Плохие отношения между китайцами и японцами. Почему?
До конца 19 века преуспевающие сегодня японцы впитывали китайский опыт: религию, письменность, архитектуру. Но когда Поднебесная стала уступать европейцам войну за войной, Япония переключилась на заимствования европейской цивилизации. Когда Китай потерпел поражение в Японо-китайской войне 1894-1895-х, страны поменялись ролями. Теперь китайские интеллектуалы учились в Японии. Сформированное в Токио общество «Тунмэнхой» стало двигателем Синьхайской революции-1912. Но с началом в Китае анархии гражданской войны в 1931-м японцы захватили Маньчжурию, объявив о создании марионеточного государства Маньчжоу-го. К 1936-му милитаристы в японской верхушке окончательно победили.
Из истории
Речь идет о событиях первой половины ХХ века: вторжении Японии в Китай в 1931 году, войне, продолжавшейся с 1937 по 1945 годы, и преступлениях Императорской армии наподобие Нанкинской резни и экспериментов «отряда 731».
Ненависть между китайцами и японцами сформировала Вторая мировая война. Те шаги, которые позволяли себе японские войска в 1937-1945-м, в Китае считают геноцидом. По данным китайских историков, за этот период от рук Императорской армии пали не менее 7 млн военных и свыше 17 млн гражданских лиц.
Одним из страшнейших эпизодов считается Нанкинская резня. Выдвинувшись на китайскую столицу Нанкин, японцы позволяли себе настоящие зверства. Входя в беззащитные города, они соревновались в числе убийств, что бойко комментировалось в японских газетах. Происходящее чуть позже непосредственно в Нанкине китайские историки называют планомерным истреблением. Тогда в считанные дни были убиты все мужчины-горожане призывного возраста. Точное число жертв неизвестно, но китайцы называют ужасающие цифры до полумиллиона человек.
Еще один несмываемый «подвиг» - химическое оружие. В Китае работал Департамент предотвращения эпидемий, занимавшийся, помимо прочего, исследованиями в этой области. Японские военные намеренно распространяли среди людей холеру, оспу, тиф, травили их газами, тестируя на них медпрепараты. Подопытными для прогрессивных японских ученых выступали местные мирные жители и пленные солдаты. Последние практически не имели шансов выжить. Достаточно привести одну цифру: после капитуляции японцев из лагерей освободили лишь 56 пленных китайцев.
В качестве испытаний японцы сбрасывали на позиции китайцев керамические бомбы с зараженными блохами. Но чаще всего японская авиация устраивала масштабные бомбардировки с использованием зажигательных снарядов. С 1938-го по 1943-й японские самолеты совершили минимум 5 тыс. рейдов на густонаселенные китайские города. Японская пехота действовала согласно стратегии генерала Окамуры «санко сакусен», что трактуется, как «все жги, все убивай, все грабь». Японцы отбирали урожай, сносили деревни и насильно загоняли китайцев на саперную работу, расправляясь с каждым подозрительным. Историки допускают, что жертвами идей Окамуры стали 2,5 млн человек.
В 1935-м появился «Отряд 731», сформированный на базе японской Квантунской армии. Цельюэтого подразделения выступала разработка биологического оружия, а испытания традиционно проводились на мирных людях. «Отряд» работал до самого конца войны, но применить новое оружие против американцев японские военные просто не успели. Во многом благодаря интенсивному наступлению войск Советского Союза в августе 1945-го. Причем, японское командование готовилось к применению биологического оружия против американского десанта, даже не беря во внимание гражданское население самой же Японии. Планировалось, что армия и высшее руководство эвакуируются в Манчьжурию - на запасной аэродром. Кроме массовых убийств мирных жителей, японские власти замешаны ещё в одном военном преступлении по отношению к соседям – создании крупной сети солдатских борделей. Насилие над женщинами в захваченных китайских селениях было обычной практикой. Но с момента создания так называемых «станций утешения», слабую половину еще и уводили с собой, делая узницами борделей.
