В издательстве Австрийской академии наук вышло в свет академическое издание корпуса аланских маргиналий на полях греческой богослужебной рукописи XIII века. Lubotsky Alexander. Alanic marginal notes in a Greec liturgical manuscript. Sitzungsberichte der phil.-hist. Klasse no. 859. Wien: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2015 (Лубоцкой А. Аланские маргиналии в греческое богослужебной рукописи. Вена, 2015). Без малого четверть века назад, в 1992 году, сотрудник Коппенгагенского университета Сисси Энгберг изучала византийские богослужебные рукописи, хранящиеся в Библиотеке Академии наук в Санкт-Петербурге. На полях манускрипта XIII века под номером Q12 исследовательница обнаружила десятки странных помет (маргиналий), написанных греческими буквами, но на неизвестном языке. Энгберг обратилась за помощью к своим датским коллегам, которые сразу же предположили, что записи сделаны на языке иранской группы, возможно староосетинском. Поскольку осетиноведы с этим не согласились, около 20 загадочных слов и словосочетаний были обнародованы в интернет-рассылке Linguist-List с просьбой идентифицировать язык. Так о маргиналиях узнал руководитель фундаментального проекта «Индоевропейский этимологический словарь», профессор Лейденского университета (Нидерланды) Александр Лубоцкий. В письме С. Энгберг ученый подтвердил, что они действительно написаны на аланском языке. Еще в 1944 году В. И. Абаев, анализируя знаменитую средневековую надпись на надгробном камне, найденном в ущелье реки Большой Зеленчук, отмечал, что «аланы-осетины прибегали в отдельных случаях к греческому письму для составления эпитафий на своем языке, быть может и для других целей», и высказывался в пользу того, что «новые находки такого же порядка вполне вероятны». Удивительно, но потребовалось полвека, прежде чем предположение Абаева получило блестящее подтверждение. Все это время практически единственным примером использования греческого алфавита для записи аланской речи оставались несколько фраз, которые зафиксировал в своей поэме «Теогония» византийский писатель XII века Иоанн Цец. Оценив масштаб сделанного открытия, Лубоцкий и Энгберг договорились о совместной работе над комментированным изданием маргиналий, однако вскоре датская исследовательница покинула проект. За минувшие два десятилетия в печати появилось лишь краткое сообщение о манускрипте Q12 — в 2003 году в журнале Nartamongæ; одной из маргиналий была посвященна статья, написанная Лубоцким в соавторстве с российским византинистом Сергеем Ивановым и опубликованная в 2011 году. Долгожданная монография вышла в свет только в 2015 году в издательстве Австрийской академии наук. В книге на высочайшем научном уровне представлен полный корпус аланских маргиналий: приводится каждая из них, после чего следуют соответствующий ей греческий подзаголовок, перевод на английский язык, фотография и, наконец, краткое описание богослужебного контекста, палеографические комментарии, анализ смысла пометы и ее лингвистической структуры. *** Манускрипт Q12 , волею судеб ставший важнейшим памятником истории Алании, представляет собой паримийник (ветхозаветный лекционарий) — сборник отрывков из Ветхого Завета, читаемых в течение богослужебного года. Анализ почерка позволил выявить четырех переписчиков — трем из них принадлежат первые 45 из 138 листов рукописи, а бóльшую часть переписал некий Ίωάννης άναγνωστο-διάκονος, т. е. чтец-диакон Иоанн, оставивший свое имя на последнем листе. В памятной записи он сообщает, что манускрипт переписан в 1275 году по заказу священника по имени Χρυσόσ — Хрисóс. К сожалению, это практически все, что мы знаем о происхождении Q12. Можно лишь констатировать, что он принадлежит так называемой константинопольской (а не монастырской) рукописной традиции и мог быть создан в любом месте византийского культурного ареала (кроме Италии), где греческий язык использовался в служении. Увы, нет никаких сведений и о том, как рукопись оказалась в Санкт-Петербурге, в библиотечном каталоге есть только дата приобретения — 1862 год. В связи с этим Иванов и Лубоцкий предложили романтичную версию, что Q12 была продана в библиотеку русским офицером (или его родственниками), который привез манускрипт в качестве трофея с Кавказской войны. В принципе такую возможность нельзя исключать, но пока это не