Старый погост

Мне было четырнадцать. Я с трудом закончил восьмой класс и после очередной драки меня отправили “на исправление” к бабушке в деревню. Почти полторы тысячи километров вглубь страны.
Деревня глухая. Интернета или какой-то связи там до сих пор местами нет, а тогда (десять лет назад) и в помине ничего не было.
Сейчас я мог бы оценить красоту заросших диких лугов, маленьких озёр и мелеющих речушек, тогда я понял, что оказался в глуши, где единственным развлечением было лежать на траве и смотреть на плывущие облака. В этот момент мимо тебя могли пробежать коза, стадо гусей или корова.
Такой тишины как там я тоже нигде не встречал ни до, ни после.
Бабушка знала, почему я приехал. Не очень доброжелательные взрослые называли меня “будущий уголовник” и никак иначе. Я и тут ожидал встретить такое же отношение, но бабушка была спокойной, рассудительной и никогда не горячилась.
Она сразу дала понять, что мои выкидоны её мало интересуют, не реагировала она и на провокации.
- Ты либо помогаешь и работаешь, либо не ешь.
Я так и осел. До сих пор не знаю, серьёзно она говорила тогда или нет, но что-то в её тоне заставило меня подчиниться.
Она была полноправным главой семьи. Дед занимался своими делами и старался меньше попадаться под руку.
Я помогал подлатать крышу, загоны для животных, принести воды, нарубить дров, смешать еду для свиней. Но чаще всего я пас коров.
Схема была такая - всех коров выгоняют на луг перед улицей. И каждый день по графику кто-то из жителей этой улицы идёт их пасти. На следующий день другой и так далее по кругу.
В нашем доме коров было две, и поэтому я пас их всех два дня подряд. А было на тот момент 16 голов.
Освоился я на удивление быстро. Бабушка была очень строгой, но до того справедливой, что на тот момент она была единственным человеком, кого я слушался и уважал.
А остальные в деревне про меня ничего не знали, поэтому я мог наконец просто быть нормальным парнем без клейма “трудного ребёнка, которому светит колония”.
Пожалуй, именно те три месяца в деревне и события, что произошли дальше, изменили меня и не дали загреметь в эту самую колонию.
Несмотря на то, что я почти всегда был занят делом, у меня оставалось несколько часов в день на себя. И в это время меня никто не трогал, я был волен делать, что угодно.
Был только один запрет.
- Не ходи на погост.
- Что? Что такое погост?
- Там за холмом, - бабушка махнула рукой в правую сторону, - примерно в километре очень давно было кладбище. Сейчас всё сравняли, и ты ничего не увидишь. Но чуть поодаль стоит разрушенная церковь. Она небольшая и остался практически один фундамент. Вот туда ходить не нужно.
- А что там?
Бабушка строго посмотрела на меня, но похоже, подумав немного, решила, что с моим характером, лучше рассказать, иначе первым же делом я пойду именно туда.
- В некоторых местах вокруг кладбища остались топи. Можно увязнуть. И само место тоже неспокойное. Х о р о н и л и крепостных. И у м и р а л и они не всегда своей с м е р т ь ю.
От прямолинейности и тона, с которыми моя бабушка это сказала, у меня побежали мурашки. Именно такими вещами она заслуживала моё доверие и уважение - не смотрела на меня, как на несмышлённого ребёнка. И, что не похоже на меня, я не ходил туда, хотя обошёл местность на километры вокруг.
Был жаркий июльский день, в воздухе парило. Я ходил с коровами по открытой местности, так что к середине дня неприкрытые руки начало пощипывать.
Когда ближе к вечеру коровки наелись и прилегли, я лёг недалеко от них. Зашли облака, подул приятный ветерок. И меня разморило, так что в итоге я заснул.
Проснулся от того, что меня в лицо тыкал тёплый коровий нос и по телу расползались крупные капли накрапывающего дождя.
Я подскочил на ноги.
Солнце приближалось к закату. А значит было часов семь. Вот же влетит мне, решил я. Коровы должны были вернуться в шесть.
Быстро собрав тех, кто разбрёлся по округе, под усиливающимся дождём, я насчитал 15 голов. Одной нет.
Сердце быстро заколотилось, и в панике мне понадобилось больше времени, чтобы понять, кого нет. Если бы соображал быстрее, понял бы сразу, что пропала Душка. От этой коровы всегда было больше всего проблем.
