Тот нехотя поднялся из кресла, взял цветы, конечно, розы, чайные, с зеленоватыми прожилками, как будто сделанные из воска, без шипов, их срезали, чтобы Маруся не поранила руки, пока несет букет.

Маша ко всем праздникам готовилась сама, мужа не допускала, ну разве что в качестве «мальчика на посылках». Сбегать в гастроном за рыбкой, забрать у портного Машино и Яночкино платье, отнести туфли, чтобы заменили набойки, но тут же принести их обратно, потому что уже скоро придут гости и Маше совершенно не в чем их встречать, сходить к соседям, взять самовар — всё это возлагалось на Михаила. Он всегда был при ней, как хвостик у вертлявой, маленькой собачонки.
…«Миша и Маша — радость наша!» — смеялись друзья на их свадьбе, Маруся благосклонно кивала и отталкивала льнущего к ней жениха. Тогда он её ещё любил, даже очень. Любил, когда родилась Яночка, их единственная дочка, больше детей Маша не хотела, а вот Михаил был бы не против сына, да и второй дочки тоже. Но…
— …А ты знаешь, чего мне стоило — её выносить, родить?! Ты знаешь, как это — рожать? Да если бы ты хоть раз это сделал, тут же развелся бы со мной, потому что это ад, Миша! Не спорь! Перестань перечить мне, слышишь? И что я видела, пока носила Яну? Ни друзей, ни поездок, только эти четыре стены, и всё потому, что ты притащил в дом этот ужасный грипп, и я переболела, и не могла нормально существовать. Нет, дорогой мой, нет! Больше я на такое не соглашусь. Вот есть Янка, так и воспитывай. Хотя кого ты можешь воспитать?! Даже смешно! Ты и пеленки ей не мог поменять, трясся, всё приходилось делать самой, а дальше… Нет, даже не заикайся, Миша, никаких больше беременностей, родов, молока и моей испорченной фигуры. Кстати! — Мария Андреевна строго поглядела на мужа, тот медленно закрыл глаза. — Ты узнал про санаторий? Нам с Яночкой нужно проводить начало лето на «нашем» море, потом поедем в Турцию или на Кипр! Ты даже не в курсе, что у твоей дочери плохая кровь, ей необходимы сосны, воздух и морская вода!
Никакой «плохой» крови у Яны не было, Маша врала. Ей самой хотелось выехать из душной Москвы, отдыхать, есть виноград, отрывая его своими пухлыми пальчиками от кисти, раскусывая, шаловливо жмурясь и твердя, что «кислый», пить минеральные воды, лежать в грязях, вздыхая и чувствуя, как молодеет кожа. Купаться, нежиться на пляже, уснуть и проснуться обгоревшей, потом страдальчески смотреть на официантов в ресторане, чтобы они принесли мороженое, просто так, без какого–либо вознаграждения…
Маша всё это умеет, научилась у матери. А отдыхать–то ей, в сущности, не от чего, Маруся ни дня в своей жизни не работала, хотя институт окончила, диплом лежит в комоде под красивыми кружевными пеньарчиками, что Миша привез из командировки. Хорошо, когда муж часто бывает за границей, причастен к дипломатическим миссиям, переводчик. Это во многом упрощает жизнь.
Не имея работы, но заведя штат помощников — постоянную кухарку, приходящих уборщиц, репетиторов для дочери — Маша всё же от чего–то уставала и нуждалась в смене обстановки, новых зрителях своего маленького спектакля под названием «жизнь». Вот тогда в ход шел главный козырь — Яна.
У Яны низкий гемоглобин, малокровие, апатия и рахит, Яна устала сидеть в «этом вашем душном городе», измучена школой, поэтому ей необходимо ехать на отдых.
Михаил не возражал, надо — значит надо, тем более, Яночка — единственная дочка, без каких–либо надежд на второго ребенка… Уж тут вкладывай в неё всё, что можешь!