более чем гипотеза. *** Если бы не наблюдательность Энгберг, то рукопись могла бы еще многие десятилетия, а то и века оставаться лишь одной из тысяч византийских богослужебных книг, хранящихся во многих библиотеках мира. Уникальным этот манускрипт делают пометы, сделанные на полях одним из его владельцев. Мы не знаем ни его имени, ни того, когда и где он жил, ни того как рукопись попала в его распоряжение. Но теперь уже бесспорно, что он был аланом и в его обязанности входило чтение текстов в соответствии с богослужебным уставом. В связи с этим Лубоцкий напоминает, как фламандский монах-францисканец Гильом де Рубрук, посетивший Монголию по поручению французского короля Людовика IX, в 1253 году в Крыму (или на Дону) встречался с аланами, «которые именуются там аас, христиане по греческому обряду, имеющие греческие письмена и греческих священников». Судя по пометам, владелец рукописи хорошо понимал по-гречески, но, очевидно, лучше владел родным языком — аланским. Каждая паримия (отрывок из Ветхого Завета), включенная в рукопись, имеет в качестве подзаголовка название соответствующей даты церковного календаря. Эти подзаголовки и сопровождаются пометами на аланском языке — очевидно, для более быстрого поиска нужного отрывка. Маргиналиями сопровождаются названия всех праздников периода Цветной Триоди (от Пасхи до Пятидесятницы) и неподвижного церковного года, что же касается Постной Триоди, то помечены только понедельники каждой седьмицы. Всего в рукописи зафиксированы 34 маргиналии — 24 аланские, 9 греческих и 1 смешанная, но так как некоторые листы повреждены, часть маргиналий следует считать утраченной. Поскольку в начертании букв автор помет следовал основному переписчику диакону Иоанну, представляется невозможным (во всяком случае на сегодняшний день) определить время и место их происхождения на основании палеографических данных. Как справедливо отмечает Лубоцкий, вряд ли аланы продолжали служить по-гречески после 1453 года, когда пал Константинополь. Поэтому наиболее вероятная датировка маргиналий, сделанных в любом случае не раньше 1275 года, — XIII-XIV века, до нашествия полчищ Тимура в конце XIV века. Язык маргиналий с абсолютной надежностью идентифицируется как ранняя стадия осетинского языка. Достаточно привести названия дней недели χουτζάου πάν 'воскресенье', ср. хуыцаубон/хуцаубон, или άυτεσηρ 'понедельник', — дигорское авдисæр. Многие слова похожи на современные дигорские, но, как подчеркивает Лубоцкий, это сходство может быть обманчиво, так как диалектные различия в средневековье были значительно слабее. По некоторым признакам можно сделать вывод, что родным для аланского священника был все же иронский, но с теми архаичными особенностями, которые в ту пору еще были представлены в обоих диалектах, но в наше время сохранились лишь в дигорском. *** Несмотря на свою фрагментарность, аланские маргиналии содержат колоссальный объем информации по истории языка и культуры алан. Легко видеть, что к XIII-XIV векам христианство, несмотря на то, что богослужение совершалось по-гречески, стало поистине народной религией. Например, праздник Пятидесятницы к этому времени уже имел собственное аланское название σαράβαράν ήστιπαν. И неспециалисту ясно, что первое слово — это осетинское сæрæвæрæн 'основание', от фразеологического оборота сæр æвæрын / сæр æвæрун 'класть начало, основание'. И это не случайно: день Пятидесятницы, или Святой Троицы, традиционно считается днем основания новозаветной Церкви. Второе слово, записанное как истибан, живет и по сей день — в дигорском диалекте есть слово истбон 'праздник, праздничный день'. Хорошо известен в современной Осетии и сам праздник, который сейчас называется Кæрдæгхæссæн — буквально 'принесение травы'. Легко заметить, что на смену термину, несущему глубокий историко-богословский смысл, пришло название, отражающее лишь обрядность праздника, — закономерное упрощение мировоззрения и календаря, связанное с исчезновением аланского государства и Церкви как института в позднем средневековье (см. подр. в статье М. Мамиева на с. 23). Среди современных осетин имя Д(и)митрий не слишком распространено и воспринимается как русское. На самом деле аланы носили его задолго до контактов с великим северным соседом. Согласно китайской хронике «Юань-ши», в 1311 году, во времена, когда Китай