Пара глаз, увидевших войну,

Стёкла их не однотонны – витражи.
Между тонких линий сплава, как в плену,
Расколотая на кусочки жизнь.
Разбросанная мною по полям,
Расписана кому-то между строк,
На крыле, раскрытом, журавля
Унесённая отсюда прочь.
Но я остался.
И пока стою,
Будет город за спиной стоять,
Будет сердце колоколить в грудь,
Отдавая звоном в рукоять,
Дыбящейся из вражеской груди.
Я кроил и штопал, как сукно
Тех, кто смел мой город оградить
До выходов, размерами с окно.
До выходов, размерами с прицел,
И яблочки созрели и висят
В центре каждого из выживших сердец,
Ствол к стволу – не вырубленный сад.
И дрожит, и рдеет на ветру,
Играя музыку на струнах диких лир,
Знаю точно, я здесь не умру,
Ведь мои глаза видели... мир.
В котором воздух обжигал нутро,
В котором небо плакало навзрыд,
И клубилось, как безумный рой,
Над теми, кто за мир, на грех, убит.
Солнце, как в воронку засосёт,
Беззубый багровеющий закат,
Не лишь одной молитвой был спасён
Город, что ни в чем не виноват.
Пара глаз, увидевших войну,
Стёкла их не однотонны – витражи.
Между тонких линий сплава, как в плену,
Склеенная из кусочков жизнь.
Алеся Казмерчук, Луганск