Глава восьмая Утренняя служба закончилась, и никого из прихожан в храме уже не было, лишь старушка-привратница неторопливо собирала огарки свечей с большого подсвечника. Войдя в церковь, профессор с Флорианом увидели слева от алтаря настоятеля, молившегося у иконы Пресвятой Богородицы. Чтобы ненароком не нарушить молитву батюшки, они решили выйти на улицу и дождаться его там. Спустя несколько минут, закончив молитву, батюшка вышел на крыльцо. – Как я рад вас видеть, Святослав Константинович! – приветливо улыбаясь, воскликнул настоятель. – А каким ласковым ветром занесло в наши края Флориана Боровского? – Дорогой мой, ты забыл, о чём мы с тобой договаривались? Дома ты для меня просто Давид, так было и так будет всегда, но здесь, в стенах храма, твой сан не позволяет мне общаться с тобой панибратски, так что давай не будем нарушать правила. Сложив руки крестом, правую на левую ладонями вверх, профессор сказал: «Благословите, батюшка». Глядя на профессора, Флориан последовал его примеру и тоже испросил благословения. – Хорошо, хорошо, как скажете, – вздохнув, ответил настоятель и, осенив Святослава Константиновича и Флориана крестным знамением, благословил их. – Флориан – мой гость. Прошу любить и жаловать! Мы пришли поздравить вас с днём рождения. Батюшка протянул Флориану руку для знакомства, и когда тот протянул в ответ свою, крепко пожал её. – Рад с вами познакомиться, Флориан! Не ожидал, что встречу вас здесь, да ещё сегодня, в свой день рождения! Это прекрасный подарок! Телевизор я почти не смотрю, но за вашим выступлением на конкурсе в Зальцбурге по совету Святослава Константиновича следил неотрывно и сразу понял, что вы скрипач от Бога. – Спасибо, отец Давид, слышать от вас такие добрые слова очень приятно. Профессор достал из пакета приготовленный подарок. – Зная, с каким почтением вы относитесь к Пресвятой Богородице, я подумал, что вам понравится эта небольшая икона из Афонского монастыря. Отец Давид развернул икону, и глаза его загорелись от восторга. Прижав святой образ к груди, он негромко произнёс: – Наверное, сама Матерь Божия водила рукой художника! Спасибо вам от всей души! – Я долго думал, что вам подарить, а тут как раз один мой хороший знакомый собрался на Афон, вот я и попросил его привезти что-нибудь памятное для человека верующего, имея в виду вас. – Видимо, ваш знакомый обладает какими-то необыкновенными способностями, раз ему удалось, не зная меня, выбрать именно этот подарок, – не сводя глаз с иконы, сказал настоятель. – А у меня есть для вас приятная новость, Святослав Константинович! – Что за новость? – На днях привезли и установили купель для крещения. Хотите взглянуть? Они вошли в храм. Остановившись у небольшой деревянной купели с красивой металлической накладкой, отец Давид стал что-то увлечённо рассказывать профессору, а внимание Флориана тем временем привлекло убранство храма. Никакой роскоши здесь не было и в помине. Икон на стенах было немного, а сами стены так обветшали, что штукатурка в нескольких местах отвалилась, обнажив старинную каменную кладку. Подняв голову, Флориан увидел, что роспись под куполом поблекла настолько, что разобрать некоторые фрагменты было уже невозможно. «Как-то уж больно тут всё убого!» – подумал Флориан, и по его лицу пробежала тень разочарования, не оставшаяся незамеченной отцом Давидом. – Вижу, вас разочаровало то, что вы увидели. К сожалению, за несколько месяцев немногое удалось сделать. Но с Божьей помощью кое-что всё-таки сделали: восстановили крыльцо и отремонтировали клирос, а самое главное – установили эту купель. Теперь обряд крещения будет совершаться по всем правилам. И всё это благодаря Святославу Константиновичу! Если бы не его помощь, своих средств нам явно бы не хватило. – Вы же знаете, я всегда рад вам помочь! – произнёс профессор. Флориану стало немного неловко из-за того, что он не сумел скрыть своего разочарования, и чтобы как-то исправить ситуацию, он обратился к батюшке: – Должен вам признаться, сегодня я впервые в жизни переступил порог церкви и немного растерялся, когда увидел, в каком состоянии находятся стены и потолок. Простите меня, я ни в коем случае не хотел вас обидеть. – Вы меня нисколько не обидели, не переживайте. Было бы гораздо