Лучшие дома отдыха и отели летом, зимой поездки на дачи к друзьям с шашлыками и фейерверками — весь мир к ногам Яны. А Маша же так, она не претендует… В сопровождающих просто, как же отпустишь ребенка одного…
Да и потом, Маша и Яна очень близки, они самые настоящие подруги, вечно шушукаются, смеются, подмигивают друг другу, лягут на большую кровать в родительской спальне и листают журнал мод. Мише в такие минуты не разрешается им мешать.
— Ты пойми, Мишенька, надо, чтобы Яна полностью мне доверяла, чтобы я была её наперсницей, тогда всё у нас будет хорошо! — втолковывала мужу Мария.
— У девочки должны быть подруги её возраста, а все твои попытки влезть к ней в душу отвратительны! — упрямо твердил Михаил, закрывал газету, швырял её на лакированную поверхность обеденного стола.
— А у неё есть! Есть, как же без этих пустоголовых девиц! — разводила руками Маруся. — Но не сними она должна обсуждать свою жизнь, а со мной. И тогда…
Она не договорила, принялась смеяться. Михаил удивленно поднял на неё глаза.
— Ты что?
— Я? Да посмотри, как ты смешно отражаешься в стекле буфета! Это же какой–то горбун и у р о д е ц! Господи, Миша, на кого ты похож! — Маше было так смешно, что она начала икать, и Павлина Тимофеевна, кухарка, приносила ей стакан с водой, чтобы унять колыхания раздобревшей, рыхлой хозяйки. А та всё твердила:
— Миша–горбун! Миша — карлик! — и тыкала пальцем в отражение…
Эти ссоры то вспыхивали, то гасли, но всегда тлели где–то внутри, до поры до времени…
…— Яночка, дорогая! Вот наконец папа опомнился и принес тебе наш подарок. Цветы! Миша, что ты стоишь, дари дочке цветы! А я… Я тут приготовила тебе… — Мария Андреевна вынула из–за спины ювелирную коробочку.
Янины глаза вспыхнули. Михаил нахмурился.
— Носи с удовольствием, детка. Тут сережки с сапфирами и к ним кулончик. Правда, красиво? — с придыханием пояснила Мария.
Яна вынула из коробочки украшения, стала примерять, долго возилась с серьгами, но мама ей помогла.
— Маша, на какие деньги? Ты же знаешь, что мы сейчас должны экономить, , не сегодня–завтра меня могут уволить и… — зашептал мужчина, но жена только отмахнулась от него.
— Ой, Миша, не начинай! Ян, папа опять жалеет на тебя денег! — заголосила Маруся, выпятила губы так, что стала похожа на зубастого зайца.
— Что ты такое говоришь, Маша?! Я никогда не экономил на вас, но ты обещала, что купишь что–то не очень дорогое. Да и потом, Яночка слишком молода для таких тяжелых украшений, куда ей их носить? — Отец смотрел не на жену, а на сияющую от восторга Яну, качал головой.
— А уж это не твоя забота! Вот, например завтра мы идем в Малый театр, будем смотреть балет и блистать, да, доча? А ты ступай, Миша, читай свои скучные газеты, тебе с ними сподручнее! Они такие же бездушные, как ты сам! А мы с Яночкой пошушукаемся.
Мария Андреевна выпроводила мужа из комнаты, захлопнула за ним дверь и обернулась.
— Детка, сегодня придут ребята, тетя Пава уже во всю кухарит. Только вот я сомневаюсь, что всех знаю… Ты познакомишь меня? И какое платье мне надеть? — ворковала Маша, гладила дочку по волосам и улыбалась. Как хорошо, когда мама и дочь самые настоящие подруги!
Янка рассказывает Маше о всех своих душевных переживаниях, делится грустными и смешными моментами дня, и тогда Яночкин день становится немножко и Машиным. И она потом говорит мужу: «Ой, а мы с Яной математичку совсем не любим! Кричит на нас, какое она имеет право кричать?! А вот Сережа Ковтун нам с Яной нравится, милый, обходительный. Скрипач. Он учится в Гнесинке. Ох, да что я тебе рассказываю, если всё равно ты не слушаешь!»
