В арбу запряжен, на судьбу свою зол, Служил водовозу несчастный осел. Все тоще он делался день ото дня, Мечтая отведать хоть раз ячменя.
Но снова и снова побои вкушал, И сеном питался, и еле дышал. Раз царский конюший, взглянув на осла, Посетовал: «Как его жизнь тяжела! Мне жаль его, видеть без слез не могу, Как он, словно месяц, согнулся в дугу!
Уныло ответил ему водовоз: «Где ж денег мне взять на ячмень? Вот вопрос!» А тот: «Я в конюшне на несколько дней Его поместил бы меж царских коней: Там ждет его счастье – ячмень и овес!» И рад был осла подкормить водовоз.
Вот в конском раю очутился осел: Там вдоволь еды, чисто выметен пол, Коням обеспечен покой и уют, Их холят и моют, скребками скребут... Едва их блаженство осел увидал, Как волю обиде и ропоту дал:
«Создатель! Ты их и меня сотворил, Но благом великим ты их одарил, А я лишь страдаю и воду вожу, Удары вкушаю и в землю гляжу. На тяжкие муки обрек ты меня, А их осыпаешь дождем ячменя!»
Но в ту же минуту, заслышав трубу, Коней оседлали с врагом на борьбу. И многие кони последний удел Нашли среди копий, и сабель, и стрел.
А те, что едва уцелели в бою, Страдали, вернувшись в конюшню свою: Их крепко связали, чтоб резать, колоть, И долго терзали их бедную плоть. Из них наконечники стрел извлекли, Каленым железом им раны прижгли, И, связанных бросив, надолго ушли, И плакали кони, и встать не могли.
«Прости меня, Боже, – промолвил осел, Я вижу, мой жребий совсем не тяжел: Не стану я больше роптать на судьбу, Согласен возить я до смерти арбу, Тепла не прошу, ячменя мне не надо, Но только избавь от подобного ада!»
Притча иллюстрирует бессилие человеческого разума в выборе наиболее предпочтительного образа жизни. Осел (изображающий, как и в других притчах, недалекого и нестойкого в вере человека) перестает роптать, как только видит плачевную судьбу тех, кому до этого завидовал. Человек, по мысли Руми, должен быть довольным и благодарным, полагаясь во всем на волю Создателя.
Кто ты? И зачем здесь?
Осел и кони. Руми.
В арбу запряжен, на судьбу свою зол,Служил водовозу несчастный осел.
Все тоще он делался день ото дня,
Мечтая отведать хоть раз ячменя.
Но снова и снова побои вкушал,
И сеном питался, и еле дышал.
Раз царский конюший, взглянув на осла,
Посетовал: «Как его жизнь тяжела!
Мне жаль его, видеть без слез не могу,
Как он, словно месяц, согнулся в дугу!
Уныло ответил ему водовоз:
«Где ж денег мне взять на ячмень? Вот вопрос!»
А тот: «Я в конюшне на несколько дней
Его поместил бы меж царских коней:
Там ждет его счастье – ячмень и овес!»
И рад был осла подкормить водовоз.
Вот в конском раю очутился осел:
Там вдоволь еды, чисто выметен пол,
Коням обеспечен покой и уют,
Их холят и моют, скребками скребут...
Едва их блаженство осел увидал,
Как волю обиде и ропоту дал:
«Создатель! Ты их и меня сотворил,
Но благом великим ты их одарил,
А я лишь страдаю и воду вожу,
Удары вкушаю и в землю гляжу.
На тяжкие муки обрек ты меня,
А их осыпаешь дождем ячменя!»
Но в ту же минуту, заслышав трубу,
Коней оседлали с врагом на борьбу.
И многие кони последний удел
Нашли среди копий, и сабель, и стрел.
А те, что едва уцелели в бою,
Страдали, вернувшись в конюшню свою:
Их крепко связали, чтоб резать, колоть,
И долго терзали их бедную плоть.
Из них наконечники стрел извлекли,
Каленым железом им раны прижгли,
И, связанных бросив, надолго ушли,
И плакали кони, и встать не могли.
«Прости меня, Боже, – промолвил осел,
Я вижу, мой жребий совсем не тяжел:
Не стану я больше роптать на судьбу,
Согласен возить я до смерти арбу,
Тепла не прошу, ячменя мне не надо,
Но только избавь от подобного ада!»
Притча иллюстрирует бессилие человеческого разума в выборе наиболее
предпочтительного образа жизни. Осел (изображающий, как и в других притчах,
недалекого и нестойкого в вере человека) перестает роптать, как только видит плачевную
судьбу тех, кому до этого завидовал. Человек, по мысли Руми, должен быть довольным и
благодарным, полагаясь во всем на волю Создателя.