хуже, если бы вы сказали неправду. А почему вы не бываете в церкви? Ваша семья не религиозна? – Меня воспитывал отец, а он был человеком неверующим. Во всяком случае, я всегда так думал, хотя сегодня я уже в этом не уверен. – И что же поколебало вашу уверенность? – После смерти отца я нашёл в его письменном столе конверт, в котором были маленькая иконка Христа Спасителя и серебряный нательный крестик. Судя по надписи на конверте, они предназначались мне. К сожалению, теперь это так и останется для меня загадкой. Ласково взглянув на Флориана, отец Давид сказал: – Как сказано в Библии, нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы. Выходит, вы даже не знаете, крещёный вы или нет? – Никогда над этим не задумывался. Я даже Библию ни разу в руках не держал. – Может, раньше она была вам не нужна? – Даже не знаю, что сказать. У меня всегда было ощущение, что над нами стоит какая-то неведомая сила, от которой зависит не только наша жизнь, но и жизнь всего сущего во вселенной, но я никогда никак не называл её. Может, это и есть тот Бог, которому молятся верующие? – Сила, о которой вы говорите, называется Любовью. Именно она правит миром. И не так уж важно, что люди называют её по-разному. В одной мудрой книге сказано: « Человечество приходит ко мне разными путями, но каким бы путём человек ни приближался ко мне, на этом пути я его приветствую, ибо все пути принадлежат мне». В этом выражении чётко сказано, что значение имеет не форма, а суть. К сожалению, многие из тех, кто должен нести эту истину людям, сами слишком далеки от её понимания. – Признаться, я приятно удивлён. Не ожидал услышать такое от православного священника. Мне всегда казалось, что все они зациклены на церковных догмах и законах. – В христианстве есть только один Закон – это Закон Любви. Если в сердце нет любви, значит, нет и христианства. Ласковый голос отца Давида так глубоко проник Флориану в душу, что в какой-то момент он почувствовал, что ещё немного, и он оторвётся от земли и растворится в ярком потоке солнечного света, заполнившем всё пространство вокруг. Неожиданно эту идиллию прервал раздавшийся скрежет тормозов. Через открытую дверь было видно, как у калитки остановился новенький тёмно-зелёный Mercedes. – Кажется, у нас гости! – произнёс отец Давид, выходя на крыльцо. Из машины вышел одетый с иголочки элегантный мужчина средних лет, и уверенным шагом направился прямо к Давиду. – Мы, пожалуй, пойдём, не будем мешать, – быстро произнёс профессор. – Ещё раз спасибо вам, дорогие мои, за такое чудесное поздравление! Дни рождения я давно уже не отмечаю, но буду очень рад, если вечером вы навестите нас с Наташей. Посидим, поговорим, как в старые, добрые времена. И передайте, пожалуйста, моё приглашение Иосифу Юрьевичу. Мне бы очень хотелось с ним встретиться. Надеюсь, он ещё меня помнит... – Спасибо, мы обязательно придём! А что касается Иосифа, то его сейчас нет в Ольшанке, он в городе. У его сестры был сердечный приступ, и он поехал к ней в больницу, чтобы побыть рядом с ней, пока её состояние не улучшится. Настоятель остался беседовать с пожаловавшим гостем, а Флориан с профессором, выйдя из церкви, направились домой. – Вот ты и познакомился с Давидом. Не думал, наверно, что он окажется священником? – спросил профессор Флориана. – Как только я его увидел, то сразу подумал, что это и есть тот самый друг Мартина, о котором вы мне рассказывали. – Что-то мне подсказывает, что ваше с ним общение выйдет за рамки обычного знакомства. Тебе не кажется? – Время покажет, но я буду очень рад, если всё будет именно так. Скажите, а почему у него такая необычная для православного человека фамилия? – Хольцер – это фамилия его отца. Он из очень знатного рода немецких евреев, давно обосновавшихся на наших землях. Один дядя Давида живёт в Ленинграде, он известный врач-психиатр, другой – директор крупного фарфорового завода на Украине , а его отец, Марк Хольцер, – учёный, на счету которого несколько серьёзных научных открытий. К сожалению, его давно уже нет в живых. Когда Давид решил стать православным священником, вся его родня по отцовской линии была в шоке. Марк поначалу тоже взбунтовался, но потом примирился с решением сына, поскольку наука занимала в его жизни