«Слушаю, Маша. Меня тоже волнует жизнь Яны, её друзья и учеба. Но я бы не стал настолько подробно во всё это лезть. Она должна чувствовать себя, свою свободу, уметь принимать решения без твоей подсказки!» — возражал Михаил.
«Ты хочешь, чтобы она наломала столько же дров, сколько было у нас? Чтобы девочка всю жизнь мучалась только потому, что когда–то я ей не помогла? — с презрением к ничтожности мужа, качала головой Мария. — Да если бы моя мать тогда сказала мне, что ты такая тряпка, я бы с тобой на дачу не поехала. И не было бы ничего этого, и жила бы отменно с кем–нибудь другим. Но нет, моя мать тоже, как и ты, не хотела лезть ни в чью жизнь, занималась собой. И вот итог: я положила всю себя на алтарь существования с таким убогим человеком, а ты даже не можешь быть хоть сколько–то нормальным мужем и отцом. Нет уж, Мишенька, я сама буду решать, что и как делать. А ты не вмешивайся.»
… Маша с Яной в который раз перемерили туфли, остановились на замшевых, светло–бежевых, с тонким каблучком, потом Яночку отпустили погулять.
И вот она шагает по тротуару, улыбается и подмигивает яркому, как и она сама, солнцу, что катится за Янкой по небу. Такой день, восемнадцать лет, — это само по себе торжественно и волнительно. А ещё на банкет к Яне придет Павлик…
От мыслей о Павлике у Янки всё сжимается внутри и трепещет.
«Вот как это — бабочки в животе,» — думает девушка и судорожно вздыхает. Кажется, она сейчас закричит от счастья, так его много и держать его в себе невозможно…
Павлик часто пишет Яне сообщения, глупые, смешные. Они пока ещё не встречаются как пара, сегодня, так по крайней мере, надеется именинница, всё решится. Если родители побыстрее уйдут, и гости тоже, а Паша останется, тогда… Господи, как кружится голова!..
Яна посмотрела на часы — пора домой, встречать ребят!..
Только Яна успела попить компот и поправить прическу, а тетя Пава накрыть на стол, разложить столовые приборы рядом с праздничными фарфоровыми тарелками, туда же, на белую скатерть, пристроить салфетки, Маша настояла, чтобы были не бумажные, «мы же не в дешёвой забегаловке», а из хлопка, и непременно посередине стола блюдо с фруктами: со свисающими гроздьями винограда, розовато–оранжевыми персиками, апельсинами, яблоками. Хотя яблоки Мария Андреевна потом велела убрать. Почему? Яблоки — это дешево, а надо, чтобы всё было «в ажуре».
Позвонили в дверь, Мария вышла открывать, тоже нарядная, с ярким, даже чересчур, макияжем, в платье на тонких бретельках, из выреза которого пышно выступал её бюст, в туфельках на шпильках. От них уже болят ноги, но ради праздника Маша потерпит!
— Здравствуйте! — ввалились в прихожую сразу несколько парней, сунули женщине цветы. — Янка! С днюхой!
Ребята стали по очереди пожимать Яне руку, немного смущенно, потому что Мария Андреевна стояла и наблюдала. Она всегда присутствовала на праздниках дочки. Даже в садике, когда уже все мамы уходили, а дети садились пить чай с печеньем, Маша оставалась.
«Я буду фотографировать! Не гоните, это же так трогательно! Они такие милые!» — пускала она слезу и делала пару кадров, но исключительно Яны. Остальным говорила, что фото просто не получились…
Когда перешли в школу, то Яночкины дни рождения отмечали, как это принято, в детских клубах, родители сидели и тянули кислое вино, а дети ели пиццу и носились по игровой.
Потом дни рождения Яна стала отмечать только с избранными друзьями дома, конечно, с Марией Андреевной. А уж потом гостей и именинницу отпускали погулять. Маша даже давала им деньги на «веселье», зная, что Янка плохого не сделает…
…— Мам, может, поставить цветы в воду? Сходи на кухню, там стоит ваза… — намекнула Яночка. От материнского присутствия даже ей стало неловко перед ребятами.
