Философ

Эх, девка, не ясно мне, за кого ты замуж-от собралась? И что за тока робота у твово жониха будет? Философ. Да ишшо и учат на эку профессю. Нет такой роботы, жизь прожила, а отродясь не слыхивала. Прозвишшо слыхала, вон в Бутаковой живёт Федькя – философ, слушай чо про яво рассказавают.
Жили – были, в деревне той, мужик с бабой. Жили, себе поживали, да добра наживали. Вот толькё добра – то нажить всё ни как не получалося. Не шло оно, добро к им в руки. Бьются, бьются, а всё уходит, скрозь пальцы будто. И то сказать, билась – то баба одна, а мужик – от, он как есь философ. Его и в деревне так звали, прозвишшо у яво тако было. Всё боле рассуждал, нежели робил. Баба яво бывало ругат по чом зря, а всё без толку. Она его приметса ругать, а он в разглогольствованья пуститса.
Встали как – то, в один день оне спозоранку. Как обычно, Нюрша растопила печь, хлопочет в кутье – то, гремит чугунками своими. А Федьша ишшо лежит, тянетса. Нюрша яму:
- Ну, дак чо лежать – то, тянуться, нать-то пора уж и вставать.
Он молчит. Помолчали. Она вдругорядь начинат:
- Ну, дак ты чо лежишь – то? Не слышишь, чо-ли, Фёдор? Тебе – ть говорю!
Молчит мужик. Глянула, а он лыбится. Кинула в его Нюрка горшевиком:
- Вставай, давай, ирод! Ишшо и лыбитса лежит! Иди на улку, вон снегу навалило, разгреби хоть дорогу, перед суседям стыдоба. Лежит ну - ко, всё ишшо!
Муж-от начал подыматься и рассуждать:
- Ну до чо же ты, Нюра, не культурна! Ну, рази можно так жить! Вот я, сёдня сон видал. Иду на лыжах по лесу. Светло так, бодро, и такой я сшасливой! Выбежал из леса – то, качусь с Кунгурихи, а рожь – то в поле цветёт, птички поют, солнышко так ласково светит…. А я такой сшасливой! Эх, Нюрша, жизь – то тока антересна! Вот, взгляни на её со стороны, приглядись к ей получше, да по другому, с другово конца-то. И жизь, скажу тебе, Нюра, откроетса пред тобой друга, ярка, да светла. Ровно радуга-дуга, вся в цвете. Вот, ты кричишь на меня, што лежу и лыблюсь, а я будто сёдня тольке проснулся от глубокого сна, будто и нежил я вовсе, а спал. А, вот теперя пробудился от спячки. Потому, Нюра, я сёдня проснулся такой сшасливой и прозревшой!! Сёдня я всё понял.
- Да, чо ты понял? Чо, ты понял? Пуста твоя башка, понял он! Робить линь! Вот это ты понял! Сшшас вот скалкой огрею, толды быстро поймёшш!
Мужик поморшилса, он уж почти оделса и сел на табуретку к столу, и так жалостливо поглядел на жону – то, што та, остановилась даже на полуслове.
- Чо? Чо тако? Чоть ты на меня так уставилса – то? Опеть чо ли не так чо сказала?
- Эх, Нюрша, ну кока жо ты всё жо не культурна! Уставилса, двину скалкой…
Передразнил её Фёдор.
- Ты хоть слыхала когда о законах Вселенной? О том, што человек сшас имеет огромны, неограничены возможности, што век у нас сейчас всемирной паутины и наниных технологий. Человек сшас достиг многого, а потому жирует и привыкат к хорошему - то быстро. У всех телефоны, связь, интерноты. Одёжды красивы, удобны, еда вкусна и всяка заморска, у всех машины, дажо поезда и самолёты личны..
- Ты это к чему, опеть начал беседы свои, а? Не надо мне тут городить околесицу. Иди давай, вон в пригон, да хоть огреби ограду – то.