гораздо большее место, чем религия. Зато Елена Михайловна, его мать, отнеслась к выбору сына с пониманием и одобрением. – Видимо, она какая-то особенная, раз ей удалось войти в еврейскую семью и заслужить в ней уважение и авторитет? – О да! Елена Михайловна – уникальный человек! Она получила прекрасное образование, знает несколько иностранных языков, великолепно поёт и играет на фортепиано. Но её главное достоинство даже не в этом. У неё доброе, бескорыстное сердце и она обладает истинной культурой духа, а это, поверь мне, удел избранных. Она тоже из очень знатной семьи. Тебе знакомо имя Михаила Оленевского? – Конечно, ведь это довольно известный композитор. Его портрет висит на стене в консерватории. Помнится, когда-то я даже исполнял какое-то его произведение. – Это её отец. А её мать была известной в своё время оперной певицей. К сожалению, её артистическая карьера длилась недолго, она заболела, потеряла голос и была вынуждена уйти со сцены. Елена Михайловна собиралась пойти по стопам матери, но встреча с Марком Хольцером изменила её жизнь на сто восемьдесят градусов. По настоянию ревнивого мужа она отказалась от карьеры певицы и занялась преподавательской и литературной деятельностью. Уж не знаю, много ли потеряла без неё оперная сцена, но её ученикам точно повезло — она очень талантливый педагог. – Вы с ней общаетесь? – Видимся мы нечасто, но постоянно перезваниваемся... – неожиданно взгляд профессора потускнел, он тяжело вздохнул и опустил голову. – Я сам в этом виноват: после смерти жены и сына мне не нужно было так надолго отгораживаться от всего мира. Кажется, я только сейчас начинаю это понимать. Флориан не ожидал услышать от профессора такое откровенное и горькое признание и не знал, как на него реагировать и что ответить, но подумал, что, окажись он на месте Святослава Константиновича, наверное, повёл бы себя точно также. – А как отец Давид попал в Ольшанку? – Думаю, тут не обошлось без вмешательства небесных сил. В детстве он часто приезжал сюда на летних каникулах, и они с Мартином и ещё одним мальчиком, Пашкой, облазили здесь все окрестности. Но больше всего Давид любил бывать в храме. У него хватало терпения и сил выстоять всю службу, он знал наизусть не только все молитвы, но и все главные церковные песнопения, и всегда пел вместе с певчими на клиросе. Услышав, как он поёт, отец Никифор сказал: «Никогда ещё стены этой церкви не слышали такого ангельского голоса! » Давид уже тогда знал, что станет священником, другого пути он для себя не видел. В последний свой приезд в Ольшанку он рассказал отцу Никифору о своём желании поступить в духовную семинарию и испросил у него благословения. Батюшка не только благословил его, но и подарил на память несколько книг и маленький деревянный нательный крестик на простой верёвочке. «Храни этот крестик, дитя! – сказал он, прощаясь. – Когда-нибудь он снова приведёт тебя в этот храм». Тогда Давид не придал особого значения этим словам и не предполагал, что они окажутся пророческими. В семинарии он подружился с Матвеем, рыжеволосым, похожим на солнышко семинаристом, отец которого занимает какой-то высокий чин в церковной иерархии. Он-то и поспособствовал тому, чтобы вместо старого батюшки, которому в силу преклонного возраста и слабого здоровья стало трудно служить в храме, назначили Давида. – Вот это история! Выходит, Давид вернулся в храм своего детства? – Выходит, что так! И я даже не знаю, кто из нас обрадовался этому больше, он или я! – Думаю, ваша радость взаимна! Теперь он сможет чаще видеться и с мамой, и с вами, а вы, как я понимаю, занимаете в его жизни очень важное место. За разговором они не заметили, как дошли до дома. До вечера было ещё далеко, а Флориану так хотелось поскорее снова увидеть отца Давида и поговорить с ним, что эти несколько часов ожидания превратились для него в настоящую пытку, и когда профессор сказал, что им пора отправляться в гости, он, не скрывая радости, произнёс: «Ну наконец-то!» продолжение следует... #Флориан
ДРАГОЦЕННЫЕ РОССЫПИ
КНИЖНАЯ ПОЛКА
* 8
Станислав Минаев-Городенский
ФЛОРИАН
Утренняя служба закончилась, и никого из прихожан в храме уже не было, лишь старушка-привратница неторопливо собирала огарки свечей с большого подсвечника.
