МУЖСКАЯ РЕЛИГИЯ

Римский центурион из Капернаума, описанный в Евангелии напомнил одну важную тему, незаслуженно забытую сегодня: о том, что христианство – сугубо мужская религия. Нет, она, конечно, доступна и женщинам, но «заточена» она под мужской менталитет, под мужское восприятие мира. Придя на землю Христос уравнял мужчин и женщин в религиозных правах, но проповедь Его была обращена преимущественно к мужчинам. Откроем Евангелие: кто ближайшие ученики Христа?
Все они мужчины: бывшие рыбаки, налоговый инспектор, повстанец-националист, тоже бывший… Следующий круг учеников – еще семьдесят, мужчины. По мужчинам считают родословную Христа, по мужчинам исчисляют количество насытившихся чудесными хлебами, в мужском роде звучат все нравоучения Спасителя: «кто воззрит на женщину с вожделением – прелюбодействует в сердце своем», «кто разводится с женой – прелюбодействует», «если согрешит брат твой против тебя иди и обличи его», «мирись с соперником своим на пути», «если тебя ударят по правой щеке – подставь другую» – все это типичные мужские темы для обсуждения. Наконец: «продай одежду и купи меч…». Герои Его притч – в основном мужчины: пастухи, рыбаки, купцы, цари и вельможи, и даже в притче о десяти девах Жених – главное действующее лицо. О женщинах упоминается вскользь, в том числе и о Божией Матери! «Женские» притчи: о потерянной драхме и трех мерах муки – совсем коротенькие, они почти теряются на фоне остальных.
Можно, конечно, списать это на восточный менталитет, дескать, так положено: «женщина – не человек», по другому на Ближнем Востоке не поймут… Но вот носитель вполне «европейской» культуры, римский офицер, тоже обращается к Нему. Чем заинтересовал бродячий проповедник из порабощенного народа гордого римского легионера-завоевателя? Читаем теперь Деяния: кто первый крещен из язычников? Римский офицер, центурион Корнилий! Неслучайно на страницах Нового Завета, а также в документах истории среди первых христиан мы встречаем так много профессиональных военных: римских офицеров, простых солдат и даже крупных военных сановников. Трудно представить себе более брутальный типаж того времени, чем римский легионер, а ведь нашли же они что-то в христианстве!
Они легко понимали и принимали Христа потому, что находили Евангелие созвучным своему духу. При крещении человека называют воином Христа, а Сам Он говорил ученикам: «не мир Я принес на землю, но меч…». Христианство переполнено воинской символикой, Церковь живет по строгому, почти армейскому уставу, управляется по тому же принципу единоначалия, что и армия во время боевых действий, и неповиновение старшему карается так же жестко: на войне как на войне…
Теперь перейдем к более поздней истории, к великому переселению народов. В этой эпохе мы не найдем более брутального образа, чем язычник-варвар, германец или славянин, держащий в страхе всю Империю. И эти племена приняли христианство, с легкостью отказавшись от своего «родноверия». Они, победители, приняли религию побежденных, не считая это унизительным, потому что не испытали «когнитивный диссонанс» при встрече со Христом. Чуть позже этот путь повторили не менее мужественные викинги и наши предки во главе с князем Владимиром, силой вырвавшим крещение у Византии.
Почему же сегодня при входе в православный храм так резко бросается в глаза диспропорция мужской и женской половины? Архитектура изначально предполагает равное количество прихожан обоего пола: царские врата делят храм строго симметрично на две равные части, но суровая действительность диктует своё: женская «половина» – больше. Смотрим архивные фотографии богослужений: сплошь белые платочки. Анализируем современную статистику количества причастников: опять женщины в абсолютном большинстве, причем не только в старшей возрастной категории. В приходской молодежной группе также доминируют девушки, равно как их младшие сестры – в воскресной школе. При каждом храме организовано сестричество из активных прихожанок, тогда как братство – почти уникальное явление…
Мы с этим почти смирились, но у неискушенного стороннего наблюдателя складывается устойчивое представление о православии как о некоей табуированной, чисто женской теме: «Что? Поговорить о вере? Ну, извините, это почти как колготки или косметику обсуждать. Не мужское это дело!». Оно и понятно, ведь самые «распиаренные» христианские добродетели: смирение, кротость, послушание – воспринимаются обществом как слабости, и мужику они не к лицу. Впечатление усиливает наш «кулинарный символ веры»: блины на масленицу, куличи на Пасху, кутия на поминки. Все это готовят женщины, и, если вера не простирается дальше обрядовых рецептов, мужики в ней не задерживаются. Кухня не мужская тема. А еще крещение! Кто рожал ребенка? Кому очистительные молитвы нужны? Кто инициатор крещения малыша? Кто его на причастие носить будет? Женщины, конечно. А венчание? Угадайте, у кого больше эмоций по поводу подвенечного платья и красивого обряда, навеки скрепляющего любящие сердца?
Дальше – больше. Коль скоро абсолютное большинство прихожан женского пола, священник со временем невольно начинает подстраиваться под аудиторию. Он умилительно служит, говорит проповеди, трогающие женские сердца, он принимает заботу приходских бабушек, воспринимающих его как любимого сыночка или внучка. Он привыкает к бесконечным лобызаниям своих рук и уважительному (если не подобострастному) отношению влюбленных в него (в самом возвышенном и чистом смысле этого слова) прихожанок. Еще бы, единственный мужик в женском коллективе (и ведь, как правило, неплохой мужик!). На службах звучат песнопения, исторгающие слезы из женских глаз, на иконах появляются рюшечки, словно из девичьей горницы, на подризниках – кружевные оборочки, под ногами у батюшек – заботливо связанные коврики… Знакомо? Как говориться, няшность этой картинки зашкаливает. Только мужчин все это не прельщает:
Впервые я пережил «разрыв шаблона» в одном из храмов Хакасии. Мужчин было в разы больше чем женщин. Это были не русские, а местные жители, что называется «от мала до велика». Они стояли чинно, вовремя крестились, а отцы периодически ладонями наклоняли головы своим сыновьям, когда это было положено по богослужебному уставу.
На лицах этих людей не было следов вырождения или алкогольной деградации, которую мы привыкли видеть у малых народов, – это были красивые, работящие люди. Потом, к Причастию подтянулись и женщины с малышами… Сначала я списал это на личные заслуги настоятеля, иеромонаха, но через несколько лет увидел такую же картину среди местных жителей Алтая. Когда-то и у нас так было, но бесконечные войны, раскулачивания, расказачивания, репрессии, эмиграции выкосили наших верующих мужиков, и с каждым новым поколением мальчики видели в храме все меньше отцов и дедов, все меньше было у юных мужчин желания встраиваться в преимущественно женские религиозные коллективы. А недовоспитанные из-за отсутствия отцов маменькины сынки формировали совершенно другую среду, где культ блуда, денег и выпивки стал ложным олицетворением «мужского начала».
Почему же сегодня в наших храмах не слышно мужского голоса? Почему современные мужчины не понимают, что Евангелие обращено именно к ним, а уж только потом, через них – дочерям, женам, сестрам, подругам… Почему сегодня женщина тащит мужика в Церковь, причем в любом возрасте, начиная с младенчества и до глубокой старости? Отвечу банальностью: мужики измельчали. Обабились, развратились, раскапризничались, потеряли характер, силу воли, ответственность.