2 мая 2022
"А зори здесь тихие...
".
История создания фильма
* * * * *
Повесть Бориса Васильева "А зори здесь тихие..." была опубликована в 1969 году. А в 1971 году за экранизацию повести Б.Васильева взялся режиссёр Станислав Ростоцкий.
Станислав Ростоцкий родился в 1922 году и о горестях войны знал не понаслышке. Участие в Великой Отечественной оставило навсегда отпечаток в его душе, что он и отразил в своей картине. По личным признаниям С.Ростоцкого, он посвятил эту ленту всем героическим женщинам, в частности медсестре Анне Чегуновой, которая пронесла его раненого несколько километров на руках. Во время боя взрывом снаряда Станислава Иосифовича отбросило под движущийся танк, из-за чего была повреждена рука, раздроблена нога и грудная клетка. К сожалению, Анна Чегунова не смогла увидеть фильм, ей посвященный, - к тому времени она ослепла. Но однажды Ростоцкий привез ее на студию и рассказывал о том, что происходит на экране.
Станислав Ростоцкий родился в 1922 году и о горестях войны знал не понаслышке. Участие в Великой Отечественной оставило навсегда отпечаток в его душе, что он и отразил в своей картине. По личным признаниям С.Ростоцкого, он посвятил эту ленту всем героическим женщинам, в частности медсестре Анне Чегуновой, которая пронесла его раненого несколько километров на руках. Во время боя взрывом снаряда Станислава Иосифовича отбросило под движущийся танк, из-за чего была повреждена рука, раздроблена нога и грудная клетка. К сожалению, Анна Чегунова не смогла увидеть фильм, ей посвященный, - к тому времени она ослепла. Но однажды Ростоцкий привез ее на студию и рассказывал о том, что происходит на экране.
Станислав Ростоцкий
В 2001 году режиссера не стало. Он был похоронен на Ваганьковском кладбище, не дожив всего год до 30-летнего юбилея своего фильма.
Режиссёр был не единственным фронтовиком в съёмочной группе, повоевать довелось многим участникам съёмок. Они знали, как сделать фильм более реалистичным. Фронтовиков из своей команды Ростоцкий привлёк к утверждению девушек на роли.
В 2001 году режиссера не стало. Он был похоронен на Ваганьковском кладбище, не дожив всего год до 30-летнего юбилея своего фильма.
Режиссёр был не единственным фронтовиком в съёмочной группе, повоевать довелось многим участникам съёмок. Они знали, как сделать фильм более реалистичным. Фронтовиков из своей команды Ростоцкий привлёк к утверждению девушек на роли.
До Ольги Остроумовой на роль Жени Камельковой пробовались много актрис. Но Ростоцкий остановил свой выбор именно на ней. Примечательно, что Остроумова была единственной для кого «А зори здесь тихие...» не были дебютом. До этого она уже успела сняться в фильме «Доживём до понедельника» у того же режиссера.
Однако некоторые сложности возникли. Остроумовой сделали химическую завивку и покрасили в рыжий цвет. Это оказалось совсем не тем, что хотело видеть в фильме начальство и на режиссёра начали давить, требуя заменить актрису.
Ростоцкий поступил максимально благоразумно. Он распорядился ничего не делать с волосами Остроумовой, а дать ей погулять недельку. Солнце и ветер своё дело сделали и внешний вид актрисы пришел в норму.
Однако некоторые сложности возникли. Остроумовой сделали химическую завивку и покрасили в рыжий цвет. Это оказалось совсем не тем, что хотело видеть в фильме начальство и на режиссёра начали давить, требуя заменить актрису.
Ростоцкий поступил максимально благоразумно. Он распорядился ничего не делать с волосами Остроумовой, а дать ей погулять недельку. Солнце и ветер своё дело сделали и внешний вид актрисы пришел в норму.
На роль Лизы Бричкиной утвердили Елену Драпеко. В какой-то момент у нее возникли неприятности с Ростоцким, и он даже хотел уволить ее с картины. В конце концов конфликт был улажен. В реальной жизни Драпеко была, по признанию влюбленного в нее Федота (Андрея Мартынова), ослепительным «наливным яблочком», красавицей, дочерью офицера, а ей выпало играть рыжую деревенскую Лизу. При каждой съемке на лицо актрисы накладывался грим, который «высвечивал» скулы и «проявлял» веснушки. И хотя сама актриса полагала, что у нее достаточно героический характер, в кадре ей приходилось быть очень романтичной. Зато сегодня боец Бричкина-Драпеко заседает в Госдуме - она депутат, заместитель председателя Комитета Госдумы по культуре и туризму.