- Ну, вот, ты ть дажо послушать не хошь, о чём я тебе сказать – то хочу.
- Ну!
- Митькя вчерась у Ольги приезжал, ездил в командировку в Москву, рассказавал, будто доживам мы до коммунизьма. Говорит, што в самолётах, поездах и гостиницах ужо всё дают бесплатно. Ну, мыло там, шшотки, тапошьки, халаты, рукотерники, всё бесплатно. И кормят тожо за даром. Завтраками зовут.
- Ах, вот ты о чём? Коммунизьма ему захотелось! На блюде яму завтраку поднесите! А хто тебе этот коммунизьм должон обеспечить, а? Я чо ли? Ага, сшас я тебе обеспечу!
И давай, его Нюрша горшевиком обихаживать. Убралса Федьша из избы, успел тольке фуфайчошку на ходу с гвоздя схватить. И вот так у их, кажной день, девка, всё рассужденья о жизни.
Ну, вышел Федьша за ограду - то, от снега глаза аж свело, намело дороги не видать. А не идёт на ум - от ему робота. На уме – то друго: как бы в Москву попасть! Огляделса по сторонам и направилса прямиком в Совет. А куды ишшо, все вопросы там решалися. Председательша была на месте, он сходу к ей:
- Здрасте Вам, Семёновна! Слыхал, я тут по радио, што в Москве скоро съезд будут созывать колхозников да аграриев. Желаю я, Семеновна, с визитом от нашей деревни побывать на том съезде. Имею, так сказать, желание, рассказать о жизни деревенской, о том, как живётса простому крестьянину в наш век наниных технологий.
- Ишш, ты куда задвинул! Ну, ну, поведай и мне, как же это живётся сёдня крестьянину в нашей деревне?
Встал Фёдор, будто на трибуне перед большим собраньем, с минуту помолчал, собираясь с мыслям и начал:
- Уважаемые российские аграрии! Собралися мы сёдня с Вами, чтоб рассказать друг дружке, как мы живём в деревне! Я не знаю как у Вас, а спросите у меня: «Фёдор, как живётся в Бутаковой?» Я вам отвечу: « Нам живётся всем хреново!» Вот как мы жили? Был у нас колхоз. Не плохой, скажу, я Вам. На хорошем сшету были и полеводы и животноводы. Пришла перестройка и всё перевернулося с ног на голову. И не стало у нас ни колхоза, ни ферм, ни хлеба. Вот тока жизня пошла в деревне. И своих коров колхознички тоже не держут. А как держать-то? Отвыкли литовочкой-то махать колхознички, сено – то без тракторов не косят. Ферм – то нет, и кормов нет, а воровать - то негде стало. А бычка - то, да свинку без кормов – то не продержишш! Не сеем, поля все бурьяном заросли, а без пшенички – то дажо и курочку не заведёшь, не то, что корову. Вот тока жизня у нас в Бутаковой. Во, как живём! Живём все на пособья, выглядывам, а чо нам ишшо государство, с барского – то плеча кинет? Кому пособье по безработице, кому на робёнка, кому пенсион. Кому чо, а кому и через плечо! Вот и катится жизь-то наша в разтудытвою!
- Эй, эй Фёдор, ну, ты и загнул! Да, разве об энтом говорить-то надо на съезде? Куда тебя отправлять, да ишшо в Москву захоте! Насмешишш всю Евлаху. Иди давай, не отымай у меня время. Да смотри, будешь у меня деревню мутить, участкового позову.
Пригрозила председательша, и уткнулась в бумаги.
- Вот, вот, Семёновна! Незря про Вас ишшо товариш Ленин сказал: «Слишком далеки Вы от народа!» А я всё – равно на съезд – то поеду. Вот увидишь!
