10 мая — сто лет со дня рождения отважной поэтессы-фронтовички Юлии Друниной
Спутник, 10 мая, 11:22 На следующий день после Победы, 10 мая 1945 года, студентка Литературного института, старшина медицинской службы, кавалер ордена Красной Звезды и медали «За отвагу» Юлия Друнина отметила свой 21-й день рождения. Наверное, ее самые известные стихи к тому времени уже были написаны:
Я только раз видала рукопашный. Раз — наяву и сотни раз во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне.
Она знала…
От прекрасной Дамы — в «мать» и «перемать»
Эти строчки Друнина написала в 1943 году в госпитале после ранения. А вдохновили ее еще более ранние события — бои под Москвой в сентябре 1941-го. Батальон, в котором служила санинструктором семнадцатилетняя Юля, попал в окружение. Комбат повел его на прорыв. Выйти к своим удалось всего двадцати трем бойцам. «Это я к тому, какой ценой приходится порой платить за четыре строчки…» — напишет потом поэтесса в автобиографической книге «С тех вершин». Есть лейтенантская проза Виктора Некрасова, Григория Бакланова, Юрия Бондарева, Василя Быкова, Бориса Васильева, Константина Воробьева, а есть солдатская поэзия Юлии Друниной. В них — настоящая, большая правда о Великой Отечественной войне. Возможно, это вообще лучшее, что написано о войне не только у нас, в России, но и в мире, потому что больше ни у кого такого страшного, трагического и героического опыта не было.
Накануне столетнего юбилея со дня рождения Друниной, который отмечается 10 мая 2024 года, «Парламентская газета» побывала в Старом Крыму — крошечном городке, который так любили Юлия и ее муж, известный советский киносценарист Алексей Каплер. Там, в Старокрымском литературно-художественном музее, открылась выставка, приуроченная к памятной дате. В самой большой в России экспозиции, посвященной жизни и творчеству Друниной, личные вещи — документы, записные книжки, ручки, автографы стихотворений, переданные музею дочерью поэтессы Еленой Липатниковой.
Юлия Друнина ушла на фронт семнадцатилетней девчонкой:
Я ушла из детства В грязную теплушку, В эшелон пехоты, В санитарный взвод.
Дальние разрывы Слушал и не слушал Ко всему привыкший Сорок первый год.
Я пришла из школы В блиндажи сырые. От прекрасной Дамы — В «мать» и «перемать».
Потому что имя Ближе, чем «Россия», Не могла сыскать.
Ушла, потому что не могла не уйти. Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания — вот чем жило в детстве ее поколение добровольцев.
Записная книжка Друниной раскрыта на странице со знаменитыми стихами:
Качается рожь несжатая. Шагают бойцы по ней. Шагаем и мы — девчата, Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты - То юность моя в огне… Идут по войне девчата, Похожие на парней.
У Друниной был ужасный почерк. Помогала печатная машинка «Эрика», тоже выставленная в экспозиции. А рядом на столе — старый советский календарь, символически открытый на датах 9 и 10 мая.
Из-под танка в Литературный институт
Свою первую боевую награду, медаль «За отвагу», Юлия получила за то, что она «в боях 20 января 1944 года за населенный пункт Озаричи в боевых порядках роты оказала первую медицинскую помощь семнадцати бойцам и вынесла их с поля боя с их оружием» — это строчки из наградного листа поэтессы.
Я не привыкла, Чтоб меня жалели, Я тем гордилась, что среди огня Мужчины в окровавленных шинелях На помощь звали девушку — Меня…
Осенью 1944 года на гимнастерке у Друниной загорелся орден Красной Звезды. «За период наступательных операций полка с 22 сентября по 5 октября 1944 года старшина медицинской службы Друнина все время непосредственно находится в боевых порядках батарей, оказывая умелую и быструю помощь раненым не только своих, но и других частей. Товарищ Друнина, находясь в боевых порядках батарей, неоднократно рискуя своей собственной жизнью, с автоматом в руках отбивала контратаки пехоты противника. За этот короткий период времени лично ею эвакуировано и оказана первая помощь сорока человекам», — говорится в наградном листе.