Войдя в церковь, профессор с Флорианом увидели слева от алтаря настоятеля, молившегося у иконы Пресвятой Богородицы. Чтобы ненароком не нарушить молитву батюшки, они решили выйти на улицу и дождаться его там. Спустя несколько минут, закончив молитву, батюшка вышел на крыльцо.
– Как я рад вас видеть, Святослав Константинович! – приветливо улыбаясь, воскликнул настоятель. – А каким ласковым ветром занесло в наши края Флориана Боровского?
– Дорогой мой, ты забыл, о чём мы с тобой договаривались? Дома ты для меня просто Давид, так было и так будет всегда, но здесь, в стенах храма, твой сан не позволяет мне общаться с тобой панибратски, так что давай не будем нарушать правила.
Сложив руки крестом, правую на левую ладонями вверх, профессор сказал: «Благословите, батюшка».
Глядя на профессора, Флориан последовал его примеру и тоже испросил благословения.
– Хорошо, хорошо, как скажете, – вздохнув, ответил настоятель и, осенив Святослава Константиновича и Флориана крестным знамением, благословил их.
– Флориан – мой гость. Прошу любить и жаловать! Мы пришли поздравить вас с днём рождения.
Батюшка протянул Флориану руку для знакомства, и когда тот протянул в ответ свою, крепко пожал её.
– Рад с вами познакомиться, Флориан! Не ожидал, что встречу вас здесь, да ещё сегодня, в свой день рождения! Это прекрасный подарок! Телевизор я почти не смотрю, но за вашим выступлением на конкурсе в Зальцбурге по совету Святослава Константиновича следил неотрывно и сразу понял, что вы скрипач от Бога.
– Спасибо, отец Давид, слышать от вас такие добрые слова очень приятно.
Профессор достал из пакета приготовленный подарок.
– Зная, с каким почтением вы относитесь к Пресвятой Богородице, я подумал, что вам понравится эта небольшая икона из Афонского монастыря.
Отец Давид развернул икону, и глаза его загорелись от восторга. Прижав святой образ к груди, он негромко произнёс:
– Наверное, сама Матерь Божия водила рукой художника! Спасибо вам от всей души!
– Я долго думал, что вам подарить, а тут как раз один мой хороший знакомый собрался на Афон, вот я и попросил его привезти что-нибудь памятное для человека верующего, имея в виду вас.
– Видимо, ваш знакомый обладает какими-то необыкновенными способностями, раз ему удалось, не зная меня, выбрать именно этот подарок, – не сводя глаз с иконы, сказал настоятель. – А у меня есть для вас приятная новость, Святослав Константинович!
– Что за новость?
– На днях привезли и установили купель для крещения. Хотите взглянуть?
Они вошли в храм. Остановившись у небольшой деревянной купели с красивой металлической накладкой, отец Давид стал что-то увлечённо рассказывать профессору, а внимание Флориана тем временем привлекло убранство храма. Никакой роскоши здесь не было и в помине. Икон на стенах было немного, а сами стены так обветшали, что штукатурка в нескольких местах отвалилась, обнажив старинную каменную кладку. Подняв голову, Флориан увидел, что роспись под куполом поблекла настолько, что разобрать некоторые фрагменты было уже невозможно. «Как-то уж больно тут всё убого!» – подумал Флориан, и по его лицу пробежала тень разочарования, не оставшаяся незамеченной отцом Давидом.
– Вижу, вас разочаровало то, что вы увидели. К сожалению, за несколько месяцев немногое удалось сделать. Но с Божьей помощью кое-что всё-таки сделали: восстановили крыльцо и отремонтировали клирос, а самое главное – установили эту купель. Теперь обряд крещения будет совершаться по всем правилам. И всё это благодаря Святославу Константиновичу! Если бы не его помощь, своих средств нам явно бы не хватило.
– Вы же знаете, я всегда рад вам помочь! – произнёс профессор.
Флориану стало немного неловко из-за того, что он не сумел скрыть своего разочарования, и чтобы как-то исправить ситуацию, он обратился к батюшке:
– Должен вам признаться, сегодня я впервые в жизни переступил порог церкви и немного растерялся, когда увидел, в каком состоянии находятся стены и потолок. Простите меня, я ни в коем случае не хотел вас обидеть.