находился под властью монгольской династии Юань, командующим асской гвардией был назначен некий Димидир. А в петербургском манускрипте праздник 26 октября именуется τημιτήρι πάν'день Димитрия'. Интересно, что Солунского великомученика автор маргиналий называет не исконным греческим (Δημήτριοσ, Димитриос), а родным для себя, «аланским» именем Димидир. Можно предположить, что это имя получило широкое распространение и национальную окраску по той же причине, что и имя святого великомученика Георгия Победоносца, — святой Димитрий Солунский традиционно почитался православными христианами как покровитель воинов. Но впоследствии его известность сошла на нет... О том, что христианские имена и термины уже достаточно прочно вошли в «плоть и кровь» аланского языка, свидетельствует и передача эпитета «Златоуст» как ζιρήνκάμ, что соответствовало бы современному зæринком. Как и в церковнославянском и русском, это так называемая калька: каждый компонент сложного греческого слова переводится соответствующим корнем местного языка. Но если вышеперечисленные термины и собственные имена не дожили до наших дней, то праздник Фыдыуани ('отец Иоанн) известен и сейчас — он отмечается через две недели после Успения Богородицы, т. е. 29 августа по старому стилю, точно совпадая с церковным праздником Усекновения главы Иоанна Предтечи. А праздник Рождества Иоанна Предтечи Церковь отмечает 24 июня — к этому дню относится маргиналия φητίβανη πάνη, т. е. день Фидиуани. Согласно этимологии В. И. Абаева, старинное название июня, сохранившееся в дигорском диалекте, — амистол — восходит к греческому «апостол», термину, закрепившемуся за ближайшими учениками Христа. Действительно, в средневековье главный неподвижный праздник июня — в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла — именовался по-алански, как мы теперь знаем, αποστολ πάν, отсюда и название всего месяца. *** Хотя Абаев знал лишь об одном памятнике аланского письма — Зеленчукской эпитафии (и то лишь по публикациям XIX века, поскольку сам камень с тех пор так и не удалось найти), он полагал, что «применение греческого письма у алан для их родной речи получило известное распространение», приводя в подтверждение уже процитированное выше свидетельство Рубрука о «греческих письменах и греческих священниках». Однако под «греческими письменами» вполне могли иметься ввиду тексты, написанные именно по-гречески, а не на аланском языке греческими буквами. Гораздо убедительнее другой аргумент Василия Ивановича: значительные отличия в звуковом строе двух языков привели бы к тому, что «наблюдались бы колебания и непоследовательность в передаче тех аланских звуков, которые не имеют точных эквивалентов в греческом». Напротив, продолжает Абаев, «выдержанность и постоянство в передаче одних и тех же звуков одними и теми же знаками» говорит о существовании известных навыков и традиций». В свою очередь Лубоцкий, сравнивая Зеленчукскую надпись, «петербургские» маргиналии, а также аланские фразы у Иоанна Цеца, приходит к очень важному выводу, что все названные источники следуют определенной сложившейся системе записи аланских текстов. Конечно, греческого алфавита, содержащего всего 24 буквы, было недостаточно для передачи всех особенностей аланской речи, однако безымянный священнослужитель пользовался им весьма уверенно и последовательно, что особенно удивительно, если принять во внимание, что записи на полях предназначались лишь для личного пользования. В написании различаются даже звуки [а] и [æ] — второй обозначается обычной альфа, а первый, как правило, — особой модификацией этой буквы с характерным резким «хвостом» (Лубоцкий называет этот вариант, практически отсутствующий в греческом тексте, «аланской альфой»). Все это, по мнению ученого свидетельствует о том, что автор маргиналий «был хорошо обучен писать по-алански греческими буквами». ...По всему миру разбросаны и ждут своего исследования десятки тысяч средневековых рукописей. Всего лишь несколько лет назад в книгохранилище монастыря святой Екатерины на Синае были впервые выявлены тексты на языке албан — древнего христианского народа, некогда населявшего восточную часть Кавказа. Можно с высокой вероятностью предполагать, что нас еще ждут многие замечательные находки, включая те, что расскажут нам, как жили и молились Богу православные аланы.
