МЕСТО, ГДЕ ВСЕ БУДУТ СЧАСТЛИВЫ

Смерть только сначала страшная, а потом – сладкая
Место, где всеМоя подруга Оля рассказала жутковатую историю, произошедшую в самом начале 1990-х с другом их семьи Володей. Впрочем, тогда, много лет назад, все решили, что она закончилась сравнительно хорошо, и лишь недавно уже постаревший Володя поведал, через что ему пришлось пройти.
– Мы с Володей были шапочно знакомы, – начала Ольга свой рассказ, – наши родители когда-то дружили. Я знала, что у него младшая сестра Иринка и что они росли без отца. Володя в Ире души не чаял, с малых лет привык о ней заботиться. Ну а когда она подросла и уехала учиться, места себе не находил. Как там Ирка? Нормально ли учится в своём Томске? Не связалась ли с дурной компанией?
Ира училась хорошо, от плохих мальчиков и девочек держалась подальше, но неожиданно для всех увлеклась движением хиппи. Тогда, в конце 80-х, хиппи в СССР переживали расцвет, ещё вчера они фактически были под запретом, и тут – бац! – свобода.
В общем, нацепила Ирка браслетиков-фенечек, повесила на шею «ксивник» с паспортом и поехала колесить по стране с новыми друзьями. Автостоп, трассы, поезда, «хаты», портвейн – всё как у людей. Но продолжалось это недолго.
Сначала Ирка писала Володе регулярно, рассказывала о новых замечательных друзьях, о запахе настоящей свободы и ветрах странствий. Но потом письма вдруг перестали приходить. Володя уже собрался её разыскивать по всей стране, когда от сестрёнки пришла долгожданная весточка, всего несколько строк.
«Володька, привет! – говорилось в письме. – Я уезжаю за своим счастьем. Есть одно заветное место, куда надо долго ехать и где всё сбывается. Говорить об этом не могу, дала слово. Да и сама не хочу, чтобы не сглазить. На всякий случай очень тебя прошу: не ищи меня. Если снова появлюсь на горизонте, обязательно дам тебе знать, что и как. Люблю! Твоя сестричка Иринка».
Вова долго соображал, что хотела сказать Ира. Какое такое «заветное место», что за тайны? Очередная вольница? Как же он устал от этих Иркиных романтиков с немытыми волосами! Но потом немного успокоился: раз обещала подать весточку, значит, подаст. Перебесится и вернётся.
Весточка действительно пришла, зимой. Володе позвонили из милиции, сообщили, что в небольшом городке в Республике Коми его ждут на опознание трупа – нашлась сестрёнка. Замёрзла насмерть в лесу. Володька до сих пор не знает, как пережил тот день.
Приехал на Север. Маленький городок, морг в старой больнице ещё дореволюционной постройки, потом милиция, патологоанатомы. Говорят, Ирка шла в какой-то глухомани на лыжах по озеру, по первому льду, он и подломился под ней. Глубина небольшая, но лыжи запутались в корягах на дне, не выбраться. Так и замёрзла девчонка – стоя по пояс в ледяной воде. Жуткая смерть.
Следователь сообщил, что паспорта у неё не было, но при ней оказалось Володино письмо. Разобрали адрес, через паспортный стол установили личность.
Володя говорил – его будто оглушили чем-то тяжёлым. Он никак не мог понять: что Ирка забыла в этих лесах? Что именно там искала? А потом, когда немного пришёл в себя, сам себе поклялся во всём разобраться.
В милиции ничем толком не помогли, только дали адрес деревни, жители которой нашли Ирку. А что ещё тут можно предположить? Несчастный случай, всё ясно как божий день – неподготовленный человек погиб в лесу.
После Иркиных похорон Володя взял отпуск за свой счёт и поехал в ту самую деревню. Зашёл в сельсовет, чтобы отыскать людей, которые обнаружили Иринку.
– Ей бы, дурёхе, хотя бы нож держать под рукой, – сказал один из местных мужиков, вытаскивавших Иркино тело изо льда. – Ботинки хоть смогла бы порезать, может, и выбралась бы.
– Да какое там! – перебил его второй. – Морозы только-только ударили, видимо, ноги сразу свело судорогой, руки тоже быстро онемели. Так что ты не очень переживай: недолго мучилась твоя сеструшка, Царствие ей Небесное. Смерть от мороза только сначала страшная, а потом сладкая, замёрз человек – как уснул.
Володя собрался уходить, но один из мужиков вдруг окликнул его.
– Постой! Я вот что вспомнил… Ребята, конечно, всё на мороз списывают, но я заметил кое-что ещё: лыжные палки так и остались у неё в руках, лежали рядом на льду.
– То есть? – не понял Володя. – Она что, не своей смертью умерла?
– Нет, ты не понял, – начал объяснять мужичок. – Палки лежали рядом, и лёд вокруг неё был совсем не поломанным. Обычно человек, когда попадает в такое дело, бьётся, как птица в силке, старается вырваться. А она так и стояла на месте, ни палками не била, ни руками. А лёд ведь ещё совсем некрепкий, можно разбить, коли жить захочешь. А потом поднырнуть, освободиться от лыж.