Решение о создании таких мест японское командование приняло в 1932 году, обосновав их необходимость решением сократить антияпонские настроения из-за беспорядочных изнасилований, заботой о солдатском здоровье и предотвращении венерических болезней в армии. Первые «станции» появились в китайской Манчьжурии, а позже открывались по всем захваченным территориям – на Филиппинах и Борнео, в Бирме и Корее, в Малайзии и Вьетнаме. В общей сложности через бордели прошли несколько сотен тысяч женщин, весомая часть которых были несовершеннолетними. К концу войны выживших среди них оказались от силы четверть. Их унижали морально и физически, травили антибиотиками. Существовал и суточный план обслуживания: в первое время – 29 «клиентов», а позже – 40. Сегодняшние японские власти отрицают эти факты, хотя еще недавно вели речь о добровольной проституции китаянок в военные годы.
После войны
После войны отношения Китая и Японии были очень сложными. В литературе их описывают словами «холодная политика — горячая экономика». Официальные дипломатические контакты были восстановлены только в 1970-е годы, когда государства подписали Договор о мире и дружбе. Страны укрепили экономические и культурные связи, но в политике уже через несколько лет обозначилась серьезная проблема. Дело в том, что между Китаем и Японией в начале 1980-х годов стала разгораться «война памяти». Так, в 1982 году произошел первый конфликт, связанный с японскими учебниками истории. Некоторые издания Японии, в том числе одно из старейших, газета «Асахи Симбун», опубликовали материалы, в которых сообщалось, что министерство образования Японии в ходе ежегодной ревизии школьных учебников допустило к распространению издания консервативного содержания. В них замалчивались военные преступления японской армии, а сама война стала называться «инцидентом». Это вызвало критику со стороны китайского руководства, к которой присоединились и другие страны региона, пострадавшие от Японии в годы Второй мировой. Генсек китайской компартии Ху Яобан сказал следующее: «Некоторые силы в Японии обеляют японскую агрессию против Китая и других государств Восточной Азии в прошлом и проводят мероприятия по возрождению японского милитаризма». В азиатских СМИ прошла кампания с осуждением поведения японского министерства образования и вообще руководства страны.
Спустя три года случилось новое обострение, на этот раз связанное со святилищем Ясукуни в Токио. В реестр этого синтоистского храма для поминовения и поклонения еще в 1970-е годы были внесены имена японских военных и чиновников, которых Токийский трибунал признал преступниками, виновными в зверствах против мирного населения. 15 августа 1985 года, в день сороковой годовщины окончания войны в Азии, премьер-министр Японии Накасонэ Ясухиро совершил официальный поминальный визит в святилище Ясукуни.
Руководство Китая было в курсе, что глава японского правительства готовится посетить храм в памятный день, и предупреждало по своим каналам, что это вызовет критическую реакцию. Однако Накасонэ все-таки решил нанести визит и совершить поклонение, хотя оно и не было, как заверяли позднее, именно полноценным поклонением, а, скорее, поминовением погибших. Китайские власти и общественность все равно восприняли это как оскорбление памяти павших от рук тех, чьи имена среди прочих были занесены в списки храма. Прошла бурная реакция в СМИ Китая. С этого момента Ясукуни превратилось в настоящую международную проблему для Японии в ее отношениях с КНР и другими странами
Среди китайцев стали активно расти антияпонские настроения. Японию стали регулярно обвинять в «милитаризме» и «забвении преступлений военного времени» и требовать «вынести уроки из прошлого», причем по любому поводу.
Простой работой памяти, которую описывали исследователи Пьер Нора и Ян Ассман, говорившие о «местах памяти» и культурной памяти, которая является частью самосознания общества, сложно объяснить то, что происходило и происходит между двумя странами. Не все становится понятно, если посмотреть на японо-китайскую «войну памяти» через концепцию травмы. Безусловно, для китайского и японского обществ война стала травматическим опытом. В Китае — из-за многочисленных жертв и военных преступлений, совершавшихся на его территории. В Японии — из-за самого факта, что страна развязала эту войну, и из-за поражения, которое империя потерпела в 1945 году. Но все-таки есть здесь что-то помимо одной лишь памяти.