— Ах да! Что же я! Растерялась… Такой день… — Маша как бы намекнула, что неплохо было бы поздравить и её, но молодежь не догадалась, повалила дальше, в Янину комнату, ждать остальных.
Скоро пришли девочки, чинно перецеловались с Яночкой, о чем–то захихикали, тоже скрылись за дверью дочкиной комнаты.
Сама Яна то и дело выглядывала, не выпускала из рук сотовый.
— Ну что же, мне кажется, детка, все в сборе! Пора садиться! Зови отца, приглашай гостей к столу! — улыбнулась Мария Андреевна. — Голодные же все!
— Нет, еще минутку, мама! Давай подождем! — помотала головой Яна.
— Да ну что ждать?! Ребята, девочки, идите в гостиную! — сунула в комнату голову Маша. — Накрыто уже всё! Миша! Михаил Николаевич, помогите хотя бы открыть шампанское! — крикнула она куда–то вбок.
Из кабинета вышел Янин отец.
— Па, ну ещё немножко подождем, — зашептала Яна. — Это важно!
— Нет, нет и нет! На–чи–на–ем! Прошу к столу! — Мария Андреевна распахнула двустворчатые двери гостиной–столовой, так, как это делают в кино, пригласительно вытянула руки.
Ребята стали рассаживаться. Маша хорошо их всех знала, это хорошо, никого лишнего.
Вот этот рыжий, Олег, увлекается физикой и космосом, хочет работать в ЦУПе. Похвально.
Рядом с ним Вика, её отец — большая шишка в какой–то нефтяной компании. Однажды Вика пригласила Яночку к себе на дачу. Ну это не дача, это целое поместье! Маше понравилось, они прожили там чуть больше недели, так затянулись «гости». Ну а как Мария могла отправить ребенка одного?! Конечно же договорились, что девочка поедет с матерью…
Егор, Никита, Сережа — мальчики посредственные, без перспектив, но с ними весело. Пусть сидят. У одного, кстати, отец работает в гараже, надо запомнить, мало ли что!..
Света и Кирочка — хохотушки, легкомысленные д у р о ч к и, зато на их фоне Яна смотрится весьма эффектно. Тоже хорошие гости…
Налили в бокалы шампанского, отец Яночки сказал тост, все поддержали, стали чокаться, немного игристого пролилось на скатерть и в салат, но от этого стало только ещё веселее.
Михаил Николаевич, правда, сославшись на дела, вышел из–за стола. Да и Яна нервно теребила накрахмаленную салфетку, совсем не ела.
— А вы не знаете, где Павлик? Я ему писала, но сообщение даже не доставлено. Он обещал прийти… — наконец спросила она тихо.
Все за столом знали о её симпатии, относились с пониманием и теперь тоже переживали.
— А ты не знаешь? — вдруг сказала Вика.
— Чего? — Яна нахмурилась.
— Он вчера уехал, его приняли в институт, правда, не у нас, но он же хотел в медицинский, вот и поехал.
— Как поехал? Мы же договорились… Он бы мог поехать завтра… Как же так? Кула?! — испуганно прошептала Яна. Бабочки в животе заметались, забились, стало больно.
— Ну уж это тебе Мария Андреевна расскажет, — Вика положила себе ещё салат.
Маша выпрямилась, напряженно свела лопатки, сделавшись похожей на гусыню.
— Мама? — Яна повернулась к матери. — При чем тут ты?
Михаил Николаевич, стоя за дверью, вздохнул. Она всё же сделала это, его недостойная, пронырливая жена…
— Я? Не знаю. Я тут совершенно ни при чём! Берите буженину, мальчики! Своя, домашняя, и селедочка! Закусывайте, а скоро будет горячее, потом танцы и… — защебетала Маша, но Михаил уже вошел, встал рядом с ней приказал выйти на кухню.