А вот что сказала сама Юлия в стихах: Но ничего прекрасней нет, поверьте (А было всяко в жизни у меня!), Чем защитить товарища от смерти И вынести его из-под огня. «Впечатлительная московская девочка начиталась книг о героических подвигах и сбежала от мамы на фронт, — писал о Друниной командир ее санитарного взвода Леонид Кривощеков. — Сбежала в поисках подвигов, славы, романтики. И, надо сказать, ледяные окопы Полесья не остудили, не отрезвили романтическую девочку. В первом же бою нас поразило ее спокойное презрение к смерти… У девушки было какое-то полное отсутствие чувства страха, полное равнодушие к опасности. Казалось, ей совершенно безразлично, ранят ее или не ранят, убьют или не убьют. Равнодушие к смерти сочеталось у нее с жадным любопытством ко всему происходящему. Она могла вдруг высунуться из окопа и с интересом смотреть, как почти рядом падают и разрываются снаряды… Она переносила все тяготы фронтовой жизни и как будто не замечала их. Перевязывала окровавленных, искалеченных людей, видела трупы, мерзла, голодала, по неделе не раздевалась и не умывалась, но оставалась романтиком…» Романтик Друнина мечтала о поэзии. В буквальном смысле из-под танка писала парторгу Литературного института Славе Шириной: «Пишу Вам, лежа под танком. Это спасает от разных неприятных вещей, вроде фрицевских пуль и осколков… Конечно, об учебе в этом году думать не приходится. Но мне не хотелось бы терять связь с Вашим институтом. Прошу Вас лично не забывать меня, писать. Если останусь живой, то мы с Вами обязательно встретимся в стенах Вашего института. Простите за самоуверенность, но она здорово помогает в жизни».
Роман в телеграммах
В конце 1944 года перенесшую два ранения Друнину признали негодной к военной службе, и в декабре, в середине учебного года, она вошла и как ни в чем не бывало села в аудитории первого курса Литинститута. Ее неожиданное появление вызвало смятение в учебной части, но не выгонять же было инвалида войны!
На занятия Юлия ходила в солдатских кирзовых сапогах, поношенной гимнастерке и шинели. Ничего другого у нее просто не было.
Я принесла домой с фронтов России Веселое презрение к тряпью — Как норковую шубку, я носила Шинельку обгоревшую свою.
Пусть на локтях топорщились заплаты, Пусть сапоги протерлись — не беда! Такой нарядной и такой богатой Я позже не бывала никогда…
Первая книжка ее стихов так и называется - «В солдатской шинели».
Там же, в Литинституте, Юлия вышла замуж за сокурсника, фронтовика-поэта Николая Старшинова. В этом браке, увы, в итоге распавшемся, у них родилась дочь — Елена Старшинова (Липатникова).
В 1954 году Друнина поступила на сценарные курсы при Союзе кинематографистов, где познакомилась с известным драматургом Алексеем Каплером, который стал ее вторым мужем. История их романтической связи отражается в выставленных в музейной экспозиции… телеграммах, которые Каплер отправлял своей любимой. Это вам не сообщениями в современных мессенджерах обмениваться.
Одна из телеграмм — из Москвы прямо в… поезд, которым Юлия добиралась из столицы в Крым. «Джанкой поезд тридцать первый вышедший Москвы двадцать четвертого декабря. Вагон тринадцатый место двадцать пятое пассажиру Друниной. Доброе утро Каплер». Две телеграммы из Москвы в Дом творчества писателей в Планерском, так в советские годы назывался Коктебель. Первая: «Планерское Крымской Литфонд Друниной. Второй тоскливейший вечер ужасно скучаю по тебе моя дорогая. Один Каплер». Вторая: «Третий час ночи уже уложил вещи есть потребность признаться что очень очень тебя люблю моя бесконечно дорогая. Опять Каплер».
Или вот еще одна телеграмма, с интригой, из Симферополя в Планерское: «Уезжаю переполненный чудесными воспоминаниями об этой ночи на бревне. Да здравствуют партизанские тропы. Ура Каплер». О том, что происходило ночью на бревне, музейщикам рассказала Елена Липатникова. Каплер и Друнина часто ходили пешком из Коктебеля в Старый Крым. И однажды глубокой осенью заблудились. Пришлось ночевать в лесу. Сначала допоздна сидели на бревне, а потом, чтобы согреться, зарылись в палую листву — этот способ Каплер знал с войны, когда служил военкором в Партизанском крае на Новгородчине.
Война не отпускала Друнину всю жизнь.