Сегодня
В 2012 году произошел еще один кризис, связанный со спорными островами Сенкаку (Дяоюйдао). Обе страны считают их своими, а Япония попыталась национализировать некоторые из них, бывшие в частной собственности. Это привело к ухудшению отношений, кто-то даже рассуждал о возможном военном конфликте, который, к счастью, не случился. Но ущерб от антияпонских выступлений был серьезным. Почти во всех случаях китайские власти и полиция особо не вмешивались в проявление народного гнева. Есть предположения, что партийные и государственные органы даже поощряли антияпонские выступления.
На сегодняшний момент «война памяти» между Китаем и Японией продолжается. Из КНР периодически звучат обвинения в адрес японских политиков, которые делают что-то, что напоминает китайскому государству и обществу о войне 1931–1945 годов, — например, посещают храм Ясукуни, призывают укрепить собственную оборону или вновь пытаются скорректировать повествование о конфликте в японских учебниках истории. Исследователи видят несколько теоретически возможных путей, как можно завершить китайско-японскую «войну памяти», — от взаимных уступок и примирения до полного признания Японией своей вины в преступлениях 1930–1940-х годов. Но для этого, прежде всего, нужно желание обеих стран. Пока же, по мнению экспертов, его не наблюдается.
Нелюбовь китайцев и японцев друг к другу сильно различается. Японцы главным образом испытывают холодное презрение. Почему? Всё, что японцы придумывают и создают, через несколько лет оказывается на китайских рынках. Они даже поезда у японцев скопировали.
А насчёт того, что в их глазах китайцы – не более чем варвары, было очень показательно, когда в Японии выпустили специально для китайских туристов брошюру, которая в том числе учила не гадить на тротуар. Японцы даже могут презрительно сказать китайцам "Здесь вам не Китай!", имея в виду, что они не срут на тротуарах. У нас так, наверное, к особо ретивым гастарбайтерам относятся.
Брошюра, выпущенная агентством по туризму Хоккайдо, учит китайского туриста не делать на ободок унитаза и смывать использованную туалетную бумагу, а не выбрасывать её куда попало.
Отсюда и отношение японцев к китайцам – как у солидного господина к мелкому вороватому цыганёнку, снисходительно-презрительное.
Разве китайцы сделали бы такое по отношению к японцам? Их восприятие японцев довольно сильно отличается.
Всю японскую культуру китайцы считают вторичной. Что в Японии архитектура и искусство китайские.
Между Китаем и Японией огромная разница. Вот мне один человек, который раньше работал в Великом и Прекрасном, а потом переехал в Японию, рассказывал: "Когда прилетаешь в Шанхай, тебя обязательно кто-нибудь подтолкнёт слегка, таксисты подойдут, предложат свои услуги, кто-нибудь порекомендует проститутку – ты всем нужен, с тобой хотят общаться, это живое общество! А в Токио? Тебе будут только бездушно кланяться... Никто не толкается, таксисты на стойке, проститутки только в специально отведённых местах, куда уборщица приходит в 9:00 и в 19:00 по расписанию.
До тех пор, пока 11 сентября 2012 года правительство Японии не "национализировало" три острова, подписав с частным владельцем контракт о покупке этих островов за $26 млн. Китайцы не смогли просто так смолчать и стали избивать сограждан, ездящих на японских машинах, и громить открытые китайцами японские рестораны!
Тогда многим китайцам, которые владеют японскими тачками, пришлось клеить наклейки: "Машина у меня японская, а сердце китайское!"
Также китайцы не любят соседей из-за их сдержанности, чопорности и надменности. Разница в поведении обусловлена культурами стран, но жителям Поднебесной так и хочется порой вывести из равновесия японца, чтобы тот проявил свою «истинную натуру» - то есть стал бы таким же эмоциональным, шумным, навязчивым и порой агрессивным. С этим же связана еще одна причина неприязни: китайцы в своей массе стараются заботиться только о себе и самых близких, тогда как японцы чтят правила приличия в обществе. По этой причине жители Поднебесной могут вести себя слишком вызывающе в общественных местах, а скромных японцев считают высокомерными людьми. А порой и двуличными с учетом того, как на самом деле умеют отрываться и транжирить деньги их соседи. По мнению социологов, открытая вражда к японцам прослеживается, в основном, у маргинальной части китайцев, которые до сих пор не намерены прощать зверства 40-х годов. Современная молодежь более лояльно относится к Стране восходящего солнца. Подростки знают о бесчинствах японцев, но отмечают, что это дела давно минувших дней. https://dzen.ru/a/ZzTaUtDyiS07QKgo
ПОЛИМАТ. Универсальный человек
:Николай Степаненко
Плохие отношения между китайцами и японцами. Почему?