Хозяйка у неё вредная, та точно устроит скандал и будет высказывать бабушке.
Я погнал всех обратно, рассчитывая подвести коров ближе к улице. Там дорогу они прекрасно знали и сами дойдут. Меня никто не успеет увидеть, а я тем временем побегу обратно, искать эту проклятую Душку.
Именно так я и сделал.
Набежавшие тучи скрыли солнце, отчего стало плохо видно. В деревне нет ни единого источника света, поэтому действовать нужно было быстрее.
Я оббегал одно укромное местечко за другим, снова и снова не находя ничего. В итоге поиски привели меня за холм, куда я вынужденно спустился.
Идти туда не хотелось. Не сейчас, когда стремительно темнело, а дорога превратилась буквально за час в грязное месиво. Я промок до нитки, собрал на ногах тонну липкой грязи, но не готов был сдаваться.
Пробежав до предполагаемого места кладбища половину пути, я услышал жалобное мычание.
Душка точно где-то там. К облегчению и радости примешивалось чувство страха. Я совершенно не знал, где начиналось кладбище и топи.
В темноте я не различал ни дороги, ни пространства вокруг. Но вскоре увидел нечто светлое и двигающееся. Благо, хоть корова была белой, иначе я точно не смог бы её разглядеть.
Сейчас понимаю, насколько опрометчиво и глупо было моё решение - идти в одиночку, что коровы частенько отходили куда-то подальше, но всегда находились. Но тогда страх подвести бабушку и получить нагоняй пересиливали всё.
Осторожно я подходил ближе и вскоре понял, что корова увязла в грязи. Она старалась оттолкнуться задними копытами, чтобы вытащить передние, и при этом сильнее уходила в грязь задними.
Сколько силы у четырнадцатилетнего парнишки?
Я сразу решил, что задача мне не по зубам. Корова весит полтонны. Я - от силы килограммов сорок.
Первое, что я решил сделать - это хоть как-то успокоить корову. Чем больше она паниковала и трепыхалась, тем сильнее увязала. Радовало, что здесь не было настоящего болота с трясиной, иначе она ушла бы наверное уже основательно.
Душка мычала и пыхтела, раздувая большие ноздри, она трясла головой и дёргалась вперёд. Успокоитель из меня оказался не важный. Но через некоторое время, она стала меньше бесноваться. Возможно, уже устала, возможно понадеялась на меня.
Я протянул ей кусочек хлеба, оставшийся с моего дневного пайка, и она, обвив большим языком мою ладонь, забрала лакомство.
Внезапно, мне в голову пришла идея. Если попытаться найти что-то, что можно подложить ей под копыта, возможно, я смогу её вытащить.
Дождь уже закончился, так что земля перестала размокать дальше.
Я стал бродить вокруг в поисках сам не зная чего. И через несколько метров наткнулся на дощечку, достаточно широкую и плоскую, чтобы она сгодилась. Поодаль, я нашёл ещё одну.
Мне, идиоту, тогда и в голову не пришло, что за деревённые доски могут быть на старом кладбище, и что возможно трогать их не стоит. Тогда я беспокоился лишь за Душку и за себя.
С огромным трудом мне удалось вытащить левое копыто сопротивляющейся коровы из грязи. Когда в конце концов я это сделал, то по инерции сел на пятую точку. Да, пожалуй, если бы кто-то из моих городских товарищей меня тогда увидел, унижения я бы не избежал.
Я подложил доску под одно копыто, как вдруг увидел свечение слева от себя.
Подняв голову, я посмотрел вдаль. Свет ослеплял, но двигался по направлению ко мне.
- Эй, я тут! - Крикнул я.
Конечно, я понимал, что меня наверняка уже давно кинулись в деревне и вышли искать. Но на оклик никто не ответил.
Чем ближе приближался свет, тем отчётливее мне казалось, что он плывёт в темноте, и человека там нет.
Душка засопела и потянулась назад. Увидев панику животного, я сам практически впал в панику.
А затем свет погас. Вот так, как был. Есть и нет.
И от этой внезапно наступившей темноты мне захотелось бросить всё и бежать обратно в деревню.
Я зажмурился, начал молиться. Нет, никаких молитв я на самом деле не знал, просто повторял про себя что-то вроде: “Господи, пожалуйста, помоги, обещаю, я больше никогда не буду плохо себя вести”.
