Вечеринка удалась: именинник – А5, кажется – забыл даже про подарки, а до торта и подавно дело не дошло.

А5 – это очередной парень Музы. Никто не знал его имени, да и никого, собственно, не интересовало. После того, как ушел Ривен, девочка с катушек слетела и пустилась во все тяжкие. На её фоне Стелла - сущий ангел, образец чистоты и непорочности: никто точно не знает, какой по счету А5 парень у Музы, да и никого это, опять же, не волнует.
Из колонок бьет томный дабстеп, Муза отжигает на танцполе. Стены пульсируют в такт. Текна склонила голову, пряча её в предплечьях, у нее жутко болели глаза. Не каждый день они переживают калейдоскоп ядовитых красок или микс картин Маурица Эшера и Пабло Пикассо. Текне кажется, что они благодарят её за краткие минуты блаженства, что дарят им прикосновение ледяных пальцев. Пальцы были холоднее льдов Арктики. Тихий стон затерялся в вихре музыки.
Дернула ногами, безуспешно: А5 крепко обмотался вокруг них. Текна наклонилась и потрепала парня, безрезультатно: спит, как убитый. Боги сетевого кода, не хватало только скандала. Помощи ждать не от кого, все в полном неадеквате, и это пугало. Не у чучела единорога же просить? Текна не знала, кто придумал выкинуть такой фортель: убить единорога и сделать из него чучело – дело не в суеверии, а в голых фатах: убийца священного животного не проживает и недели с момента совершения проступка – и подарить его имениннику. Чучело восседало рядом за столом, прикрытое пальто и шляпой, этот маскарад уже выдумал А5.
«Бедненький», – поджав губы, смаргивая слезы, Текна избавила мертвое животное от одежды, – «Даже после смерти тебе нет покоя». Фею поразил взгляд обычных стекляшек, надменный, издевательский, выражающий свое презрение к виду разумных прямоходящих обезьян. Он пробирал до самого естества. «Мы и есть обезьяны, ты прав, миленький», – враз ослабшими пальцами пригладила холку и прижалась лбом ко лбу мудрого животного. Короткая шерсть сохраняла свою первозданную нежность и теплоту. Слезы чертили дорожки по щекам к губам, к подбородку, к ключицам. Душа одного человека оплакивала смерть живого существа совершенно искренне.
– Вечеринка удалась?
Текна дернулась и едва не упала. За её столом, напротив, сидел тот самый... Конь, нет, единорог в пальто и шляпе. Он причмокивал губами и деловито рисовал. Да, копытами, хоть они и не предназначены для таких тонких манипуляций, эволюция их для выполнения других функций приспособила. Единорог поднял морду, и фею пронзил по-человечески ехидный, издевательский взгляд.
– Я задал вопрос: вечеринка удалась?
– Да... – от шока Текна стала заикаться, – Глазам своим не верю... Живой...
Единорог фыркнул.
– Почему бы и да? Нас так просто не убить, достаточно капли сострадания, идущего от сердца, и мы вновь свежи и полны сил.
– Потрясающе... – Текна улыбнулась, утирая слезы.
– Я рад, что ты оценила. – Единорог сложил копыта, – Нам всегда было сложно впечатлить волшебников с Зенита, но от этого их восхищение становится только ценней.
– Как редкий товар?
– Да, – протянул, смакуя удачное сравнение, – Как редкий товар, хоть мы и не торгуем. Вы стараетесь усидеть на двух противоположно идущих поездах: науке и магии. Нередко вы чувствуете себя разбитыми, измотанными, находящимися в подвешенном состоянии... Магия требует веры, а наука – знаний. В свою очередь мы восхищены вашим упорством смешать две несмешиваемые дисциплины.
Текна чуть ли не впервые испытала смущение. Странное чувство, незнакомое. Тимми ей его не дарил, а ведь она была благодарна ему за каждую крупицу человеческих чувств – ярких самоцветиков на фоне богатого бархата логики и расчетов вероятности событий.
– От имени всех волшебников Зенита я передаю вам свою благодарность, – сканирующе стрельнула глазками из угла в угол, – Простите, что в такой... Вопиюще неформальной обстановке.
Единорог чинно кивнул.
– Насчет обстановки, – он убедился, что фея его слушает, а не отвлекается на головную боль, – Кончай с этим. Ты же не хочешь закончить жизнь вот так?
Он придвинул ей собствненнокопытно нарисованные могилу, синий экран смерти, урну с пеплом и еще много зарисовок на тему смерти и возможного посмертия. С каждым новым изображением лицо Текны теряло цвет. Под конец оно стало мертвенно белым, испуганным.
– Не хочу, – шепот слетел с губ шелестом гофрированной бумаги, неприятно корябнул пересохшее горло. В покрасневших глазах плескалась бездна страха.
– Тогда вперед! – Единорог изящно встал и предложил копыто.
Текна легко встала и вышла из-за стола. А5 на этот раз не мешался. Скорчившись, несчастный обнимал те самые пальто и шляпу. На них Текна отчетливо различила в разноцветном полумраке налипшую единорожью шерсть.
Фея неожиданно оказалась на спине Единорога. Мягкий перестук копыт, и они взмыли в воздух, прямо через потолки и крышу. Текна даже успела немножечко испугаться при виде рванувшего вперед побеленной поверхности бетонной плиты.
Текна, уткнувшись в шелковую гриву, засыпала. «Наверное, Ривен тоже встретил своего единорога и ушел», – подумала она, пальцами свободной руки ловя звёзды. Ей было хорошо и тепло, как в детстве.
И ей было невдомек, что её Единорог на самом деле Ривен.