Поэтический талант Федора Тютчева очень долгое время не был по достоинству оценен. Тютчев не считал поэзию своим основным родом деятельности, и вообще был очень рассеян. Он мог записать стихотворение на обрывке салфетки и оставить на столе, мог даже, не записывая, рассказать кому-нибудь и тут же забыть. Первая книга стихов Тютчева вышла в печати только в 1854 году, когда писателю был уже 51 год. И даже это издание не состоялось бы, если бы Тургенев Тютчева не уговорил издать свои стихи.
Декабрьское утро
На небе месяц — и ночная Еще не тронулася тень, Царит себе, не сознавая, Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело Луч возникает за лучом, А небо так еще всецело Ночным сияет торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений, Ночь испарится над землей, И в полном блеске проявлений Вдруг нас охватит мир дневной…
Фёдор Иванович Тютчев родился (23 ноября) 5 декабря 1803 года в Орловской губернии, в семье старинного дворянского рода. Получив достойное домашнее образование, поступил на отделение словесности в Московский университет, который с успехом окончил в 1821 году. Большую часть жизнь Тютчев провел в Мюнхене, там же женился на Баварской аристократке, графине Ботмер. Их дом посещали многие знаменитые немецкие поэты и философы того времени. Тютчев был близко знаком с Гейне и Шеллингом. Стихи первого он лично переводил на русский, со вторым вел яростные философские споры. Жизнь в Германии во многом повлияла на творчество самого Тютчева. Его философская лирика по духу гораздо ближе к образцам немецкой поэзии, нежели русской.
Я встретил вас, и все былое
Я встретил вас — и все былое В отжившем сердце ожило; Я вспомнил время золотое — И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою Бывают дни, бывает час, Когда повеет вдруг весною И что-то встрепенется в нас,-
Так, весь обвеян дуновеньем Тех лет душевной полноты, С давно забытым упоеньем Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки, Гляжу на вас, как бы во сне,- И вот — слышнее стали звуки, Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье, Тут жизнь заговорила вновь,- И то же в вас очарованье, И та ж в душе моей любовь!..
Иван Козловский - Я встретил Вас
Интересна и личная судьба Тютчева. Официально он был женат два раза и оба раза его женами становились немецкие аристократки, ни слова не понимавшие по-русски. Со второй своей возлюбленной, Эрнестиной Дёрнберг, Тютчев сошелся, ещё будучи женатым на Элеоноре Ботмер, своей первой жене.
Элеонора Ботмер Супруга вскоре умерла – измена мужа и крушение корабля, на котором она плыла с детьми в Турин, сильно подкосили её здоровье. Тютчев всю ночь провел у гроба Элеоноры и к утру стал совсем седым. Тем не менее, уже на следующий год он женится на Эрнестине.
Эрнестина Дёрнберг, Несмотря на это, в жизни Тютчева был еще один яркий роман – любовь к Елене Александровне Денисьевой. Девушка была ровесницей его дочери и училась вместе с ней в Смольном институте. «Тайный брак» Денисьевой и Тютчева был заключен в июле 1850 года. После того, как их отношения стали известны в свете, от Денисьевой отрекся отец, она была вынуждена покинуть институт и жить на съемной квартире, но её это, кажется, не слишком интересовало. Она бросилась в омут чувств с головой и всю себя посвятила Тютчеву. В мае 1851 года у Денисьевой родилась девочка, которую в честь матери назвали Еленой. По настоянию матери девочку записали на фамилию отца. Пик увлечения у Тютчева вскоре прошел, и уже в 1851 году он написал стихотворение-«итог»:
О, как убийственно мы любим
О, как убийственно мы любим, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой, Ты говорил: она моя... Год не прошел – спроси и сведай, Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы, Улыбка уст и блеск очей? Все опалили, выжгли слезы Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече, При первой встрече роковой, Ее волшебный взор и речи, И смех младенчески-живой?
И что ж теперь? И где все это? И долговечен ли был сон? Увы, как северное лето, Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором Твоя любовь для ней была, И незаслуженным позором На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья! В ее душевной глубине Ей оставались вспоминанья... Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало, Очарование ушло... Толпа, нахлынув, в грязь втоптала То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья, Как пепл, сберечь ей удалось? Боль, злую боль ожесточенья, Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим! Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!
Последние годы жизни были для Елены Александровны тяжелыми. Силы иссякали, давала о себе знать чахотка. В августе 1864 года Леля скончалась на руках у Федора Ивановича.