Практически у каждой из девушек это была первая роль в кино. Разумеется, никто и не предполагал, что на них обрушится многомиллионная армия поклонников. Так Ирина Шевчук стала известна благодаря роли Риты Осяниной. Самой запоминающейся для Ирины осталась сцена, где она умирала, получив ранение в живот. Актриса настолько реально ощущала предсмертные муки героини, что после съемок ее приходилось «оживлять».
Екатерина Маркова полюбилась зрителям в качестве Гали Четвертак. Мало кто знает, что эта актриса в настоящее время успешно работает над созданием детективных романов. Соню Гурвич великолепно сыграла Ирина Долганова, которой мэр Нижнего Новгорода, восхищенный её работой, подарил «Волгу».
Екатерина Маркова полюбилась зрителям в качестве Гали Четвертак. Мало кто знает, что эта актриса в настоящее время успешно работает над созданием детективных романов. Соню Гурвич великолепно сыграла Ирина Долганова, которой мэр Нижнего Новгорода, восхищенный её работой, подарил «Волгу».
Роль Васкова блестяще воплотил замыкающий член команды Мартынов Андрей. Вначале режиссер сомневался в выборе актера, но Мартынова тайным голосованием утвердила вся съемочная группа, в том числе осветители и работники сцены. Для съемок Мартынов даже отрастил усы. С режиссером они условились, что у Васкова в фильме будет своеобразный говорок - местный диалект, а поскольку Андрей родом из Иваново, ему было достаточно просто говорить на окающем языке. Роль старшины Васкова в фильме «А зори здесь тихие...» стала для него звездным дебютом - 26-летний актер сыграл немолодого старшину удивительно естественно.
Снимали фильм в Карелии, в не самых благоприятных климатических условиях. Но это опять таки прибавляло картине реализма.
Режиссёр стал настоящим старшиной для своих актёров и проходил все трудности вместе с ними. Даже при съёмке сцены с пересечением болота, Ростоцкий погружался в жижу вместе со всеми. Режиссёр заставлял актрис поверить, что всё происходит на самом деле, что смерть - это реальность.
В многочисленных интервью позже актеры признавались, что подвергались смертельной опасности. Так, при съемках сцены, где Галя Четвертак получает пулю в спину, режиссер захотел сделать крупный план спины с дырками от пуль, поэтому актрисе Екатерине Марковой к спине прикрепили доску с отверстиями и емкостями с красной жидкостью и электрическим шнуром. Когда его замыкали, гимнастерка прорывалась изнутри, и со стороны казалось, что течет кровь. Но пиротехники просчитались, и гимнастерку разорвало в клочья. К счастью, актриса не пострадала.
А Ирина Шевчук так вжилась в образ своей героини Риты Осяниной, что, когда снимали сцену ее смерти в кадре, потеряла создание: настолько ярко и в деталях представила, как задыхается и мучительно умирает. Съемочная группа тогда пережила просто шок.
Эпизод, когда Лиза Бричкина тонет в болоте - один из самых страшных. Актриса Елена Драпеко позже рассказала: когда трясина затянула глубоко, она сильно испугалась. Ее вовремя успели вытащить, еще мгновение, и актриса захлебнулась бы в этой жиже.
В многочисленных интервью позже актеры признавались, что подвергались смертельной опасности. Так, при съемках сцены, где Галя Четвертак получает пулю в спину, режиссер захотел сделать крупный план спины с дырками от пуль, поэтому актрисе Екатерине Марковой к спине прикрепили доску с отверстиями и емкостями с красной жидкостью и электрическим шнуром. Когда его замыкали, гимнастерка прорывалась изнутри, и со стороны казалось, что течет кровь. Но пиротехники просчитались, и гимнастерку разорвало в клочья. К счастью, актриса не пострадала.
А Ирина Шевчук так вжилась в образ своей героини Риты Осяниной, что, когда снимали сцену ее смерти в кадре, потеряла создание: настолько ярко и в деталях представила, как задыхается и мучительно умирает. Съемочная группа тогда пережила просто шок.
Эпизод, когда Лиза Бричкина тонет в болоте - один из самых страшных. Актриса Елена Драпеко позже рассказала: когда трясина затянула глубоко, она сильно испугалась. Ее вовремя успели вытащить, еще мгновение, и актриса захлебнулась бы в этой жиже.