Из истории
Речь идет о событиях первой половины ХХ века: вторжении Японии в Китай в 1931 году, войне, продолжавшейся с 1937 по 1945 годы, и преступлениях Императорской армии наподобие Нанкинской резни и экспериментов «отряда 731».
Ненависть между китайцами и японцами сформировала Вторая мировая война. Те шаги, которые позволяли себе японские войска в 1937-1945-м, в Китае считают геноцидом. По данным китайских историков, за этот период от рук Императорской армии пали не менее 7 млн военных и свыше 17 млн гражданских лиц.
Одним из страшнейших эпизодов считается Нанкинская резня. Выдвинувшись на китайскую столицу Нанкин, японцы позволяли себе настоящие зверства. Входя в беззащитные города, они соревновались в числе убийств, что бойко комментировалось в японских газетах. Происходящее чуть позже непосредственно в Нанкине китайские историки называют планомерным истреблением. Тогда в считанные дни были убиты все мужчины-горожане призывного возраста. Точное число жертв неизвестно, но китайцы называют ужасающие цифры до полумиллиона человек.
Еще один несмываемый «подвиг» - химическое оружие. В Китае работал Департамент предотвращения эпидемий, занимавшийся, помимо прочего, исследованиями в этой области. Японские военные намеренно распространяли среди людей холеру, оспу, тиф, травили их газами, тестируя на них медпрепараты. Подопытными для прогрессивных японских ученых выступали местные мирные жители и пленные солдаты. Последние практически не имели шансов выжить. Достаточно привести одну цифру: после капитуляции японцев из лагерей освободили лишь 56 пленных китайцев.
В качестве испытаний японцы сбрасывали на позиции китайцев керамические бомбы с зараженными блохами. Но чаще всего японская авиация устраивала масштабные бомбардировки с использованием зажигательных снарядов. С 1938-го по 1943-й японские самолеты совершили минимум 5 тыс. рейдов на густонаселенные китайские города. Японская пехота действовала согласно стратегии генерала Окамуры «санко сакусен», что трактуется, как «все жги, все убивай, все грабь». Японцы отбирали урожай, сносили деревни и насильно загоняли китайцев на саперную работу, расправляясь с каждым подозрительным. Историки допускают, что жертвами идей Окамуры стали 2,5 млн человек.
В 1935-м появился «Отряд 731», сформированный на базе японской Квантунской армии. Цельюэтого подразделения выступала разработка биологического оружия, а испытания традиционно проводились на мирных людях. «Отряд» работал до самого конца войны, но применить новое оружие против американцев японские военные просто не успели. Во многом благодаря интенсивному наступлению войск Советского Союза в августе 1945-го. Причем, японское командование готовилось к применению биологического оружия против американского десанта, даже не беря во внимание гражданское население самой же Японии. Планировалось, что армия и высшее руководство эвакуируются в Манчьжурию - на запасной аэродром.
Кроме массовых убийств мирных жителей, японские власти замешаны ещё в одном военном преступлении по отношению к соседям – создании крупной сети солдатских борделей. Насилие над женщинами в захваченных китайских селениях было обычной практикой. Но с момента создания так называемых «станций утешения», слабую половину еще и уводили с собой, делая узницами борделей.
Решение о создании таких мест японское командование приняло в 1932 году, обосновав их необходимость решением сократить антияпонские настроения из-за беспорядочных изнасилований, заботой о солдатском здоровье и предотвращении венерических болезней в армии. Первые «станции» появились в китайской Манчьжурии, а позже открывались по всем захваченным территориям – на Филиппинах и Борнео, в Бирме и Корее, в Малайзии и Вьетнаме. В общей сложности через бордели прошли несколько сотен тысяч женщин, весомая часть которых были несовершеннолетними. К концу войны выживших среди них оказались от силы четверть. Их унижали морально и физически, травили антибиотиками. Существовал и суточный план обслуживания: в первое время – 29 «клиентов», а позже – 40. Сегодняшние японские власти отрицают эти факты, хотя еще недавно вели речь о добровольной проституции китаянок в военные годы.