ВЫДАЮЩЕЕСЯ СОБЫТИЕ В АЛАНИСТИКЕ
В издательстве Австрийской академии наук вышло в свет академическое издание корпуса аланских маргиналий на полях греческой богослужебной рукописи XIII века.
Lubotsky Alexander. Alanic marginal notes in a Greec liturgical manuscript. Sitzungsberichte der phil.-hist. Klasse no. 859. Wien: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 2015 (Лубоцкой А. Аланские маргиналии в греческое богослужебной рукописи. Вена, 2015).
Без малого четверть века назад, в 1992 году, сотрудник Коппенгагенского университета Сисси Энгберг изучала византийские богослужебные рукописи, хранящиеся в Библиотеке Академии наук в Санкт-Петербурге. На полях манускрипта XIII века под номером Q12 исследовательница обнаружила десятки странных помет (маргиналий), написанных греческими буквами, но на неизвестном языке. Энгберг обратилась за помощью к своим датским коллегам, которые сразу же предположили, что записи сделаны на языке иранской группы, возможно староосетинском. Поскольку осетиноведы с этим не согласились, около 20 загадочных слов и словосочетаний были обнародованы в интернет-рассылке Linguist-List с просьбой идентифицировать язык. Так о маргиналиях узнал руководитель фундаментального проекта «Индоевропейский этимологический словарь», профессор Лейденского университета (Нидерланды) Александр Лубоцкий. В письме С. Энгберг ученый подтвердил, что они действительно написаны на аланском языке.
Еще в 1944 году В. И. Абаев, анализируя знаменитую средневековую надпись на надгробном камне, найденном в ущелье реки Большой Зеленчук, отмечал, что «аланы-осетины прибегали в отдельных случаях к греческому письму для составления эпитафий на своем языке, быть может и для других целей», и высказывался в пользу того, что «новые находки такого же порядка вполне вероятны». Удивительно, но потребовалось полвека, прежде чем предположение Абаева получило блестящее подтверждение. Все это время практически единственным примером использования греческого алфавита для записи аланской речи оставались несколько фраз, которые зафиксировал в своей поэме «Теогония» византийский писатель XII века Иоанн Цец.
Оценив масштаб сделанного открытия, Лубоцкий и Энгберг договорились о совместной работе над комментированным изданием маргиналий, однако вскоре датская исследовательница покинула проект. За минувшие два десятилетия в печати появилось лишь краткое сообщение о манускрипте Q12 — в 2003 году в журнале Nartamongæ; одной из маргиналий была посвященна статья, написанная Лубоцким в соавторстве с российским византинистом Сергеем Ивановым и опубликованная в 2011 году.
Долгожданная монография вышла в свет только в 2015 году в издательстве Австрийской академии наук. В книге на высочайшем научном уровне представлен полный корпус аланских маргиналий: приводится каждая из них, после чего следуют соответствующий ей греческий подзаголовок, перевод на английский язык, фотография и, наконец, краткое описание богослужебного контекста, палеографические комментарии, анализ смысла пометы и ее лингвистической структуры.
***
Манускрипт Q12 , волею судеб ставший важнейшим памятником истории Алании, представляет собой паримийник (ветхозаветный лекционарий) — сборник отрывков из Ветхого Завета, читаемых в течение богослужебного года. Анализ почерка позволил выявить четырех переписчиков — трем из них принадлежат первые 45 из 138 листов рукописи, а бóльшую часть переписал некий Ίωάννης άναγνωστο-διάκονος, т. е. чтец-диакон Иоанн, оставивший свое имя на последнем листе. В памятной записи он сообщает, что манускрипт переписан в 1275 году по заказу священника по имени Χρυσόσ — Хрисóс. К сожалению, это практически все, что мы знаем о происхождении Q12. Можно лишь констатировать, что он принадлежит так называемой константинопольской (а не монастырской) рукописной традиции и мог быть создан в любом месте византийского культурного ареала (кроме Италии), где греческий язык использовался в служении.
Увы, нет никаких сведений и о том, как рукопись оказалась в Санкт-Петербурге, в библиотечном каталоге есть только дата приобретения — 1862 год. В связи с этим Иванов и Лубоцкий предложили романтичную версию, что Q12 была продана в библиотеку русским офицером (или его родственниками), который привез манускрипт в качестве трофея с Кавказской войны. В принципе такую возможность нельзя исключать, но пока это не более чем гипотеза.
