12 апр 2020
#стихиовойне
Солдатские прачки
Вы с нами делили
Нелёгкие
Будни похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.
Вчерашние школьницы,
Мамины дочки,
Давно ль
Полоскали вы
Куклам платочки?
А здесь, у корыт,
Во дворе госпитальном
Своими ручонками
В мыле стиральном
До ссадин больных
На изъеденной коже
Смываете
С жёсткой солдатской
Одёжи
Кровавую потную
Глину
Большого похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.
Вот вы предо мною
Устало стоите.
Вздымается
Дымная пена
В корыте...
А первое
Мирное
Синее небо —
Такое забудешь едва ли,
Не ваши ли руки
Его постирала
НИКОЛАЙ ДОРИЗО
Моя сестра
Была обыкновенная
Она ещё вчера.
Теперь сестра военная,
Военная сестра.
Сестре на складе выдали
Большие сапоги.
В один сапог — мы видели —
Влезают две ноги.
Нога мала, — смущённые
На складе говорят.
И выдали суконную
Шинель до самых пят.
Ей все шинели мерили,
Но меньше так и нет.
И там сестре не верили,
Что ей семнадцать лет.
У ней косичка белая
Вчера ещё была.
Моя сестрёнка — смелая,
Хоть ростом так мала.
Когда летал над крышами,
Над нашим домом враг —
Она всегда с мальчишками
Влезала на чердак.
Шумел пожар над городом,
Дрожал огромный дом.
Она стояла гордая
С пожарным рукавом.
В дымящие развалины
Влетала, как стрела,
Откапывала раненых,
В укрытие несла.
Теперь сестра учёная,
Военная сестра,
На ней шинель с погонами,
Сестре на фронт пора.
Она в подарок платьице
Своё мне отдала.
У мамы слёзы катятся:
— Уж больно ты мала!
А сердце-то, как правило,
По маленьким болит. —
Сестра ремни поправила
И тихо говорит:
— Что голову повесила?
Я, мама, на посту —
И добавляет весело: —
На фронте подрасту!
(З. Александрова)
(Из "Мурзилки" военных лет.)
Спою тебе, родной
Синеглазая девчонка
Девяти неполных лет...
Льётся песня нежно, звонко
На больничный белый цвет.
И под звуков переливы
Чьи-то братья и отцы
Вспоминают дом счастливый,
Просят спеть ещё бойцы.
«Я спою, — в ответ девчонка, —
Низко голову склонив,
— Вот, пришла нам похоронка...
Но я верю: папа жив!
Может, кто из вас случайно
Папу где-нибудь встречал?
Где-то там, в сторонке дальней,
Вместе с папой воевал?»
И как будто виноваты
В том, что живы до сих пор,
Вдруг отводят все солдаты
От девчонки малой взор.
Проглотив слезу украдкой,
Вновь поёт до хрипотцы,
И, по-взрослому, солдаткой
Кличут девочку бойцы.
Бесконечно петь готова
Песни раненым она,
Но при этом спросит снова,
А в ответ лишь тишина.
И однажды, как награда,
Весь изранен, но живой,
Папа, милый! Вот он, рядом!
«Я спою тебе, родной!»
(Л. Шмидт)
Первая любовь
Мир отрочества угловатого.
Полгода с лишним до войны,
Два наших парня из девятого
В девчонку были влюблены.
Любовь бывает не у всякого,
Но первая любовь – у всех.
И оба парня одинаково
Рассчитывали на успех.
Но тут запели трубы грозные,
Зовя сынов родной земли.
И встали мальчики серьезные,
И в первый бой они ушли.
Она ждала их, красна девица,
Ждала двоих, не одного.
А каждый верил и надеялся,
А каждый думал, что его.
И каждый ждал: душой согреть его
Уже готовится она.
Но вышла девушка за третьего,
Едва окончилась война.
Косицы светлые острижены,
И от былого – ни следа...
Ах, если бы ребята выжили,
Все б это было не беда.
К. ВАНШЕНКИН.
Вы с нами делили
Нелёгкие
Будни похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.
Вчерашние школьницы,
Мамины дочки,
Давно ль
Полоскали вы
Куклам платочки?
А здесь, у корыт,
Во дворе госпитальном
Своими ручонками
В мыле стиральном
До ссадин больных
На изъеденной коже
Смываете
С жёсткой солдатской
Одёжи
Кровавую потную
Глину
Большого похода,
Солдатские прачки
Весны сорок пятого года.
Вот вы предо мною
Устало стоите.
Вздымается
Дымная пена
В корыте...
А первое
Мирное
Синее небо —
Такое забудешь едва ли,
Не ваши ли руки
Его постирала
НИКОЛАЙ ДОРИЗО
Моя сестра
Была обыкновенная
Она ещё вчера.
Теперь сестра военная,
Военная сестра.
Сестре на складе выдали
Большие сапоги.
В один сапог — мы видели —
Влезают две ноги.
Нога мала, — смущённые
На складе говорят.
И выдали суконную
Шинель до самых пят.
Ей все шинели мерили,
Но меньше так и нет.
И там сестре не верили,
Что ей семнадцать лет.
У ней косичка белая
Вчера ещё была.
Моя сестрёнка — смелая,
Хоть ростом так мала.
Когда летал над крышами,
Над нашим домом враг —
Она всегда с мальчишками
Влезала на чердак.
Шумел пожар над городом,
Дрожал огромный дом.