Проходили мгновения, но ничего больше не происходило, и я открыл глаза. Душка немного успокоилась, и я похлопал её по спине.
- Ну всё, всё.
Я принялся за правое переднее копыто, надеясь, что этого хватит, чтобы дать ей упор. Мои нервы сдавали, и я не был уверен, что если ничего не получится, смогу найти ещё подпорки для задних копыт.
Это копыто вышло легче, но отчего-то Душка начала выдёргивать его и молотить им по воздуху. Сначала я уговаривал её, потом уже ругал последними словами. И тут она замычала и с силой пихнула копытом вперёд, так что я улетел на метр и плюхнулся в грязь боком.
Я сплюнул, поднимаясь, злясь на себя и эту бедовую корову, но тут что-то услышал позади. Спина сразу же отозвалась ледяными мурашками, ноги стали ватными, а во рту пересохло.
Преодолевая тяжёлое сопротивление собственного тела, я повернулся и отскочил назад.
Передо мной стояла девушка. Очевидно м ё р т в а я, ибо её кожа сияла белизной с отливом серого. Жуткий холод, исходивший от её тела, мгновенно превратил тёплый июль в леденящий январь.
Он протянула ко мне руки и сказала:
- Дай помогу-у-у-у.
Голос застыл эхом у меня в ушах. Кажется, я и по сей день помню его в точности до мелочей. Непереносимо громкий при этом он был настолько далёким, как если бы звучал в другой вселенной.
Я кричал. Мне бы хотелось сказать, что этого не было. Но я орал самым истошным воплем, на какой был способен. А потом крик кончился, я охрип, закашлялся и замолчал.
Передо мной никого не было, но я всё ещё метался взад вперёд, пытаясь увидеть новых врагов.
Сам не помню, как именно я подложил деревяшку под второе копыто. Но этого, конечно, оказалось недостаточно. Нужно было освободить хотя бы ещё одну конечность, чтобы корова смогла оттолкнуться достаточно.
Меня била мелкая дрожь. Я замёрз, промокнув перед этим под ливнем, и испытал жуткий стресс.
Откуда во мне взялись силы на то, чтобы отыскать ещё одну короткую но более широкую деревяшку, даже не знаю.
С задним копытом я возился долго, очень долго. Практически выбившись из сил и готовясь признать своё поражение, я сел рядом.
Спина уже начинала болеть, похоже сорвал. Корова истомилась, устала, от чего стала вялой, но хотя бы не мешала мне ей помогать.
Когда слева и справа от меня начали зажигаться огоньки, я даже не сразу отреагировал. Они медленно приближались ко мне. И вот тогда-то я отчётливо понял - если останусь сидеть, то живым отсюда не уйду.
Я бросился к Душке, раскапывая заднее копыто, как сумасшедший кладоискатель, я тянул его так и эдак и наконец выдернул. Руки меня почти не слушались от усталости, поэтому подложить дощечку удалось не сразу.
Из последних силы я хлопнул Душку по заду, и та, дернувшись вперёд, выскочила из грязи и побежала к холму.
Я последовал её примеру, уже буквально физически ощущая, как светлячки берут меня в кольцо.
Под холмом я со всего маха налетел на какую-то фигуру, и мы оба покатились по земле.
- Вот же балбес ты…
Бабушка поднялась, переводя дух.
Я готов был расплакаться от облегчения. Но вспомнив о погоне, повернул голову назад. На поляне было темно, тихо и спокойно.
Мы вернулись домой.
И если я чувствовал себя человеком, пережившим немыслимое, невероятное и непостижимое, то большая часть деревни смотрела на меня как на сумасшедшего.
Даже сама хозяйка Душки скорее оставила бы её там, чем сделала то, что сделал я.
Только дед похлопал меня тогда по плечу и сказал, что похоже, человек из меня всё же выйдет стоящий.
Бабушка только строго качала головой, но я знал, что за этим скрывалось её сильнейшее переживание за меня. Ведь именно она подняла на уши всю деревню и заставила людей меня искать. И они почти срок минут бродили по грязи в поисках подростка, кто был им никем. А вот к погосту решилась спуститься только она.
От того “приключения” мне досталась седая прядь на виске и кардинальное изменение отношения к миру. Не знаю, стоящим ли человеком я вырос, но стал значительно больше ценить жизнь и достойные человеческие качества, которые увидел тогда в своей бабушке.
Альбина (Мистика)