***
Если бы не наблюдательность Энгберг, то рукопись могла бы еще многие десятилетия, а то и века оставаться лишь одной из тысяч византийских богослужебных книг, хранящихся во многих библиотеках мира. Уникальным этот манускрипт делают пометы, сделанные на полях одним из его владельцев. Мы не знаем ни его имени, ни того, когда и где он жил, ни того как рукопись попала в его распоряжение. Но теперь уже бесспорно, что он был аланом и в его обязанности входило чтение текстов в соответствии с богослужебным уставом. В связи с этим Лубоцкий напоминает, как фламандский монах-францисканец Гильом де Рубрук, посетивший Монголию по поручению французского короля Людовика IX, в 1253 году в Крыму (или на Дону) встречался с аланами, «которые именуются там аас, христиане по греческому обряду, имеющие греческие письмена и греческих священников».
Судя по пометам, владелец рукописи хорошо понимал по-гречески, но, очевидно, лучше владел родным языком — аланским. Каждая паримия (отрывок из Ветхого Завета), включенная в рукопись, имеет в качестве подзаголовка название соответствующей даты церковного календаря. Эти подзаголовки и сопровождаются пометами на аланском языке — очевидно, для более быстрого поиска нужного отрывка.
Маргиналиями сопровождаются названия всех праздников периода Цветной Триоди (от Пасхи до Пятидесятницы) и неподвижного церковного года, что же касается Постной Триоди, то помечены только понедельники каждой седьмицы. Всего в рукописи зафиксированы 34 маргиналии — 24 аланские, 9 греческих и 1 смешанная, но так как некоторые листы повреждены, часть маргиналий следует считать утраченной.
Поскольку в начертании букв автор помет следовал основному переписчику диакону Иоанну, представляется невозможным (во всяком случае на сегодняшний день) определить время и место их происхождения на основании палеографических данных. Как справедливо отмечает Лубоцкий, вряд ли аланы продолжали служить по-гречески после 1453 года, когда пал Константинополь. Поэтому наиболее вероятная датировка маргиналий, сделанных в любом случае не раньше 1275 года, — XIII-XIV века, до нашествия полчищ Тимура в конце XIV века.
Язык маргиналий с абсолютной надежностью идентифицируется как ранняя стадия осетинского языка. Достаточно привести названия дней недели χουτζάου πάν 'воскресенье', ср. хуыцаубон/хуцаубон, или άυτεσηρ 'понедельник', — дигорское авдисæр. Многие слова похожи на современные дигорские, но, как подчеркивает Лубоцкий, это сходство может быть обманчиво, так как диалектные различия в средневековье были значительно слабее. По некоторым признакам можно сделать вывод, что родным для аланского священника был все же иронский, но с теми архаичными особенностями, которые в ту пору еще были представлены в обоих диалектах, но в наше время сохранились лишь в дигорском.
***
Несмотря на свою фрагментарность, аланские маргиналии содержат колоссальный объем информации по истории языка и культуры алан. Легко видеть, что к XIII-XIV векам христианство, несмотря на то, что богослужение совершалось по-гречески, стало поистине народной религией.
Например, праздник Пятидесятницы к этому времени уже имел собственное аланское название σαράβαράν ήστιπαν. И неспециалисту ясно, что первое слово — это осетинское сæрæвæрæн 'основание', от фразеологического оборота сæр æвæрын / сæр æвæрун 'класть начало, основание'. И это не случайно: день Пятидесятницы, или Святой Троицы, традиционно считается днем основания новозаветной Церкви. Второе слово, записанное как истибан, живет и по сей день — в дигорском диалекте есть слово истбон 'праздник, праздничный день'. Хорошо известен в современной Осетии и сам праздник, который сейчас называется Кæрдæгхæссæн — буквально 'принесение травы'. Легко заметить, что на смену термину, несущему глубокий историко-богословский смысл, пришло название, отражающее лишь обрядность праздника, — закономерное упрощение мировоззрения и календаря, связанное с исчезновением аланского государства и Церкви как института в позднем средневековье (см. подр. в статье М. Мамиева на с. 23).