Шёл Федьша по деревне, и думу думкую думал – как попасть в Москву! Охота на коммунизьму – то посмотреть. Дома Нюрки не оказалось, ушла в сельпо. Так по старинке всё ишшо называли в деревне магазин, хоть и давно уж он был Маньки Криворотихи. Ограда от снега была огребена, а в избе на столе, под рукотерником стояла картофельна яишенка из печи. Федькя усмехнулся: « Вот он – завтрак коммунизьма!» С Нюршой оне с детства были вместе, из армеи она его дождалася, свадьбу сыграли. А вот, деток Бог не дал. И как бы Нюра не бранилась, она одна толькё его понимала и жалела, что он такой болезной за всё. За всю жизь.
«И всё - таки хорошо, што Нюрки сшшас нет, а то ть не дала бы писать письмо». Фёдор, ишшо тритеводнись, колды передачу слушал по радио о съезде, записал адрес, куды надо писать письма. Вот и сшшас, прибежав, он бережно достал с божницы бумажку, конверт и стал писать письмо. Подробно всё описав, всю жизню в деревне, запечатал в конверт и стал выглядавать почтальоншу Танькю. Увидав Нюршу в окне, он кинулся в ограду, схватилса за метлу. Нюра, увидав мужа съехидничала:
- Чо, у доброго хозяина и двор под метёлочку?!
Федьша мёл не обращая на её вниманья.
-Тьфу, ты!-плюнула Нюрша и пошла в избу. А Федьша отбросил метёлку в сторону, и не дождавшись почтальоншы побежал на почшу.
Все дни, што он ждал ответу, Федьша был тих и задумчив. Мало говорил, слушал радео и всё глядел в окно. Нюрша забеспокоилась, не захворал ли мужик-от, да и в деревне слух прошёл, что Федькя умом тронулса. А он, Федькя – то, всё молчит, пройдёт по деревне, всё примечат, новости узнат, в разговор не встреват, и опеть домой радео слушать. И вот, диву – то было, когда Фёдору письмо пришло казённо из Москвы, мол приезжай Фёдор Кузьмич, на съезд аграриев. Никто Федьше не верил, а он как малое дитетко, бегал от дома к дому по деревне в припрыжку и махал письмечишком.
- Еду, еду в Москву! Вот, на съезд аграриев созывают, вызов пришёл.
В руки письмо ни кому не давал, боялся, што отымут. На завтра явилась к им председательша. Нюра и так была перепугана, куда Федьшу отпускать, сгинет, ведь! А тут ишшо и начальство пожаловало. Ничо доброго не жди!
- Проходи, Семёновна, милости просим! Садись за стол, чайку с нами отведай!- скрозь слёзы лепетала Нюрша.
- Спасибо, Анна за приглашение, толькё не чай я пришла распивать. Слыхала, што Фёдор письмо казённо получил. Дома чо ли, хозяин – от?
- Дома, дома! Где ж ему быть – то. В горнице сидит вон, пишет всё, мысли записават. Да, каки таки мысли в его пустой голове? Одна блажь! Фёдор, выходи, Семёновна тут до тебя пришла.
А Федькя – то, конешно всё – ть, слышит, да тянет резину – то, нехотя вышел, делат вид, што оторвали его от важных дел, прервали у яво ход мысли.
- Ну, здравствуй, Фёдор. Покажи – ка мне письмо, о котором вся деревня гудит. Покажи, говорю, лучше по добру.
- Ладно, Семёновна! Но тольке из моих рук, чтоб ни куда не дела.
- Да, что ты, я ть сроду чужого не брала, а тут письмо….
- Ха, ха, не брала! Да, ладно, не боись, сшас не об ентем.
- Ты, чо, это, Фёдор? На чё намекашш?
- Да, ни на чо! На, читай.