После войны
После войны отношения Китая и Японии были очень сложными. В литературе их описывают словами «холодная политика — горячая экономика». Официальные дипломатические контакты были восстановлены только в 1970-е годы, когда государства подписали Договор о мире и дружбе. Страны укрепили экономические и культурные связи, но в политике уже через несколько лет обозначилась серьезная проблема. Дело в том, что между Китаем и Японией в начале 1980-х годов стала разгораться «война памяти». Так, в 1982 году произошел первый конфликт, связанный с японскими учебниками истории. Некоторые издания Японии, в том числе одно из старейших, газета «Асахи Симбун», опубликовали материалы, в которых сообщалось, что министерство образования Японии в ходе ежегодной ревизии школьных учебников допустило к распространению издания консервативного содержания. В них замалчивались военные преступления японской армии, а сама война стала называться «инцидентом». Это вызвало критику со стороны китайского руководства, к которой присоединились и другие страны региона, пострадавшие от Японии в годы Второй мировой. Генсек китайской компартии Ху Яобан сказал следующее: «Некоторые силы в Японии обеляют японскую агрессию против Китая и других государств Восточной Азии в прошлом и проводят мероприятия по возрождению японского милитаризма». В азиатских СМИ прошла кампания с осуждением поведения японского министерства образования и вообще руководства страны.
Спустя три года случилось новое обострение, на этот раз связанное со святилищем Ясукуни в Токио. В реестр этого синтоистского храма для поминовения и поклонения еще в 1970-е годы были внесены имена японских военных и чиновников, которых Токийский трибунал признал преступниками, виновными в зверствах против мирного населения. 15 августа 1985 года, в день сороковой годовщины окончания войны в Азии, премьер-министр Японии Накасонэ Ясухиро совершил официальный поминальный визит в святилище Ясукуни.
Руководство Китая было в курсе, что глава японского правительства готовится посетить храм в памятный день, и предупреждало по своим каналам, что это вызовет критическую реакцию. Однако Накасонэ все-таки решил нанести визит и совершить поклонение, хотя оно и не было, как заверяли позднее, именно полноценным поклонением, а, скорее, поминовением погибших. Китайские власти и общественность все равно восприняли это как оскорбление памяти павших от рук тех, чьи имена среди прочих были занесены в списки храма. Прошла бурная реакция в СМИ Китая. С этого момента Ясукуни превратилось в настоящую международную проблему для Японии в ее отношениях с КНР и другими странами
Среди китайцев стали активно расти антияпонские настроения. Японию стали регулярно обвинять в «милитаризме» и «забвении преступлений военного времени» и требовать «вынести уроки из прошлого», причем по любому поводу.
Простой работой памяти, которую описывали исследователи Пьер Нора и Ян Ассман, говорившие о «местах памяти» и культурной памяти, которая является частью самосознания общества, сложно объяснить то, что происходило и происходит между двумя странами. Не все становится понятно, если посмотреть на японо-китайскую «войну памяти» через концепцию травмы. Безусловно, для китайского и японского обществ война стала травматическим опытом. В Китае — из-за многочисленных жертв и военных преступлений, совершавшихся на его территории. В Японии — из-за самого факта, что страна развязала эту войну, и из-за поражения, которое империя потерпела в 1945 году. Но все-таки есть здесь что-то помимо одной лишь памяти.
Сегодня
В 2012 году произошел еще один кризис, связанный со спорными островами Сенкаку (Дяоюйдао). Обе страны считают их своими, а Япония попыталась национализировать некоторые из них, бывшие в частной собственности. Это привело к ухудшению отношений, кто-то даже рассуждал о возможном военном конфликте, который, к счастью, не случился. Но ущерб от антияпонских выступлений был серьезным. Почти во всех случаях китайские власти и полиция особо не вмешивались в проявление народного гнева. Есть предположения, что партийные и государственные органы даже поощряли антияпонские выступления.