Среди современных осетин имя Д(и)митрий не слишком распространено и воспринимается как русское. На самом деле аланы носили его задолго до контактов с великим северным соседом. Согласно китайской хронике «Юань-ши», в 1311 году, во времена, когда Китай находился под властью монгольской династии Юань, командующим асской гвардией был назначен некий Димидир. А в петербургском манускрипте праздник 26 октября именуется τημιτήρι πάν'день Димитрия'. Интересно, что Солунского великомученика автор маргиналий называет не исконным греческим (Δημήτριοσ, Димитриос), а родным для себя, «аланским» именем Димидир. Можно предположить, что это имя получило широкое распространение и национальную окраску по той же причине, что и имя святого великомученика Георгия Победоносца, — святой Димитрий Солунский традиционно почитался православными христианами как покровитель воинов. Но впоследствии его известность сошла на нет...
О том, что христианские имена и термины уже достаточно прочно вошли в «плоть и кровь» аланского языка, свидетельствует и передача эпитета «Златоуст» как ζιρήνκάμ, что соответствовало бы современному зæринком. Как и в церковнославянском и русском, это так называемая калька: каждый компонент сложного греческого слова переводится соответствующим корнем местного языка.
Но если вышеперечисленные термины и собственные имена не дожили до наших дней, то праздник Фыдыуани ('отец Иоанн) известен и сейчас — он отмечается через две недели после Успения Богородицы, т. е. 29 августа по старому стилю, точно совпадая с церковным праздником Усекновения главы Иоанна Предтечи. А праздник Рождества Иоанна Предтечи Церковь отмечает 24 июня — к этому дню относится маргиналия φητίβανη πάνη, т. е. день Фидиуани.
Согласно этимологии В. И. Абаева, старинное название июня, сохранившееся в дигорском диалекте, — амистол — восходит к греческому «апостол», термину, закрепившемуся за ближайшими учениками Христа. Действительно, в средневековье главный неподвижный праздник июня — в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла — именовался по-алански, как мы теперь знаем, αποστολ πάν, отсюда и название всего месяца.
***
Хотя Абаев знал лишь об одном памятнике аланского письма — Зеленчукской эпитафии (и то лишь по публикациям XIX века, поскольку сам камень с тех пор так и не удалось найти), он полагал, что «применение греческого письма у алан для их родной речи получило известное распространение», приводя в подтверждение уже процитированное выше свидетельство Рубрука о «греческих письменах и греческих священниках». Однако под «греческими письменами» вполне могли иметься ввиду тексты, написанные именно по-гречески, а не на аланском языке греческими буквами. Гораздо убедительнее другой аргумент Василия Ивановича: значительные отличия в звуковом строе двух языков привели бы к тому, что «наблюдались бы колебания и непоследовательность в передаче тех аланских звуков, которые не имеют точных эквивалентов в греческом». Напротив, продолжает Абаев, «выдержанность и постоянство в передаче одних и тех же звуков одними и теми же знаками» говорит о существовании известных навыков и традиций».
В свою очередь Лубоцкий, сравнивая Зеленчукскую надпись, «петербургские» маргиналии, а также аланские фразы у Иоанна Цеца, приходит к очень важному выводу, что все названные источники следуют определенной сложившейся системе записи аланских текстов. Конечно, греческого алфавита, содержащего всего 24 буквы, было недостаточно для передачи всех особенностей аланской речи, однако безымянный священнослужитель пользовался им весьма уверенно и последовательно, что особенно удивительно, если принять во внимание, что записи на полях предназначались лишь для личного пользования. В написании различаются даже звуки [а] и [æ] — второй обозначается обычной альфа, а первый, как правило, — особой модификацией этой буквы с характерным резким «хвостом» (Лубоцкий называет этот вариант, практически отсутствующий в греческом тексте, «аланской альфой»). Все это, по мнению ученого свидетельствует о том, что автор маргиналий «был хорошо обучен писать по-алански греческими буквами».
...По всему миру разбросаны и ждут своего исследования десятки тысяч средневековых рукописей. Всего лишь несколько лет назад в книгохранилище монастыря святой Екатерины на Синае были впервые выявлены тексты на языке албан — древнего христианского народа, некогда населявшего восточную часть Кавказа. Можно с высокой вероятностью предполагать, что нас еще ждут многие замечательные находки, включая те, что расскажут нам, как жили и молились Богу православные аланы.