- Уважаемый, Фёдор Кузьмич! В ответ на Ваш запрос сообщаем…так, так …Съезд будет проходить 16 марта 2015 года в Колонном зале Кремлёвского Дворца съездов. Ну, а дале….Ваши предложения рассмотрены…. О возможном Вашем участии в Съезде решить вопрос должен орган местного самоуправления. Ну и чо? Чо тут сказано, тут ничо не сказано, щто ты именно и поедешь!!! Кто тебя, по твоему, должон рекомендовать?
- А должны решить в районе!
- Вот то-то и оно, что должны решить! Эх, ты, садовая твоя голова! Ну, ладно, мне всё ясно. Пошла я. Нюра, да перестань ты реветь, всю зановеску умочила. Не реви, говорю! Ни куды он не поедет!
- Как это не поедет! – взвился Федька.- Как это не поедет? Не имешш права! Не поедет, я тебе сшшас…Я вот сшшас…
Фёдор побледнел и двигался угрожаюшше так на председательшу. Нюра кинулась к яму, повисла на шее и запричитала:
- Федя, не надо! Федюшка…
Семёновна задом, задом петилась к дверям, толкнула их, и вывалилась через порог в сени. Охая, с грохотом полетела на ступеньках крыльца. Федьша пытался было за ей ринуться, да вдруг как-то весь сник и обмяк в руках у Нюрши. Так и просидели оне сколь, время, не знаю. Федькя молчал, Нюра плакала, да гладила его по голове, приговаривая:
- Да, брось, ты Федя, затею эту свою. Ничо, ведь, не переделашш. Вся страна так живёт!
А Фёдор смотрел перед собой, как будто в пустоту. И вдруг заговорил, да так сурьёзно, совсем по другому:
- Знаю, все в деревне меня малохольным сшшитают, и ты тожо за дурочка держишш. Ну, вот уж всё у мужика отняли, а мечту – то зачем? Пошто мечту – то забирать? Как я сшас без мечты то жить буду! Я ть думал смогу, смогу им всё рассказать – то. В Москве то ть не знают как мы тут, в деревнях то живём! Как тяжело мужику – то выживать без скотины, без роботы – то. Нет ведь деревни – то, вымерла деревня – то! Мечтал я о новой деревне – то. Каки дома новы настроятса, люди вернутса, коровы на поскотине ходить будут, петухи запоют во всех дворах, трактора пойдут, комбайны по землице нашей. А сшас что же? Ведь забрала Семёновна мечту- то у меня. И чо жо будет с нами со всеми, с деревней – то, Нюра?!
Нюрша смотрела на его и не понимала, о чём он говорит, всё гладила его и как бы успокаивала:
- Ничего, Феденькя, вот придёт весна и всё зацветёт кругом. Вскроется землица от снега и вновь пойдут трактора в поле, вспашут землицу – то нашу, после паров – то она жирнюшша, отдохнула, засеем её пшеничкой.
- Да, откуда ж трактора – то возмутся?
- Дак, пришлют, Федя, с райцентру.
- А, где ж пшеничку – то возьмём?
- Дак, государство даст, Федя.
- Вот то-то и оно, опеть на дядю надеемся! А кто ж, робить – то будет? В деревне – то ть и нет никого. Старики одни, да лодыри – забулдыги. Уехал мужик – то роботный, за рублём поехали, жить то ть, как - то надо, мужику-то.
- Вернутся може мужики – то, Федя. Верь, Федя! Выбежищь ишшо ты в поле, где рожь цвести будет… Верь, Федюшка, мечта жить должна. Правильно ты сказал, што без мечты нельзя нам, особливо русскому - то человеку. Да, без мечты – то и душа мрёт!
Вот, опосля того и стали все в округе Федьшу – то философом и звать. А, твой - от тожо поди толькё мечтат. И как ты с им жизь собирашся налаживать? Выдумали тожо ишшо и учить их, сидеть и ничо не робить, а мечтать всё…Думай, девка, головой сперва, а потом уж соглашайся. И как это…Вот выдумали…Философ!
Нина Чуприянова