Девушкам было тяжело. Представьте, каково это - идти по пояс в воде, да в юбке (у женщин такая была военная форма), спотыкаясь о коряги на дне, тащить на плече винтовку и скатку в несколько килограммов. На площадке дежурил врач с успокоительным, но никому оно не понадобилось. Девушки вынесли все трудности достойно.
Тяжелый сценарий, непростые климатические условия, порой вполне реальный риск... Однако члены съёмочной группы находили в себе силы на песни, танцы и встречи рассветов.
Тяжелый сценарий, непростые климатические условия, порой вполне реальный риск... Однако члены съёмочной группы находили в себе силы на песни, танцы и встречи рассветов.
Говоря об этом фильме, нельзя не упомянуть сцену, которая оказалась очень сложной как для актрис, так и для цензоров. Речь, конечно, о сцене в бане.
Начинающих актрис было нужно убедить раздеться перед камерами. А цензуре нужно было объяснить, что ничего непотребного в этих кадрах нет. И для тех, и для других у режиссёра были схожие объяснения.
Идея Ростоцкого заключалась в том, чтобы показать зрителю, что это не обычные солдаты. Что за их военной формой скрываются женские тела. Что в эти тела будут лететь осколки и пули. Что эти девушки-солдаты могли бы дарить жизнь, но вместо этого идут на смерть.
Начинающих актрис было нужно убедить раздеться перед камерами. А цензуре нужно было объяснить, что ничего непотребного в этих кадрах нет. И для тех, и для других у режиссёра были схожие объяснения.
Идея Ростоцкого заключалась в том, чтобы показать зрителю, что это не обычные солдаты. Что за их военной формой скрываются женские тела. Что в эти тела будут лететь осколки и пули. Что эти девушки-солдаты могли бы дарить жизнь, но вместо этого идут на смерть.
Актрисы Ольга Остроумова, Ирина Шевчук и Екатерина Маркова на премьере фильма "А зори здесь тихие...", 1972 г.
Фильм не мог оставить зрителей равнодушными, и в СССР его посмотрели 66 миллионов человек. "А зори здесь тихие..." стали одной из самых любимых народных лент, посвящённых теме войны. В 2002 году во время социологического опроса фильм был признан самой популярной картиной о Великой Отечественной войне.
Первый показ фильма за рубежом в Венеции и Сорренто произвел настоящий фурор. Картина стала лауреатом нескольких международных кинофестивалей, а американской академией киноискусства она была признана одной из пяти лучших мировых картин года. Фильм получил приз на Венецианском фестивале, а через год после выхода на экран был номинирован на «Оскар».
Фильм не мог оставить зрителей равнодушными, и в СССР его посмотрели 66 миллионов человек. "А зори здесь тихие..." стали одной из самых любимых народных лент, посвящённых теме войны. В 2002 году во время социологического опроса фильм был признан самой популярной картиной о Великой Отечественной войне.
Первый показ фильма за рубежом в Венеции и Сорренто произвел настоящий фурор. Картина стала лауреатом нескольких международных кинофестивалей, а американской академией киноискусства она была признана одной из пяти лучших мировых картин года. Фильм получил приз на Венецианском фестивале, а через год после выхода на экран был номинирован на «Оскар».
Елена Драпеко, Станислав Ростоцкий, Людмила Зайцева.
Многие страны закупили фильм с "А зори здесь тихие...". Огромный успех фильм имел в Китае, там ходили слухи, что его посмотрел миллиард человек.
Многие страны закупили фильм с "А зори здесь тихие...". Огромный успех фильм имел в Китае, там ходили слухи, что его посмотрел миллиард человек.
- Государственный духовой оркестр УССР - Вальс из к/ф "А зори здесь тихие"
- из кино - мелодия
- «А Зори Здесь Тихие» - Щербатый месяц
- А зори здесь тихие - Тема Риты
Из воспоминаний моего Учителя
Были в моей фронтовой жизни десять суток вынужденных госпитальных
каникул, волею судьбы обернувшихся в волшебную сказку любви - чистой, как
родниковая вода, яркой, как солнце, и …
горькой, несравнимо горькой из-за её предопределённой краткости. «Немало прожил я, уже усеян земной мой путь
листвой сухой и жёлтой», но всякий
раз, возвращаясь мысленно к тем незабываемым днях моего любовного горения, я
вспоминаю черты лица, мимику, жесты, слова моего ангела-хранителя, каждую
мелочь наших отношений и – болею этим.