Сижу задумчив и один
Сижу задумчив и один, На потухающий камин Сквозь слёз гляжу… С тоскою мыслю о былом И слов в унынии моём Не нахожу.
Былое — было ли когда? Что ныне — будет ли всегда?.. Оно пройдёт — Пройдёт оно, как всё прошло, И канет в тёмное жерло За годом год.
За годом год, за веком век… Что ж негодует человек, Сей злак земной!.. Он быстро, быстро вянет — так, Но с новым летом новый злак И лист иной.
И снова будет всё, что есть, И снова розы будут цвесть, И тёрны тож… Но ты, мой бедный, бледный цвет, Тебе уж возрожденья нет, Не расцветёшь!
Ты сорван был моей рукой, С каким блаженством и тоской, То знает бог!.. Останься ж на груди моей, Пока любви не замер в ней Последний вздох. А Тютчев пережил ее на 9 лет и скончался (15) 27 июля 1873 года в Царском Селе. Гроб с телом поэта был перевезен из Царского Села в Петербург и похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.
Рассвет.
Не в первый раз кричит петух; Кричит он живо, бодро, смело; Уж месяц на небе потух, Струя в Босфоре заалела.
Еще молчат колокола, А уж восток заря румянит; Ночь бесконечная прошла, И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час! Вставай Христовой службы ради! Уж не пора ль, перекрестясь, Ударить в колокол в Царьграде?
Раздайся благовестный звон, И весь Восток им огласися!.. Тебя зовет и будит он, — Вставай, мужайся, ополчися,
В доспехи веры грудь одень, И с Богом, исполин державный!.. О Русь, велик грядущий день, Вселенский день и православный!
Фёдор Тютчев "Славянам," -читает Николай Бурляев.
Песни и романсы на стихи Ф. Тютчева
Вадим Кожинов. Фрагмент из Предисловия к биографической книге «ТЮТЧЕВ»: Если бы встала задача избрать из числа высших творцов мировой лирической поэзии даже самый узкий, самый тесный круг имен, имя Федора Ивановича Тютчева все равно должно было бы в него войти, как бы мы этот круг ни ограничивали. Афанасий Фет, видевший в Тютчеве «одного из величайших лириков, существовавших на земле», с замечательной точностью сказал о поражающем двуединстве, воплотившемся в тютчевском творчестве:
…Здесь духа мощного господство, Здесь утонченной жизни цвет…
Да, каждого, кто войдет сердцем и разумом в лирический мир Тютчева, не может не поразить это почти сверхъестественное слияние поистине вселенской мощи духа и предельной утонченности души. Слияние этих, казалось бы, несоединимых свойств и определяет, в частности, незаменимость и абсолютную ценность голоса Тютчева в мировой лирике.
Но этого мало. И в своей личной судьбе, в своем частном бытии Федор Иванович Тютчев — бесконечно сложный человек, как бы весь сотканный из противоречий и разногласий. Вот хотя бы одно из характернейших противоречий тютчевской жизни: поэт был постоянно погружен — как мало кто из людей — в сокровенный мир своих глубоко личных переживаний и в то же самое время непрестанно и со всей страстью мыслил о судьбах России, Европы, целого мира. И это сочеталось, срасталось, сливалось подчас в одной и той же фразе какого-нибудь его письма…
И, наконец, еще одно — и уж, без сомнения, труднейшее для биографа обстоятельство. Федор Иванович Тютчев был человеком, который крайне мало заботился о том, чтобы выразить, воплотить, утвердить себя внешне, так сказать, в публичной жизни. Всем, кто хотя бы в общих чертах знаком с его судьбой, хорошо известно, как неохотно, почти с открытым сопротивлением соглашался он на издание своих книг (да и вышло их при его жизни всего две — к тому же первая увидела свет, когда поэту было пятьдесят с лишним лет!). Он словно бы питал некое отвращение к литературной жизни вообще. Мы почти ничего не знаем о встречах Тютчева с крупнейшими художниками и мыслителями его времени… Автор первого — из всего лишь двух созданных до настоящего времени — более или менее обстоятельного жизнеописания поэта, Иван Аксаков, лично знавший Тютчева в течение трех десятилетий, а за восемь лет до кончины поэта ставший членом его семьи (мужем старшей дочери Анны), писал о нем:
«Первою биографическою чертою в жизни Тютчева, и очень характерною, сразу бросающеюся в глаза, представляется невозможность составить его полную, подробную биографию. Для большинства писателей, — как бы умеренно они себя ни ценили, — потомство, по выражению Чичикова, все же «чувствительный предмет». Многие еще при жизни заранее облегчают труд своих будущих биографов подбором материалов, подготовлением объяснительных записок. Тютчев — наоборот. Он не только не хлопотал никогда о славе менаду потомками, но не дорожил ею и между современниками; не только не помышлял о своем будущем жизнеописании, но даже ни разу не позаботился о составлении верного списка или хоть бы перечня своих сочинений… Никогда не повествовал о себе, никогда не рассказывал сам о себе анекдотов, и даже под старость, которая так охотно отдается воспоминаниям, никогда не беседовал о своем личном прошлом». С другой стороны, чрезвычайно мало свидетельств о Тютчеве оставили и знавшие его современники. Это имеет свое естественное объяснение. Более или менее широкое признание поэтической гениальности Тютчева состоялось очень поздно, лишь в нашем столетии. При жизни поэта лишь несколько человек осознавали всю грандиозность тютчевского творчества. Правда, среди этих людей были Достоевский и Толстой.