– А как же судорога?
– Может, была и судорога, только не верю я в неё. Руки всё равно не сразу коченеют. А девчонка… Она как будто смирилась со смертью, что ли.
Володька остался на ночёвку у Виктора, так звали этого мужика.
– Ты мне скажи, почему она там вообще оказалась, да ещё зимой? – расспрашивал Володя за стопкой самогона нового знакомого. – Какой чёрт её туда погнал?
– Это ты у него сам спроси! – отмахнулся дядя Витя. – Я не знаю. Туристов здесь бывает много, это факт. Старики, правда, говорили, что когда-то в этих лесах была то ли священная роща, то ли ещё что-то такое, они тоже толком не знали. Сами туда не ходили, а вот их отцы и деды, говорят, бегали. Вроде как счастье загадывать перед свадьбой: если добежишь – всё, что загадал, сбудется. Но это бабьи сказки, мы в те места уже давно не ходим. Далеко. А вот туристы порой захаживают в ту сторону. Там как раз заросшая дорога идёт вдоль озера.
Володя сразу вспомнил про «заветное место», о котором ему писала Ирка. Паломничество хиппи к святым рощам… Бред какой-то.
В общем, Володька решил побывать на месте гибели сестры. Нет, ни в какое «заветное место» он попасть не хотел, просто дал себе слово поставить на берегу того озера крест в память об Ире.
С ним пошёл Виктор – показал и озеро, и где погибла сестра. Правда, вокруг топи, места не особо приметные, все берега поросли кустарником. Но всё же они выбрали какой-то мысок повыше, на берегу озера установили крест, повесили памятную табличку.
– Ты иди, а я останусь, – сказал Володя Виктору. – Хочу здесь один побыть.
– Как знаешь. Смотри, не задерживайся, места глухие. Темнота зимой в лесу мгновенно приходит. Жги костёр, а если что – на той стороне леса есть старая егерская сторожка. Она почти развалилась, но если затопишь печку, переночевать можно.
Виктор ушёл, а Володя посидел немного, помянул Иркину душу. И стукнуло ему в голову взглянуть, как смотрится крест со стороны, с другого берега.
Было ещё светло, часа два дня. Володя отправился на лыжах через озеро в сторону сторожки. Подошёл к другому берегу, но никак не мог найти избушку. Видимо, берега заросли, или она совсем осела в зарослях кустарника и молодого леса.
Крест был хорошо виден – свежетёсаный, сосновый. «Если что, летом вернусь и укреплю его, – подумал Вова. – А теперь надо найти сторожку, погреться».
Долго ходил по берегу, по льду, но сторожки нигде не было видно. Наверное, и правда развалилась. Володя устал и замёрз, ему бы повернуть назад, а сил совсем нет. И костёр разжигать поздновато – скоро лягут сумерки, тогда дороги вообще не найти.
– Володю нашли через три дня, – рассказала Ольга, – еле живого, замёрзшего до полусмерти, без лыж. Ему повезло, что Виктор к вечеру следующего дня забеспокоился, поднял мужиков на поиски. Нам Володя говорил, что в темноте сбился с пути, заплутал, замёрз. Отморозил пальцы ног. Ещё бы немного – дела бы его были совсем плохи. Но лишь недавно он поведал, как было дело.
– Не совсем я тогда заплутал, – сказал совсем седой Володя. – Видел и дорогу домой, и озеро. Думал, немного передохну, минут двадцать, соберусь с силами – и в обратный путь, ждать нельзя. Вдруг вижу – идёт женщина на лыжах. Я остолбенел: ну откуда ей здесь взяться? Смотрю, вроде лицо знакомое: батюшки-светы!
– Наташка, ты, что ли?
– Володька? А ты здесь какими судьбами?
Это была Наташка Кошелева, моя одноклассница и первая любовь! Вот кого уж точно я не ожидал встретить в этой глуши.
– Да так… Родню проведывал. А ты здесь что делаешь? В походе, что ли?
– А я здесь недалеко живу, – сказала Наташка. – Учительницей работаю в соседней деревне. Поехали ко мне отогреваться, а то замёрз совсем.
Мы на лыжах вышли на заросшую тропку, уходящую вдоль берега, и поспешили – Наташа лихо мчалась вперёд, я едва попевал. Но лыжня вроде накатанная. Иду на лыжах, вспоминаю наши школьные годы, как нам хорошо тогда было вместе. Даже теплее стало.
И тут меня кольнуло прямо в сердце. Какая, к чёрту, Наташка? Кто-то из однокашников лет десять назад сказал мне, что она давно умерла, скончалась от саркомы! Иду и вижу – впереди никого!
Как я разворачивался и бежал на лыжах назад, не помню. Единственное, что осталось в памяти, – никакой лыжни не было. И хотя я совсем недалеко ушёл от берега, проплутал бог знает сколько.
Потом меня нашли, но о том, что я видел на том берегу озера, никому не сказал, боялся, что не поверят, засмеют. И только тогда понял, почему моя Иришка не сопротивлялась, когда погибала. Наверное, за ней тоже кто-то пришёл – кто-то знакомый. Тот, кто пообещал ей счастье.
Олеся БАЛАКИРЕВА