Во второй половине августа сорок четвёртого года, в бою за очередной
населённый пункт в Карпатах меня легко
ранило – мелкие осколки посекли кисти рук. На такие «царапины» внимания не
обращали, санитарка на месте обработала мои раны, и я остался в строю. Но через
несколько дней «царапины» воспалились, нагноились, и командир полка отправил
меня в полковую санчасть.
Женщина-врач, майор медицинской службы, осмотрев раны, возмутилась моей
беспечности, едва не приведшей меня к гангрене. назначила уколы пенициллина и
переливание крови (из моей вены в мою же филейную часть). Представила мне
медсестру Аню (средний рост,
худощавая, правильные черты чуть удлинённого
лица, серо-голубые глаза, русые, коротко подрезанные волосы и – нечто во
взгляде) и оставила нас двоих.
Пока Аня готовила шприц, я подошёл к ней и с неожиданной для самого
себя развязностью обнял её за талию.
- Капитан! – удивлённо вскинула брови Аня – Мне сразу показалось, что
вы интеллигентный человек, а вы, как другие, считаете, что мы должны
удовлетворять ваши прихоти.
- Так-так! – принял я тон и темп разговора. – Во-первых, не капитан, а
товарищ капитан. А, во-вторых, не просто
товарищ капитан, а товарищ гвардии капитан.
- Так, может быть, вас называть
«ваше благородие»?
- Откуда ты такая острая на язык?
- Из Воронежа.
- И что, у вас там все такие?
- Нет, через одну.
- Не завидую я вашим парням.
Лицо Ани посерьёзнело, помрачнело.
- Все наши парни воюют.
Много позже, оценивая свой импульсивно-развязный поступок, я пришёл к
выводу, что им я инстинктивно прикрывал своё внутреннее смущение, вызванное
стремительно вспыхнувшим влечением к умной, обаятельной девушке. Возможно,
дальше к смущению добавилось лёгкое уязвление самолюбия, вместе удерживавшие
меня от первого шага, хотя я видел и чувствовал, что также «глянулся» Ане с первых минут нашего общения,
с первых фраз нашей ироничной словесной дуэли.
Первый шаг, уже на второй день нашего знакомства, сделала деликатная,
всё понимавшая Аня. На небольшой, покрытой густой травой, окружённой высокими
смереками полянке (месте наших ежедневных прогулок) она положила мне на плечи
руки и, чуть откинув голову, пристально вгляделась мне в глаза, будто пытаясь
через них заглянуть мне в душу; затем с величайшей осторожностью, лёгким касанием
поцеловала уголки моих губ и, положив голову на моё плечо, тесно прижалась ко
мне, переполненному нежностью, трепетавшему от немого восторга. И была страсть,
было чувство, были бессвязные, милые, ласковые слова.
Потом, отдыхая, положив голову на мои ноги, она задумчиво смотрела в небо, признавалась
мне в любви и горестно размышляла.
- Я люблю, очень люблю тебя!
Люблю, хотя знаю, что недолго нам быть вместе. У нашей любви нет будущего,
смерть день и ночь витает над нами, особенно над тобой, находящимся на
передовой. Всё, что происходит между
нами, - навсегда моё, и я знаю, что ты тоже будешь жить этим. Строить планы на
будущее – плохая примета, а я суеверная, боясь за тебя, не хочу, чтобы ты
погиб. Поэтому давай договоримся – никаких планов на будущее, никаких обещаний
и клятв.
Она была несравненной, выделялась удивительной рассудительностью,
трезвостью суждений, внутренней культурой, начитанностью, казалось, её не
тронул грубый военный быт. Она мало говорила о своём прошлом, узнал я только,
что ей девятнадцать лет, что её родители – врачи, что хотели они, используя
свои возможности, оставить дочь в тылу, но она настояла на своём и, как весь её
выпускной класс, ушла на фронт.
Мы радовались друг другу, говорили о позабытых бытовых пустяках мирной
жизни, пересказывали прочитанные книги, иногда я пел (у меня, кстати, был
неплохой, переходящий в дискант, тенор). Боле других песен Ане нравился романс
«Дымок от папиросы», было видно, что её волнует его печальный финал: «Неумолимо проходит счастье мимо. Ко мне, я знаю, ты не
вернёшься никогда».