Могла ли я, простая санитарка, Я, для которой бытом стала смерть, Понять в бою, что никогда так ярко Уже не будет жизнь моя гореть?.. «С последних дней войны до последних своих дней Юля не могла оторваться от нее, отдалиться, забыть. И в стихах, даже пейзажных или любовных, то и дело возникали у нее многие подробности военных дней. Над ней поэтому нередко и подшучивали: мол, вот написала стихи о сосновом боре, а все равно в нем оказались неожиданно сапоги или обмотки…» — вспоминал Николай Старшинов.
Ей не было стыдно в День Победы
Крым Друнина узнала и полюбила после войны. Отдыхала в Доме творчестве писателей в Коктебеле, бывала в Керчи, Феодосии, но ее самым любимым местом стал городок Старый Крым. В отпуске они с Каплером снимали домик у местных жителей и после столичной жизни наслаждались тишиной и уединением:
Куры, яблони, белые хаты — Старый Крым на деревню похож.
Алексей Каплер умер в 1979 году и завещал жене похоронить его в Старом Крыму. Уже тогда Юлия знала, что ляжет в землю рядом с ним:
Старый Крым — последняя обитель. Черный камень — все, как в страшном сне… Не судите, люди, не судите: Здесь лежать положено и мне.
Не судите, что судьбу другому Я, как говорится, отдала. Это было — головою в омут… Совести гремят колокола.
Не судите, люди, — скоро-скоро, В крымский дождик или крымский зной Мне перебираться в мертвый город, Под тяжелый камень ледяной…
Юлия Друнина ушла из жизни 21 ноября 1991 года. Покончила с собой, не вынеся краха родной страны.
«Безумно страшно за Россию, И обоснован этот страх. Как обескровлен, обессилен Колосс на глиняных ногах!» — писала поэтесса незадолго до смерти.
И еще:
Ветераны в подземных Дрожат переходах. Рядом — старый костыль И стыдливая кепка.
Им страна подарила «Заслуженный отдых», А себя пригвоздила К бесчестию крепко.
«Сдаваться она не привыкла. Это было не в ее характере: она была бойцом и оставалась им до конца. И ее вынужденный и в то же время добровольный уход из жизни, как и добровольный уход в армию, говорит не о ее слабости, а о ее порядочности и силе: в конце концов, она могла бы достаточно благополучно дожить отпущенные ей годы, закрыв глаза на то, что не устраивало ее вокруг.
Так поступаем мы, многие. Смиряемся с обстановкой и живем.
Она была незаурядной личностью и не могла пойти на компромисс с обстоятельствами, которые были неприемлемы для ее натуры и сильнее ее. И смириться с ними она не могла», — объяснил решение Друниной Николай Старшинов. В Старокрымском литературно-художественном музее висят на стене в рамке записанные Друниной от руки стихи ее друга, Сергея Орлова:
Когда это будет, не знаю: В краю белоногих берез Победу девятого мая Отпразднуют люди без слез.
Поднимут старинные марши Армейские трубы страны, И выедет к армии маршал, Не видевший этой войны.
И мне не додуматься даже, Какой там ударит салют, Какие там сказки расскажут И песни какие споют.
Но мы-то доподлинно знаем, Нам знать довелось на роду, - Что было девятого мая Весной в сорок пятом году.
Юлия Друнина знала, что было 9 мая весной в сорок пятом году. И что было десятого — тоже…
Нет, это не заслуга, а удача — Стать девушке солдатом на войне, Когда б сложилась жизнь моя иначе, Как в День Победы стыдно было б мне!..
Военные стихи Юлии Друниной:
«Качается рожь несжатая…» (1942) «Я ушла из детства…» (1942) «Я только раз видала рукопашный» (1943) «Целовались. Плакали и пели…» (1944) «Зинка» (1944) «Штрафной батальон» (1944)
Награды:
Медаль «За боевые заслуги» (1944) Орден Красной Звезды (1944) Орден «Знак Почета» (1967) Ордена Трудового Красного Знамени (1974 и 1984) Орден Отечественной войны I степени (1985)
Кстати Именем Юлии Друниной названа малая планета, которую открыли крымские астрономы Николай и Людмила Черных.
ЗДРАВСТВУЙ,БРАТ!!!