Достоевский видел в Тютчеве «первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина». Толстой склонялся даже к тому, что Тютчев как лирический поэт превосходит Пушкина. В ответ на возражение, что Пушкин «несравненно шире», Толстой говорил: «Зато Тютчев глубже… Тютчев как лирик несравненно глубже Пушкина». Здесь важен не столько результат спора на тему «кто выше?», сколько сам факт, что подобный спор возможен.
Однако в глазах сколько-нибудь широкого круга и литераторов, и читателей творчество Тютчева долго оставалось, по сути дела, «второстепенным» явлением…
Долговременное установление истинного места тютчевского творчества в русской и мировой литературе обусловлено целой совокупностью причин. Но на одно очень простое и в то же время едва ли не главное (или, по крайней мере, исходное) обстоятельство следует сразу же обратить внимание. В отличие от Пушкина Тютчев был только и исключительно лирическим поэтом. Все его творческое наследие состоит (не считая юношеских стихов, набросков и переводов) из двухсот с лишним лаконичных стихотворений, умещающихся в небольшом томике. Правда, уже Фет сказал об этом томике:
Вот эта книжка небольшая Томов премногих тяжелей.
Но в «общем» мнении именно внешняя «ограниченность» тютчевского наследия сознательно или бессознательно мешала поставить его в один ряд со столь очевидно широкими и многогранными художественными мирами Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, хотя по глубине и размаху смысла, образному богатству и мощи, совершенству и гибкости слова и, главное, высоте творческого взлета поэзия Тютчева равноценна этим мирам.
Должно было пройти немалое историческое время, прежде чем «на весах» мировой культуры в той или иной мере уравнялись такие явления, как эпос Вергилия и лирика Катулла, «Божественная комедия» Данте и сонеты Петрарки, поэмы Фирдоуси и миниатюры Омара Хайяма, комическая эпопея Рабле и лирические баллады Вийона и т. п. Следует признать, что еще и сегодня такие прямые соотнесения, как «Пушкин и Тютчев» или «Тютчев и Достоевский», звучат как бы не с полной уверенностью. Но в общем и целом верховное положение лирики Тютчева в русской и мировой литературе ныне не подлежит сомнению.
ДРАГОЦЕННЫЕ РОССЫПИ
:Лариса Обибок
ПОЭЗИЯ.
ФЁДОР ТЮТЧЕВ.
Декабрьское утро
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще всецело
Ночным сияет торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений,
Ночь испарится над землей,
И в полном блеске проявлений
Вдруг нас охватит мир дневной…
Фёдор Иванович Тютчев родился (23 ноября) 5 декабря 1803 года в Орловской губернии, в семье старинного дворянского рода. Получив достойное домашнее образование, поступил на отделение словесности в Московский университет, который с успехом окончил в 1821 году.
Большую часть жизнь Тютчев провел в Мюнхене, там же женился на Баварской аристократке, графине Ботмер. Их дом посещали многие знаменитые немецкие поэты и философы того времени. Тютчев был близко знаком с Гейне и Шеллингом. Стихи первого он лично переводил на русский, со вторым вел яростные философские споры. Жизнь в Германии во многом повлияла на творчество самого Тютчева. Его философская лирика по духу гораздо ближе к образцам немецкой поэзии, нежели русской.
