Арьстой, и отправлены в Новосибирский район со справкой в которой он расписался по прибытию обязуюсь явиться в спецкомендатуру Ояшинского НКВД. Устроился работать рабочим с/з №1 от № 153 авиационного завода им. Валерия Чкалова. Работал. Молчал. Выжил. Племянник Арьста умер через несколько месяцев после прибытия к месту ссылки.
Отец создал семью, у него было четверо сыновей. Нас он называл с любовью: «мои орлы». И, глядя на нас, будто отогревал в себе то, что замёрзло в уральской тайге.
В 1980 году, в Москве в год 35-летия Победы, он случайно — или по велению судьбы — встретил в Парке Горького, где встречались ветераны, жену своего командира. Она сидела на скамейке с табличкой номера его части и батальона. Он подошёл — и история замкнулась. Она будто ждала именно его и спросила вы Толга. И рассказала:
— Муж вас помнил до самой смерти. Страшно переживал, что не смог вас спасти, ведь вы вывели его с группой бойцов из окружения под Харьковом. Всю жизнь думал, что вы погибли...
А он стоял. Живой. Поседевший. С тяжестью, которую нес в себе годами.
На День Победы он стоял всегда чуть в стороне. Без орденов, без медалей.Но я знал — он был героем. Настоящим. Не за форму. За то, что прошёл всё — и остался человеком.
Сегодня, спустя годы, я понимаю: не только мой отец прошёл через это. Это — судьба всего народа, преданного, забытого, но не сломленного. Судьба Солдат Широклага. Тех, чьей боли не было в парадных маршах. Тех, кого история долго стыдилась вспоминать.
Я хочу, чтобы вы знали об этом. Чтобы помнили. Чтобы мы поставили памятник — не только в камне, но и в сердцах. Потому что пока мы помним — они живы.
Исследователи, проанализировав документы, заключили, что из 3225 широклаговцев- 455 были отмечены боевыми наградами. Из них у 11 воинов было по три награды, у 50 – по две, у остальных – по одной. Имели орден Ленина - 1 человек, орден «Красной Звезды» – 47 воинов, Орден «Славы III степени» – 13, орден «Красного Знамени» – 3, орден «Отечественной войны» – 6 широклаговцев. Были награждены медалями: «За отвагу» – 140, «За боевые заслуги» – 91, «За оборону Ленинграда» – 34, «За оборону Сталинграда» – 105, в том числе и мой отец.
Солдаты Ширлага. Мы помним вас.
ШИРОКОВСКАЯ ГЭС РАБОТАЕТ И ПОНЫНЕ
Широковская ГЭС - это средненапорная плотинная гидроэлектростанция на реке Косьве (левый приток Камы) в Пермском крае, у посёлка Широковский. Это одна из самых красивых ГЭС в нашей стране. Между прочим, именно её называют первенцем гидроэнергетического строительства на Урале. Полученный здесь уникальный опыт в дальнейшем был использован на стройках больших и мощных гидроэлектростанций в Сибири и в сейсмически опасных районах Средней Азии. Строительство этой станции началось в 1942 году и даже не останавливалось в годы ВОВ. Установленная мощность ГЭС составляет 28 МВт, при этом в среднем она вырабатывает 99,4 млн кВт·ч электроэнергии в год. В настоящее время Широковская ГЭС входит в состав Пермского филиала ПАО «Т Плюс».
В декабре 1941 года, тридцатилетний Толга Манджиевич добровольцем ушёл на фронт, сдав полагающеюся ему броню.Водителей отправили в г.ород Горький для получения полуторок и в январе уже он оказался под Харьковом в 57-ю Армию 1-го формирования Южного фронта, в 797 автобатальон, где были весьма востребованы водительские навыки Толги. Батальон весной попал в окружение, пришлось пробиваться с боем, и только ценой невероятного мужества советских солдат, батальону удалось вырваться из окружения. Ночью в одном из небольших лесов группа из около 300 бойцов заблудилась и не знала, в какую сторону надо двигаться кругом гремели взрывы, горели поля, и было не понятно где юг север восток или запад. Толга подошел спорящимся солдатам и сказал на восток надо идти в этом направлении и указал рукой. Один из стоящих рядом офицеров спросил точно, да уверенно ответил Толга, вон полярная звезда там север, а там восток. Офицер недоверчиво посмотрел на солдата с азиатской внешностью и спросил: откуда знаешь. Беспризорничал, жизнь научила как всегда коротко ответил Толга. Ну смотри, идешь рядом в случае чего расстреляю. Однако, многие из однополчан остались там навсегда, пожертвовав своими жизнями для того, чтобы товарищи смогли уйти и продолжать сражаться.Когда отступали, пришлось форсировать Северский Донец на плотах, и при разорвавшемся рядом снаряде, плот наклонила взрывная волна и Толга, упавший в воду, уставший от долгого перехода, не смог справиться с течением, и к тому же не умевший особо плавать, стал уже захлебываться, когда вдруг почувствовал, что чья-то рука схватила его за волосы, а в ухо вонзился страшный срывающийся шепот:- Давай, дядя, плыви, тут немного осталось. Да не молоти так руками, голову мне на грудь положи и ногами, ногами толкайся!Ощутив под ногами речное дно, Толга оглянулся на своего спасителя. Это был парнишка лет пятнадцати, белоголовый и синеглазый. Он стучал зубами от холода, но глаза светились счастьем.- Спасибо тебе, парень, не выплыл бы я без твоей помощи. А сейчас беги, здесь скоро будут немцы. Спасайся!- Дядя, возьмите меня с собой! Я тоже буду воевать, я сильный, я все умею!- С ума сошёл? Не положено! Твоя помощь здесь нужна! Мать жива?- Жива, а отец погиб, недавно похоронка пришла.- Вот и будь матери опорой. Бывай, Бог даст свидимся.Толга бросился догонять своих.