:Татьяна ゲラシモヴァ
10 мая — сто лет со дня рождения отважной поэтессы-фронтовички Юлии Друниной
Спутник, 10 мая, 11:22На следующий день после Победы, 10 мая 1945 года, студентка Литературного института, старшина медицинской службы, кавалер ордена Красной Звезды и медали «За отвагу» Юлия Друнина отметила свой 21-й день рождения. Наверное, ее самые известные стихи к тому времени уже были написаны:
Я только раз видала рукопашный.
Раз — наяву и сотни раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Она знала…
От прекрасной Дамы — в «мать» и «перемать»
Эти строчки Друнина написала в 1943 году в госпитале после ранения. А вдохновили ее еще более ранние события — бои под Москвой в сентябре 1941-го. Батальон, в котором служила санинструктором семнадцатилетняя Юля, попал в окружение. Комбат повел его на прорыв. Выйти к своим удалось всего двадцати трем бойцам.«Это я к тому, какой ценой приходится порой платить за четыре строчки…» — напишет потом поэтесса в автобиографической книге «С тех вершин».
Есть лейтенантская проза Виктора Некрасова, Григория Бакланова, Юрия Бондарева, Василя Быкова, Бориса Васильева, Константина Воробьева, а есть солдатская поэзия Юлии Друниной. В них — настоящая, большая правда о Великой Отечественной войне. Возможно, это вообще лучшее, что написано о войне не только у нас, в России, но и в мире, потому что больше ни у кого такого страшного, трагического и героического опыта не было.
Накануне столетнего юбилея со дня рождения Друниной, который отмечается 10 мая 2024 года, «Парламентская газета» побывала в Старом Крыму — крошечном городке, который так любили Юлия и ее муж, известный советский киносценарист Алексей Каплер. Там, в Старокрымском литературно-художественном музее, открылась выставка, приуроченная к памятной дате. В самой большой в России экспозиции, посвященной жизни и творчеству Друниной, личные вещи — документы, записные книжки, ручки, автографы стихотворений, переданные музею дочерью поэтессы Еленой Липатниковой.
Юлия Друнина ушла на фронт семнадцатилетней девчонкой:
Я ушла из детства
В грязную теплушку,
В эшелон пехоты,
В санитарный взвод.
Дальние разрывы
Слушал и не слушал
Ко всему привыкший
Сорок первый год.
Я пришла из школы
В блиндажи сырые.
От прекрасной Дамы —
В «мать» и «перемать».
Потому что имя
Ближе, чем
«Россия»,
Не могла сыскать.
Ушла, потому что не могла не уйти. Спасение челюскинцев, тревога за плутающую в тайге Марину Раскову, покорение полюса, Испания — вот чем жило в детстве ее поколение добровольцев.
Записная книжка Друниной раскрыта на странице со знаменитыми стихами:
Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты -
То юность моя в огне…
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
У Друниной был ужасный почерк. Помогала печатная машинка «Эрика», тоже выставленная в экспозиции. А рядом на столе — старый советский календарь, символически открытый на датах 9 и 10 мая.
Из-под танка в Литературный институт
Свою первую боевую награду, медаль «За отвагу», Юлия получила за то, что она «в боях 20 января 1944 года за населенный пункт Озаричи в боевых порядках роты оказала первую медицинскую помощь семнадцати бойцам и вынесла их с поля боя с их оружием» — это строчки из наградного листа поэтессы.Я не привыкла,
Чтоб меня жалели,
Я тем гордилась, что среди огня
Мужчины в окровавленных шинелях
На помощь звали девушку —
Меня…
Осенью 1944 года на гимнастерке у Друниной загорелся орден Красной Звезды. «За период наступательных операций полка с 22 сентября по 5 октября 1944 года старшина медицинской службы Друнина все время непосредственно находится в боевых порядках батарей, оказывая умелую и быструю помощь раненым не только своих, но и других частей. Товарищ Друнина, находясь в боевых порядках батарей, неоднократно рискуя своей собственной жизнью, с автоматом в руках отбивала контратаки пехоты противника. За этот короткий период времени лично ею эвакуировано и оказана первая помощь сорока человекам», — говорится в наградном листе.
А вот что сказала сама Юлия в стихах:
Но ничего прекрасней нет, поверьте
(А было всяко в жизни у меня!),
Чем защитить товарища от смерти
И вынести его из-под огня.