– Вы меня нисколько не обидели, не переживайте. Было бы гораздо хуже, если бы вы сказали неправду. А почему вы не бываете в церкви? Ваша семья не религиозна?
– Меня воспитывал отец, а он был человеком неверующим. Во всяком случае, я всегда так думал, хотя сегодня я уже в этом не уверен.
– И что же поколебало вашу уверенность?
– После смерти отца я нашёл в его письменном столе конверт, в котором были маленькая иконка Христа Спасителя и серебряный нательный крестик. Судя по надписи на конверте, они предназначались мне. К сожалению, теперь это так и останется для меня загадкой.
Ласково взглянув на Флориана, отец Давид сказал:
– Как сказано в Библии, нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы. Выходит, вы даже не знаете, крещёный вы или нет?
– Никогда над этим не задумывался. Я даже Библию ни разу в руках не держал.
– Может, раньше она была вам не нужна?
– Даже не знаю, что сказать. У меня всегда было ощущение, что над нами стоит какая-то неведомая сила, от которой зависит не только наша жизнь, но и жизнь всего сущего во вселенной, но я никогда никак не называл её. Может, это и есть тот Бог, которому молятся верующие?
– Сила, о которой вы говорите, называется Любовью. Именно она правит миром. И не так уж важно, что люди называют её по-разному. В одной мудрой книге сказано: « Человечество приходит ко мне разными путями, но каким бы путём человек ни приближался ко мне, на этом пути я его приветствую, ибо все пути принадлежат мне». В этом выражении чётко сказано, что значение имеет не форма, а суть. К сожалению, многие из тех, кто должен нести эту истину людям, сами слишком далеки от её понимания.
– Признаться, я приятно удивлён. Не ожидал услышать такое от православного священника. Мне всегда казалось, что все они зациклены на церковных догмах и законах.
– В христианстве есть только один Закон – это Закон Любви. Если в сердце нет любви, значит, нет и христианства.
Ласковый голос отца Давида так глубоко проник Флориану в душу, что в какой-то момент он почувствовал, что ещё немного, и он оторвётся от земли и растворится в ярком потоке солнечного света, заполнившем всё пространство вокруг.
Неожиданно эту идиллию прервал раздавшийся скрежет тормозов. Через открытую дверь было видно, как у калитки остановился новенький тёмно-зелёный Mercedes.
– Кажется, у нас гости! – произнёс отец Давид, выходя на крыльцо.
Из машины вышел одетый с иголочки элегантный мужчина средних лет, и уверенным шагом направился прямо к Давиду.
– Мы, пожалуй, пойдём, не будем мешать, – быстро произнёс профессор.
– Ещё раз спасибо вам, дорогие мои, за такое чудесное поздравление! Дни рождения я давно уже не отмечаю, но буду очень рад, если вечером вы навестите нас с Наташей. Посидим, поговорим, как в старые, добрые времена. И передайте, пожалуйста, моё приглашение Иосифу Юрьевичу. Мне бы очень хотелось с ним встретиться. Надеюсь, он ещё меня помнит...
– Спасибо, мы обязательно придём! А что касается Иосифа, то его сейчас нет в Ольшанке, он в городе. У его сестры был сердечный приступ, и он поехал к ней в больницу, чтобы побыть рядом с ней, пока её состояние не улучшится.
Настоятель остался беседовать с пожаловавшим гостем, а Флориан с профессором, выйдя из церкви, направились домой.
– Вот ты и познакомился с Давидом. Не думал, наверно, что он окажется священником? – спросил профессор Флориана.
– Как только я его увидел, то сразу подумал, что это и есть тот самый друг Мартина, о котором вы мне рассказывали.
– Что-то мне подсказывает, что ваше с ним общение выйдет за рамки обычного знакомства. Тебе не кажется?
– Время покажет, но я буду очень рад, если всё будет именно так. Скажите, а почему у него такая необычная для православного человека фамилия?
