29 марта родилась Лариса Миллер.

"Я не готова к катастрофе.
Готова утром выпить кофе.
Верней, не выпить - долго пить,
Не напрягая жизни нить
И ближнего не напрягая.
Коль мне не светит жизнь другая,
Коль у меня она одна,
То надо кофе пить до дна,
До донышка, до самой гущи,
Растягивая миг текущий".
(с) Лариса Миллер
Лари́са Емелья́новна Ми́ллер (род. 29 марта 1940, Москва) — советская и российская писательница, поэтесса, эссеистка, преподавательница. Член Союза Российских писателей (с 1979) и Русского ПЕН-центра (с 1992).
Окончила МГПИЯ им. М.Тореза, автор книг «Безымянный день: Стихи» (1977), «В ожидании Эдипа» (1993; стихи и проза), «Земля и дом: Стихи» (1986), «Стихи и проза» (1992), «Стихи и о стихах» (1996), «Заметки, записи, штрихи...» (1997), «Между облаком и ямой» (1999).
Духовно сосредоточенная и просветленная лирика Миллер родилась из противостояния брежневскому застою с его «психушками» для диссидентов, из противостояния всему «безумию» советского времени, послевоенному антисемитизму, родилась ради защиты собственной личности, ради сохранения духовно-нравственных и эстетических ценностей прошлого, ради потребности исцелять средствами лирического искусства души др. людей, ради внесения гармонии, взаимопонимания; нравственной отзывчивости в души, чувства и сознание людей, внутренне опустошенных апокалипсическим декадансом ельцинского безвременья. Без связи Миллер с русским «безумием» не было бы ее медитативной и гармонически-просветленной лирики. Покинуть «безумную» Россию ради благоразумного Израиля или США для Миллер значит потерять языковую, духовно-нравственную и культурную почву, на которой родилось и развивается ее творчество.
Общий характер лирики Миллер и ее ценность достаточно точно определил наставник поэтессы А.Тарковский: «Л.Миллер — поэт гармонического стихотворения, а это было и будет драгоценностью во все времена. Язык ее поэзии — чистый и ясный до прозрачности литературный русский язык, которому для выразительности не нужно ни неологизмов, ни словечек из областных словарей: у нее нет ничего общего ни с футуризмом, ни с вычурностью какой-нибудь другой поэтической школы минувших лет. Это вполне современная нам реалистическая поэзия, а именно такая поэзия, на мой (читателя) взгляд, наиболее калорийна». (Литературная газета. 1993. 24 марта).
Реализм в поэзии Миллер — реализм лирический, типологически родственный реализму Баратынского, Ахматовой, Набокова, Г.Иванова, А.Тарковского, Кушнера... Любой поэтический реализм отчасти, в большей или меньшей степени, близок к романтизму, к его устремленности к идеалам, но идеалам не мистическим, отвлеченно-возвышенным, божественным, утопическим, а земным, значимым как в повседневной, бытовой жизни, так и в жизни духовной, позволяющим не только стойко переносить житейские трудности, но и лирически-мудро, внутренне уравновешенно относиться к жизни и смерти, верить в светлое будущее. В лирике Миллер в качестве жизненно необходимых, целительных идеалов, помогающих преодолеть мрачные чувства и переживания, вызванные общественными или интимно-личными причинами, заставляющих поверить в то, что они преходящи, что после них наступит какой-то просвет и какое-то душевное облегчение и спокойствие, выступает обычно природа:
«Осенний ветер гонит лист и ствол качает.
Не полегчало коль еще, то полегчает.
Вот только птица пролетит и ствол качнется,
И полегчает наконец, душа очнется.
Душа очнется наконец, и боль отступит.
И станет слышен вещий глас в древесном хрусте
И в шевелении листвы. Под этой сенью
Не на погибель все дано, а во спасенье»,
а также самые разные голоса жизни:
«Точно свет на маяке
Чей-то голос вдалеке.
Чей-то слабый голосок,
Как под ветром колосок.
Сквозь белесый полумрак
Я иду за шагом шаг,
Я иду, и не дышу,
И на голос тот спешу.
Отгорели все лучи.
Тихий голос, ты звучи.
В этом мире без лучей,
Дальний голос, чей ты, чей?
Глас людской ли, пенье ль птах,
Пенье ль ветра в проводах».
В роли идеалов для Миллер выступают голоса любимых поэтов, звуки музыки, образы мирового искусства, а со временем все больше и религиозные учения (Мейстера Экхарта и др.). Особенно нравственно и эстетически Миллер чутка к чужой боли, к страданиям других людей, к современной социальной ситуации, пагубно влияющей на человека. Прямых гражданских, публицистических откликов на социальную действительность в лирике Миллер нет (они есть в ее прозе, в ее газетных и журнальных заметках и статьях): поэтесса в стихах пишет только о том, как характер времени отразился в ее переживаниях и размышлениях философского порядка. Так, например, в стихотворении 1982 запечатлен скрытый, неозвученный драматизм времен брежневского застоя, его глухая тишина:
«А на экране, на экране
И жизнь, и смерть; и слез, и брани
Поток; и лес воздетых рук,
Но нету звука. Дайте звук.
О, неисправная система:
Беззвучно губят, любят немо.
Как в неозвученном кино,
Стучу в оглохшее окно,
Зову кого-то и за плечи
Трясу, не ведая, что речи,
Что дара речи лишена,
И вместо зова — тишина».
В своей лирике Миллер реалистически запечатлевает свои личные и интимные переживания, а также гражданские чувства, вызванные как современными общественными событиями, так и размышлениями об исторических событиях прошлого.
Лирика #Миллер медитативна по своему характеру, в ней чувства и переживания органически связаны с размышлениями и уравновешены в динамической, внутренне подвижной гармонии; поэтесса, как правило, не исповедуется в своих чувствах и переживаниях, а стремится философски их осмыслить, понять их ритм, неизбежность смены страданий и отчаяний надеждами и упованиями на лучшее, счастья — несчастиями, любви — ее охлаждением и даже утратой, трагических событий — ожиданием лучших времен. Философический характер имеют размышления Миллер (в стихах и эссе) о назначении поэзии (и искусства) в целом и своей лирики в частности. В стихотворении 1983, имеющем программный характер, она писала:
«Будто я Шехерезада,
И слагать стихи мне надо,
Потому что лишь слова
Мне дают на жизнь права.
Я о слове так радею,
Будто, если оскудею,
Замолчу, теряя нить,
Повелят меня казнить».
Стихи пишутся для того, чтобы самому поэту выжить в тяжелейших условиях, нравственно и духовно не сломиться, сохранить и умножить свою жизнетворческую энергию и вместе с тем помочь своим поэтическим словом врачевать души других людей, помочь им выжить, а любимому — даже спастись от смерти. Представив себя Эвридикой в роли Орфея, она говорит любимому:
«Я верю в чудо, верю в чудо:
Я уведу тебя оттуда,
Из царства мертвых. На краю
Всего земного запою.
И песнь моя нездешней силы
Тебя поднимет из могилы.
Владыке Тартара клянусь,
Что на тебя не оглянусь.
На всем пути из мрака к свету
Не оглянусь, верна обету.
Иди за мной, иди за мной.
И на поверхности земной
Не удержу тебя ни словом,
Ни взглядом. К горизонтам новым
Пойдешь, забудешь голос мой,—
Мне б только знать, что ты живой».
М.Ф.Пьяных