Она стояла гордая
С пожарным рукавом.
В дымящие развалины
Влетала, как стрела,
Откапывала раненых,
В укрытие несла.
Теперь сестра учёная,
Военная сестра,
На ней шинель с погонами,
Сестре на фронт пора.
Она в подарок платьице
Своё мне отдала.
У мамы слёзы катятся:
— Уж больно ты мала!
А сердце-то, как правило,
По маленьким болит. —
Сестра ремни поправила
И тихо говорит:
— Что голову повесила?
Я, мама, на посту —
И добавляет весело: —
На фронте подрасту!
(З. Александрова)
(Из "Мурзилки" военных лет.)
Спою тебе, родной
Синеглазая девчонка
Девяти неполных лет...
Льётся песня нежно, звонко
На больничный белый цвет.
И под звуков переливы
Чьи-то братья и отцы
Вспоминают дом счастливый,
Просят спеть ещё бойцы.
«Я спою, — в ответ девчонка, —
Низко голову склонив,
— Вот, пришла нам похоронка...
Но я верю: папа жив!
Может, кто из вас случайно
Папу где-нибудь встречал?
Где-то там, в сторонке дальней,
Вместе с папой воевал?»
И как будто виноваты
В том, что живы до сих пор,
Вдруг отводят все солдаты
От девчонки малой взор.
Проглотив слезу украдкой,
Вновь поёт до хрипотцы,
И, по-взрослому, солдаткой
Кличут девочку бойцы.
Бесконечно петь готова
Песни раненым она,
Но при этом спросит снова,
А в ответ лишь тишина.
И однажды, как награда,
Весь изранен, но живой,
Папа, милый! Вот он, рядом!
«Я спою тебе, родной!»
(Л. Шмидт)
Первая любовь
Мир отрочества угловатого.
Полгода с лишним до войны,
Два наших парня из девятого
В девчонку были влюблены.
Любовь бывает не у всякого,
Но первая любовь – у всех.
И оба парня одинаково
Рассчитывали на успех.
Но тут запели трубы грозные,
Зовя сынов родной земли.
И встали мальчики серьезные,
И в первый бой они ушли.
Она ждала их, красна девица,
Ждала двоих, не одного.
А каждый верил и надеялся,
А каждый думал, что его.
И каждый ждал: душой согреть его
Уже готовится она.
Но вышла девушка за третьего,
Едва окончилась война.
Косицы светлые острижены,
И от былого – ни следа...
Ах, если бы ребята выжили,
Все б это было не беда.
К. ВАНШЕНКИН.
Комментарии
Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь
Сквозь года, и радость, и невзгоды
вечно будет мне сиять одна —
та весна сорок второго года,
в осажденном городе весна.
Маленькую ласточку из жести
я носила на груди сама.
Это было знаком доброй вести,
это означало: «Жду письма».
Этот знак придумала блокада.
Знали мы, что только самолет,
только птица к нам, до Ленинграда,
с милой-милой родины дойдет.
…Сколько писем с той поры мне было.
Отчего же кажется самой,
что доныне я не получила
самое желанное письмо?!
Чтобы к жизни, вставшей за словами,
к правде, влитой в каждую строку,
совестью припасть бы, как устами
в раскаленный полдень — к роднику.
Кто не написал его? Не выслал?
Счастье ли? Победа ли? Беда?
Или друг, который не отыскан
и не узнан мною навсегда?
Или где-нибудь доныне бродит
то письмо, желанное, как свет?
Ищет адрес мой и не находит
и, томясь, тоскует: где ж ответ?
Или близок день, и непременно
в час большой душевной тишины
я приму неслыханной, нетленной
весть, идущую еще с войны…
О, найди меня, гори со мною,
ты, давно обещанная мне
всем, что было, — даже той смешною
ласточкой, в осаде, на войне…
Нам нужно до вечера взять высоту.
Атака трех рот будет после заката,
Чтоб меньше людей полегло на свету.
И вот когда мы проползли под колючкой,
Скрывая маневр в наступающей мгле,
Лопатка саперная длинною ручкой
Задела о камень на мерзлой земле.
Тогда с батареи, что прямо по фронту
Упали на стук сразу несколько мин.
Я знал в своей жизни лишь школу и роту.
Война помешала быть кем-то другим.
Вот так и остался, засыпан в воронке,
Навечно сжимая прогнивший приклад
В любви никогда не признаюсь девчонке.
Мой путь оборвал прилетевший снаряд,
А сверху цветение, певчие птицы
Небесная синь, звонкий девичий смех
И мне не пришлось в этой жизни влюбиться
Я отдал ее за живущих, за всех.
Геннадий Малинский
ДЕТИ БЕССМЕРТИЯ
Станут памятью встречи,
привычки,
слова…
А они не вернутся.
Отбушует зима.
Поседеет вдова…
А они не вернутся.
Скорбь утихнет.
Уснет на ладонях Земли…
А они не вернутся.
Снова
к пепельным звездам
уйдут корабли…
А они не вернутся.
В карауле
друзья не устанут стоять…
А они не вернутся.
Будет море шуметь.
Будет солнце сиять…
А они не вернутся.
И погаснут миры.
И возникнут миры…
Но одно лишь известно:
мы
состаримся.
Мы будем жить
до поры…
А они –
будут вечно.
1971 г.
Родина
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,
Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину - такую,
Какой ее ты в детстве увидал.
Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.
Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.
Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть... Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.
1941