— Миша! — возмущенно дернулась женщина. — Это неприлично, тут же гости! Что ты меня тянешь?!
Но он не слушал, уверенно тащил ее к выходу.
— Яна, пойдем. Пора прекратить эту петрушку! — распорядился отец. Девушка послушно встала…
На кухне оказалось парко и пахло пирогом. Весь стол был заставлен какими–то мисками, тарелками, на углу примостилась чья–то недопитая чашка с чаем, на плите стояли сковороды и вынутая из духовки утятница.
— А теперь ты расскажешь Яне всё. Всё, Маша! И как читала постоянно сообщения в её телефоне, и как подслушивала. И как совала нос туда, куда тебя не просили. Всё! — Миша вдруг ударил кулаком по столу. Его жена вздрогнула. Яна тоже.
— А что такого? — Маруся вздернула бровки. — Между прочим, проверять переписки детей не запрещено, иногда это помогает предотвратить беду! А у нас с Яночкой особая, тесная связь, и она совершенно не воспринимает это как унижение, правда, Яна?!
Янка растерянно посмотрела на отца, потом на маму, сжала кулаки.
— Мам, ты совсем что ли?! Какая связь, почему я должна быть не против, чтобы ты лезла в мою жизнь?! И ты всё читала? Каждый день?! Мама, это гадко! Фу! Унизительно и противно! — Яна задрожала, ей захотелось убежать куда–нибудь, но она удержалась. — А ты, папа? Ты всё знал и молчал? Поверить не могу! Я–то всегда считала, что ты просто тихий, забитый женой, но «правильный» человек, что ты никогда не сделаешь подлости! А ты ещё хуже, чем она! — девушка ткнула пальцем в Марию Андреевну.
— Да, Яночка! Да, он ужасный человек! Но ты его не слушай, мы с тобой справимся, мы же всегда всего достигали вместе, мы, Яна, — команда, и всё у нас будет хорошо! Ну что ты расстраиваешься?! Ерунда какая! Я просто хочу тебе помочь. Если бы не я, то и половины бы твоих успехов не было, правда–правда! Конкурсы, экзамены в музыкальной школе, даже вот выпускные работы — это всё я вывезла на себе, Яна. Поэтому грех прятаться от меня! А Павлик… Он тебе не пара. Я точно знаю, что ничего путного у вас бы не вышло. Ты просто ещё не разбираешься в людях, а я знаю мужчин очень хорошо. Как только я позвонила и сказала, что договорилась, и его берут в этот Рязанский институт, он тут же собрался и поехал. Тут же, Яна! Что ты так на меня смотришь?! Ты для него — очередная, одна из сотни. А местечко–то в институте было единственное, вот он и подхватился. Благодаря имени твоего папочки я выбила мальчику общежитие. Он мне по гроб жизни благодарен! А тут его быть не должно. Костьми лягу, но его, этого твоего Пашку, мужлана из семьи рабочих, не потерплю. Я тебя родила, Яна, я имею право на…
— На что, мама? На меня? — Яна вдруг расхохоталась. — Твои победы? Какие, мама? Всё, чего я достигла, я сделала сама. Сидела и занималась, а ты только надоедала своими: «Чайку? Может, пойдешь погулять? Спину ровнее, пальцы расслабь!» Ты ни в чем не разбираешься, мама, твои советы были смешными и глупыми, но я понимаю, у тебя нет своей жизни, ты живешь моей. Я терпела это, потому что тебя жалела…
Михаил Николаевич слушал дочь, отвернувшись к окну. Вот всё и закончилось: спокойная жизнь, мирное сосуществование, видимость нормальной семьи. А он так хотел именно «нормальную», без дрязг и скандалов! Он женился на Маше, потому что… Потому что она забеременела от него, он сам виноват и понес заслуженное наказание. Да, именно наказание, с Машиным–то характером… Но она была такой горячей, так льнула к нему, «ботанику» и заучке в круглых некрасивых очках, что он поверил в себя, в нём на миг проснулся тигр, и… И получилась Яна.