«Впечатлительная московская девочка начиталась книг о героических подвигах и сбежала от мамы на фронт, — писал о Друниной командир ее санитарного взвода Леонид Кривощеков. — Сбежала в поисках подвигов, славы, романтики. И, надо сказать, ледяные окопы Полесья не остудили, не отрезвили романтическую девочку. В первом же бою нас поразило ее спокойное презрение к смерти…
У девушки было какое-то полное отсутствие чувства страха, полное равнодушие к опасности. Казалось, ей совершенно безразлично, ранят ее или не ранят, убьют или не убьют. Равнодушие к смерти сочеталось у нее с жадным любопытством ко всему происходящему. Она могла вдруг высунуться из окопа и с интересом смотреть, как почти рядом падают и разрываются снаряды…
Она переносила все тяготы фронтовой жизни и как будто не замечала их. Перевязывала окровавленных, искалеченных людей, видела трупы, мерзла, голодала, по неделе не раздевалась и не умывалась, но оставалась романтиком…»
Романтик Друнина мечтала о поэзии. В буквальном смысле из-под танка писала парторгу Литературного института Славе Шириной:
«Пишу Вам, лежа под танком. Это спасает от разных неприятных вещей, вроде фрицевских пуль и осколков… Конечно, об учебе в этом году думать не приходится. Но мне не хотелось бы терять связь с Вашим институтом. Прошу Вас лично не забывать меня, писать. Если останусь живой, то мы с Вами обязательно встретимся в стенах Вашего института. Простите за самоуверенность, но она здорово помогает в жизни».
Роман в телеграммах
В конце 1944 года перенесшую два ранения Друнину признали негодной к военной службе, и в декабре, в середине учебного года, она вошла и как ни в чем не бывало села в аудитории первого курса Литинститута. Ее неожиданное появление вызвало смятение в учебной части, но не выгонять же было инвалида войны!На занятия Юлия ходила в солдатских кирзовых сапогах, поношенной гимнастерке и шинели. Ничего другого у нее просто не было.
Я принесла домой с фронтов России
Веселое презрение к тряпью —
Как норковую шубку, я носила
Шинельку обгоревшую свою.
Пусть на локтях топорщились заплаты,
Пусть сапоги протерлись — не беда!
Такой нарядной и такой богатой
Я позже не бывала никогда…
Первая книжка ее стихов так и называется - «В солдатской шинели».
Там же, в Литинституте, Юлия вышла замуж за сокурсника, фронтовика-поэта Николая Старшинова. В этом браке, увы, в итоге распавшемся, у них родилась дочь — Елена Старшинова (Липатникова).
В 1954 году Друнина поступила на сценарные курсы при Союзе кинематографистов, где познакомилась с известным драматургом Алексеем Каплером, который стал ее вторым мужем. История их романтической связи отражается в выставленных в музейной экспозиции… телеграммах, которые Каплер отправлял своей любимой. Это вам не сообщениями в современных мессенджерах обмениваться.
Одна из телеграмм — из Москвы прямо в… поезд, которым Юлия добиралась из столицы в Крым.
«Джанкой поезд тридцать первый вышедший Москвы двадцать четвертого декабря. Вагон тринадцатый место двадцать пятое пассажиру Друниной. Доброе утро Каплер».
Две телеграммы из Москвы в Дом творчества писателей в Планерском, так в советские годы назывался Коктебель. Первая: «Планерское Крымской Литфонд Друниной. Второй тоскливейший вечер ужасно скучаю по тебе моя дорогая. Один Каплер». Вторая: «Третий час ночи уже уложил вещи есть потребность признаться что очень очень тебя люблю моя бесконечно дорогая. Опять Каплер».
Или вот еще одна телеграмма, с интригой, из Симферополя в Планерское:
«Уезжаю переполненный чудесными воспоминаниями об этой ночи на бревне. Да здравствуют партизанские тропы. Ура Каплер».
О том, что происходило ночью на бревне, музейщикам рассказала Елена Липатникова. Каплер и Друнина часто ходили пешком из Коктебеля в Старый Крым. И однажды глубокой осенью заблудились. Пришлось ночевать в лесу. Сначала допоздна сидели на бревне, а потом, чтобы согреться, зарылись в палую листву — этот способ Каплер знал с войны, когда служил военкором в Партизанском крае на Новгородчине.
Война не отпускала Друнину всю жизнь.