На сегодняшний момент «война памяти» между Китаем и Японией продолжается. Из КНР периодически звучат обвинения в адрес японских политиков, которые делают что-то, что напоминает китайскому государству и обществу о войне 1931–1945 годов, — например, посещают храм Ясукуни, призывают укрепить собственную оборону или вновь пытаются скорректировать повествование о конфликте в японских учебниках истории. Исследователи видят несколько теоретически возможных путей, как можно завершить китайско-японскую «войну памяти», — от взаимных уступок и примирения до полного признания Японией своей вины в преступлениях 1930–1940-х годов. Но для этого, прежде всего, нужно желание обеих стран. Пока же, по мнению экспертов, его не наблюдается.
Нелюбовь китайцев и японцев друг к другу сильно различается. Японцы главным образом испытывают холодное презрение. Почему? Всё, что японцы придумывают и создают, через несколько лет оказывается на китайских рынках. Они даже поезда у японцев скопировали.
А насчёт того, что в их глазах китайцы – не более чем варвары, было очень показательно, когда в Японии выпустили специально для китайских туристов брошюру, которая в том числе учила не гадить на тротуар. Японцы даже могут презрительно сказать китайцам "Здесь вам не Китай!", имея в виду, что они не срут на тротуарах. У нас так, наверное, к особо ретивым гастарбайтерам относятся.
Брошюра, выпущенная агентством по туризму Хоккайдо, учит китайского туриста не делать на ободок унитаза и смывать использованную туалетную бумагу, а не выбрасывать её куда попало.
Отсюда и отношение японцев к китайцам – как у солидного господина к мелкому вороватому цыганёнку, снисходительно-презрительное.
Разве китайцы сделали бы такое по отношению к японцам? Их восприятие японцев довольно сильно отличается.
Всю японскую культуру китайцы считают вторичной. Что в Японии архитектура и искусство китайские.
Между Китаем и Японией огромная разница. Вот мне один человек, который раньше работал в Великом и Прекрасном, а потом переехал в Японию, рассказывал: "Когда прилетаешь в Шанхай, тебя обязательно кто-нибудь подтолкнёт слегка, таксисты подойдут, предложат свои услуги, кто-нибудь порекомендует проститутку – ты всем нужен, с тобой хотят общаться, это живое общество! А в Токио? Тебе будут только бездушно кланяться... Никто не толкается, таксисты на стойке, проститутки только в специально отведённых местах, куда уборщица приходит в 9:00 и в 19:00 по расписанию.
До тех пор, пока 11 сентября 2012 года правительство Японии не "национализировало" три острова, подписав с частным владельцем контракт о покупке этих островов за $26 млн. Китайцы не смогли просто так смолчать и стали избивать сограждан, ездящих на японских машинах, и громить открытые китайцами японские рестораны!
Тогда многим китайцам, которые владеют японскими тачками, пришлось клеить наклейки: "Машина у меня японская, а сердце китайское!"
Также китайцы не любят соседей из-за их сдержанности, чопорности и надменности. Разница в поведении обусловлена культурами стран, но жителям Поднебесной так и хочется порой вывести из равновесия японца, чтобы тот проявил свою «истинную натуру» - то есть стал бы таким же эмоциональным, шумным, навязчивым и порой агрессивным.
С этим же связана еще одна причина неприязни: китайцы в своей массе стараются заботиться только о себе и самых близких, тогда как японцы чтят правила приличия в обществе. По этой причине жители Поднебесной могут вести себя слишком вызывающе в общественных местах, а скромных японцев считают высокомерными людьми. А порой и двуличными с учетом того, как на самом деле умеют отрываться и транжирить деньги их соседи.
По мнению социологов, открытая вражда к японцам прослеживается, в основном, у маргинальной части китайцев, которые до сих пор не намерены прощать зверства 40-х годов. Современная молодежь более лояльно относится к Стране восходящего солнца. Подростки знают о бесчинствах японцев, но отмечают, что это дела давно минувших дней.
https://dzen.ru/a/ZzTaUtDyiS07QKgo