Я встретил вас, и все былое
Я встретил вас — и все былоеВ отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
Тютчев сошелся, ещё будучи женатым на Элеоноре Ботмер, своей первой жене.
Супруга вскоре умерла – измена мужа и крушение корабля, на котором она плыла с детьми в Турин, сильно подкосили её здоровье. Тютчев всю ночь провел у гроба Элеоноры и к утру стал совсем седым. Тем не менее, уже на следующий год он женится на Эрнестине.
Несмотря на это, в жизни Тютчева был еще один яркий роман – любовь к Елене Александровне Денисьевой.
Девушка была ровесницей его дочери и училась вместе с ней в Смольном институте. «Тайный брак» Денисьевой и Тютчева был заключен в июле 1850 года. После того, как их отношения стали известны в свете, от Денисьевой отрекся отец, она была вынуждена покинуть институт и жить на съемной квартире, но её это, кажется, не слишком интересовало.
Она бросилась в омут чувств с головой и всю себя посвятила Тютчеву.
В мае 1851 года у Денисьевой родилась девочка, которую в честь матери назвали Еленой. По настоянию матери девочку записали на фамилию отца.
Пик увлечения у Тютчева вскоре прошел, и уже в 1851 году он написал стихотворение-«итог»:
О, как убийственно мы любим
О, как убийственно мы любим,Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел – спроси и сведай,
Что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор и речи,
И смех младенчески-живой?
И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим!
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
Последние годы жизни были для Елены Александровны тяжелыми. Силы иссякали, давала о себе знать чахотка. В августе 1864 года Леля скончалась на руках у Федора Ивановича.
Сижу задумчив и один
На потухающий камин
Сквозь слёз гляжу…
С тоскою мыслю о былом
И слов в унынии моём
Не нахожу.
Былое — было ли когда?
Что ныне — будет ли всегда?..
Оно пройдёт —
Пройдёт оно, как всё прошло,
И канет в тёмное жерло
За годом год.
За годом год, за веком век…
Что ж негодует человек,
Сей злак земной!..
Он быстро, быстро вянет — так,
Но с новым летом новый злак
И лист иной.
И снова будет всё, что есть,
И снова розы будут цвесть,
И тёрны тож…
Но ты, мой бедный, бледный цвет,
Тебе уж возрожденья нет,
Не расцветёшь!
Ты сорван был моей рукой,
С каким блаженством и тоской,
То знает бог!..
Останься ж на груди моей,
Пока любви не замер в ней
Последний вздох.
А Тютчев пережил ее на 9 лет и скончался (15) 27 июля 1873 года в Царском Селе. Гроб с телом поэта был перевезен из Царского Села в Петербург и похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.
Рассвет.
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Еще молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!..
Тебя зовет и будит он, —
Вставай, мужайся, ополчися,
В доспехи веры грудь одень,
И с Богом, исполин державный!..
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Если бы встала задача избрать из числа высших творцов мировой лирической поэзии даже самый узкий, самый тесный круг имен, имя Федора Ивановича Тютчева все равно должно было бы в него войти, как бы мы этот круг ни ограничивали. Афанасий Фет, видевший в Тютчеве «одного из величайших лириков, существовавших на земле», с замечательной точностью сказал о поражающем двуединстве, воплотившемся в тютчевском творчестве:
…Здесь духа мощного господство,
Здесь утонченной жизни цвет…
Да, каждого, кто войдет сердцем и разумом в лирический мир Тютчева, не может не поразить это почти сверхъестественное слияние поистине вселенской мощи духа и предельной утонченности души. Слияние этих, казалось бы, несоединимых свойств и определяет, в частности, незаменимость и абсолютную ценность голоса Тютчева в мировой лирике.