А Машенька была из хорошей семьи, ну как он мог поставить её в неловкое положение?! Женился.
Что теперь будет?!..
— Как же так, Яна?! Я всю себя тебе отдала, всё своё здоровье, так тяжело рожала, так намучалась, когда ты была маленькой, ну, думала, зато вырастешь, станешь мне хорошей подругой, настоящей… А я стану самой лучшей мамой, внимательной, во всё вникающей. Если бы моя мать была такой, Яна, я бы ей ноги целовала! Мы с тобой подруги, Яночка, самые лучшие, близкие подруги! — воскликнула Мария Андреевна, всхлипнула, отвернулась. — Миша! Что же ты молчишь?! Твоя дочка запуталась, а ты…
— Да. Запуталась. Мы её запутали. Приманили, а потом запутали в веревки, — усмехнулся Михаил Николаевич. — Я не знаю, что сказать. Прости нас, Яна. Если сможешь, конечно!
Девушка хотела ответить, что подруги так не поступают, не лезут, куда их не просили, но тут позвонили в дверь, Вика открыла, позвала Янку.
На пороге квартиры стоял Павлик с большим букетом, из тех, какие Маша презрительно называла «всякая всячина, понадергали из ведер».
— Паша? А я думала, ты уехал! — снизу вверх глядя на долговязого парнишку, прошептала Яна.
— Дык чего тут ехать–то?! Не край же света! — подмигнул Павлик.
— Мда… Бешеной собаке сто верст не крюк! — процедила сквозь зубы Мария Андреевна.
— Я обещал, что приду тебя поздравить, значит, пришёл! — продолжил тем временем парень. — Ян, с днем рождения! Цветы возьми, пожалуйста, а то я с ними как–то глупо выгляжу, по–моему. Тебе они в общем…
Он вдруг залился краской, даже уши стали пунцовыми. Яна никогда не видела, чтобы люди так быстро краснели, и выхватила цветы.
— Наклонись! — велела она долгожданному гостю.
Тот послушно согнулся пополам. Яна его поцеловала. В губы. Вот так.
Ребята, наблюдавшие за этой сценой из гостиной, зацокали языками, Михаил Николаевич облегченно вздохнул, а Маша закрыла глаза.
— Спасибо вам, Мария Андреевна! — кинулся к ней Пашка, крепко прижал к своей впалой груди. — Благодетельница! Вы же поспособствовали, я знаю! И это замечательно. Там, в Рязанском мединституте, преподает один профессор, он моего деда оперировал, такой умный дядька! Очень хорошо, что я буду у него учиться! Спасибо вам большое, тетя Маша! А когда я выучусь, то добро пожаловать ко мне на стол, желчный пузырь вырежу, даже не пикнете, клянусь!
Маша побледнела, прошептала: «Не дай Бог!», а все засмеялись, жалкие, ничтожные личности. И Миша смеялся так счастливо, задорно, даже прослезился, негодяй!
Гости уже вовсю шуровали за столом, шутили, рассказывали анекдоты, а Яна всё не выпускала Пашкину руку. Он был не против, ради этого и приехал…
…— Миша! Что там на работе? Кто тебе звонил? — строго спросила Мария Андреевна, поставив на стол пустую чашку. Теперь Маша хочет дружить с мужем, а он почему–то сопротивляется.
— Никто.
— То есть ты полчаса разговаривал с пустотой? — усмехнулась Мария, дождалась, пока Михаил уйдет в ванную, схватила его сотовый, хотела всё выяснить, но с паролем так и не разобралась, запаниковала и положила смартфон на место. Ничего, Маша настырная, она и пароль узнает, и всё остальное. Только вот это ей вряд ли понравится…
Автор: Зюзинские истории. Группа Жизненные истории
Если Вам нравятся истории, присоединяйтесь к моей группе: https://ok.ru/lifestori (нажав: "Вступить" или "Подписаться")
ТАМ МНОГО И ДРУГИХ ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ
Ваш КЛАСС - лучшая награда для меня ☺Спасибо за внимание❤