– Хольцер – это фамилия его отца. Он из очень знатного рода немецких евреев, давно обосновавшихся на наших землях. Один дядя Давида живёт в Ленинграде, он известный врач-психиатр, другой – директор крупного фарфорового завода на Украине , а его отец, Марк Хольцер, – учёный, на счету которого несколько серьёзных научных открытий. К сожалению, его давно уже нет в живых. Когда Давид решил стать православным священником, вся его родня по отцовской линии была в шоке. Марк поначалу тоже взбунтовался, но потом примирился с решением сына, поскольку наука занимала в его жизни гораздо большее место, чем религия. Зато Елена Михайловна, его мать, отнеслась к выбору сына с пониманием и одобрением.
– Видимо, она какая-то особенная, раз ей удалось войти в еврейскую семью и заслужить в ней уважение и авторитет?
– О да! Елена Михайловна – уникальный человек! Она получила прекрасное образование, знает несколько иностранных языков, великолепно поёт и играет на фортепиано. Но её главное достоинство даже не в этом. У неё доброе, бескорыстное сердце и она обладает истинной культурой духа, а это, поверь мне, удел избранных. Она тоже из очень знатной семьи. Тебе знакомо имя Михаила Оленевского?
– Конечно, ведь это довольно известный композитор. Его портрет висит на стене в консерватории. Помнится, когда-то я даже исполнял какое-то его произведение.
– Это её отец. А её мать была известной в своё время оперной певицей. К сожалению, её артистическая карьера длилась недолго, она заболела, потеряла голос и была вынуждена уйти со сцены. Елена Михайловна собиралась пойти по стопам матери, но встреча с Марком Хольцером изменила её жизнь на сто восемьдесят градусов. По настоянию ревнивого мужа она отказалась от карьеры певицы и занялась преподавательской и литературной деятельностью. Уж не знаю, много ли потеряла без неё оперная сцена, но её ученикам точно повезло — она очень талантливый педагог.
– Вы с ней общаетесь?
– Видимся мы нечасто, но постоянно перезваниваемся... – неожиданно взгляд профессора потускнел, он тяжело вздохнул и опустил голову. – Я сам в этом виноват: после смерти жены и сына мне не нужно было так надолго отгораживаться от всего мира. Кажется, я только сейчас начинаю это понимать.
Флориан не ожидал услышать от профессора такое откровенное и горькое признание и не знал, как на него реагировать и что ответить, но подумал, что, окажись он на месте Святослава Константиновича, наверное, повёл бы себя точно также.
– А как отец Давид попал в Ольшанку?
– Думаю, тут не обошлось без вмешательства небесных сил. В детстве он часто приезжал сюда на летних каникулах, и они с Мартином и ещё одним мальчиком, Пашкой, облазили здесь все окрестности. Но больше всего Давид любил бывать в храме. У него хватало терпения и сил выстоять всю службу, он знал наизусть не только все молитвы, но и все главные церковные песнопения, и всегда пел вместе с певчими на клиросе. Услышав, как он поёт, отец Никифор сказал: «Никогда ещё стены этой церкви не слышали такого ангельского голоса! » Давид уже тогда знал, что станет священником, другого пути он для себя не видел. В последний свой приезд в Ольшанку он рассказал отцу Никифору о своём желании поступить в духовную семинарию и испросил у него благословения. Батюшка не только благословил его, но и подарил на память несколько книг и маленький деревянный нательный крестик на простой верёвочке. «Храни этот крестик, дитя! – сказал он, прощаясь. – Когда-нибудь он снова приведёт тебя в этот храм». Тогда Давид не придал особого значения этим словам и не предполагал, что они окажутся пророческими. В семинарии он подружился с Матвеем, рыжеволосым, похожим на солнышко семинаристом, отец которого занимает какой-то высокий чин в церковной иерархии. Он-то и поспособствовал тому, чтобы вместо старого батюшки, которому в силу преклонного возраста и слабого здоровья стало трудно служить в храме, назначили Давида.
– Вот это история! Выходит, Давид вернулся в храм своего детства?
– Выходит, что так! И я даже не знаю, кто из нас обрадовался этому больше, он или я!
– Думаю, ваша радость взаимна! Теперь он сможет чаще видеться и с мамой, и с вами, а вы, как я понимаю, занимаете в его жизни очень важное место.
За разговором они не заметили, как дошли до дома. До вечера было ещё далеко, а Флориану так хотелось поскорее снова увидеть отца Давида и поговорить с ним, что эти несколько часов ожидания превратились для него в настоящую пытку, и когда профессор сказал, что им пора отправляться в гости, он, не скрывая радости, произнёс: «Ну наконец-то!»
продолжение следует...
#Флориан