Но этого мало. И в своей личной судьбе, в своем частном бытии Федор Иванович Тютчев — бесконечно сложный человек, как бы весь сотканный из противоречий и разногласий. Вот хотя бы одно из характернейших противоречий тютчевской жизни: поэт был постоянно погружен — как мало кто из людей — в сокровенный мир своих глубоко личных переживаний и в то же самое время непрестанно и со всей страстью мыслил о судьбах России, Европы, целого мира. И это сочеталось, срасталось, сливалось подчас в одной и той же фразе какого-нибудь его письма…
И, наконец, еще одно — и уж, без сомнения, труднейшее для биографа обстоятельство. Федор Иванович Тютчев был человеком, который крайне мало заботился о том, чтобы выразить, воплотить, утвердить себя внешне, так сказать, в публичной жизни. Всем, кто хотя бы в общих чертах знаком с его судьбой, хорошо известно, как неохотно, почти с открытым сопротивлением соглашался он на издание своих книг (да и вышло их при его жизни всего две — к тому же первая увидела свет, когда поэту было пятьдесят с лишним лет!). Он словно бы питал некое отвращение к литературной жизни вообще. Мы почти ничего не знаем о встречах Тютчева с крупнейшими художниками и мыслителями его времени…
Автор первого — из всего лишь двух созданных до настоящего времени — более или менее обстоятельного жизнеописания поэта, Иван Аксаков, лично знавший Тютчева в течение трех десятилетий, а за восемь лет до кончины поэта ставший членом его семьи (мужем старшей дочери Анны), писал о нем:
«Первою биографическою чертою в жизни Тютчева, и очень характерною, сразу бросающеюся в глаза, представляется невозможность составить его полную, подробную биографию. Для большинства писателей, — как бы умеренно они себя ни ценили, — потомство, по выражению Чичикова, все же «чувствительный предмет». Многие еще при жизни заранее облегчают труд своих будущих биографов подбором материалов, подготовлением объяснительных записок. Тютчев — наоборот. Он не только не хлопотал никогда о славе менаду потомками, но не дорожил ею и между современниками; не только не помышлял о своем будущем жизнеописании, но даже ни разу не позаботился о составлении верного списка или хоть бы перечня своих сочинений… Никогда не повествовал о себе, никогда не рассказывал сам о себе анекдотов, и даже под старость, которая так охотно отдается воспоминаниям, никогда не беседовал о своем личном прошлом».
С другой стороны, чрезвычайно мало свидетельств о Тютчеве оставили и знавшие его современники. Это имеет свое естественное объяснение. Более или менее широкое признание поэтической гениальности Тютчева состоялось очень поздно, лишь в нашем столетии. При жизни поэта лишь несколько человек осознавали всю грандиозность тютчевского творчества. Правда, среди этих людей были Достоевский и Толстой.
Достоевский видел в Тютчеве «первого поэта-философа, которому равного не было, кроме Пушкина». Толстой склонялся даже к тому, что Тютчев как лирический поэт превосходит Пушкина. В ответ на возражение, что Пушкин «несравненно шире», Толстой говорил: «Зато Тютчев глубже… Тютчев как лирик несравненно глубже Пушкина». Здесь важен не столько результат спора на тему «кто выше?», сколько сам факт, что подобный спор возможен.
Однако в глазах сколько-нибудь широкого круга и литераторов, и читателей творчество Тютчева долго оставалось, по сути дела, «второстепенным» явлением…
Долговременное установление истинного места тютчевского творчества в русской и мировой литературе обусловлено целой совокупностью причин. Но на одно очень простое и в то же время едва ли не главное (или, по крайней мере, исходное) обстоятельство следует сразу же обратить внимание. В отличие от Пушкина Тютчев был только и исключительно лирическим поэтом. Все его творческое наследие состоит (не считая юношеских стихов, набросков и переводов) из двухсот с лишним лаконичных стихотворений, умещающихся в небольшом томике. Правда, уже Фет сказал об этом томике:
Вот эта книжка небольшая
Томов премногих тяжелей.
Но в «общем» мнении именно внешняя «ограниченность» тютчевского наследия сознательно или бессознательно мешала поставить его в один ряд со столь очевидно широкими и многогранными художественными мирами Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, хотя по глубине и размаху смысла, образному богатству и мощи, совершенству и гибкости слова и, главное, высоте творческого взлета поэзия Тютчева равноценна этим мирам.
Должно было пройти немалое историческое время, прежде чем «на весах» мировой культуры в той или иной мере уравнялись такие явления, как эпос Вергилия и лирика Катулла, «Божественная комедия» Данте и сонеты Петрарки, поэмы Фирдоуси и миниатюры Омара Хайяма, комическая эпопея Рабле и лирические баллады Вийона и т. п. Следует признать, что еще и сегодня такие прямые соотнесения, как «Пушкин и Тютчев» или «Тютчев и Достоевский», звучат как бы не с полной уверенностью. Но в общем и целом верховное положение лирики Тютчева в русской и мировой литературе ныне не подлежит сомнению.
#Поэзия