Могла ли я, простая санитарка,
Я, для которой бытом стала смерть,
Понять в бою, что никогда так ярко
Уже не будет жизнь моя гореть?..
«С последних дней войны до последних своих дней Юля не могла оторваться от нее, отдалиться, забыть. И в стихах, даже пейзажных или любовных, то и дело возникали у нее многие подробности военных дней. Над ней поэтому нередко и подшучивали: мол, вот написала стихи о сосновом боре, а все равно в нем оказались неожиданно сапоги или обмотки…» — вспоминал Николай Старшинов.
Ей не было стыдно в День Победы
Крым Друнина узнала и полюбила после войны. Отдыхала в Доме творчестве писателей в Коктебеле, бывала в Керчи, Феодосии, но ее самым любимым местом стал городок Старый Крым. В отпуске они с Каплером снимали домик у местных жителей и после столичной жизни наслаждались тишиной и уединением:Куры, яблони, белые хаты —
Старый Крым на деревню похож.
Алексей Каплер умер в 1979 году и завещал жене похоронить его в Старом Крыму. Уже тогда Юлия знала, что ляжет в землю рядом с ним:
Старый Крым — последняя обитель.
Черный камень — все, как в страшном сне…
Не судите, люди, не судите:
Здесь лежать положено и мне.
Не судите, что судьбу другому
Я, как говорится, отдала.
Это было — головою в омут…
Совести гремят колокола.
Не судите, люди, — скоро-скоро,
В крымский дождик или крымский зной
Мне перебираться в мертвый город,
Под тяжелый камень ледяной…
Юлия Друнина ушла из жизни 21 ноября 1991 года. Покончила с собой, не вынеся краха родной страны.
«Безумно страшно за Россию,
И обоснован этот страх.
Как обескровлен, обессилен
Колосс на глиняных ногах!» — писала поэтесса незадолго до смерти.
И еще:
Ветераны в подземных
Дрожат переходах.
Рядом — старый костыль
И стыдливая кепка.
Им страна подарила
«Заслуженный отдых»,
А себя пригвоздила
К бесчестию крепко.
«Сдаваться она не привыкла. Это было не в ее характере: она была бойцом и оставалась им до конца. И ее вынужденный и в то же время добровольный уход из жизни, как и добровольный уход в армию, говорит не о ее слабости, а о ее порядочности и силе: в конце концов, она могла бы достаточно благополучно дожить отпущенные ей годы, закрыв глаза на то, что не устраивало ее вокруг.
Так поступаем мы, многие. Смиряемся с обстановкой и живем.
Она была незаурядной личностью и не могла пойти на компромисс с обстоятельствами, которые были неприемлемы для ее натуры и сильнее ее. И смириться с ними она не могла», — объяснил решение Друниной Николай Старшинов.
В Старокрымском литературно-художественном музее висят на стене в рамке записанные Друниной от руки стихи ее друга, Сергея Орлова:
Когда это будет, не знаю:
В краю белоногих берез
Победу девятого мая
Отпразднуют люди без слез.
Поднимут старинные марши
Армейские трубы страны,
И выедет к армии маршал,
Не видевший этой войны.
И мне не додуматься даже,
Какой там ударит салют,
Какие там сказки расскажут
И песни какие споют.
Но мы-то доподлинно знаем,
Нам знать довелось на роду, -
Что было девятого мая
Весной в сорок пятом году.
Юлия Друнина знала, что было 9 мая весной в сорок пятом году. И что было десятого — тоже…
Нет, это не заслуга, а удача —
Стать девушке солдатом на войне,
Когда б сложилась жизнь моя иначе,
Как в День Победы стыдно было б мне!..
Военные стихи Юлии Друниной:
«Качается рожь несжатая…» (1942)
«Я ушла из детства…» (1942)
«Я только раз видала рукопашный» (1943)
«Целовались. Плакали и пели…» (1944)
«Зинка» (1944)
«Штрафной батальон» (1944)
Награды:
Медаль «За боевые заслуги» (1944)
Орден Красной Звезды (1944)
Орден «Знак Почета» (1967)
Ордена Трудового Красного Знамени (1974 и 1984)
Орден Отечественной войны I степени (1985)
Кстати
Именем Юлии Друниной названа малая планета, которую открыли крымские астрономы Николай и Людмила Черных.