Однажды мы углубились в лес дальше обычного и попали под миномётный
обстрел. Мины свистели в полёте, громко чавкая, взрывали землю. В какой-то
момент меня будто ударило в сердце. Я вскочил, судорожно обхватил Аню и,
буквально протащив её несколько метров,
бросил за толстой смерекой на землю, упал на неё. Послышался резко набирающий
силы свист и взрыв – мина попала точно в то место, где несколько мгновений
назад сидели мы с Аней.
- Боже! - возбуждённо закричала Аня. – Ведь ты спас меня от смерти!
Любимый, ты спас меня!
- И себя тоже, - резонно заметил я. – Может быть, судьба хранит нас,
может быть, мы оба доживём до победы и мы будем вместе
Я выразительно посмотрел на Аню, но она ничего не ответила и только капельки слезинок, медленно
выкатываясь на её ресницы, падали на
траву.
За день до выписки меня вызвала главврач.
- Что вы сделали с нашей Аней? Она
ходит вся в слезах.
- Мне тоже хочется не плакать – рыдать, но я не имею на это права.
Сердце моё разрывается при мысли, что мне нужно расстаться с Аней. Но мне завтра в бой, и Аню я больше никогда не
увижу. Мы уже говорили с ней об этом.
- Хотите, я на два-три дня
задержу вас в санчасти?
- Не надо этого делать, зачем
продолжать травить душу, и через двадцать и через тридцать дней будет то же
самое. Я не имею права задерживаться здесь. Есть долг, честь, присяга - меня
ждут бойцы.
- Вы очень правильно всё сказали, и вы, как человек, мне очень нравитесь.
- Я вас очень прошу, берегите Аню. Она – удивительная, замечательная девушка,
ей не место на войне.
Прощались мы тяжело и долго. Обняв меня, прижавшись головой к моей
груди, Аня горько плакала, и её тёплые слёзы капали мне за гимнастёрку, на
грудь.
- Ты ещё встретишь не одну на фронтовой дороге, - говорила она сквозь
слёзы. - Что касается меня – я не скоро приду в себя, я вся растворилась в тебе
и не чувствую себя. Пройдёт немало времени, прежде чем я восстановлюсь душевно. Если вернусь домой - выйду замуж; родится сын – назову его Василием,
родится дочь – Василиной. И знай – я буду молиться за тебя.
На прощание я подарил Ане своё
стихотворение, простое, сердцем
написанное: «Любимая, нежная Аня! Я не
забуду облик твой. Была ты мне нежною няней, будто бы мамой родной». Аня подарила мне трофейный бумажник - большой,
толстый, с множеством отделений.
Я уходил вниз по склону, к дороге, где меня ждал подготовленный к
отправке обоз. Я шёл, и раз за разом оглядывался - Аня стояла наверху, махала
мне рукой, её стройная фигурка становилась всё меньше и меньше, пока не
превратилась в точку и – навсегда исчезла.
…Тридцать первого октября сорок четвёртого года, в бою за Ужгородом я
был тяжело ранен – шесть осколков ударили в мои руки и ноги. Один из них, самый
опасный, застрял в большой берцовой кости, второй мог стать роковым для меня –
он чуть не добрался до бедренной кости, но на пути его оказался подарок Ани,
ставший для меня её талисманом. Осколок попал точно в бумажник, в котором были
мои документы, часы, в который был вложен мой толстый офицерский блокнот;
пробив его насквозь, осколок потерял силу и застрял в мягкой ткани бедра.
Бойцы вытащили меня из-под огня, оказали первую помощь. Далее –
госпиталь в Самборе, эвакуация в тыловой госпиталь, в Днепропетровск, где я
встретил День Победы. Всё это время я
был в гипсе, положение моё было серьёзным, врачи боролись за мою жизнь,
несколько раз обсуждали вопрос ампутации искалеченной ноги. И все эти месяцы
лечения я не переставал думать об Ане, порывался разыскать её через полевую
почту, но останавливался. Не мог представить себе, что письмо Ане (если
получилось бы найти её) напишет чужая рука (мои руки не работали), не хотелось
огорчать её своей немощью, неясными перспективами моего выздоровления…
После войны началась у меня новая жизнь. И в жизни этой – от
послевоенной молодости до глубокой старости – рана на ноге (Анин «кленовый
лист») ежедневно визуально напоминает мне о первой и неповторимой фронтовой
любви, случившейся в моей жизни в конце августа сорок четвёртого года.
в нашем ДК в спектакле Соню Гурвич..декорации были просто потрясающие...
и до того все прониклись этим временем, что отец будучи на просмотре
сказал, что прослезился когда ,,меня,, убили.........