Разрозненные остатки 57 армии выйдя из окружения, постепенно были выведены во фронтовой резерв чуть южнее Сталинграда, на станцию Красноармейскую, для переформирования. Перед бойцами была поставлена задача охранять подходы к Сталинграду с юга. Толгу поставили на пулеметный расчёт, вот и пригодился глазомер, который не раз выручал его в калмыцких степях.А потом закипел Сталинградский «котёл». Бои были страшные, советская армия несла колоссальные потери, смерть была везде. Однако, думать о смерти и бояться её было некогда, приходилось без устали биться с врагом. Главным воспоминанием о битве за Сталинград осталась огромная усталость, которая, кажется, въелась в каждую клеточку тела, и горячность смелость и отвага молодых ребят рвущихся в бой не всегда правильно оценивающих ситуацию, и ему бывшему беспризорнику, с огромным жизненным опытом не раз приходилось их сдерживать, спасая им жизни и командир уходя в другой подвал дома всегда говорил «Ну Толга присмотри за ними они нужны мне живыми, до Берлина». Во время Сталинградской битвы Толга с первого и до последнего дня лично принимал участие в защите и освобождении Красноармейского района, Сталинграда. С честью прошел он ужас Сталинградских уличных боев, ни разу не отступил, не струсил, не опозорился перед товарищами, за это был награжден медалью «За оборону Сталинграда».И 15 октября 1967 года, в Волгограде на Мамаевом кургане состоялось торжественное открытие памятника-монумента в ознаменование Победы над немецко-фашистскими войсками под Сталинградом, куда пригласили и его, для участия в открытии мемориала. По окончанию Сталинградской битвы Южный фронт был переформирован в 4-й Украинский фронт. В составе 797 автобатальона 139 ДКУ в 16 ВАД 4-го Украинского фронта, прошел от Сталинграда, п.Малые Дербеты, Новочеркасск и Запорожье, Толга опять прошёл весь юг России и часть Украины. Оставшиеся местные жители выбегали из схронов и со слезами приветствовали освободителей. С ужасом Толга смотрел на то, во что превратили советскую землю фашисты. Разрушенные города и сёла, сожжённые нивы и леса, изуродованная земля и изуродованные судьбы людей. Именно в то время он понял, что нет ничего страшнее войны, которая калечит не только тело, но и душу человека, и неважно, по какую сторону баррикад он находится.
Уже будучи старым, повидавшим жизнь человеком, Толга старался не вспоминать о войне, и говорить об этом не любил, слишком много горя она ему принесла. Когда внуки просили рассказать, старался вспоминать только какие-то курьезные случаи.Так, например, однажды во время зимней переправы по льду через реку Каменку, под Новочеркасском, сначала пропустили все машины со снарядами и последней пустили машину с водкой в дубовых бочках, которая провалилась, как на грех, под лёд. Как ни ныряли солдаты в ледяную воду, как ни пытались спасти «ценный груз», так и не смогли прицепить трос, чтобы вытащить. Наверное, и по сей день лежит на дне, удивляя рыб и раков.
Ещё Толга вспоминал, что при вывозе пленных со Сталинградского котла, кто-то из солдат ради смеха поставил труп замёрзшего немецкого офицера на обочине с поднятой в приветствии рукой. Картина была смешная, но и жуткая одновременно, особенно когда проезжали мимо него ночью, и однажды он остановил свою полуторку с пленными немцами слез с нее подошел к стоящему трупу повалил его в снег и прикопал снегом на вопрос одного из охранников нужен он тебе коротко ответил «человек же», сел в машину и молча поехал дальше, и когда разгружали пленных они что-то сказали, повернувшись в его сторону, и встали по стойке смирно. Этот офицер и те пленные солдаты отдавшие ему таким образом честь, потом часто снились ему в снах о войне.
Однако, страшных воспоминаний было неизмеримо больше, и вот ими-то Толга с внуками старался не делиться, незачем им было знать обо всех тех ужасах, которые встретились ему на той страшной войне.Как-то во время одной операции задержал он с майором Винокуровым Евгением Викторовичем немецких лётчиков со сбитого советскими зенитчиками самолёта. Немецкий офицер оказал сопротивление и его расстреляли на месте, а второй лётчик - совсем ребёнок был, подросток, похожий на того, который спас Толгу во время переправы через Северский Донец, такой же белоголовый и синеглазый. Он стоял, трясся и плакал, в его глазах был ужас и животный страх, кажется, осознавая, где он находится, и что происходит вокруг. В тот момент почему-то впервые за годы войны Толге стало жалко врага. И ещё долго, очень долго он не мог избавиться от мыслей, что же происходит с миром людей, если детям приходится брать в руки оружие и нападать на чужую землю.Сталинградская битва была, пожалуй, самым страшным событием за всю войну. Дни и ночи слились в непрерывный калейдоскоп, щедро приправленный смертью, отчаянием и даже не желанием выжить любой ценой, а желанием, чтобы всё это поскорее закончилось, уже неважно как.Страшно было смотреть на замерзающих румынских солдат в Сталинградском котле. Они были очень неосновательно одеты, а морозы в тот год стояли страшные. Никогда Толга не мог забыть заживо замерзающих мальчишек, в глазах которых стоял страх загнанных животных, а слёзы замерзали прямо на щеках.И с негодованием думал во что превратили красивый город по которому он водил машину учась на водителя, в выходные ходил в кино и просто гулял по тенистым улицам этого красивого города.